Миллионер в капкане

Восемь месяцев спустя…       — Ты дерьмовый любовник, Флоренс, — недовольно заявил Остин, поднявшись с кровати и стараясь поскорее одеться. Он не хотел смотреть на голого здоровяка-санитара, от вида которого можно было блевануть. — И с каждым разом все хуже.       — Тебе другой и не нужен, сучка, — альфа грубо схватил Остина за волосы и, едва не свернув шею, притянул к себе. За время, которое омега провел здесь, краска почти вымылась с них и пряди другого цвета неряшливо отросли. Выглядело это ужасно, как и весь Остин в целом. Сыпь на лице вылечить не было никакой возможности, а синяки на теле, которыми регулярно награждал главный санитар, совсем не проходили, только меняли цвет и местоположение. — Ты продолжаешь бегать к Уайтхиллу за моей спиной и зад перед ним заносить, так?       — За твоей спиной? А кто ты мне такой, м? — огрызнулся Остин. Он отлично знал, что спорить с Флоренсом глупо, но никак не мог научиться держать язык за зубами. Хотя, если его продолжат так бить, зубов скоро станет меньше. Альфа резко мотнул его головой, и Остин почувствовал, как губа треснула от встречи с краем кровати.       — Еще раз увижу рядом с ним тебя, мусор, пущу по кругу у шизофреников, усек? — грозно прорычал здоровяк в лицо Остину, а затем звучно харкнул в него.       Остина едва не вывернуло от этого. Он прикусил губу, чтобы не сорваться в истерику, и стал мысленно просить, чтобы Флоренс уже свалил куда-нибудь и оставил его в покое. И почему из всех пациентов этот мудак выбрал именно его? Ах да! Потому что у других есть родня или друзья. А за Остина некому заступиться. Санитар отбросил от себя омегу и принялся одеваться, насвистывая что-то. На прощание, перед тем как покинуть комнату, он чувственно засадил омеге кулаком по почкам и хлопнул дверью.       «Не плакать! Нельзя плакать!» — повторял, как мантру, Остин. Он вскинул глаза к потолку, чтобы слезы не покатились по щекам, и стер краем простыни слюну Флоренса с лица. После его посещений дико хотелось расслабиться и забыться. Но ещё больше — выпотрошить ублюдку пузо. Иногда Остин понимал, откуда у дельтовцев берется их жестокость.       Парочка косяков была спрятана в общей комнате для отдыха. И сейчас там как раз пусто — все спят. Можно сходить, забрать их, а потом выбраться на улицу и покурить. Флоренс всегда после секса уходил к себе, выпивал банку дешевого вонючего пива и заваливался спать. Его зычный храп было слышно даже с дальних уголков этажа и можно было не беспокоиться, что Остина поймают. Но перед этим хотелось искупаться и по возможности избавиться от запаха и телесных жидкостей ублюдочного Флоренса.       Остин тихо вышел в коридор и убедился, что здесь пусто. После десяти был комендантский час, и пациентам запрещалось покидать комнаты даже по нужде. Для этого у всех были стремные горшки. Как в психиатрии! Мало кто хотел нарваться на гнев дежурного, поэтому старались правилам подчиняться. Но у Остина был особый случай. Был вариант пойти в общий душ на его этаже или подняться на самый верхний, к Джереми. Там даже была горячая вода. И заодно будет повод заглянуть к альфе, вдруг он не спит? Но тогда нужно взять с собой косячки. Остин быстро сбежал по лестнице до первого этажа и без труда вскрыл замок в общую комнату. Там из радиаторной батареи он длинными пальцами вытащил заначку и отправился наверх. У двери в палату Джереми Остин остановился и прислушался к тому, что происходило внутри. Его сердце болезненно сжалось, когда он разобрал стоны, тихое рычание альфы и слабый дрожащий голосок, который просил засадить ему поглубже. Что ж… в клинике не он один жил половой жизнью. Да и ничего удивительного — на богатенького Уайтхилла много кто облизывался и ему было из кого выбрать. Разумеется, с испорченным комедонами лицом и отвратительными волосами истощенный Остин не мог тягаться с медбратьями и элитными пациентами, которые лежали здесь под вымышленными именами, чтобы не навредить своей карьере.       Остин подавил в себе приступ обиды и прошел мимо, в ванную комнату, надеясь, что эти двое закончат не так быстро, чтобы он успел помыться и убраться до того, как они явятся сюда. Омега сунул голову под воду и сделал её чуть потеплее. От горячей воды он уже отвык, а мылом пользовался, только когда приходил сюда. Его отправили в клинику по решению суда, и то, только потому, что сердобольный адвокат-бета, которого ему предоставило государство, давил присяжным на жалость и едва ли не умолял их сменить место отбывания наказания с тюрьмы на это райское местечко. Его было сложно винить. Он думал, что здесь лучше, чем в тюрьме, и старался помочь. А вот Остин был совсем не уверен, что так уж выиграл. Государство выделяло деньги на его содержание, но совсем мало. В месяц ему полагался всего один кусок мыла, а учитывая частоту посещений Флоренса, его хватало едва ли на пару недель. Иногда Остин думал, что лучше бы его использовать с другой целью, раздобыть веревку и повеситься.       Но он всегда передумывал, потому что хотел на следующее утро пообщаться с Джереми. Альфа научил его играть в шахматы и иногда поддавался, позволяя себя победить. Это сильно бесило, но ему, похоже, нравилось, как Остин ворчит и возмущается. Омега влюбился в него, как какой-то идиот, с первого взгляда. Он просто тащился от его запаха и приятного властного голоса, манер и привычек. Остину нравилось общаться с ним или украдкой наблюдать, пока Джереми не замечал. Этот альфа вообще ничего не замечал, чертов нарцисс. О том, чтобы признаться, само собой не было и речи. Остин мог только радоваться их встречам и расстраиваться, когда ловил на ком-то запах Уайтхилла или слышал из его комнаты стоны и томные всхлипы. В чем-то Флоренс был прав: Остин не заслужил такого альфу, как Джереми. У него не было ничего, на что можно было бы обратить внимание. Кроме пресловутой травки.       Дверь в душевую тихо скрипнула и снова закрылась со щелчком. Остин вздрогнул от неожиданности и едва не шлепнулся на пол, поскользнувшись. Он представил, что это может быть Флоренс и сейчас придется придумывать отговорки о том, что он здесь делает, а потом его все равно отпиздят.       — Остин? Это ты здесь, крошка? — спросил голос Джереми. Видимо, альфа увидел его вещи или почувствовал запах.       — А ты что здесь делаешь? — недовольно шикнул омега. Меньше всего он сейчас хотел общаться с этим кобелем. — Привел своего соловья помыть? Были бы хоть потише.       — Ну, вообще-то, это душ на моем этаже, — хмыкнул Джереми и, судя по звукам, стал раздеваться, чтобы занять соседнюю кабинку. — И от твоей одежды воняет Флоренсом, ты знаешь?       — Сейчас комендантский час и ты должен сидеть у себя в палате, — едко отозвался омега, поежившись от мысли, что Джереми может его увидеть раздетым. С одной стороны, у него между ног становилось влажно, когда он представлял, что альфа прикоснется к нему, а с другой — он не хотел демонстрировать свои побои. — Флоренс — извращенец, он иногда носит мою одежду. И шмотки других пациентов — тоже, — отмазался Остин и звучно втянул запах собеседника. Он только мельком разобрал нотки Доли Мартина — старшего медбрата клиники. — И, кстати, поговаривают, что у Мартина гонорея.       — Боже, сколько новой информации, малыш, — усмехнулся Джереми. Он зашел в соседнюю кабинку и включил там воду. — Я, признаться, уже засыпаю, но от косячка бы не отказался. Или от партии в шахматы. Заглянешь ко мне?       — Обойдешься без косячка, — завредничал Остин. Он совсем не хотел идти в комнату альфы, который снился ему уже больше полугода, и вынюхивать там запах секса и оргазма. Вот как раз в снах у них все было отлично, и у Остина на роже не было красных фонариков. К тому же, если он пойдет, альфа увидит его разбитое лицо.       — Тогда в другой раз. Завтра ко мне приезжает сын, так что буду занят, — поделился альфа. Ему явно было неудобно мыться одной рукой, но он не подавал виду и насвистывал что-то под шум воды.       Остин отгонял от себя желание зайти в его кабинку и прижаться к альфе. Омега хотел бы дотронуться до теплой кожи Джереми и холодной твердой стали его протеза, которая в мыслях омеги была неотъемлемой частью альфы. В сопротивлении помогала боль от недавнего контакта с Флоренсом и страх, что Джереми оттолкнет. Но сама ситуация была весьма волнительной. Они вдвоем, ночью, голые… Жаль только, что от обоих пахло кем-то другим. На реплику Джереми омега решил не отвечать и убраться поскорее. Желательно успеть до него, одеться, а лучше собрать вещи и юркнуть в темноту. Так у альфы меньше шансов разглядеть его. Вдруг сейчас сюда и Мартин заявится? Тогда он точно настучит Флоренсу и придется выбросить его в окно, как маленького Зака. Жаль только, что с громилой-санитаром до сих пор не представился случай.       — Хорошо тебе пообщаться с сынишкой, — буркнул напоследок Остин. Он выключил воду и быстро присел рядом со своими вещами. Все-таки выходить в коридор голым и мокрым — плохая идея. Лучше постараться поскорее одеться. Завтра альфа будет занят, а потом у Остина уже подживает губа, и если Флоренс не разобьет ему еще что-то, можно будет опять начать общаться.       — Угум, — Джереми совершенно невозмутимо выглянул из-за шторки, словно так и надо, и осмотрел омегу. — Ты подрался с кем-то?       — Эм… да… — немного растерянно ответил Остин, стараясь поскорее натянуть штаны, чтобы Джереми не смог разглядеть кровоподтеки у него на внутренней стороне бедер. Джинсы неприятно липли к мокрым ногам, но омеге было все равно. С каждым днем ровно дышать рядом с Джереми становилось все сложнее. Чувство к этому альфе сводило его с ума.       — И с кем же? Тут омежек-то борзых нет, — заметил Джереми. Его отсутствующая рука была не видна с этого ракурса, и казалось, что у альфы и вовсе нет недостатков во внешности. По его голому торсу стекали капли воды, и он небрежным движением откинул с лица мокрые отросшие волосы, после чего потянулся за полотенцем.       — Зато есть борзые альфочки и бетки, — стараясь скопировать интонацию Джереми, выдавил из себя Остин. Он не смотрел ему на пах, дабы совсем не расклеиться. Хорошо, что Джереми не видел его спину, задницу и бедра, иначе предположение о драке отпало бы само собой. Флоренс любил играть в наказания. — И вообще, тебе пора подстричься.       — Точно. Ты умеешь? Подстрижешь меня? — поинтересовался Джереми, тщательно, насколько это возможно с одной рукой, растираясь полотенцем и набрасывая халат.       — А что, по моим волосам складывается ощущение, что я умею? — улыбнулся Остин, слегка оттаивая. Он не мог долго обижаться или сердиться на альфу. Тем более того, кто вовсе не уделял ему внимания больше, чем барыге, который может подогнать косяк.       — Ну, я думал, это подростковый стиль такой, — протянул Джереми, всем своим видом показывая, что далек от понимания того, что приходит молодежи в голову. — Кто к тебе пристает-то? Может, помочь чем? По-дружески.       Остин улыбнулся, когда услышал это предложение, и даже собирался рассказать Джереми о том, что вытворяет Флоренс. Но последние слова о дружбе отбили всякое желание. Улыбка исчезла с губ, и он отрицательно помотал головой.       — Не доверяешь, крошка? — спросил Джереми, так и не дождавшись объяснений по поводу отказа. Он погладил омегу по талии, проходя мимо, и стал собирать свои оставшиеся вещи.       Неожиданно дверь в ванну с грохотом распахнулась и ударилась о стену. На пороге стоял разъяренный Флоренс. Его лицо было красным, а ноздри грозно раздувались. Без лишних слов и не сильно стесняясь присутствия Джереми, он влепил Остину оглушающую пощёчину. Омега отлетел на пол и больно ударился локтем, но постарался не вскрикнуть. Больше всего он сейчас боялся, что рассерженный санитар бросится на Джереми, но ведь тот с одной рукой мало что может сделать ему.       — Ты вообще в своем уме — бить омегу? — вмешался Джереми, с прищуром уставившись на Флоренса. Он помог Остину подняться и недовольно взрыкнул, показывая свое отношение к происходящему.       — Завали ебало, Уайтхилл. Не то завтрашнее свидание с сыночком будет отменено, — пригрозил Флоренс. Он оттолкнул Джереми в сторону и дернул Остина за руку. Было такое чувство, что он вырвет ее из сустава, но вроде обошлось. — А ты, грязная шлюха, вернись в свою комнату, оттуда отправишься в карцер, тупая дрянь!       — Ебнутый, — заметил Джереми, покрутив пальцем у виска. — За что его в карцер?       — За то, что нарушил комендантский час, — с мерзкой улыбкой объяснил Флоренс. — Хочешь тоже? Ах да! Можно ведь тебя обыскать. Что, если я найду в карманах что-то запрещенное? — он обратился к Остину и стал быстро обшаривать карманы его джинсов, удерживая за руку, на которой точно появятся новые синяки. Ясное дело, что он сразу же нашел косяки. — Оу… это уже серьезнее.       Остин поморщился и всхлипнул. Конечно, серьезнее. Еще бы — наркота в клинике по борьбе с зависимостью. Вот только Флоренс и раньше отлично знал, что некоторые пациенты и персонал торгуют травкой. Ничего тяжелого, конечно, не просачивалось. Просто теперь он решил устроить показательную порку.       — Я нашел это в общей комнате, — попытался отмазаться Остин. Он не хотел, чтобы цепочка дошла до Джереми, который по сути был главным его покупателем.       — Почему не отдал кому-то из персонала? Не знаешь правила, сучка? — опасно зарычал Флоренс и ударил омегу по коленной чашечке ногой. Остин вскрикнул и прикусил губу, опять упрашивая себя не плакать.       — Эй, прекрати, — Джереми отпихнул Флоренса от омеги. — Давай решим этот вопрос цивилизованно, и мальчишка будет под моей защитой. Мне не нравится, как ты его прессуешь.       — Цивилизованно — это как, Уайтхилл? — заинтересовался Флоренс. Он оскалился своими отвратительными желтыми зубами и опять дернул Остина к себе, задвинув за спину, чтобы Джереми не мог дотянуться. По сравнению с ним Уайтхилл и правда был похож на бога во плоти. Остин отлично знал, что с этим ублюдком Флоренсом невозможно договориться — он все равно сделает по-своему. Но сейчас он понимал, что очень сильно встрял, и не решался открыть рот.       — Я могу предложить тебе некую сумму, чтобы ты забыл об этом инциденте, — заявил Джереми.       — Ты выражаешься слишком расплывчато, — нагло оскалился санитар. — И сколько ты готов заплатить?       — Ну, практика показывает, что тебе достаточно двадцатки, — холодно ухмыльнулся Джереми, словно напоминая Флоренсу о чем-то. — Так что вот моя цена.       Остин закрыл глаза, чтобы не видеть, как Флоренс разобьет Джереми нос сильным и резким ударом. Он услышал хруст и то, как альфа упал, а затем почувствовал боль в плече. Санитар выкинул его в коридор и дал сильного пинка в живот.       — Я пришлю к тебе дежурного, Уайтхилл. И о посещениях на ближайший месяц можешь забыть, — сладко пообещал санитар, ухватив Остина за волосы и волоча за собой к лестнице, а затем вниз, на их этаж. По дороге они встретили дежурного, которому Флоренс небрежно приказал:       — Там Уайтхилл нарушил комендантский час. Он обдолбан похоже. Промойте его и закройте на месяцок. Завтрашнее свидание отменить.       Защититься от здоровенного альфы сам Остин попросту не мог. Он был слишком щуплым и мало ел для такого. Поэтому при общении с Флоренсом предпочитал минимизировать неизбежные повреждения. Альфа несколько раз с оттяжкой влепил ему по лицу. Этот садист получал удовольствие от того, что бил омег, и особенно ненавидел Остина. Когда омега упал на пол, тот принялся пинать его, рыча и приговаривая, что все это только цветочки и он научит Остина себя вести. Плакать было нельзя. Это заводило ублюдка, как и просьбы о пощаде. Тогда он еще и трахнет Остина, а у него и так все там порвано и ноет. Единственное облегчение — санитар не мог его убить. Тогда на него возбудили бы уголовное дело, стали разбираться, рыскать по клинике и точно нашли бы кучу нарушений. А руководству это было совсем не нужно. Они вели политику, при которой пациенты становились заложниками острова и с ними можно было делать что угодно. Единственное ограничение — не убивать.       — Снимай одежду, мусор, — приказал Флоренс, ударив Остина по и без того разбитому лицу ногой.       Хныкая и прикусывая губы, омега подчинился. Он винил себя в том, что навлек неприятности на Джереми. И зачем он только потащился на его этаж. Можно было помыться в душевой на своем. Мало того, что узнал о его связи с Мартином, теперь еще и это. Как же он хотел убить Флоренса! Неважно как, лишь бы он больше никогда не тянул к нему лапы. От хлестких ударов ремня по голой коже Остин не сдержался и разрыдался. Он боялся шевельнуться, чтобы не сделать себе ещё больнее, и в какой-то момент показалось, что этот ад закончился. Спустя пару секунд стало ясно, что он просто потерял сознание и упал. Флоренс схватил его и за пару минут дотащил до карцера. Он втолкнул омегу в холодное маленькое помещение с бетонным полом и стенами и решеткой в потолке. Оттуда в комнату проникал ледяной дождь и холодые порывы ветра, проникающие под кожу омеги. Остин уселся в угол и, рыдая, обнял колени, уткнувшись в них разбитым лицом. Все его тело ныло и пульсировало от боли. Из носа кровь попадала в рот, а иногда и в горло, когда он сильно всхлипывал. Ступни стало ломить от контакта с мокрым каменным полом. Остина захватила безнадега и отчаяние. А государственное мыло опять казалось более привлекательным, когда намыливало веревку.