Закат Атоллона

«Химера», как и любой другой крупный корабль имперского флота, никогда не засыпала. Хорошо отлаженный график смен, выходных дней и коротких отпусков работал будто часы, позволяя в любое время суток застать на ИЗРе разгар рабочего дня. Кэрин Фаро уже давно привыкла к особенностям жизни по общему внутрикорабельному времени — тяжело было лишь в первые месяцы — сейчас такие неимоверно далекие. Воспоминания о них остались в памяти девушки лишь в виде смутных образов, на общем фоне которых яркими пятнами выделялись события, особенно удивившие или поразившие энсина, только что закончившую академию. Некоторые из этих эпизодов коммандер предпочла бы и вовсе забыть. Жизнь, словно гениальный скульптор, не считалась с чувствами своего неизбежно изменяющегося творения, нередко высекая по живому. Но каждый раз, смахнув осколки и пыль, она находила в себе силы идти дальше. На тернистых дорогах судьбы надежда и внутренняя сила поддерживали друг друга, не позволяя сдаться под безжалостными ударами резца. Сейчас, по истечению лет, в последнее время контрастно-милостивых по отношению к Фаро, «Химера» стала для нее абсолютно понятной и даже в чем-то родной. Именно она знала корабль до последней детали, а его экипаж — до последней лычки. Обеспечивать слаженное выполнение любых приказов в кратчайшие сроки — таким был талант этой девушки. Впрочем, с ее должностью иначе и быть не могло. Кэрин по праву гордилась своим званием и ревностно исполняла все обязанности первого офицера, за что была на хорошем счету у руководства. Отложив в сторону свой рабочий датапад, на экране которого можно было разглядеть стройные ряды отчета и сетки таблиц со статистикой, коммандер отодвинула ящик стола и принялась искать среди канцелярии коробочку с датакартами. В личных вещах Кэрин всегда царил порядок, но сейчас поиски грозили затянуться — эти приспособления в последние годы практически не использовалось для передачи важной информации, но пересылать отчеты внутренней почтой в данный момент было небезопасно. Коммандер вполне понимала этот шаг гранд-адмирала — подобная страховка после всего, что происходило на корабле в ее отсутствие, лишней совсем не была. Наконец она нащупала необходимый ей округлый кейс и извлекла оттуда небольшое устройство для хранения файлов. Скопировав отчеты, девушка поправила китель и вышла из своей каюты — довольно небольшого помещения, в котором, впрочем, было все необходимое, пусть и без излишеств. Сеть турболифтов за считанные минуты доставила коммандера ко входу в коридор, ведущий на мостик и прилегающие к нему помещения. У плотно закрытых дверей бдели штурмовики в белоснежной броне. Коммандер спешно извлекла из нагрудного кармана кодовый цилиндр и передала его ближайшему солдату. Для нее подобный режим повышенной безопасности был непривычным — но он еще раз напоминал о том, что уровень опасности мятежников вырос. Подумать только, что один из лучших агентов СИБ переметнулся на сторону врага, да еще и шпионил в их интересах! Не так давно узнав об этом, Кэрин была поражена и удивлена подобным. Она привыкла к тому, что по долгу службы ей встречаются и не самые приятные личности, но большую часть своих коллег она, так или иначе, могла понять, пусть даже не всегда соглашаясь с их методами и взглядами. Но предательство коммандер считала худшим из всего, что только мог совершить офицер. Служба. Верность. Преданность. Это кредо накрепко впечаталось в сознание за годы учебы в академии. И прямое нарушение кем-либо всех трех постулатов казалось просто немыслимым. Ступив на мостик, Фаро наконец ощутила себя действительно дома, на привычной ей «Химере». Даже без дара Силы сразу можно было ощутить то, чем этот ИЗР отличался от своих собратьев. Только на нем царила такая атмосфера спокойствия и доброжелательности. Приветливо улыбнувшись, коммандер обежала взглядом помещение. Не найдя среди офицеров гранд-адмирала, Кэрин обратилась к дежурному. Тот сообщил, что Траун в данный момент находится в одном из конференц-залов неподалеку. Поблагодарив вахтенного офицера, девушка направилась к указанному ей помещению, по дороге пройдя еще один пункт контроля. Ждать под дверью не пришлось: металлические створки разъехались, пропуская ее, лишь через миг после того, как терминал считал информацию с цилиндра. Впрочем, Фаро сразу поняла, что пришла не вовремя: губернатор Прайс и гранд-мофф Таркин (по-прежнему в виде полупрозрачной голограммы) вряд ли желали, чтобы в их беседу с Трауном кто-то вмешивался. Нерешительно застыв на пороге, девушка нервным жестом поправила ранговую пластину. Поймав ее немного растерянный взгляд, гранд-адмирал, не мешая оживленной дискуссии Аринды и Уилхаффа, коротко и тихо произнес: — Коммандер, пока присядьте. Машинально кивнув, девушка подошла к столу и опустилась на ближайшее к ней кресло, постаравшись привлечь к себе минимум внимания. Таркин находился к ней практически спиной, а Аринда, если и заметила коммандера, то особого виду не подала. Фаро вскоре поняла, что лучше бы подождала за дверью: она уже несколько минут кряду пыталась отрешиться от происходящего. Приложения на служебном датападе уже были вручную рассортированы и по цветам, и по группам, а губернатор Прайс и гранд-мофф Таркин никак не могли прийти к согласию в одном-единственном вопросе: что делать с Атоллоном? Аринда горела желанием стереть планету с лица Империи посредством применения «Базы дельта ноль». Таркину, в сущности, была безразлична судьба пыльного шарика, но ради принципа он пытался понять, зачем это надо губернатору и что возможно получить взамен поддержки в этом вопросе. Фаро едва подавила вздох. Она вроде бы находилась на военном корабле, но вот уже десять минут происходящее больше напоминало дебаты в Сенате. Интересно, кто внушил губернатору, что она имеет право что-либо рекомендовать военным? На почве подобного даже слухи о новом оружии Империи переставали казаться преувеличенными. В данный момент Кэрин была даже рада тому, что последний месяц провела вдали от Лотала, выполняя задание Трауна. Ибо работать вместе с Прайс было бы выше ее сил. Сейчас Фаро как никогда завидовала холодной выдержке гранд-адмирала. У нее же в душе так и не погасло пламя праведного гнева за Бэттон. И одна вселенная знает, сколько еще ей удастся прятать истинные чувства за маской нерушимой вежливости. Краем глаза коммандер взглянула на Трауна, неподвижно сидящего в своем любимом кожаном кресле. Она не смогла рассмотреть ни следа усталости, скуки или раздражения на его лице. Впрочем, для нее не было новостью, что считать что-либо по мимике этого экзота возможным не представляется. Отведя в сторону короткие пряди темных волос, девушка осторожно провела ладонью по тонкой полоске кожи, выглядывающей из-под плотного воротника ее форменного кителя. Мышцы в том месте опять напоминали о себе ноющей болью — эти симптомы служили сигналом того, что организм уже на пределе и ему необходим отдых. Но впереди предстояло еще несколько часов работы — их она спокойно выдержит, но времени, теряемого сейчас впустую, очень жаль. Кэрин хотелось побыстрее закончить все поставленные задачи — потом она позволит себе роскошь принять обычный душ с водой и, наконец, выспится. Как оказалось, за мгновения ее мечт диалог гранд-моффа и губернатора завершился. Голограмма Таркина и состоящая из плоти и крови Прайс сейчас, судя по всему, переключились на Трауна: — А вы что об этом думаете, коммандер? — неожиданно поинтересовался тот, поворачиваясь к Фаро. Девушка выдержала направленный на нее пылающий взор и ответила: — База мятежников ликвидирована, сэр. Нерационально будет уничтожать целый мир, не узнав тем более, нет ли в нем ценных для Империи ресурсов. — Вы не думаете о том, что мятежники могли оставить на планете неприятные сюрпризы для нас, — вмешалась Аринда, с явным недовольством рассматривая коммандера. От необходимости отвечать Кэрин спас гранд-адмирал: — Сомневаюсь, что они выходили за пределы квадратов, которые подверглись бомбардировке. Я согласен с коммандером Фаро, губернатор. Ячейка мятежников уничтожена, а после их допроса у нас появятся новые нити, которые приведут, в конечном счете, к остальным базам. Возможно, Атоллон нам еще пригодится. — Решение касательно этой планеты принимайте сами. Я надеюсь, что вы поспособствуете передаче пленных мятежников в кратчайшие сроки. Во вверенном мне секторе найдется, куда распределить рабочую силу, — тут Таркин неожиданно сменил тему: — Приятно вновь увидеть вас, коммандер Фаро, гроза всех контрабандистов! Как прошла ваша миссия? — Успешно, гранд-мофф, — Кэрин откровенно опешила от подобного внимания к ее персоне, но, как ей показалось, сумела удержать лицо. — В этом никто и не сомневался, — с полуулыбкой продолжил Уилхафф. — Женщины во флоте — лучшее из того, что стало появляться в годы Империи. И обучаемость у них обычно крайне высока, не говоря уж о том, что они делают ради того, чтобы показать, что время на них не потратили попусту. Помнится, адмирал Стрейдж тоже обращал внимание на мисс Фаро. Жаль только, что он вскоре подал в отставку. Высшим мастерством было под видом изысканных комплиментов вылить на человека ушат грязи, да еще так, чтобы формально придраться было не к чему. Если бы не взгляд и интонации Таркина, Кэрин бы и не поняла, на что намекает гранд-мофф. В душе девушки взвился вихрь негодования. Именно после инцидента с непонимающим слова "нет" адмиралом Фаро начала держать максимально возможную дистанцию со своими коллегами противоположного пола. Тогда она лишь чудом не ущла со службы — спасло ее только то, что у СИБ были серьезные вопросы к Стрейджу, на фоне которых об этом случае попросту забыли. Но, как оказалось, не все. — Мне жаль, что мы с вами почти не пересекались, коммандер, — вклинилась в разговор Прайс. — Но разве сейчас не позднее для визитов время? — Губернатор, во флоте нет такого понятия, как время суток. Если вы хотите что-то со мной обсудить — найти меня чаще всего можно на мостике. Но в данный момент у меня есть дела. — Вы правы. Думаю, совещание закончено. Голограмма Таркина растворилась в воздухе, а Аринда встала с кресла. — Губернатор, вас проводят до вашей каюты. — В этом нет необходимости, гранд-адмирал. Дорогу я найду сама. Еще раз благодарю вас за помощь в ликвидации мятежников. Оставлю вас наедине с коммандером. Прайс вышла из помещения, напоследок смерив Фаро взглядом, от которого та чуть было не утратила контроль над собой. Презрение, но своеобразное понимание — интересно, эта женщина действительно уверена в том, что своей должности она добилась не знаниями и службой, а совершенно иными заслугами? — Коммандер, что у вас? — напомнил о своем существовании Траун. Едва заметно вздрогнув и вернувшись в реальный мир, Кэрин передала датакарту и спешно открыла на датападе свои копии отчетов. Но гранд-адмирал, казалось, вовсе не спешил подробнее ознакомиться с результатами миссии. Покручивая пальцами миниатюрное устройство, он спросил, ничуть не давая усомниться в собственной заинтересованности в ответе: — О чем вы так задумались? Лишь опыт работы с Трауном помог Фаро даже не слишком удивиться столь резкой смене темы. Знаем, привыкли. Рассказывать о реальном объекте своих размышлений было бы попросту глупо, поэтому, решив воспользоваться случаем, Кэрин решила осторожно уточнить информацию по одному вопросу, который давно ее беспокоил: — Я не знаю, стоит ли этому верить, сэр, но во время миссии до нас не единожды доходила информация о строительстве некоей секретной имперской базы. Ей приписывают просто небывалую огневую мощность. — Секрет Полишинеля. Невозможно держать в полной секретности столь масштабный проект, и все это понимают. Уверен, что вы будете все такой же благоразумной и не станете демонстрировать свою осведомленность кому бы то ни было. Почему вас так взволновала эта новость? Фаро опустила взгляд, а кисти ее рук машинально сомкнулись на низких подлокотниках стула. Девушка пыталась подобрать слова для того, чтобы выразить свою мысль, не вызвав при этом лишних вопросов. — Если те слухи — правда, и станция может уничтожать целые планеты, то она будет представлять огромную опасность не только мятежникам, но и самой Империи. Я с трудом могу представить, каким образом возможно, сконцентрировав столь мощное оружие в чьих-то руках, не опасаться измены этого человека. — Во флоте есть люди, фанатично преданные Империи. — Гранд-мофф Таркин? — небольшая подсказка помогла сложить осколки мозаики воедино. Правда, легче от этого не стало — даже наоборот. Фаро уважала гранд-моффа, но это не мешало ей считать многие из его методов и взглядов излишне радикальными и жестокими. Этот человек действительно был способен принять на себя ответственность за уничтожение целых планет и мириад жизней. Во благо Империи, разумеется. — Вас еще что-то беспокоит. Кэрин в который раз чувствовала, будто стоит сейчас под окуляром микроскопа, сквозь который видно каждую ее мысль. — При применении этой станции неминуемо будут огромные потери среди мирного населения. Мне кажется неразумным вместо точечных орбитальных бомбардировок в места непосредственной дислокации мятежников уничтожать целые миры. Да и возможные изменения орбит остальных планет системы ничего хорошего не сулят. Не превратимся ли мы из защитников в угнетателей, применяя подобное оружие? — Станция в большей мере инструмент психологического влияния. Сомневаюсь, что ее будут использовать по прямому назначению без крайней на то необходимости. — Во время Войн Клонов тоже были попытки создать оружие массового поражения. И тогда подобное очень сильно отражалось еще и на политической арене. — Вы постоянно обращаетесь к этому конфликту, обдумывая что-либо. И ваши знания порой гораздо объемнее тех, что возможно получить из литературы. Мне хотелось бы глубже обсудить с вами один эпизод начала той войны. Собственно, отчеты подождут. Фаро немного помрачнела. Знает ли Траун о том, как этот конфликт задел ее лично? В деле не было даже отметки об ее настоящей родине — но в других версиях досье СИБ вполне могла быть упомянута и эта информация. Кэрин понимала, что, как и в прошлые годы, о той битве предписывалось молчать, позволяя СМИ подавать эту тему так, как того требовала политика. Атракен — трагедия, о которой быстро забыли. Для нее же это стало первым жестоким уроком от жизни, повлиявшем на формирование мировоззрения сильнее, чем что бы то ни было. — Я буду рада, если смогу вам чем-то помочь, — искусственно улыбнувшись, ответила она. — Думаю, будет удобнее, если мы перейдем в мой кабинет. «Зачем?» — только и успела подумать девушка, но, повинуясь, ступила в открывшийся на противоположной стене проем. Гранд-адмирал вошел за ней, и, прикоснувшись ладонью к сенсорной панели, закрыл створки двери. Взглядом Кэрин обежала кабинет. В последний раз она была тут еще до назначения Трауна на «Химеру», и с того времени помещение изменилось почти до неузнаваемости. Большую часть свободного пространства занимали голографические проекторы, в воздух из которых поднимались изображения различных предметов искусства, а в центре этого импровизированного музея находился стол и пара кресел. Остальной интерьер было сложно рассмотреть сквозь ряды полупрозрачных голограмм. — Чувствуйте себя как дома. Кафа? — любезно предложил гранд-адмирал, жестом предлагая сесть. — Если можно, то лучше чая, — Кэрин откровенно занервничала. Ей все больше казалось, что сейчас начнется допрос под видом задушевной беседы. А может и наоборот, но смысл от этого не сильно изменится. — Вы очень тщательно следите за своим здоровьем. Но в последнее время вы выглядите немного уставшей. Не хотите взять неделю-другую отпуска? Судя по данным из архива, вы уже несколько лет не покидали свой пост. — Я в норме, сэр. Мой дом — тут, на корабле. С тихим щелчком включился электрический чайник. Траун извлек из ящика стоящего в отдалении письменного стола небольшую деревянную коробочку, покрытую искусной резьбой. Внутри шкатулки, в небольших ячейках, лежало с дюжину практически одинаковых на вид округлых светлых плодов с тонкими зелеными полосками. — Выберите один, коммандер Фаро. Девушка с удивлением указала на ближайший к ней плод, а затем осторожно взяла его в руку. На столе тем временем возникли две стеклянные чашки и абсолютно прозрачный чайник. — Уверен, вы не откажетесь от небольшой чайной церемонии. В большинстве культур, где она применяется, недаром считают, что таким образом чай полностью раскрывает свой вкус, а беседа становится более откровенной и увлекательной. «Что ему от меня нужно?» — Кэрин с огромным трудом сохранила на лице выражение вежливой озадаченности, когда как в душе холодным комком возникло одно из самых ненавистных ей самой чувств — страх. Она умела держать себя под контролем даже во время тяжелых битв, но сейчас ощущение жуткого дежа вю мешало мыслить трезво. Сознание подсовывало картины того, чем в прошлый раз закончилось для нее подобное внимание со стороны руководства. С одной стороны, Траун ни разу не позволял себе хоть чего-то предосудительного по отношению к ней. Но паранойя неустанно нашептывала, что невозможно знать, что и когда придет в голову другому разумному. От гранд-адмирала не укрылась столь резкая смена настроения девушки. Кэрин Фаро была связующей цепью между ним и «Химерой». И оставить без внимания внезапно возникшую на поверхности проблему первого офицера было бы так же рискованно и неразумно, как махнуть рукой на возможные неполадки в главном двигателе. — Кэрин, от чего вы уже готовитесь защищаться? Сражение закончилось несколько часов назад. Почему вы так напряжены? Никогда бы не сказал, что вы меня боитесь. Вспоминая особенности психологии людей, Траун попытался пойти на легкий тактильный контакт, но прием подействовал противоположно ожиданиям — девушка закрылась еще сильнее, отдернув руку, будто от огня. — Вся эта ситуация… Я лучше пойду, — пытаясь придать голосу твердость, произнесла она. — Подобные беседы за закрытыми дверями могут отбросить тень как на вашу, так и на мою репутацию. — Каким образом? Я лишь хочу понять, что с вами произошло. Обещаю, все останется в стенах этого кабинета. Камеры отключены. Кэрин, вместо того, чтобы успокоиться, почему-то вскочила с кресла и сейчас смотрела на него с выражением загнанной в угол кошки. Ее правая ладонь судорожно сжимала бластер, благо, все еще находящийся в кобуре. — Прошу, не надо. Внезапная догадка смогла наконец объяснить столь странное поведение Фаро. Крошечная, буквально в несколько слов, заметка в одном из дел архива «Химеры» и прозвучавший намек гранд-моффа сложили мозаику воедино. — Кэрин, успокойтесь, — примирительно произнес Траун. — Я клянусь, что и пальцем вас не трону. — Простите… — девушка явно была готова расплакаться, но из последних сил сдерживала себя. — Я не должна была так… так реагировать. Отчеты на столе, а я пойду. Не время сейчас для бесед. — Пять минут. Положите бутон в воду, и пока чай будет распускаться, вы расскажете о всем том, что вас беспокоит и тревожит. Кэрин, я настаиваю на этом. А вам станет легче. Фаро коротко выдохнула, пытаясь успокоиться. Она не должна позволять себе подобных проявлений чувств. Тем более, перед непосредственным начальством. А теперь деваться просто некуда — после всей этой сцены, когда страхи, так долго жившие в ее душе, выбились на свободу, надлежало объясниться. Вновь взяв со столика странный шарик, девушка повиновалась и осторожно опустила его в чуть остывший кипяток, накрыв после лежащей рядом стеклянной крышкой. Начать говорить было действительно сложно. В сознании один за одним вспыхивали воспоминания, которыми она никогда и ни с кем не делилась. Доверие… Роскошь, которая долгие годы была просто непозволительной по ее собственному убеждению. Она не могла вспомнить, когда первое слово слетело с ее губ, и что именно она говорила вслух — собственный голос звучал будто сквозь вату. Взгляд Кэрин был направлен на стоящий перед ней чайник. Но лишь в отдельные мгновения она действительно видела медленно раскрывающийся бутон, который постепенно выпускал на свободу миниатюрную тигровую лилию в окружении белой пены цветов жасмина. Она не могла полностью оценить красоту зрелища — диковинный танец чая сплетался воедино с встающими перед глазами образами. Уютный домик, тонущий в зелени сада. Спелые, налившиеся соком плоды на ветках деревьев. Покрытые царапинами и ссадинами ноги — результаты долгих прогулок и игр с соседскими ребятами. Старая одежда, вечно в пятнах от травы, земли и ягод. Сумерки, пахнущие разнотравьем и дымом от костерков. Летом домой все возвращаются лишь после заката. После первого года учебы в школе вновь вернувшаяся свобода просто опьяняет. Тогда казалось, что мир вокруг вечно будет столь безопасным и спокойным. Смена власти на планете тогда принесла лишь новую работу для местных шахтеров, которыми были ее отец и старший брат. Денег в семье и так хватало, а с увеличением заработков они смогли позволить себе даже больше необходимого. А потом Атракен пришли освобождать войска Республики. Даже в свои семь лет Кэрин смогла понять, почему ее заперли дома, как только узнали об этом. Солдаты в безликой броне были для обычных людей вестниками войны, а закрытие шахт КНС опять вернуло бы проблемы с рабочими местами. Когда в вечернем небе впервые разгорелось зарево сражения, идущего лишь за несколько километров, стало понятно, что их привычная жизнь закончилась. А дальше следовали месяцы настоящего ада. И даже когда их с матерью смогли эвакуировать с планеты, ставшей абсолютно непригодной для обитания из-за огромного количества ядовитых реагентов, ситуация не улучшилась. Месяцы, проведенные на больничной койке, непосильные для беженцев счета за лечение, так до конца и не восстановившееся здоровье и настоящая бедность, сбежать от которой удалось лишь спустя долгие годы. После смерти матери Кэрин все усилия приложила к тому, чтобы закончить последние классы школы и поступить. Над выбором профессии думать не приходилось — военная академия была единственным приличным учебным заведением из доступных ей. И Фаро старалась изо всех сил, стремясь во что бы то ни стало выбиться в Имперский Флот. День, когда ее определили на «Химеру» молодая энсин не забыла до сих пор. Она смело шагнула вперед, навстречу мечте, которая была сейчас так неимоверно близко, с твердой верой в то, что за долгими сумерками неминуемо последует рассвет…