Счастливая родинка

Рай не место, не пункт назначения. Это ощущение высокого блаженства. Рай — это когда Паша ведёт себя как ребёнок. Рай — узнать, что у нас есть шанс построить нечто большее, чем-то, что у нас было когда-то. Мы выросли, поумнели. Наши чувства переросли в нечто большее. Наши чувства стали полноценными, взрослыми. Моё сердце стало биться по-другому с того самого дня, когда я мог прикоснуться губами к губам Паши. — Пашааа, — зову я его, молю остановиться, потому что когда-нибудь не могу стерпеть, а ведь мы установили правила, — Пашаа! — он как ребёнок, который не умеет во время прервать игру. — Паша, пожалуйста, прекрати. — Паша, я прошу, слезь с меня. — Пашааа… Наша постель, наша комната теперь знала столько тайн, секретов. И этим утром наша постель вновь чувствует вес двух человек — меня и моего брата, который сел прямо на мой утренний стояк, как бы грубо это ни звучало. Как бы грубо это ни звучало, этот чёрт с лицом и телом ангела, терелся об меня. Сила трения разжигала во мне желание наброситься и вставить Паше по самое основание. Мне хотелось Пашу с каждой секундой всё сильнее. И этим утром Паша меня добивает. Он прыгает на мне, он елозит, морщит лобик, открывает сладкий ротик, из которого вырываются не менее сладкие музыкальные ноты. — Пашааа, я тебя сейчас трахну. — Вадим, нам нельзя, — Паша вдруг прекратил двигаться на моём пенисе и сделал серьёзное выражение лица. — Кто сказал? — Ты. Этот мальчишка продолжил тереться об меня. Схватив за кости, укладываю эту необъяснимую загадку природы на лопатки. — Ты нарвался, братишка, — на полном серьёзе приспускаю свои трусы. Устраиваюсь поудобнее. Малыш смолкает и невероятно горячо смотрит, как я держу в кулаке свой вставший член. Нравится? Сейчас ты почувствуешь мой член внутри себя. — Ах, Вадим, есть же правила. Это же самый настоящий инцест. — А ты об этом не думал, когда прыгал на мне? — Я был в одежде. Вадим, я правда не готов. Давай, я лучше по-другому тебе доставлю удовольствие? Паша собирался спуститься вниз, под меня, и мои аргументы закончились. Мне не хотелось принуждать… ах… Когда он так делает, я забываю о собственном имени, фамилии и где родился. Так и остался лежать на животе. Паша мне так ничего не сказав, оказался прижатым моими бёдрами к койке. Не знаю, как он там дышал под одеялом, внизу, но… Ох. Его ротик умел делать такое, на что только Паша способен. — Ах, Пашаааааа. Пашаааа, даааа. Пашаааа, вот так, да, ох, Паша, Пашаааа. Его имя меня возбуждало. Ещё больше меня возбуждал горячий мокрый язык на моём хуе. Паша его облизывал, сосал. И я произносил его имя снова и снова. — Вадим? — Да, Паш? — Трахни меня в ротик. — Эм? — Жёстко. Сделай, как тебе понравится. Я выдержу. — Ты сможешь дышать ведь? — Конечно. Можешь это делать сам. Я хочу, чтобы ты меня трахнул в ротик. — Хорошо, ладно. Это было что-то. Когда мой мальчик полностью подчинился мне, терпел, пока я всовывал и высовывал свой член. Было глубоко, горячо, мокро. Я вдалбливал моего мальчика в кровать. Я трахал его жёстко и чувствовал, как Пашка успевает водить языком по моему стволу. Мне пришлось потрудиться, чтобы достать до самой глотки моего брата, пощекотать его. Я двигался правда быстро. Я остервенел. Уже почти чувствовал разрядку. Ещё. И ещё. — Ох, Паша, это просто превосходно, — стонал я. Ещё глубже. И ещё быстрее. С каждым разом. Вот и… — Ааааааа! Изливаюсь в тот момент, когда парень сильно бьёт меня по ягодицам ладошками. Из одеяла выплывает Паша. Без сил падаю на него, проваливаюсь в сон мгновенно, не замечая гневных глаз. Просыпаюсь от грязных сексуальных поцелуев. — Вадим? — Да? — Я очень недоволен тобой. — Почему? — удивляюсь я. Наверное, я переборщил со скоростью. — Ты хоть понимаешь, что ты переборщил? — Да, понимаю, — расстроено произношу я. — Ты меня просто оттрахал как захотел! — тон повышался. Парень подо мной пускал грозы и молнии мне в глаза. — Ты же просил об этом. — Но я не думал, что ты воспользуешься мной вот так. Я же живой человек. Я чуть не задохнулся. — Ути Боземой. Нашему извращенцу что-то не нравится? Да ты всё время, по-моему, хочешь, чтобы я тебя оттрахал, намекаешь, пристаёшь. А я просто сделал то, о чём ты так сильно просил. — Хочешь сказать, я тебя попросил жестоко ебать меня в рот? — Именно это ты и просил. — Не просил! Ты ничего не понял. Вадим, я не хочу с тобой больше разговаривать. Я поеду встречать в аэропорт маму, а ты остаёшься тут. — Пашаа! — Я всё сказал. Не хочу иметь с тобой больше никаких дел. Эти его последние слова заставили меня задуматься. Его обиды серьёзны. Мне стоит подумать, что я могу сделать для самого близкого человека в этом мире. Это наша первая ссора.