My rich boy

Домой Тэхен вернулся под утро, когда лучи солнца уже достигли холодной земли, начиная свой тепловой процесс. К слову, пришёл он не совсем трезвым, да ещё и дверь эта ебаная не хотела открываться по приказу заплетающегося языка. Слава Богу, хоть Чимин быстро прискакал на пьяный бред Кима за дверью и помог ему с этой преградой. Наверное, будь Ви хоть капельку трезвым, он бы понимал, что Пак провел очередную ночь с бессонницей на пару, ибо все продолжал ждать шатена, но Тэхену было тогда так откровенно наплевать на всё и всех. И даже когда Чимин яростно обхватил чужую шею, пытаясь четче разглядеть фиолетовое пятно на ней, из уст Кима не прекращали литься неразборчивые слова. Вместо вопросов — всего лишь взгляд, какой-то ненормальный, злой до мурашек по телу и страшный, заставляющий съежиться прямо на месте, полностью не осознавая, от чего именно. Чимин всё понял и без объяснений. Точнее знал, но сейчас почему-то не мог контролировать себя. Ярость окатила тело неприятными зарядами электрического тока. Пак закипал прямо на пьяных глазах, не отдавая себе отчета, что Тэхен как бы здесь, и он все видит. Нет, нельзя, не перед ним. Руки чесались так и врезать негодному возлюбленному за то, что позволил кому-то притрагиваться к себе, а глаза так и норовились превратить того в кучку пепла, а затем жадно собрать с пола и воровато скрыть остатки былого шатена в какую-нибудь емкость, где к Ви больше никто не сможет прикоснуться. Эгоистичные и даже собственнические замашки, но по-другому нельзя, потому что Тэхен — собственность Чимина. И тот, кто к нему прикоснется, будет наказан, жестоко наказан. Насильно уложив Кима в постель прямо в костюме и накрыв его одеялом, Пак поспешил удалиться в свой кабинет для обдумывания наказания.

***

Пробуждение выдалось намного болезненнее, чем обычно. И дело здесь было нисколько в тяжелом отходнике после ночи с алкоголем на пару, а сколько в событиях, произошедших до этого. Мысленно Тэхен добавил к итак безбожной боли еще пару сильных ударов на свою больную голову. Изо рта вышел жалобный скулеж после слишком резкого поднятия с кровати. В голову ударили адские импульсы, свидетельствующие о вчерашних похождениях, а затем посыпались неразборчивые ругательства вслух. Ким ненавидел всё это. Ненавидел Чон Чонгука. Ненавидел и себя. Простить — ни в коем разе. Но воспоминания не дали забыть о вчерашнем «прощение». С тем, что это было, Тэхен сам так и не определился, что уж можно говорить о Гуке. Но ясно одно — Ви снова упал настолько низко, насколько это возможно. Потерпел поражение и отказ всех тормозов на глазах самого ненавистного человека на этой планете. И исправлять вроде бы уже ничего нельзя, ибо что сделано, то сделано, но допустить подобного — больше не позволено. С огромным трудом проделав все утренние процедуры, получив первый — за долгое время — выговор от босса за невыполнимое задание, Тэхен понял, что делать ему в принципе нечего и сегодня у него вроде как выходной. Ким давно отвык от таких пустых дней, потому и в голову не кралась ни одна идея, чем можно было заняться в свободные часы. Обычно у него все дни были прописаны на неделю вперед, но в этот раз что-то пошло не так или кто-то. Чон Чонгук. Не успел он вернуться, как вся привычная жизнь шатена пошла под откос. Мысли о блондине заставили Тэхена всерьез задуматься о вероятности их новой встречи в этом на первый взгляд большом городе. Как результат, недавно купленная сим-карта в магазине неподалеку от дома. Не то, чтобы Чонгук мог как-то знать или узнать старый номер шатена, но предостеречься никогда не вредно. И только, когда Ким вернулся домой, на его губах появилась какая-то болезненная ухмылка, а затем из глотки вышел тихий нервный смешок. Наверное, он стал параноиком из-за Чонгука и из-за боязни пересечься с ним. Осталось только полностью перекроить свое лицо и перекрасить волосы в какой-нибудь бешеный цвет, чтобы блондин точно его не узнал. Отсутствие Чимина дома шатен не сразу заметил. На самом деле, даже не жалел об этом. Эти редкие часы тишины, без Пака, Тэхен действительно решил провести с пользой и тайно наслаждаться своей уединенностью. Куда подевался Чимин — его мало интересовало, влажная тряпка в руках — вот, что заняло всё его внимание на этот день. Тэхен решил, что уборка — это лучший способ отвлечься от всех проблем, потому и принялся драить все комнаты в немаленькой квартире. После двух часов безостановочной работы гостиная комната, кухня и спальня блестели чистотой и пахли тем самым запахом, который Тэхен больше всего ненавидел, слишком приторно, сладко и в стиле Чонгука. Жизнь в особняке все же оставила свой след на Киме. Он сам не заметил, когда в магазине начал покупать освежители воздуха с противно-сладкими ароматами, а затем чуть ли не каждый день обрызгивать ими комнаты. В течение почти 5 лет как-то приелось. Кабинет Пака Тэхен решил оставить напоследок как самую беспорядочную комнату. И не прогадал. Стол брюнета был завален какими-то бумажками, даже краев не было видно. Сто раз проклиная Чимина за многолетний беспорядок и пообещав себе, потом как-нибудь отругать Пака за его лень, Ким принялся за работу. Документы, что первые попадались под руку, Тэхен аккуратно собирал в небольшие стопочки и укладывал на край стола. Делая все как-то на автомате и даже не заглядывая на содержимое в бумажках, шатен не заметил, как постепенно в его руках оказались фотографии хорошо знакомого человека. Много фотографий Чонгука. А когда взгляд случайно опустился на одну из них, у Кима чуть сердце не остановилось. Вот Чон сидит на скамеечки другого города и, возможно, даже страны, здесь он пил кофе в каком-то кафе, а вот он идет куда-то уставшим, судя по выражению его лица, поздно ночью. «Наверное, возвращался домой», — додумал сам Тэхен и продолжил, словно сорвавшийся с цепи зверь, перебирать фотографии одна за другой, абсолютно не замечая, как, в конце концов, начал их попросту швырять по всей комнате. На душе стало как-то противно, да и кошки эти сраные еще скребли своими когтями, царапая внутренности. В голове совершенно не укладывалось, зачем Чимину понадобились фотографии Гука абсолютно с разных ракурсов и, похоже, в каждую минуту его жизни, пока тот находился в Америке. Сразу всплыл тот разговор перед банкетом, появились первые ужасные предположения, но сердце отказывалось верить им, воспринимая что-то плохое по отношению к Чимину как чужеродный объект. В голову закрались подозрения, но чтобы просто так не топиться в разных догадках, он схватил телефон и начал набирать давно вызубренный номер возлюбленного. Лучше он услышит это из первых уст. Первый раз трубку никто не поднял. Второй, в принципе, тоже. Ким начал не хило волноваться, только вот за кого именно — так и осталось загадкой. Впопыхах накинув на себя одежду для выхода и зашнуровав кроссовки, он вылетел из квартиры, все также продолжая набирать номер Чимина. И только, наверное, с сотой попытки, когда Тэхен уже поспешно заводил машину, не представляя, куда он поедет, трубку подняли. Мысленно кланяясь всем Богам, он хотел было уже обрушить на абонента поток вопросов, как вдруг его остановил дрожащий голос на другом конце, вперемешку со слезами: — Я убил его. Flashback Вечер не задался так же, как и ночь, да и утро не далеко ушло от своих братьев. После случая в туалете Чон недолго пробыл на банкете, почти сразу же ушел, деликатно извинившись перед гостями и Намджуном за столь быстрый уход, и отправился разгуливать по ночному городу. Алкоголя в его крови, будто и в помине не было, а заливать его еще раз в себя не больно-то и хотелось. В Америке хватило. Чонгук вроде как обещал себе завязать с ним, позволяя только в редких случаях, например, как вчера. Все же возвращение в родную страну стоило отметить несколькими бокальчиками дорогого виски. Долгое скитание по улочкам города не очень помогло привести мысли в порядок и разложить все по полочкам. Да и усталости, как не было, так она и не появилась, поэтому ночь была бессонной, наполненной размышлениями о недавнем случае. Догадки о значении того поцелуя были разными, но к одному выводу Гук, как бы сильно не старался, придти не смог. Был ли он знаком прощения или надеждой на возобновление их отношений, хотя бы приятельских? А может, то было наказанием блондина за длительное отсутствие? Или он попросту ничего не значил для шатена? Ночь тянулась до невозможности долго, а утро наступило слишком рано — часов в четыре. Сна ни в одном глазу, зато мешки изрядных размеров появились под каждым. Смотреть в зеркало Чонгук страшился, но умыться как-то умудрился — просто прикрыл зеркальную поверхность полотенцем. Не хотел смотреть на себя не потому, что боялся увидеть своё уставшее отражение, а потому, что не хотел видеть того, кто несколько лет назад посмел изнасиловать Тэхена. Чонгуку казалось, что он смог свыкнуться с этой мыслью, но тот поцелуй, похоже, возродил из пепла в душе блондина задатки отвращения к самому себе. Даже на какую-то милисекунду Чон подумал, что та слабость была все же наказанием, нежели подарком. На завтрак Гук не пошёл, остался в номере, чтобы кормить себя самобичеванием. В голову забралась навязчивая мысль о возвращение в Америку, но блондин старался не рассматривать это как вариант во избежание Тэхена. Хоть раз мог повести себя не как трус. Не сбегать от проблем, а просто прятаться — в принципе, ушел недалеко, но так, по крайней мере, легче на душе. Мыслям о шатене помешал еле слышный, но в мертвой тишине вполне заметный щелчок двери в соседней комнате. От звука Чонгук весь как-то напрягся, но идти проверять не спешил. Быстро прокрутив у себя в голове список оружий, имеющихся у него в номере, и придя к выводу, что таких вообще нет, он аккуратно схватил светильник из прикроватной тумбочки и тихонько поднялся с кровати, молясь всем богам, чтобы матрац под ним не скрипнул, выдавая блондина с потрохами. Собственные еле заметные шаги на носочках смешались с посторонними за другой стороной стены. Кто бы это мог быть — оставалось только догадываться. Из знакомых никто не знал, где он остановился, да вообще ни одна душа не знала, что он снял номер в отеле. Кто-то из персонала? Нет, к Чонгуку никто не ходит. Грабитель? Навряд ли. Заказной убийца? Возможно, но кому нужна смерть Чонгука, вроде все враги остались в прошлом, в новой жизни его все любили. В голове невольно сплыла мысль о том человеке, который охотился на него около 5 лет назад. Нет, не может быть, столько лет прошло, а он продолжал его выслеживать? Бред собачий. За время прибытия в Америке Чонгук старался не вспоминать о тех покушениях и ни разу не интересовался, поймали ли убийцу, просто забыл всё как о страшном сне. А в США, в свою очередь, по его душу никто не охотился. Дверь раскрылась как раз в тот момент, когда Чонгук уместился в уголке комнаты и уже замахнулся для удара. Но стоило только увидеть лицо человека, который пробрался в его номер, руки чуть ли не выпустили потенциальное оружие из своей хватки. — Чимин? — голос звучал как-то отстраненно и странно, будто это был вовсе не его. — Он самый, — животный оскал и разрушение всего выстроившегося в голове Гука образ брюнета. Минутная замешка дала Паку возможность нанести удар первым, чуть ли не выбивая из ладоней блондина светильник. Боль распласталась где-то внизу живота, вынуждая Чона согнуться пополам. Выровняться не дал толчок в плечи, припечатывающий Гука к стенке. — Так всё это был ты? — выплевывая кровь с глотки, пролепетал Чон. — Что, не ожидал, да? — истерические нотки, разбавленные со смешком, отчетливо звучали в тоне Чимина, отчего мысленно Чонгук поежился. Еще один удар пришёлся снова по животу, только на этот раз коленкой, отчего из глаз посыпались искры, а попытки встать в полный рост снова оказались тщетными. Светильник давно валялся где-то около стенки, а Гук сверлил его глазами. — Ты наверняка хочешь спросить, зачем мне это? — очередной смешок с ударом по лицу. О да, Чонгук еще как хотел это знать, чтобы потом с чистой совестью понимать из-за чего снова попал за решетку. Чимин грубо ухватился за подбородок Гука, заставляя того посмотреть ему прямо глаза, а затем, не дождавшись ответа, продолжил: — А затем, что у тебя хватило смелости прикасаться к моему Тэхену. Глаза напротив загорелись какими-то странными отталкивающими огоньками, из-за которых внутренности скручивало, а брови на автомате сводились к переносице в жалостливой мордашке. — Чон Чонгук, наследник самой влиятельной компании Кореи, человек с уже давно определенным счастливым и богатым будущим, и человек, которому просто не повезло с нянькой. Видишь ли, ни один клиент Тэхена не выживает после него. Все они либо скоропостижно подыхают под моей пулей, либо попадают за решетку под моим руководством, где опять же умирают. А знаешь, почему? Потому что им, каким-то жалким людишкам, он уделял намного больше времени, чем мне, а в тебя ещё и удосужился влюбиться. Я тебя возненавидел еще тогда, когда услышал от босса Тэхена его новое задание, микрофон, пришитый к его одежде, никогда меня не подводил. Но знаешь, любит-то он только меня, а ты — всего лишь временная и более длительная преграда нашему счастью, которую я пытался истребить еще тогда, когда взорвал клуб. Не получилось из-за Тэхена. А потом мои снайперы промахнулись, и я решил, что убить тебя, пока рядом Ви, будет не просто, а точнее невозможно, поэтому решил тебя подставить, а ты сыграл мне только на руку, угрожая своему знакомому на камеры. Но и в тюрьме ты долго не пробыл, снова вмешался Тэхен. А потом… — его глаза зло сверкнули, а лицо искривилось в яростном выражении, — ты, сука, посмел изнасиловать моего мальчика! — слова перешли на крик, а в живот снова больно ударили, заставляя Гука повалиться на пол. Чимин же присел на корточки рядом с ним и продолжил: — Ты просто не представлял, каких усилий мне стоило тогда побороть желание грохнуть тебя прямо в той постели, но я воздержался, решив, что это будет хорошей возможностью, чтобы Тэхен возненавидел тебя. А потом ты свалил в Америку, где мои люди непрерывно продолжали следить за тобой. Я считал, что у тебя хватит ума, чтобы не возвращаться, но, видимо, я ошибался. А потом ты снова посмел поцеловать моего мальчика, да еще и засос оставил. Этого я простить не мог! Он мой, и метки оставлять на нём имею право только я! От хрупкого обычного парня не осталось ни следа. Сейчас Чимин напоминал настоящего психа, от которого веяло злом, от тона которого бегут мурашки по телу, из глаз которого стреляют гневные молнии, от которого хочется сбежать далеко и подальше и больше никогда не встречаться. Наверное, Чонгуку не следовало разговаривать с ним, но если умирать, то хоть с полным понимаем, за что убили. — А как же то нападение возле клуба, с которого всё началось? — боль болезненными импульсами отдавалась к голове, затормаживая её процессы, но этот вопрос Чон не мог не задать. — Мне откуда знать? Наверное, обычное нападение с намерениями ограблениями. Во всяком случае, это был не я, тогда я о тебе знать не знал, но потом я просто решил воспользоваться ситуацией и продолжил покушения, только с целью убийства, — весь рассказ брюнет пинал Чонгука там, где это было возможно, даже пару раз заехал по лицу, ломая блондину нос. Перед глазами потихоньку начало мутнеть, но Чон пытался держаться изо всех сил, чтобы не отключиться, ведь если он позволит себе такую роскошь, то больше никогда не проснётся. — Знаешь, я ведь хотел сначала тебя просто застрелить, но потом подумал, что это будет слишком большим подарком для тебя, да и шума больше разведет, поэтому решил, раскрошить тебя на кусочки и отдельные части спрятать в разных местах, чтобы тебя даже найти никто не смог, не то, чтобы похоронить. Это твоя расплата за твою влюбленность. Я понимаю, что ты не специально влюбился в Тэхена, в него просто невозможно не влюбиться, но он уже мой, а тебе просто не повезло, ведь за время с Ви приходится платить кровью. — Сука! — яростно выкрикнул Чонгук и даже попытался плюнуть ему в рожу, но сил не хватило, а мокрая ниточка слюны пролетела не так много ото рта Гука. — Давно от тебя следовало избавиться, — наблюдая за всем этим спектаклем, заключил Чимин. И это послужило последней каплей к терпению блондина. Последний со всех оставшихся сил ударил Пака ногами, так, что брюнет приземлился в пару метров от самого Чонгука. Пока Чимин находился в замешательстве и восстанавливался после сильного удара, Гук уже вскочил на ноги и принялся колотить своего обидчика светильником по голове. Осколки от лампочки сыпались на пол, рядом с телом Чимина, разбавляя тишину своим звоном. Не отдавая себе отчета в том, что вообще происходит, он не заметил, как в руках Пака блеснуло что-то маленькое и очень острое. А затем блондин почувствовал слишком острую боль где-то внизу живота. Из глаз в который раз посыпались искры, а рот так и остался раскрытым в немом возгласе перед тем, как Гук повалился на пол с громким грохотом. И как только на их шум не сбежался весь персонал отеля? Руки нащупали что-то горячее и жидкое на месте раны и пытались как-то прекратить кровотечение. Сознание держалось на последних ниточках, связывающих реальность со сном, а где-то сверху, будто совершенно не в этой комнате, послышался неприятный смех, слишком наигранный и нервный. — Мне жаль, что я не сделал это еще в той квартире, — прямо над головой блеснул уже знакомый небольшой нож, а Чонгук, несмотря на свое хуевое состояние, все же смог заставить себя поднять ноги и обхватить ими талию соперника, чтобы потом перевернуть того в воздухе. Послышался звон металла от встречи с полом, и Чон поспешил встать, хоть и каждое движение отдавалось тупой болью в голову. Подобрав нож, блондин направился к лежащему Паку, навис над последним и… — А мне не жаль этого, — перерезал тому глотку с каким-то особым садистским наслаждение на лице. В этот момент в чужом кармане послышался телефонный звонок, но Чонгук не спешил поднимать трубку. Наслаждался красотой мертвого тела перед собой, но в глубине души уже созревала истерика. Звонки не прекращались, а Гук всё никак не мог отлипнуть от этих пустых глаз, в коих совсем недавно еще кипела жизнь и жили злые искорки. В какой-то степени даже насмехался над убитым мол, где ты теперь, и где я. А когда всё-таки отважился отыскать ненавистный телефон, чтобы отключить его, заметил знакомое имя на экране, и эмоции просто захлестнули Гука с головой. Что будет теперь? Ким возненавидит его еще больше? Убьет? Но ведь Чонгук всего лишь защищался, и первоначально убить-то хотели именно его. Еще несколько минут обдумав, брать или не брать, Чон все-таки выбрал первое, решив сразу во всем признаться. — Я убил его, — на грани истерики сразу же сказал блондин, стоило ему только ответить на звонок. Будь, что будет. The end of flashback Попросив назвать адрес, Тэхен незамедлительно рванул на нужное место. Спустя минут двадцать он застал Чонгука, бьющегося в истерике, в самом дальнем уголке номера. Позвонив боссу и вызвав подкрепление, шатен прижал Гука к себе и украдкой взглянул на мертвое тело любовника, уже бывшего, и не мог понять, что чувствует. То ли облегчение, то ли чувство потери любимого человека, то ли ненависть к Чону. В какой-то степени боялся признаваться себе, что рад, что вместо Чимина там не лежит труп Чонгука. Радовался и проклинал себя. За всё. За то, что пригрел у себя на груди змею, за то, что испытал некое подобие облегчению за то, что расправиться с Паком пришлось не ему, и за то, что не почувствовал моральную боль из-за потери возлюбленного. Но после рассказа Гука, понял, что Чимин заслужил своей участи. Теперь проблема состояла в его трупе и в безостановочно ревущем Чонгуке. Что делать с первым — Тэхен не представлял. Звонить в полицию нельзя, ибо снова начнутся эти разбирательства, суд, доказательство невиновности Гука, а Чону нужно было сейчас все это в последнюю очередь. Его бы отвезти в больницу, записать на приём психологу и оставить в покое. Первое убийство тяжело пережить, не самый легкий процесс, уж Ви-то знает. Чонгук продолжал захлебываться слезами, а у Тэхена потихоньку сдавали нервы. В конце концов, наплевав на босса — пусть с остальным разбирается сам — он поднял Чона на руки и понес в автомобиль. Уже через полчаса блондин был на осмотре повреждений, а Ким не находил себе места в коридоре. За время ожидания он успел поговорить с боссом, узнать, что тело отправили пока в морг, номер почистили от крови и следов места преступления, забрали все вещи Гука, а его имя стерли из списка посетителей. В общем, сделали все так, будто никакого Чон Чонгука в этом отеле вообще не было. Остался только персонал, но они вряд ли что-то кому-то расскажут, слишком запуганны для такой смелости. Врач Чонгука вышел через пару минут после разговора, сообщил, что Гуку нужна госпитализация, но Тэхена в палату пустил. Чон, напичканный со всех сторон иголками и одетый в больничную одежду, нашелся в медицинской кровати. Он больше не плакал, но глаза все равно были опухшими и пустыми. О-о-о, этот взгляд Тэхен, похоже, никогда не сможет забыть, почти такой же, как тогда, после побега из тюрьмы, не выражающий ни одну эмоцию, застывший, стеклянный. — Чонгук? — осторожно позвал блондина Ким. — Как ты? — А как я могу быть? — в голосе холодные айсберги. — Я убил человека. Как мне стоит себя чувствовать? Научи меня, а то я не понимаю. Холодные льдинки вместо глаз устремились прямо на Тэхена, когда он хотел сделать шаг к Чонгуку. — Тэхен, не приближайся, пожалуйста. Тебе вообще лучше уйти. Нам больше не стоит пересекаться. Как меня выпишут, я вернусь в Америку. Мне много, что нужно обдумать, но больше всего мне нужен покой. Здесь — его нет. Слова больнее ножа в спину. Страшнее смерти. Нагоняющие слезы на глаза. Рот хотел закричать мол, зачем ты так жесток со мной, я ведь ни в чем не виноват, а ноги сами вели на выход. Без прощаний. И, похоже, уже навсегда.