***
- Вы ведь торгуете ювелирными украшениями, не правда ли? - спросил Инузука Акира, обращаясь к старику. Старик молча кивнул. - Надеюсь, у вас найдется еще что-то, помимо этого? - и он указал на ожерелье, выставленное на прилавке, экстравагантное творение, родом, видимо, из Облака, годное разве что для женщин старше шестидесяти, полностью лишенных эстетического понимания, и больше ни для кого. - О да, разумеется, господин. Я… то есть… у меня есть заготовки, понимаете, и большой выбор редких камней, серебра и прочего. Желаете взглянуть? - Да, пожалуйста. - Одну минутку, я мигом, - пообещал ювелир и поспешно скрылся в недрах мастерской. Акира остался ждать на месте, склонив голову и нетерпеливо сложив руки на груди. Трудно было сказать, что у него на уме. Возможно, он размышлял о том, прилично ли дарить «госпоже» подарки, особенно, когда она здесь, в территории клана Сенджу. Старый ювелир вернулся со своими «заготовками», которые оказались более многообещающими, чем того ожидал Акира. - Какая из них вам нравится? - спросил мастер, - Взгляните на эту. Ах, нет, лучше на эту. Это одна из моих лучших работ, господин. Это колье украшено цветами, фигурками змей и бабочек из бриллиантов. Дополнительно в ожерелье использованы титан, нефрит и жадеит. А также можете обратить внимание и на этот браслет, мой господин. Главное достояние этого браслета — жемчуг из бездны – удивительно редкая вещь, господин. Найти такое сокровище – великая удача для ювелира. Я уверен, ваша дама это оценит. На первый взгляд браслет показался Акире слишком крупными, но он ошибся. Он как раз подходил по размеру для рук его «госпожи», а их белоснежный оттенок превосходно гармонировал с нежным румянцем, поступавшим на ее щеках, когда она ловила на себе его взгляд. «Заготовка» с жемчужинами оказалась и в самом деле довольно элегантной. - Вам нравится? - спросил старик, хотя ответ был ясен и без слов. Акира лишь кивнул, не отрывая глаз от браслета. - Кажется, эта госпожа очень дорога вам, юный господин, - вставил старый ювелир, добродушно улыбаясь. - «Явное преуменьшение, - подумал Акира, - Мои чувства к госпоже не описать таким простым словом». Как раз в эту минуту колокольчик над дверью магазина звякнул, возвещая о появлении гостей. Высокие, крупные, темноволосые мужчины, одетые в фамильную одежду клана Сенджу. Они показалась Акире угрожающими. Подойдя ближе, один из них обратился к ювелиру. То был человек плечистый и жилистый. Его лицо и тело было покрыто кожей, выдубленной на солнце и ставшей твердой как сталь. Глаза под тяжелыми бровями казались открытыми ранами – темные, как ночное небо. Рот его привел бы в отчаяние самого забавного из шутов: со своими бледными, плотно сжатыми губами он был создан для суровых слов и резких команд – этот рот забыл об улыбке, а смеха и вовсе не знал. - Мы ищем наследницу клана Сенджу, старик, - сказал мужчина твердым и ровным тоном, - Она пропала или была похищена прошлой ночью. Если у тебя есть какие-нибудь сведения о девушке пятнадцати лет с темными глазами и волосами, то тебе лучше быстро доложить об этом нам. В случае лжи или соучастия в ее исчезновении, тебя непременно казнят. Старый ювелир сначала растерянно заморгал, потом заколебался, а со сморщенного лба потекла капелька пота. - Клянусь всеми богами, господин, я впервые слышу об этом, - голос старика предал его. Он искал слова и не находил их. Глаза его метались взад и вперед, как у провинившегося в чем-то ребенка. Сенджу глядел на него с открытым неодобрением. - Мы должны осмотреть здесь все, - сказал он, и безмолвные наблюдатели, стоявшие все это время позади мужчины, разом шагнули вперед, словно получив какой-то сигнал. Старик лишь молча уступил им дорогу, спорить было бесполезно. Несчастный лишь остался стоять неподвижно, как статуя, опустив глаза и глядя куда-то в сторону. Нутром Акира ощущал его прерывистое дыхание, легкую дрожь его губ. - Когда будет готов браслет? - небрежно уронил Акира в сторону несчастного ювелира. Юный Инузука поторопился к брату, чтобы сообщить об исчезновении наследницы клана Сенджу, а для этого нужно было покинуть это место, не оставляя за собой подозрений со стороны Сенджу. Старик что-то промямлил в ответ, но Акира не расслышал. - Я не расслышал, - сказал Инузука, по-прежнему не сводя глаз со старика, — Так когда он будет готов? Не скоро ювелир накопил достаточно отваги, чтобы поднять на юношу взгляд. Он нерешительно поднял голову, его рот сложился в прямую линию: - Я сегодня же займусь вашим заказом, господин. И, поэтому, скорее всего он будет готов уже через три дня. Да, скорее всего. Если, конечно… - Хорошо, тогда я вернусь сюда через три дня, – сказал Акира, и направился к выходу, – Это украшение станет подарком для особенной женщины, так что постарайтесь сделать все в лучшем виде. - Да, господин, - пробормотал старик едва слышным голосом. Акира принял это подтверждение и ушел.***
Акира обнаружил своего брата на открытом полигоне для дрессировки собак, сидящим на заросшем мхом камне. Капюшон откинут назад, и солнце поблескивает в волосах… Он держал что-то в руках, а катана их рода лежала на его коленях, окровавленная чьей-то кровью. Сердце Акиры отчаянно застучало, пока он шел к брату. В окрашенном кровью траве утопал огромный темный силуэт. Косматая шкура уже успела покрыться аурой смерти. Младший Инузука увидел слепые глаза, в которых уже ползали черви, широкую пасть, полную желтых зубов. Величина существа поражала воображение. Зверь был в два раза больше самой рослой собаки их клана. - Брат, - негромко позвал Акира. Старший Инузука ухмыльнулся и поднял взгляд от комка, который держал в руках. - Она не причинит тебе вреда, младший брат, - отвечал он, - Она мертва. Акира сумел оторвать взгляд от чудовища и, сразу заметил ком шерсти в руках брата. Львенок – слепой шар золотистого меха – тыкался носом в грудь Киры, державшего его на руках, и, не находя молока, грустно скулил. - Урод, - невозмутимо выдавил Кира, - Совсем как люди. Кормишь их, заботишься, бережешь их, а они все равно предают тебя. - Удивительно, что она протянула достаточно долго и успела дать потомство, - сказал Акира мрачным голосом, разрывая молчание. - Не важно, - ответил Кира, - Его все равно ждет смерть. - Уже четвертый в этом году, - мрачно заметил Акира, - Львы – звери из семейства кошачьих, брат. Никто из клана Инузука не покорял сердце льва. – Он вздохнул, - Их поимка стоила нам четырех жизней наших соклановцев, а ты убиваешь их словно мух. - Зверь, не подчиняющийся приказам, не имеет ценности, – непринужденно ответил Кира, - Но ты искал меня не для того, чтобы читать мне нотации. Так в чем же дело, мой младший брат? - Сегодня я видел Сенджу, орудующих в окрестностях Танзаку. Они ищут наследницу. Говорят, ее могли похитить, однако, могу предположить, что девчонка могла сбежать с территории клана по собственной воле. Кира не сразу понял его, но, когда до него дошло, он криво усмехнулся. - Братишка… - проговорил он, - А весть достойна доверия? Акира кивнул: - Да, я сам лично все видел и слышал. Рот Киры горько скривился. - Ну что ж, если за возврат территорий придется расплачиваться жалкими поисками шлюшки клана Сенджу, пусть будет так. Ты сказал, она пропала прошлой ночью? Значит она не могла далеко уйти. Будет лучше, если мы найдем ее первыми, чем эти ублюдки Сенджу. Если удача нам улыбнется, то Тобираме больше не удаться смотреть на оказанные нами услуги сквозь пальцы. Ублюдку лучше не пренебрегать моей добротой. На это Акире нечего было ответить. Помолчав, он сказал: - Брат, - проговорил он тихо, тщательно подбирая слова, - Ты собираешься торговаться с Тобирамой? На лице старшего Инузука вспыхнула улыбка: блеснули белые зубы. - Ах, братишка, - сказал Кира, - Ты по-прежнему слишком серьезен. - Он опустил львенка на землю, и подойдя поближе, обвел тяжелой рукой шею младшего брата. - Эта штука у тебя на шее просто ради украшения? Ты чем думаешь, когда нам ежедневно отправляют доклады с жалобами от наших соклановцев? Сенджу перекрыли почти все наши торговые связи. Животные голодают и умирают. Клан Инузука ежедневно терпит побои со стороны клана Сенджу, а мы, наследники рода, стоим тут и лижем их задницы! Где ты витаешь, младший братик? Дела клана, как будто тебя совсем не волнуют. Может ты влюбился? Ответ застал Акиру врасплох. Он удивился, вздрогнул и начал отдаляться от своего брата. Слова вылетели сами собой: - Не шути так! - сказал он отрывисто, - Я просто подумал… эм… Откуда тебя знать, что все действительно так плохо? Ведь разве клан Сенджу не является одним из самых благородных родов в мире синоби? Разве служить им - это не честь для клана Инузука? - Пусть синигами поберут твою честь! - выругался Кира, лицо которого побагровело от внезапной вспышки гнева. - Что знали о чести эти Сенджу, когда они убивали наших соклановцев?! Пойди к могилам нашего клана и спроси всех падших, что они думают о чести клана Сенджу! - Я… Прости, – негромко проговорил Акира, озадаченный словами старшего брата. Ответ Киру не устроил. Он отвернулся, разглядывая серые дали. Инузука гневно цокнул зубами. Их отец умер сразу после поражения клану Сенджу. Вся полнота власти должна была перейти к нему, Кире. Это должна была быть его победой. Начиналась новая эпоха, его эпоха. Но проклятые боги подарили ему лишь пустоту. Лишь титул… а Кира просил у них власть. Земли, простирающие от страны Чая до страны Медведя, клан, могущественный и устрашающий… - Поторопись, - сказал Кира голосом уже более ровным и спокойным, – Собери отряды. Возьми столько людей, сколько потребуется. Прочеши каждый уголок этой долбанной страны, если понадобится, но найди ее. - Как прикажет глава, - ответил непринужденно Инузука младший, и испарился в воздухе.***
2 дня спустя… Быть невысокой - это отстой. В жизни Дорианы не было такого момента, чтобы она подумала: «Боже, иметь небольшой рост так здорово». Ни разу. Наследница никогда не могла дотянуться до вещей расположенных высоко. Именно это сейчас и происходило. Ясу послала ее принести несколько донбури-бачи для ужина Тобирамы, так как Дориана являлась его личной служанкой, но девочка тратила больше сил, чем на это было нужно. Дориана не была поклонницей здешних слуг. Они были ужасно придирчивыми, не говоря уже о том, что практически все были высокими, и привыкшая к этому Ясу понятия не имела, как тяжело было кому-то, чей рост всего сто пятьдесят четыре сантиметра, стоять на цыпочках на деревянном стуле, с руками полными этих чертовых донбури-бачи. Или, возможно, она знала об этом и делала так только для того, чтобы быть жестокой. Наклонившись вперед, Дориана благополучно достала рукой до очередной миски. Деревянный стул качнулся, и Гая замерла, задержав дыхание. Медленно подав назад, ей удалось удержать баланс. - Если разобьешь эти миски, то за их стоимость тебе придется расплачиваться до конца своих дней. Дориана вздрогнула. Она знала этот голос. С тех пор как она стала его личной служанкой она часто слышала его, и, это как правило, раздражало юную наследницу. - Спускайся, Дориана, - грубо приказал Тобирама, - Иди, займись чем-нибудь полезным. Я найду кого-нибудь, кто сможет справиться с этим. - «По крайней мере, в этот раз он хотя бы помнит мое имя», - подумала Гая. в прошлый раз Тобирама обращался к ней, как к Дорио, Риане и Ариане, в трех разных случаях. Видимо повлияли ее постоянные исправления. Дориана понимала, что у человека огромный дом, полный новых слуг, и что взвалившаяся на него ответственность главного наследника, давила на него. Но тем не менее. - Ясу сказала мне, принести донбури-бачи, - сказала Дориана, спрыгивая со стула, и вставая настолько прямо, насколько могла, хотя Тобирама все равно возвышался над ней. - «Ты должна была склонить голову, увидев меня», - хмуро подумал Тобирама. Однако не стал это комментировать. Вместо этого он кивнул в сторону выхода. - Итаме нужна помощь с некоторыми документами. Ты моя служанка, и ты должна разбираться в таких мелочах, как счета, отчеты и прочее. Иди, и помоги ему. Заодно и научишься всему. Я найду кого-нибудь, кто вертикально устойчив, чтобы закончить это. Лицо Дорианы покраснело от смущения. Она же не напортачила и ничего не разбила. Она прекрасно со всем справлялась. Она делала свою работу медленно, но почти закончила ее. Так она думала, но выдавила из себя другое: - Я в порядке, Тобирама-сама. Мой рост не влияет на мою способность доделать эту работу, если это то, что вы имеете в виду, - отрезала она. Тобирама даже не взглянул на нее, шагая в сторону двери. - Ужин должен быть готов через два часа. Мне бы очень хотелось, покушать вовремя, Дориана, - и он ушел. - Козел, - пробормотала Дориана. Так или иначе, у нее хватало ума достать все эти миски самой. Но с ее-то везением, Дориана закончила бы, разбив их всех до единого, и вполне вероятно, что вдобавок переломала бы себе еще и кости. Гая судорожно покачала головой, изгоняя оттуда мысли о неповиновении. Нет, нет, она должна была держать себя в руках. Она не могла позволить себе потерять эту работу, эту крышу над головой. Они с сестрой упаковали всю свою жизнь и прибыли сюда, в территорию клана Сенджу, чтобы выжить. Дориана не могла позволить сестре бродяжничать по улицам только из-за ее упрямства и личной неприязни к наследнику. - Ты собираешься закончить работу, порученную мной, или будешь стоять там и ничего не делать? - голос Ясу выдернул Дориану из ее мыслей. - Тобирама-сама сказал мне прекратить и помочь Итаме-саме с документами, - ответила Дориана, пытаясь, чтобы в тоне не ощущалась ее неприязнь к ней. Если она пожалуется Тобираме, Дориана была уверена, что он изгонит её с территории клана. - Прекрасно. Тогда иди. Ты теряешь время. Не заставляй юного господина ждать тебя, - приказала она, указывая в сторону выхода, словно Дориана не знала, где он находится. Резко кивнув, Дориана направилась в ту сторону. Не было причин оставаться рядом с ней дольше, чем это было необходимо.***
Вернувшись в старое крыло, Дориана остановилась в нерешительности. Что ей делать? Прямо так взять и войти? И что сказать для начала? А может, наследник заговорит первым? От волнения у нее заныло под ложечкой. Она назовет ему свое имя и объявит, что она — новая служанка Тобирамы. «Здравствуйте…». Нет, не так. «Добрый вечер. Я — Дориана…» Нет, не годится. «Я — личная служанка... Тьфу, ты! Как это мерзко звучит». Будь что будет. Пусть все идет своим чередом. Итама что-нибудь спросит, она ответит. Она будет смотреть ему в глаза и разговаривать с ним, как делает это обычно, то есть делать то, что ей категорически запрещалось на протяжении последних нескольких дней. Расправив смятые шорты и пригладив волосы, Дориана выпрямилась. И глубоко вздохнув, она заставила предупредить о ее прибытии. - Добрый вечер, - приветливо поздоровался он, щурясь, чтобы хорошенько разглядеть ее. Это было впервые, когда Дориане удалось хорошенько рассмотреть лицо четвертого сына Буцумы. Он был скромно одет в черное, а его белые пряди волос в лучах уходящего солнца светились подобно нимбу. Даже точно зная, что он наследник, Дориана никак не могла в это поверить: он выглядел слишком уж бледным и слабым, слишком доброжелательным, в отличие от своих братьев. - Меня зовут Дориана, - представилась она. - Тобирама-сама отправил меня к вам, чтобы я помогла вам с документами. Я его личная служанка. Его лицо не выразило удивления: стало быть, он уже наслышан о ней. Зато сама она была несказанно поражена, когда он встал с места, подошел и протянул ей свою руку. Дориана растерянно и кратко ответила на рукопожатие. - Очень рад встретить вас, Дориана-чан. Я как раз собирался заняться счетами этого месяца. Буду очень рад, если вы поможете мне. У третьего наследника были удивительные глаза — проницательные и в то же время добрые. У Дорианы возникло ощущение, что эти ясные карие глаза видят гораздо больше, чем ей хотелось бы обнаружить. - Да. Конечно. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне.***
Час спустя после того, как Каварама покинул кабинет Тобирамы с полным отчетом о безрезультатных поисках Айанами, Тобирама направился в покои Итамы, посмотреть, выполнила ли его буйная служанка приказ. Смех было первое что Тобирама услышал, подойдя к покоям. Глубокий смех Итамы сопровождался женским. Слуги раздвинули деревянные седзи и Тобирама увидел Итаму, покрытого чем-то похожим на чернила, пока Дориана схватившись за живот смеялась до невменяемого состояния. У Тобирамы стянуло в груди от вида ее смеющихся глаз.Казалось, в голубизне ее глаз можно было утонуть. Они не выражали ничего, кроме наивности, неподдельной бессмысленной наивности. Наблюдая за ней, Тобирама почувствовал такую боль в груди, в которой не было смысла. Как будто он . . . скучал по ее смеху. Дориана повернулась посмотреть на новоявленного гостя. Слишком быстро ее улыбка пропала, и она смахнула слезы, которые катились, пока она так сильно смеялась. - Старший брат, прости, мы совсем не ожидали твоего визита. Эм… мы пытались дотянуться до вон той верхней полки и эти чернила случайно упали на меня, и, ну, ты видишь, что произошло, - объяснил Итама по-прежнему слегка посмеиваясь. Дориана улыбнулась. Так ласково, и так по-доброму заговорила с Итамой. Тобирама смотрел на нее, не отрываясь. Она ненавидела его, но Итаме она доверяла. Доверяла, потому что он был добр к ней. Это давило Тобираме на нервы. - Через двадцать минут, чтобы мой ужин был у меня в покоях, Дориана, - сказал он нотками раздражения. Лицо Дорианы тут же помрачнело. Однако угрожающий тон ее господина не заставил ее беспрекословно покинуть помещение. Она украдкой взглянула на младшего Сенджу, и тот одарил ее теплой и беззаботной улыбкой. «Все хорошо. Все в порядке. Ты все делаешь правильно», говорили его глаза и улыбка. Дориана просто не могла не улыбнуться ему в ответ. Тобирама оторвал свой взгляд от Дорианы и перевел его на брата. Его почему-то раздражала вся эта ситуация. Было странно, но юному Сенджу хотелось, чтобы она улыбнулась и ему, поговорила с ним точно так же. - «Так глупо…»***
- Да что не так с этим парнем? – обижена буркнула Дориана, направляясь на кухню. То, чего требовал от нее и от всех слуг Тобирама, просто не подлежало сравнению с чем бы то ни было: все было до ужаса конкретным, однозначным и больше никаким. - Самый настоящий деспот! – выдвинула она. - Моя лапуся! - окликнули ее сзади. Юная Гая напряглась. В этом голосе слышалась чуть заметная насмешка, неизменно возникавшая всякий раз, когда он называл ее «лапуся». Она подозревала, что мысленно он называет ее «Дори», а странное обращение «моя» использует в качестве шутки, понятной лишь ему одному. Он остановился в пяти шагах от нее, расставив ноги и подбоченившись, поджидая, пока она поприветствует его должным образом. Дориана скривилась: - Доброе утро, Каварама-сама. Подвижные чувственные губы второго наследника приподнялись в удивленной улыбке. - Я слышал, в конюшне родился жеребенок, - поделился он с ней новостью. - Девочка. Ее отец - Тэкэра, говорят, она настоящая красавица. Пойдем, посмотрим на нее. Он протянул ей руку. От него пахло вечерним ветром и потом. Дориана застыла на месте как соляной столб. Он что же думает: что она вот так запросто возьмет его за руку? - Я не могу, - сказала она, нахмурив брови. - Что значит ты не можешь? - осведомился Каварама капризным и недоверчивым тоном, ясно давая понять, что никаких дел, которые нельзя было бы перенести или отменить ради его прихоти, у нее быть не должно. - Через пару минут я должна отнести еду в покои Тобирамы… то есть… Тобирамы-сана. Я не должна опаздывать, - она умолкла и ответила на его холодный взгляд со всем мужеством, на какое была способна. В лице Каварамы не осталось последних следов благожелательности, черные брови грозно сошлись на переносье. Молодой наследник был скорее раздосадован не тем, что лишился ее общества, но больше самим известием о том, что кто-то еще, помимо его самого, имеет власть над ней. - Ну что ж, прекрасно, - огрызнулся Каварама, и на этот раз Дориана не смогла понять, чем вызвано его раздражение. - В таком случае тебе бы следовало поспешить, не так ли? Меньше всего нам хотелось бы, чтобы мой старший брат явился сюда собственной персоной и обвинил нас в безделье. Его необъяснимая враждебность больно задела Дориану. Ей хотелось нанести ответный удар. Сказать, например: «Чем, собственно, ты и занимаешься, глупый наследник». Но она, конечно, промолчала. Он прошел мимо нее, не сказав больше ни слова.***
Торопливо пробегая по коридору, Дориана попыталась выбросить неприятное происшествие из головы. У нее были куда более веские основания для беспокойства. Как она могла не заметить, что уже так поздно? Ужин начинается ровно в девятнадцать; ей придется бежать всю дорогу, чтобы не опоздать. Одна лишь мысль о том, что ненавистный Тобирама сделает ей замечание больно задевало по ее самолюбию, которую годами взращивали на севере. Когда седзи скользнули по сторонам, Дориана внезапно замерла. У нее возникло трусливое желание скользнуть обратно за дверь и спрятаться, но в эту самую секунду Тобирама поднял голову и заметил ее. Слишком поздно. - Ты опоздала. Юная Гая вспыхнула. - Прошу прощения. Меня задержали. Но можете не волноваться – еда совсем не остыла. Сегодня повара постарались на … - Я не хочу есть. Отнеси обратно. - Простите? - озадаченно выдавила Дориана. - У меня аппетит пропал. Можешь идти. Голубые глазки-бусинки недовольно стрельнули в сторону своего господина. - Вы не ели целый день, - с оскорбленным видом процедила она. Тобирама озадаченно нахмурился. Действительно, из-за пропажи Айанами он фактически не прикасался к еде. Он даже не помнил, когда в последний раз нормально высыпался. - Тебя разве должно это волновать? - Нет, господин, - сухо ответила Дориана, на что Тобирама хмыкнул. - «Сама честность», - подумал он. - Но с недавних пор я стала вашей личной служанкой. Вы сами лично возвели меня на это место, если вы помните. И теперь, как ваша подчинённая, я обязана переживать за ваше здоровье. Прошу вас все-таки отведать еду, которую с таким старанием приготовили для вас ваши слуги. Пожалуйста, не обесценивайте их многочасовой труд. Тобирама Сенджу был слегка озадачен смелостью девчонки. Он еще не успел оправиться от удивления, как Дориана схватила палочки, подхватила ими рис с тарелки, и просунула их между сжатыми челюстями Тобирамы. Красные, почти не выражавшие никаких эмоций глаза расширились, черты лица ожили, в них появилось по-детски растерянное выражение. В эту минуту Дориана увидела всего лишь шестнадцатилетнего мальчишку, юного и свежего, еще не утерявшего способность удивляться. Выражение его лица вызвало у Гаи живую улыбку. - Вкусно, правда? - сказала она, как ни в чем не бывало. Ну вот, теперь ей пришлось наблюдать, как на его подвижное лицо опускается привычная маска недовольства. Но что это? Искра смущения сверкнула в его глазах и тотчас же угасла, подавленная усилием воли. Дориана ощутил легкое разочарование. - Не делай так больше, - холодно ответил Тобирама, помрачнев. - Ну хорошо, - с важностью произнесла Дориана, скрестив руки на груди, - Так и быть, я удовлетворю вашу просьбу. Но только при условии, если вы сами все доедите, - предупредила она. «Ты сошла с ума, - говорило выражение его лица, - Но я благородный наследник клана Сенджу, поэтому промолчу». Наступила еще одна долгая пауза, пока Тобирама обдумывал ее слова. Юный Сенджу должен был признать, что его кожа казалась жемчужно-белой в пламени свечи. Он настолько выбился из сил, что все-таки позволил себе согласиться на условие Дорианы. На каждое подаваемое блюдо Тобирама сначала взирал долгим взглядом, словно желая удостовериться, что это действительно еда, и лишь потом принимался есть крохотными кусочками. Мясо оказалось жестковатым. Не говоря ни слова, Дориана забрала у него тарелку, нарезала мясо мелкими кусочками и опять поставила перед ним. Тобирама был озадачен. Дальше Дориана уже не предпринимала подобные вольности. Большей частью она сидела, опустив глаза, и Тобирама мог лишь гадать, о чем она при этом думает. Но чем отчужденнее она держалась, тем нетерпимее становилось его желание побольше узнать о ней. К концу ужина Тобирама совершенно преобразился. Щеки у него слегка порозовели, губы уже не были сурово сжаты; впервые за долгое время он позволил себе нормально поесть, отчего даже позволил себе откинуть голову назад, наслаждаясь этим чувством пресыщения. Изучая свое нынешнее состояние, Тобирама с усмешкой подумал, что так обычно должны выглядеть люди после ночи любви: усталыми, но довольными. - Теперь я могу идти, - решительно объявила Дориана, отступая от него на шаг, чтобы это доказать. И в самом деле - вид у него был уже не такой больной, он больше не походил на призрак. Пятясь к двери, она бросила еще один быстрый взгляд на Тобираму. - Тобирама-сан? - Спасибо, Дориана, — сухо сказал он. Таким образом он дал ей понять, что она может уйти. Ее глаза вспыхнули удивлением. Тобирама-сама не так щедр на благодарность. Гая постаралась поскорее проглотить застрявший в горле ком, совершенно неожиданно ее охватило глупейшее желание заплакать. Она не должна думать о его словах. Не стоит принимать его слова слишком близко к сердцу. Она отвесила Тобираму коротким холодным поклоном и удалилась.***
Какузу и Айанами стояли у внешней стены города Морио, знаменитого своими кораблями и суднами. Город был наполнен такими же беглецами, как и они. И единственная контрабанда, которую они перевозили, были они сами, их хрупкая преследуемая свобода. Прислонившись к стволу старого корявого дерева, которое каким-то образом проросло сквозь каменную кладку, они смотрели вниз, в центр города. Высоко над ними, в мутно-черном облаке, затенявшим небо, Айанами увидела несколько кружащих журавлей. Скоро, как и она, они покинут эти земли. Но в отличие от них, Айанами была уверена, что она больше никогда сюда не вернется. Она уйдет, без всякой надежды на возвращение, и вся ее жизнь, прошлая жизнь будет заключена в воспоминаниях. Прошло несколько дней с тех пор, как они покинули территорию клана Сенджу, но Айанами до сих пор не оставляло чувство тревоги. Айанами повернулась к Какузу; тот продолжал внимательно смотреть вниз, ища любые признаки того, что незваные гости где-то затаились. - Не покидай меня, - сказала она наконец. - Госпожа? - удивился синоби. - Пойдем со мной, — шепнула Айанами, – Ты нужен мне. Минута прошла в молчании. Какузу поднял голову. Его госпожа молча смотрела на него, и в ее лице он видел все то же, что было пять лет назад, когда он впервые увидел ее. Все, кроме надежды. И в этом была вся разница. - Вы заслуживаете того, чтобы быть счастливой, моя госпожа, - прошептала он. - Сегодня ночью вы поплывете на одном из этих кораблей. И больше никогда не вернетесь сюда. - А как же ты? - Тобирама-сама дал мне одно поручение. Все думают, что я на задании. Поэтому вы не должны переживать за меня, моя госпожа. Со мной все будет в порядке. Айанами обиженно отвернулась от него, чтобы скрыть от него наступившие слезы. - Что ж, - наконец выдавила из себя Сенджу, - Я не смогла попрощаться с матерью и не попрощалась с отцом. С тобой я смогла попрощаться, — сказала она. Пустота в ее голосе разрывала Какузу на части. - «Если бы ты только знала правду, ты бы ни за что не стала бы оплакивать нашу последнюю встречу, - мрачно подумал он, - Ты бы ненавидела меня. Я не заслужил твоей доброты и не в силах исправить того, что было. Все, на что я готов, - это дать тебе то, что ты хочешь». В последний раз посмотрев на девушку, которой он посвятил свою жизнь, Какузу повернулся и ушел прочь, оставляя ее одну. Любить того, кого ты не заслуживаешь, нелегко. Это причиняет боль. - Прощайте, моя госпожа. Когда он исчез, Айанами позволила оставшимся слезам пролиться.***
Когда утреннее солнце выглянуло из-за горных вершин и осветило город, ворота к побережью открыли. Первыми высокие ворота покинули мужчины. К ним присоединились женщины и дети. Всем хотелось как можно скорее преодолеть эту стену, преодолеть очередную границу. Айанами шагала в толпе рядом с какой-то женщиной с двумя детьми. Люди шли, не произнося ни слова; лишь время от времени начинал плакать чей-нибудь малыш. Рыдали и женщины, вынужденные покинуть свои дома. Выйдя на берег, Айанами резко остановилась. И в этот момент, словно ниоткуда, на площадь выскочили синоби. Они появились со всех сторон и, дико крича, ринулись к ошеломленным людям, размахивая катанами и кунаями. Несчастные разбегались во все стороны. Матери подхватывали детей; кто-то сел на землю и в отчаянии закрыл голову руками. Некоторые мужчины пытались сопротивляться, но им безжалостно перерезали горло. На берегу собралось больше тридцати синоби; они быстро согнали всех к центру. Кто-то толкнул Айанами в середину потрясенной толпы, а сам храбро шагнул навстречу врагу. Но прежде чем с его губ слетело хоть одно слово мольбы или гнева, на него обрушилась кривая катана синоби. Она с размаху опустилась на ворот его плаща. Голова отделилась от туловища. Айанами, зажатая в толпе, словно окаменела от страха. Не веря своим глазам, она смотрела, как тело мужчины падает на землю. Ее затрясло. Она столько раз тренировалась со своими сверстниками под руководством Бенджиро, что никогда не осмеливалась сомневаться в своих силах. Но сегодня она впервые столкнулась со смертью лицом к лицу. И страх вытеснил из головы все мысли. Она стояла на месте, в толпе таких же потрясенных людей, и смотрела на окровавленный плащ … на его вытянутую руку… на лужу крови, растекшуюся по песку. Синоби ловко разделили людей, отгоняя мужчин от женщин и детей. Несколькие из них окружили мужчин и с гиканьем погнали на другой конец берега. Потом началась резня. Катаны летели точно в цель. Молодые парни и старики падали как подкошенные. Когда наконец синоби отступили, потрясенные женщины и дети увидели гору трупов, это были их отцы, мужья, сыновья, любимые… Их всех убили. Теперь окружили женщин. Многие из них бились на земле в рыданиях. Несколько синоби двинулись в их сторону, грубо толкая женщин, они внимательно всматривались каждой в лицо. Перепуганные женщины не сопротивлялись. Они не смели даже смотреть мужчинам в лицо. Наконец, очередь дошла и до Айанами. Синоби грубо поднял Сенджу подбородок. Их глаза встретились. Время остановилось. - Ты…? – ошарашенно выдохнула Айанами, не сводя с него взгляда. Синоби ухмыльнулся, обнажив белые, ровные зубы. - Наконец-то я нашел вас, госпожа Айанами, - зловеще прошептал он, - Мой старший брат будет очень рад вашему визиту.