Счастливая родинка

Дружба — это взаимоотношения между людьми, основанные на общности интересов и увлечений, взаимном уважении, взаимопонимании и взаимопомощи. У меня есть друг, его зовут Ян. А что я испытываю к Игорю? Это явно не дружба. У нас пока нет по-настоящему близкой связи, думаю, для этого нужно время. Я чувствую влечение, драйв. Это инстинктивное желание. Влюблённость? Слишком рано об этом говорить. Мы ещё ни разу не были на свидании. А что у меня с моим братом? Прошло несколько дней, он пытается свыкнуться с мыслью, что у меня есть парень, пытается не смотреть на нас, подавляет агрессию. Записался на бокс. В этом году он изменился. Прости, братик, но ты изначально был геем. Я не при чём. Думаю, я нашёл своё счастье. Блондинистое счастье. Медленно схожу с ума по его голосу, по его губам. Мы сидим на кухне, пьём чай. Все вчетвером. Как это возможно? Мама не подозревает, какие у нас с Игорем отношения. Не знаю, как она отнесётся к таким изменениям. Может она хотела внуков, а её детки оба не по девочкам. Не хочу об этом думать, но думаю, когда-нибудь мама всё поймёт. Нам придётся уехать из страны, чтобы все забыли о нас. Позор. — Паша, сегодня твоя очередь готовить, — напомнила мама. — Что вы хотите? — нахмурил брови братец. — Может бельгийская кухня? Игорь, что скажете? — мама имела привычку к нашим с братом друзьям обращаться на «вы», это было забавно уж слишком. — Было бы потрясающе, спасибо. — Может тогда поменяем расписание, кто когда готовит. Получается, сегодня должен готовить Игорь. Пусть он и идёт за продуктами, раз так хочет вафли с фруктами в шоколаде. Я понимал, к чему ведёт Паша. Обиженный Паша хотел заставить Игоря чувствовать себя обязанным за проживание тут с нами. Это низко. Да что тут говорить. Паша сам низкий. На меня старается не смотреть. Неженка. — Я рад, что ты просишь меня. Я с радостью что-нибудь приготовлю. Это будет новый опыт для меня. Всегда мечтал научиться. Думаю, у меня получится даже лучше, — хихикнул Игорь. — Очень сомневаюсь. — А давайте устроим соревнование? Мы с Вадимкой судьи. — Нужен кто-то третий, — сконфузился Паша. — Хочешь позвать Валеру? — Нет! — отрезал с испугом Паша. А что ж ты, Пашка, отказываешься? Не хочешь быть нижним? То-то же тебя мама поймала. Она будет идти до конца. — А я давно его не видела, чего ты? Хочешь, я ему позвоню? — Как хочешь. — Ну, я в магазин. — Я с тобой. Соревнования. Интересная идея. Что это нашло на маму? Это должно быть интересно. Валера придёт. От него можно ожидать чего угодно. Паша его не зря боится. Накурит его снова. Только в этот раз я не заступлюсь. Пусть делает с ним, что захочет. Помощи пусть не ждёт. — О чём задумался? — спросил Игорь, выбирая молоко. — Зачем тебе это надо? — Да всё в порядке. Мне несложно. — Может я тебе просто наскучил? Мы несколько дней… — К чему ты ведёшь? Мне что, так и сказать? Мы не целовались несколько дней. Может ты хочешь, чтобы мы были друзьями? Только я собирался спросить, как впал в ступор. Мы и есть друзья. Проклятье. До меня только сейчас дошло. — Ни к чему. Смотрит на меня. Отворачиваюсь на стенд с салатами. Внутри сворачивается комок обид, переживаний и несказанных слов. Этот комок врезался в мою стену из надежд. Осталось разочарование. Чёрт возьми. Мы всего лишь пошли в магазин, но я столько всего понял. Я для Игоря ничего не значу. Я разве что друг. — Ты в порядке? Может хочешь салат? — Нет, — пусть сам решает, на какой вопрос это ответ. Ведёт меня в другой отдел. Мне так горько. — А ну говори, почему скис. — Не почему. — Не веди себя так. — Какая тебе разница, почему я скис? Мы друзья, ты сам всё решил. Но хорошо, пусть будет так, как хочешь ты. Мне всё так надоело. Игорь не даёт договорить, он обнимает меня, и я снова в его плену, и мне горько. Горько от непонимания своих чувств и чувств Игоря. Мне бы хотелось больше разговаривать, ходить на свидания. Почему, когда я рядом с ним, то я меняюсь? Моё сознание меняется. И мы почти ничем не занимаемся, поэтому всё крутится вокруг Игоря. Мысли об Игоре заполонили мой разум. А губы Игоря заставляли меня забыть все тревоги. Я хотел его, но не мог сказать, потому что боялся отпугнуть кого-то, кто по-настоящему обо мне заботился. — Вадим, ты хочешь быть моим парнем? — Думаешь, это подходящий разговор для отдела с дезодорантами и шампунями? — То есть хочешь? — Очень. А ты хочешь быть со мной? — Очень-очень. Знай, что ты мне нравишься. Мне нравишься ты, поэтому я не позволю твоему брату тебя обижать, и я сделаю всё для этого возможное. Даже научусь готовить. — А чем я тебе нравлюсь? — Игорь продолжал меня обнимать в отделе с тюбиками. — Мне нравится, как ты выпрямляешь свои рыжие кудряшки по утрам. Мне нравится, как ты хмуришь лоб, когда чай слишком кислый. Мне нравятся твои волосы на руках, и как ты забавно зеваешь по утрам. Этот список можно перечислять вечно. Тут я понял, что чувства Игоря не выдумка. Он наблюдал за мной эти несколько дней. — А я тебе? — Мне нравится твоя искренность, твоя гладкая кожа, светлые кудряшки, они мне напоминают вафельки, — я дотронулся до них. — Кто-то проголодался. Мы засмеялись, расцепили объятия и пошли дальше. Всё не так уж плохо. Дома мы достали прибор по изготовлению вафель. Валера должен был прийти с минуты на минуты. И мне даже стало страшно. А я представляю, каково было Паше сейчас. Перевернул вот миску с тестом на пол. — О, корова, сам и убирай, — приказала мама издевательским тоном. Интересно, о чём думает Пашка? И в этот момент постучался Валера. Все глянули на него, поздоровались и продолжили заниматься тем, чем и занимались. Я продолжал листать комиксы, Игорь готовил тесто, мама разговаривала с Валерой, который очень пристально смотрел, как Паша, приподняв задницу и каждый раз нагибаясь, убирал тесто с пола. — Спасибо. Валера сел рядом со мной, глянул, что читаю и продолжил смотреть на моего брата. Какие чувства я испытывал? Мне было неловко. Игорь вдруг повернулся: — Игорь. Очень приятно. — Валера. Мне тоже. Ты будешь соревноваться с Пашей? — Да, думаю, тебе понравится, — улыбнулся Игорь и снова отошёл к своему тесту. Что это было? Знакомство. Что чувствовал я? Негодование, приглушённую злость и… ревность. Да, я понимаю и прекрасно помню, как меня обнимали в супермаркете и предложили встречаться. Ладно, Вадим, не драматизируй. Вот только почему я чувствую, что тут стало жарко? Потому что Игорь уже начал жарить вафли. Через пару минут Игорь уже подал блюдо, на котором лежали в стопке льежские вафли с листьями мяты, политые растопленным шоколадом с кусочками шоколада на самом блюде. Это выглядело превосходно, пахло превосходно, но мама успела отодвинуть вафли: — Начнём, когда вафли Паши тоже будут готовы. Ожидание было ужасным. Я думал, что погибну, и мой взгляд приковали эти румяные сочные вафли, этот ароматный жидкий шоколад. Аромат этого блюда раздавался на всю кухню или даже на весь дом. — Готово. — Охренеть, — только и мог воскликнуть я. Что круче: льежские вафли, политые шоколадом с шоколадом и мятой или льежские вафли с абрикосовым вареньем и кусочками абрикоса? Да, Паша очень любил абрикосы, и я любил абрикосы. Это наши любимые фрукты. Пришло время преступить к блюду. Первая судья — наша мама стала пробовать сначала вафли Игоря, потому что они были приготовлены быстрее. — Очуметь, — мама прикрыла глаза и наслаждалась вафелькой. А я вовсю ждал своей очереди, — Чудесные вафли, а тесто просто сказка. Нужно будет поучиться у тебя, — засмеялась мама и мы. Потом мама придвинула тарелку с вафлями моего брата. Её лицо стало более серьёзным. Как она относится к абрикосам? — Тоже очень вкусные вафли, но ты переборщил с ванилином. Поэтому я выбираю вафли Игоря, — мама положила к себе на тарелку пару вафель. Пришла очередь Валеры. Я был уверен, что Валера будет на стороне Пашки. Каково было моё удивление, когда Валера произнёс следующее: — Мне больше нравится сочетание шоколада с вафлями. Игорь, очень круто. — Наконец-то моя очередь. Краем глаза замечаю, что Игорь уже эмоционально скис. Проигрыш. Смакую каждый кусочек. — Когда я попробовал вафли с шоколадом, то заметил, что вафли солоноваты. Это заметно. Голосую за вафли Паши. Сам в шоке от самого себя, но я сказал правду. Тесто вафли было солёным, а Игорь смотрел на меня как на предателя. Им я себя никак не чувствовал ибо стоял на стороне справедливости. Игорь не стал фанфароном и не мог похвастаться и выставить на показ свои мнимые достоинства. Выигрыш в сухую, но моё мнение подорвало его уверенность в себе. Игорь не стерпел и убежал наверх. Обиделся. Лицо Паши не выражало ничего, разве что он казался невероятно задумчивым и больше не боялся Валеры. — Ребятки, я побежала на работу. Хорошего дня. Была рада тебя видеть, Валера. Мы остались втроём одни пока где-то наверху обижался Игорь. Мы сидели молча, не зная, что друг другу сказать, а вафли уже не казались такими аппетитными. В воздухе витало то ли напряжение, то ли неловкость. — Надо поговорить с Игорем. — Не оставляй меня… с ним, — схватил меня за руку Паша, и я остановился. — Он ничего с тобой не сделает. Так ведь, Валера? — одарил я его гневным взглядом, не зная зачем, ведь я был убеждён, что мне совершенно всё равно на Пашу и то, что с ним могло бы случиться будь он наедине с бывшим парнем. Как мне все эти отношения и выяснения надоели. — Ты мне не указ, сорри нот сорри. — А теперь послушай меня, питекантроп, если с моим братом что-то случится, я не знаю, что с тобой сделаю. Мне никогда не было всё равно на моего брата, и я тебе не позволю трогать его только потому, что тебе этого хочется. Ухожу от них. Поднимаюсь наверх и встречаюсь с Игорем в нашей комнате. Он зол на меня. Комната кажется ещё меньше, чем она есть на самом деле, а Игорь буквально в паре шагах от меня. Почему он так разозлился из-за дурацких вафель? — Почему ты так разозлился из-за дурацких вафель? — У тебя всё ещё есть к брату чувства, да? А знаешь, как это отвратительно? Инцест. Или твинцест. Без разницы. Я слышал, как ты сказал Валере, что тебе не всё равно на Пашу. Может ты не замечаешь этого, но те слова, что ты произносишь имеют свою силу и значение. Если ты хочешь, чтоб я ушёл — я уйду. — Сколько драматизма. Тише, Игорь. Я не хочу, чтобы ты уходил. У меня ничего нет к моему брату. Но было. Не опровергаю. Мне стоит сказать прости? — А ты не хочешь извиниться? — Я говорю правду. Ты должен её принять. — Ничего я не должен. И выслушивать тебя тоже. Пойду прогуляюсь. Выбегает. Слышу хлопание двери. Без сил плюхаюсь на кровать. Сколько же всего навалилось Слышу, как начался дождь. И абсолютная тишина в квартире. Просыпаюсь от мысли, что в квартире правда очень тихо. Паши в нашей комнате нет. Сбегаю вниз, и мои опасения становятся реальными. Что же я наделал? Как я мог оставить брата наедине с этим чёртом? Падаю на ступеньки и хватаюсь за голову. Я во всём виноват. Я знал, что что-то обязательно пойдёт не по плану, но предпочёл пустить всё на самотёк. Ключи есть. Мне кажется, я знаю, куда идти. До дома Валеры можно было проехать две остановки, а автобус как назло долго не приезжал, и я пошёл пешком. В голову лезли самые различные мысли, от которых сложно было отделаться. Ещё утром все было хорошо и уже ночью всё перепуталось своими местами. Я стал полным идиотом, который перестал заботиться о собственном брате не смотря ни на что. — Игорь? Что ты тут делаешь? Передо мной стояли Игорь и Валера. Картина маслом. Стоят и курят. Странно смотрятся вместе. Как будто что-то затеяли. Мой талант это моя паранойя. — Где мой брат? — Я сейчас всё объясню… — попытался начать Валера, но я уже вбежал в подъезд, после чего за мной погнались эти двое. Ничего не понимая и не соображая я добрался до квартиры и, к моему счастью, ключи оказались в замке. Повернув пару раз, я забежал в квартиру и закрыл дверь прямо перед носом моих преследователей, повернув пару раз ключиком. Они барабанили в дверь, и я опешил, но инстинкт самосохранения сыграл своё. Оглядываюсь повсюду, иду в гостиную, где на диване лежит Пашка с разбитым носом. — Твою мать! Пашка! Пашка, ты что, без сознания? Твою мать, Пашка! — я визжал как девчёнка, постоянно повторял его имя и уже пытался позвонить в скорую, — Я убью его или их, слышишь? — Что? — Паша стал приходить в себя, а я на полу как собака в расстегнутом пуховике и в съехавшей на бок шапке держал Пашу за руку, — Блять. Мой нос! — Кто тебе нос разбил, отвечай! — Мы шли с Валерой, а потом я ничего не помню, как будто меня кто-то по голове арматурой ударил. — Идти можешь? Я вызову сейчас скорую. Мы вышли через чёрный ход, про который Игорь и Валера забыли, подошли к парадному входу, где ждала машина скорой помощи. — Вадим, дай объяснить! Удар. Мощный такой. — Ай! Кровь хлестнула на снег и, по-моему, что-то хрустнуло, я даже не заметил боль в своих пальцах. Мне хотелось переломать каждую кость в его теле за то, что он сделал с моим братом. — Это был не он! Это был… я. Игорь стыдливо смотрел на снег с алым рисунком. Мир и правда сошёл с ума и у меня не было времени разбираться с этим дерьмом. Мне надо было ехать с моим братом в больницу. — Вам теперь тоже нужна помощь, езжайте с нами. Втроём. Я, Паша с разбитым носом, которому оказывали немедленную скорую помощь и Валера, которому делали тоже самое. — Вызывать полицию следует. — Хотелось бы, — усмехнулся я. — Нет, мы всё уже уладили, — умоляющим взглядом смотрел на меня Валера. — Ладно. Мама прилетела в больницу быстро. — Нужна операция, но всё будет нормально, — сказала она мне после разговора с врачом, — Как же так? И кто это с ним? — Мам, тебе рассказать правду, какой бы она ни была? Ты готова? — Да, Вадим, расскажи мне всё. И я рассказал. Рассказал, что у нас с Пашей были друг к другу чувства, что я спас его от Валеры, который когда-то накурил моего брата и трахнул его. Я рассказал, что любил своего брата, но как-то мы поссорились, и я уехал, потому что чувствовал себя лишним. Познакомился с Игорем, привёз его в наш дом, а потом, когда он приревновал меня к брату, Игорь разбил Паше нос. Я тогда нашёл Пашу, разбил Валере нос, потому что мы оба с братом натерпелись этого пидараса. И ещё я сказал маме: — Мне очень жаль, что я не мог бы быть умнее, чтобы уберечь родных от таких поворотов судьбы. Мама немного помолчала. Её глаза то расширялись, то брови хмурились, то удивлённо взлетали. После паузы она выдала: — Подростковые годы, они такие. Каждый переживает это по-своему. Самое главное, чтобы вы были живы и здоровы. После операции я скажу вам обоим кое-что важное. Время тянулось долго. Я всё думал о словах мамы, она уже ушла домой, а я всё сидел и ждал брата. — Да, спасибо. — И всё будет в порядке. — Спасибо, если бы не вы, я бы навсегда забыл об обонянии. Паша удивился моему присутствию, но сел рядом. Я выдохнул. Всё было в порядке. — Паша, приходила мама, я ей всё рассказал. Абсолютно всё. — Почему не посоветовался со мной? Может я этого не хотел? — Потому что она наша мама и заслуживает знать правду. — Когда ты успел стать херувимом? — Паша, я… — повернулся я направо, чтобы посмотреть ему в глаза, чего избегал делать все эти дни. Справа от меня сидел мальчик. Моя копия. С непослушными рыжими локонами, уставшими глазами. Его нос был перевязан бинтами после операции. Вид Паши был жалок, а моё сердце сжималось до ничтожных размеров. Мне было бы невероятно страшно потерять Пашку. — Что? — он придвинулся ко мне. В больнице было очень темно и людей почти не было. Мне хотелось его поцеловать и сказать, что я по нему скучаю, и что я дурак. Но мне казалось, этим я только всё испорчу. И всё же я сказал. — Я тебя люблю. Прости. Меня. Идиота. Слова давались тяжело и мне было страшно тех последствий. Паша придвинулся ещё ближе и поцеловал, мои слёзы лились по щекам. Всё тело обдавало жаром, и я сходил с ума от вкуса губ моего родного брата из-за которого хотелось погибнуть под всеми льдами Антарктики, лишь бы этот мальчишка никогда не попадал в неприятности. В этот миг я и понял, я за Пашу отдам многое. И отдам самого себя. — Я тоже тебя люблю. Прости и ты, что не был тем, в ком ты нуждался. Твоим братом. — Нам пора домой, Паша. Касаясь его рук, я чувствую себя особенным. Целуя его губы, я чувствую себя особенным. Паша особенный, и он мой брат. И, знаете, это ничуть не противно, когда рука любимого человека обнимает тебя за талию. — Мальчики, я долго думала и хочу, чтобы вы знали, вы у меня самые особенные. С счастливой родинкой или без неё. И я вас приму такими, какие вы есть. А то, что вы любите друг друга — это лучший подарок для каждой матери. — Спасибо, мам, мы спать. — Только не громко. — Мам! — крикнули мы синхронно. — Может правда займёмся кое-чем громким? — уже вовсю Пашка прижимал меня к стене. — Нет, Паша, давай не будем торопиться. Но знай, что я люблю тебя до — До посинения, — синхронно. Да. До посинения и до одурения. Мы легли вместе и почти сразу заснули в объятиях друг друга. И нам приснились сны…