Счастливая родинка

Мама смотрит на меня и не видит главного. Обнимает. В её объятиях таю и хочется плакать, и я отдаюсь этому чувству. Мы стоим и плачем. Паша стоит в стороне как вкопанный. Жизнь не такая уж плохая штука, если приглядеться. В своей комнате так много вещей, которые я люблю. Мой планшет, любимая подушка, дорогие моему сердцу тапочки. Скатываюсь по стене вниз и закрываю ладонью рот. Восстанавливаюсь. — Куда? — хищный взгляд братских глаз. — Мне надо в ванную. И не твоё дело. — Не пойдёшь. Закрывает дверь на замок. Берет за руку, ведёт к кровати. Касается ракой моей шеи. Целует в губы. Отталкиваю его, он падает на кровать, а я на него. — Я же педик. — Знаю. Теперь он сверху. Чтобы это значило? Вот чёрт. Только не говорите, что сейчас мы будем трахаться. И что я буду снизу. Может я его и любил. Сейчас нет. — Я тебя не люблю уже и не хочу заниматься с тобой сексом. Не отвечает. Целует в шею, вылизывает. Не чувствую ничего. Никакого возбуждения. Снимает с меня толстовку, снимает её и с себя. Расстёгивает мой ремень. — Может отлупить? — Я итак натерпелся. Почему ты так хочешь мне причинять боль? — Потому что я не буду больше никогда снизу. — То есть тот раз, когда я тебя выебал в рот, не считается? Рычит. Мазохист. У меня встаёт. Откуда-то появляется смазка. Он надавливает на мой вход пальцами. Странные ощущения. Смотрю в его глаза. Злые. Он мне мстит. Вскрикиваю. Хоть бы мама не слышала. — Не кричи, пожалуйста. Нас же спалят. Он потратил десять минут на то, чтобы расширить вход. — Приготовься, сейчас будет больно. Чувствую. Итак бедро болит, а он решил ещё выебать меня по приезде домой. Ненавижу его. — Прости, — слизывает мои слёзы с щёк. Охуенно, если честно. Начинает двигаться во мне. Дыхание спёрло. Голова кружится. — За что прости? — Прости за всё. Ускоряет свои движения. Неосторожно. Задевает простату. Стонать не было сил. Вот мы и занимаемся сексом. Я когда-то этого хотел. Правда немного иначе представлял. Представлял себя сверху. — Какой же ты узкий, — шепчет и кусает мои губы. Смотрю в его глаза, а он приговаривает: — Прости, пожалуйста. Но я так хочу тебя. Мне захотелось коснуться себя. Паша не позволил, продолжая яростно вбиваться в меня. — Паша, прошу, умоляю, позволь… Выгибаюсь вверх и забрызгиваю нас и простыни. Паша продолжал с той же силой, а я всё думал, почему он так долго. Но мне было так хорошо, и я снова возбудился. Я смотрел на его руки с выступающими венами, которые уперлись в кровать. Видел, как его кудряшки пружинится. Видел, как он дышит, рычит и закусывает губу. Внутри меня всё горело. Острые ощущения. Паша царапал мои рёбра, с забвением трахая меня. И я отдавался этим ощущениям. Такой горячий Паша заставлял меня плакать от экстаза. Кто мог знать, что я буду кончать от грубого секса? Это было грандиозно. Он дышал мне на ухо и толкался очень глубоко. Кайф. — Кричи моё имя, и я позволю тебе кончить. — Пашааа, да. И я смог. Он тоже. Ещё не высовывая свой пенис из меня, братец упал на меня. Моё сознание где-то потерялось. Слишком много навалилось за день. А сейчас на мне лежит мой собственный брат, мой зверь. И я совершенно запутался в себе. Нет. Мы оба.