***
Арс уже садится в такси, отправляя SMS Шастуну. Он понятия не имеет, зачем туда едет, ведь ещё вечером он был почти уверен, что Шаст своим «обсуждение окончено» окончательно послал его на хуй. Арсений ожидает чего угодно: наконец нормального разговора, ещё одного жаркого акта страсти, очередного мордобоя, да даже, блять, скрытых камер от передачи «Розыгрыш» с Валдисом Пельшем в шастуновской квартире, но только не того, что в итоге видит. Позвонив в домофон и поднявшись на нужный этаж на дико дребезжащем лифте, Арс заносит руку над дверью, но опускает её, просто проводя ладонью по гладкой поверхности и прижимаясь к ней лбом, глубоко вдыхает носом, успокаивая волнение, и пару раз стучит, игнорируя кнопку звонка. Дверь распахивается, и в прихожей его встречает Шастун в одних трусах и даже без браслетов (что делает его каким-то слишком обнажённым, что ли). Антон просто призывно распахивает дверь и закрывает её на замок, когда Попов заходит. Арсений пялится на хозяина квартиры (да, немного пристально и изучающе, да, возможно чуточку с вожделением, но в основном всё-таки непонимающе), не зная, как себя вести и что сказать. Шаст же молча разворачивается и идёт вглубь квартиры, в последний момент бросая Попову: «Пойдём», даже не поворачивая головы. Арс второпях снимает обувь и лёгкую джинсовку и следует за ним. Глаза медленно привыкают к полумраку, и Попов лицезрит Антона, сидящего на краю расстеленной кровати. Арс мнётся на пороге комнаты, всё ещё не решаясь подать голос. Шаст поворачивается к нему и без тени игривости или вообще каких-либо эмоций предлагает: — Раздевайся. — Зачем? — теряется Попов. — Просто разденься, — всё так же спокойно требует Шастун. — Опять? В смысле, я думал, что мы поговорим о наболевшем. А ты позвал меня среди ночи, чтоб я решил тебе проблемы со стояком? Так что ли? — Арс вообще не понимает, что происходит. Антон отрицательно мотает головой и предлагает в третий раз: — Раздевайся. — Как скажете, доктор, — Попов сдаётся, но всё равно непонимающе хлопает глазами и поджимает губы. — Только не как в прошлый раз, ладно? — уже стягивая одежду, просит Арсений, и на вопросительно-вздёрнутую бровь Шастуна, продолжает, — Не так, что мы с тобой по… хм. Пошалим, а потом кто-то кого-то выгонит, и мы так ни до чего опять не договоримся. — Ну, во-первых, я тебя точно выгонять не стану, а ты меня — не сможешь, хотя бы потому, что это моя квартира. А во-вторых, «пошалим»? Ты серьёзно, Арс? Напомни-ка, сколько тебе лет? — со смехом во взгляде морщится Шастун. — Ой, да господи! Потрахаемся! Поебёмся! Ты это от меня хотел услышать? — Попов закатывает глаза, хватаясь за резинку трусов. Антон усмехается на его слова́ и резко произносит: — Нет! Их оставь! — Сам хочешь с меня снять? — уже пошленько улыбаясь, тянет Арс. Шастун фыркает, словно говоря: «Да кому ты всрался?», и ложится под одеяло, закрывая глаза. — И чего? Я припёрся сюда посмотреть, как ты спишь? — Арсений топчется у кровати, не зная, как реагировать. Антон, не открывая глаз, приподнимает край одеяла и похлопывает ладонью по месту слева от себя. Арс с каким-то недоверием забирается на кровать и замирает, стоя на коленях. Шаст приоткрывает один глаз и коротко просит: — Ложись, — ещё отодвигая одеяло. Арсений ложится на спину и складывает руки на груди как покойничек, не представляя, чего ожидать. Да собственно, чего угодно, кроме того, что Антон делает, удивляя его второй раз за последние десять минут. А именно: накрывает Попова одеялом, просовывает руку ему под шею и тянет на себя до тех пор, пока Арс не оказывается вплотную прижат к нему, затем второй рукой приподнимает голову Арсения, укладывая её к себе на плечо, и коротко бросает: «Спи». — Я думал, мы хотели решить наши проблемы, — трепыхается Арс из последних сил, хотя на плече Шастуна очень уютно, и ему бесконечно хочется воспользоваться таким щедрым предложением и уснуть. — Это был тяжёлый день, так что всё позже, а сейчас давай просто поспим, — просит Антон и мягко целует Арсения в лоб. Арс чувствует, как даже такое простое проявление близости поднимает в нём волну дрожи и тихо говорит: — Не делай так больше, пожалуйста, — имея в виду поцелуй. — Тебе не нравится? — прекрасно понимая, о чём он, шепчет Шастун, словно не решаясь спугнуть громким голосом хрупкую идиллию. — Чересчур нравится, — отвечает Попов, прижимая свободную руку Антона к своей груди, давая почувствовать участившийся ритм сердца, зашедшегося от щемящей нежности, вложенной в простое сухое прикосновение губами ко лбу. Шаст усмехаясь, крепче прижимает его к себе, и дыхание Арса постепенно начинает выравниваться. Попов чувствует себя так, будто наконец вернулся домой после самой длительной в жизни командировки. У Антона в объятиях так тепло и хорошо, что Арс не понимает, как вообще спал без этого ощущения все предыдущие тридцать три года своей жизни. Плечо под головой хоть и жёсткое, но Арсению кажется, что ему удобно на этом плече как никогда и нигде. Спокойное дыхание Шастуна убаюкивает, а пышущее жаром тело согревает часто мёрзнущего по ночам Арса. И Попов постепенно проваливается в сон, как в пушистое облако, укутанный чувством защищённости и комфорта.***
Антон просыпается с настроением ещё лучше, чем после хорошего секса, и отлично помнит, почему. Сейчас он прекрасно понимает людей, утверждающих, что секс — это совсем не главное. Шаст, конечно, и раньше бывал влюблён, но, похоже, что быть влюблённым и любить — два очень сильно разных понятия. Прежде Антон всегда был не прочь славненько потрахаться, а сейчас готов совсем отказаться от этого, если Арс вдруг поставит перед ним выбор: либо секс, либо возможность вот так спать в объятиях друг друга (хотя Арсений очень сильно вряд ли когда-либо предложит подобное). Шаст потягивается, улыбаясь, и резко распахивает глаза, не нащупав причину своего хорошего настроения в кровати. «Ну, вот и всё, допрыгались! Недолго музыка играла!» — расстраивается Шастун. Арс, видимо, в очередной раз передумал и отвалил домой. «Вот и поговорили, блять», — тяжело вздыхает Антон, виня себя за то, что не начал разговор сразу, как Арсений приехал, а оставил его на утро, и цепляется взглядом за пустой стул, на котором ещё вчера была одежда Арса. Шастун тяжёлыми шагами топает к подоконнику, испытывая непреодолимое желание притравить организм и разогнать мозг, ощущая всю тяжесть бытия и горечь в который раз сорвавшегося прояснения ситуации. Он от души наполняет лёгкие горьким дымом, сердито сжимая фильтр так, что бумага на нём отходит от цилиндра, и новая затяжка обжигает губы и рот. Он злится на себя, на Арса и на весь этот детский сад, который они устроили, бегая друг от друга как идиоты. Из невесёлых мыслей его вырывает тихий звон, доносящийся с кухни. Антон идёт на звук и расслабляет плечи, чувствуя, как у него отлегло от сердца благодаря открывшейся картине. У стола стоит Арсений, полностью одетый и свежий, взбивая в тарелке яйца. Он выглядит таким умиротворённым и словно помолодевшим, что Шаст, невольно залюбовавшись, прислоняется к дверному косяку, не издавая ни звука. Арс поднимает голову, глядя так ласково, что колет в груди, и тоже ничего не говорит. Первое, что приходит в голову Шастуну: — Откуда яйца? Я вроде не покупал, — а сам думает, что спрашивает какую-то хуйню, на самом деле совершенно не интересующую никого. — Своими пожертвовал, — криво ухмыляется Попов и ставит чайник, — Долго спишь. Садись, сейчас всё будет. Антон устраивается на стуле, наблюдая, как Арсений хозяйничает, словно танцуя по его маленькой кухоньке: от шкафчика к плите, от плиты к столу, балансируя с горячим чайником. Его движения легки и уверенны, будто он каждый день вот так готовит завтрак, бесшумно выскользнув из объятий Шаста. Антон никак не может остановить эти мысли, чувствуя внутри разливающееся благодаря им тепло, светящее, словно маленькое солнце где-то под рёбрами. Шастун не может припомнить, когда ещё в этой небольшой съёмной квартирке царила такая уютная атмосфера. Мысли плавают, будто рыбки в аквариуме, ударяясь в стеклянную стенку каждый раз, как только Шаст пытается придумать начало разговора, так мучительно откладываемого ими. Арс стучит о стол чуть громче, чем нужно, ставя перед Шастуном тарелку, вырывая его из раздумий. Антон вздрагивает от резкого звука и спрашивает: — Ты злишься? — А должен? — не задумываясь, отвечает Арс вопросом на вопрос и усмехается, — Боишься, что отравлю? Ешь, остынет. — А ты? — Шаст глядит на Попова, вертящего в руках кружку. — А я не голоден, — немного раздражённо бросает Арсений и кивает на тарелку Антона, предлагая заткнуться и поесть. Шастун голоден, но аппетита нет. Внутри всё дрожит, как говорится, «трясутся поджилки». Он ведь очень хотел поговорить, а теперь и не знает как. Антон тянет время, максимально медленно поглощая завтрак. Мысли мечутся, а руки не слушаются, и он пару раз чуть не промахивается мимо рта. — Ну что ты давишься? Так бы и сказал, что я отвратительно готовлю, — насмешливо тянет Арс. — Нет-нет. Очень вкусно, правда, — Шаст демонстративно отправляет в рот последний кусочек и берёт в руки кружку. Арсений глубоко вдыхает, словно только этого и ждал в качестве какого-то сигнала, и просто говорит: — Кто мы теперь друг другу? Антон кашляет, поперхнувшись чаем от неожиданности вопроса. Арс двигается ближе и хлопает между лопаток: — Эй, всё нормально? Шаст несколько раз кивает, как болванчик, не переставая кашлять и, наконец, хриплым голосом выдавливает: — Нормально. Продолжай. — Чего продолжать? Я задал вопрос. Кто мы теперь друг другу? Друзья, любовники? Кто? — Арсений, наконец, теряет маску спокойствия. — А кем бы ты хотел быть? — ничего умнее не придумывает Антон. — Миллионером, бля! Знаешь что? Если мне будет позволено, хочу оставить это решение за вами, Антон Андреевич, — резковато выдаёт Попов и скрещивает руки на груди, отгораживаясь, но на охреневший взгляд Шаста чуть смягчается, — Антох, я просто устал. Я знаю, что виноват перед тобой, и мы в относительно равном положении. Но я действительно устал за всё это время. Я хочу послушать, что ты мне скажешь. Антон принимает это предложение как данность и зависает на некоторое время, пытаясь принять решение за двоих. Пора бы уже разорвать этот замкнутый круг, так как Шаст, если честно, и сам очень устал. Что бы они сейчас ни решили, всё будет лучше, чем ничего. Для начала он пытается оттолкнуться от предложенных Арсом вариантов. Друзья? Что за такие, нахер, друзья, которые сначала переспали, а потом и смотреть друг на друга спокойно не могут. После такой хуйни друзьями они вряд ли могут называться. Любовники? Это уже ближе к истине, но звучит как-то обидно. Будто Арсений бегает от жены (даже и бывшей жены) к Антону, и это, блин, противно. И Шаст хочет озвучить решение самое привлекательное из тех, что имеют положительную окраску (есть, конечно, ещё вариант, что они теперь друг другу никто и всё произошедшее просто ошибка, но он уже был озвучен и не устроил никого) и говорит: — Собирайся, поехали. — Куда? — задаёт вполне ожидаемый вопрос Арс. — На свидание, — не вдаваясь в подробности, заявляет Антон. — Вот оно что. На свидание? — недоумевает Попов, а потом добавляет серьёзно: — Ты как бы не ответил на предыдущий мой вопрос. — Ну, ты хотел моего решения. А вот и оно: мы встречаемся, ты — мой парень, — прямолинейно заявляет Шаст. — Вот так просто? Я твой парень? Ты охренел, Шаст? А как насчёт возможных последствий и трудностей, связанных с таким раскладом? Со мной это согласовать ты бы не хотел? — растерянно хлопает глазами Попов. — Нет. Ты ведь ждал моего решения, я решил. А что до возможных последствий и трудностей, с ними мы будем разбираться по мере их поступления, — бескомпромиссно сообщает Шастун, разводя руками. — Ладно, этот статус я ещё обдумаю и возможно, ВОЗМОЖНО! соглашусь, — подчёркивает Арс, а в его глазах пляшут чёртики, и Антон понимает, что, похоже, никаких «возможно» уже не предполагается, а его решение оказалось верным. Попов, меж тем, не унимается: — Ну, а едем-то мы куда? — На свидание, я ж сказал, — загадочно улыбается Шаст в ответ. — То есть, где именно у нас будет свидание, ты не скажешь? — делает вывод Арс. — Пусть это будет сюрприз, — кивает Шастун. Антон уже хочет опять отправить Арсения собираться, но вдруг понимает, что это вовсе не Арс сидит тут в одних трусах. В этот момент ему почему-то становится неловко. Конечно, Шаст понимает, что Арсений уже видел его и в трусах и без оных, но унять вдруг проснувшегося внутри стеснительного юношу никак не получается, и Антон пытается как можно быстрее и незаметнее прошмыгнуть в сторону спальни и наконец одеться. Это плохо выходит, потому что как раз когда Шаст пытается протиснуться мимо Попова, тот хватает его за руку и дёргает вниз, вследствие чего Шастун обнаруживает себя сидящим на Арсовых коленях. — Пусти, раздавлю. Ты чего как дурак? — вырывается Шаст. — Я же теперь твой парень. Хм? — Арс мило улыбается, дожидаясь кивка, — Ну вот. Имею право, — Попов манит пальцем, и когда Антон наклоняется к нему впритык, шепчет уже в губы, — И на это тоже. Шастуну жутко неудобно, как наклоняться к лицу Арсения сидя у него на коленях, так и сидеть на этих коленях в одном белье, пока Арс полностью одет. Попов дразнит, царапает ногтями загривок, прикусывает губы, однако, не проникая в рот языком, и Антон почти теряет голову, вновь дорвавшись до близости с этим невозможным мужчиной. Шаст уже находится на грани того, чтобы утянуть Арсения в спальню и сделать всё «как у людей», но в его голове маленьким звоночком дребезжит мысль, что интим у них уже был, а вот свидание — нет. Он с явной неохотой разрывает поцелуй, говоря: — Ты же обещал подумать, так что ещё неизвестно, мой ты парень или нет. Арс абсолютно дезориентировано на него смотрит, видимо, вообще не догоняя смысл сказанного. Но вот его взгляд приобретает осмысленность, и он растерянно улыбается: — Я ж пошутил. — Тем не менее, чёткого ответа мною получено не было — это раз, — по-тихому выпутывается из его объятий Шастун. — А два? — Арсений крепче прижимает его к себе пресекая эти попытки. — А два — у нас свидание. Первое! Я ж не давалка какая-нибудь, — делает наигранно-оскорблённый вид Антон. — Вот ты вроде «мой парень», — выделяя голосом это словосочетание, рассуждает Попов, — а ломаешься как девушка. — Ну пусть так, — Шаст наконец встаёт. — А я пошёл одеваться. Шастун ставит посуду в раковину и отправляется в спальню. Антон выбирает предельно удобную одежду, и к нему подкрадывается осознание случившегося. Они теперь официально в отношениях (пусть и официально только друг для друга, но наконец-то), Арс поцеловал его потому что он его парень и имеет право. Да блять, даже того, что они спали в обнимку и Арсений приготовил ему завтрак, уже достаточно, чтобы получить культурный шок и ходить до конца дней своих с наиглупейшей улыбкой на лице. Человек, очаровавший его почти с первой минуты знакомства, ждёт на кухне, пока Антон соберётся на ИХ ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ. Руки чуть дрожат, и Шаст, не услышав тихих шагов за спиной, почти подпрыгивает, когда его аккуратно обнимают со спины и спрашивают: — Ты готов? Шастун разворачивается в руках, оплетающих его, и кивает, встречаясь с ласковыми глазами вопрошающего. Шаст не может удержать внутри восторг происходящего, не может поверить в реальность этих событий и оставляет невесомый поцелуй на скуле со следами царапины, желая физического подтверждения присутствия Арса здесь. Он чувствует, как Попов всем существом тянется к этой ласке и, видимо, готов продолжить, забив на все планы, но Антон качает головой и тянет Арсения за руку прочь из квартиры.***
Антон одной рукой закрывает входную дверь на ключ, а второй держит телефон, вызывая такси. На вопрос оператора о цели следования он бросает загадочное «по городу» и заговорщически щурится в ответ на любопытствующий взгляд Арса. Они ждут такси, стоя у подъезда. Шаст курит, а Попов по давней своей привычке любуется им и каждым его движением, ощущая явную разницу. Сейчас это созерцание не вызывает такой безысходной страсти, такой звенящей безнадёжности. Теперь Арсений с трудом, но всё же понимает, даже не понимает, а скорее верит, что после всего сказанного ему позволено прикоснуться (совсем не украдкой, как раньше) или даже поцеловать Антона, успокаивая свою потребность быть ближе, когда она хлестанёт через край. В голове роятся беспокойные мысли о их новом статусе, о «возможных последствиях и трудностях», которые Шаст предложил решать «по мере их поступления», но всё равно вызывающих сомнения у Арса. Арсений даже не может понять, рад он такому исходу или всё же напуган им. Однако Попов уговаривает себя отпустить их хоть сегодня, дать им с Антоном возможность насладиться друг другом и свиданием, вне зависимости от того, какое бы там место для этого свидания Шастун ни выбрал. Арс устраивается на заднем сиденье рядом с называющим незнакомый адрес Шастом и кладёт ладонь как можно ближе к его бедру, не решаясь дотронуться, как бы проверяя рамки дозволенного ему в ситуации, когда они не совсем наедине. Антон увлечённо ковыряется в телефоне, видимо, набирая SMS, и полностью игнорирует и Попова, и его руку. Арсений уже хочет разочарованно убрать ладонь, когда Шаст её перехватывает и кладёт на своё колено, переплетая их пальцы. Антон улыбается ободряюще и настолько лучезарно, как не умеет никто другой, и Арс определённо не может сдержать ответную улыбку. У Шаста звонит телефон, и он принимает вызов, не отпуская руки Арсения. Его собеседника Арс не слышит, а по тому, что говорит Шастун, понять что-либо затруднительно: — Едем… А я откуда знаю? Я ж не отвечаю за пробки… Само собой, с меня причитается… Да, я понял… Ладно, до скорого. Автомобиль паркуется, и Попов тянется к ручке двери, однако Антон просит: — Подожди в машине, — и удаляется. Арс даже не провожает его взглядом, заставляя себя смирить любопытство, свыкнувшись с мыслью, что раз Шаст решил устроить ему сюрприз, то пусть так и будет. Антон возвращается довольно скоро, и Попов вскидывает брови в крайнем удивлении: — Коньяк? — вопрошает он, разглядывая коробку с надписью «Гранд Саргис» в руках Антона и смеётся, — Это вместо цветов? — Это не тебе. Вот нам-то как раз лучше не пить, — отвечает Шаст, убирая свой груз в бумажный пакет. — Мы едем к кому-то в гости? — интересуется Арс, не надеясь на ответ. — Не совсем. Давай ты не будешь гадать, мы приедем, и сам всё увидишь, — предлагает Антон и называет водителю следующий адрес, который кажется смутно знакомым Арсению. Попов легко пожимает плечами, признавая поражение, откидывается на сидение, тяжело выдыхая, и его рука вновь оказывается в тёплой ладони Шаста. Этого незамысловатого контакта Арсу хватает, чтобы почувствовать себя счастливым. Попов не помнит никого другого, в чьём обществе он бы ощущал такое спокойствие и комфорт, и в то же время заинтересованность и подъём. Даже (хотя теперь-то Арс знает, что не «даже», а «особенно») бывшая жена в самом начале отношений не вызывала в нём такого трепета и не могла одним лишь своим присутствием так украсить мир вокруг. А Шаст, словно пытаясь вовсе добить Арсения, двигается ближе, прижимаясь бедром к ноге, отчего Арс чуть ли не мурчит, но не шевелится, боясь спугнуть наваждение. Антон выверенным, будто привычным жестом чуть наклоняется и целует в макушку, и всё, и Арс плывёт. Ему становится наплевать и на водителя, и вообще на кого бы то ни было на этом свете. Он прижимается к Шасту, обхватывая его руками, и с замиранием сердца чувствует, как его обнимают в ответ. Настолько невинная ласка не вызывает страсти или желания, а лишь ту самую потребность быть ближе, греться в лучах этого солнечного человека и прижиматься к его груди, чем, собственно, Арсений и занимается всю оставшуюся дорогу. Арс не знает, успел ли он задремать или это тёплые руки Антона погружают его в такую негу, но он почти стонет от разочарования, когда его возвращают в реальность ещё один поцелуй в макушку и шёпот: — Арс, приехали, — а затем Антон разжимает объятия. Чувства эфемерного покоя и защиты исчезают, Попову становится даже немного холодно, словно резко вышел из тёплых вод прогретого за день озера, а на берегу ветрено и уже вечер. Шаст рассчитывается с таксистом и выходит из машины, а позже, видимо, не дождавшись Арса, открывает дверь с его стороны и протягивает руку. Арсений чувствует себя неудобно, раньше он проявлял такую галантность, учитывая, что они на свидании, а сейчас ему открыли дверь и подали руку как даме. Арсу немного неловко, но от предложенной руки он не отказывается, ведь это проявление заботы ему приятно, а кроме того, отказаться от лишнего физического контакта со своим новоиспечённым парнем Арсений не в силах. Он с удовольствием принимает руку Антона, больше наслаждаясь прикосновением, нежели опираясь, и выгружается на тротуар.