Жираф и Булочка

В супермаркете Тарьяй вел себя как маленький босс. Серьезно, он даже составил дома список покупок. И теперь ходил перед толкающим тележку Хенриком с деловым видом и, сверяясь со списком, брал что-то с полок. Хенрик только посмеивался и украдкой кидал в корзину разную гадость. Типа пакета с чипсами, упаковки пива, мороженого и желтого резинового утенка. Да, они зашли и в детский отдел. Потому что Тарьяй понадобился какой-то лосьон для его чувствительной кожи. И он смерил Холма убийственным взглядом, намекая, что если тот отпустит хоть одну шуточку на эту тему, спать будет на диване. - Зачем мне «Одоргон»? - удивленно спросил Хенрик, когда Тарьяй водрузил поверх покупок еще и бутылку моющего средства. - У меня еще старая бутылка не кончилась. - Он органический, - веско заметил Тарьяй, просматривая свой список. У него за ушами забавно торчали волосы, их очень хотелось потрогать. Его всего хотелось потрогать. Снова в своих скинни джинсах, в майке Хенрика, толстовке, тоже Хенрика, да и в куртке тоже Хенрика. - Да и что с того? - из вредности спросил Холм, хотя ему было по-барабану, каким средством мыть тарелки или драить унитаз. Но это же Тарьяй. Гребаный перфекционист. - Он лучше, - заявил Тарьяй, будто это все объясняло. - Да он стоит в два раза дороже, - проворчал Хенрик, протягивая все же руку к кудрям за ухом Тарьяй. Тот вздрогнул, но тут же расслабился, не уходя от прикосновения, а лишь улыбнувшись уголками губ. Будто понимал, засранец, что у Хенрика ломка. - Он лучше, - с нажимом отрезал Тарьяй. И, окей, это все объясняло. По крайней мере, Хенрик заткнулся и просто продолжил гладить его шею. - Холм, хватит лапать меня в магазине. Тут повсюду камеры. - Тут нет камер, - хмыкнул Хенрик, наглея и полностью накрывая затылок Тарьяй широкой ладонью. Он зарылся пальцами в волосы и ласково потянул, зная, как тому это нравится. - Тут повсюду люди, - продолжал вредничать Тарьяй, хотя сам уже прикрыл глаза и балдел от удовольствия. Ну чисто котяра. - И людей тут нет, - пробормотал Хенрик, разворачивая Тарьяй к себе лицом. Они посмотрели друг другу в глаза. Время растянулось как кисель. Стало вязким, тягучим. Потом и вовсе будто замерло. Медленно, будто давая время отпрянуть, Хенрик склонил голову к лицу Тарьяй, тот чуть откинулся назад, привычно подстраиваясь, и они поцеловались. Хенрик с удовольствием посасывал сладкий, чуть ментоловый от жвачки язык Тарьяй, когда за их спинами раздалось нетактичное покашливание. Они отпрянули друг от друга, словно на них ледяной водой плеснули. Между рядами стояла огромная женщина в форме охранника и укоризненно смотрела на них двоих. - Молодые люди, мне вызвать полицию за нарушение общественного порядка? - она выглядела реально угрожающе. - Э-э, - Хенрик пытался сказать что-то вразумительное, но вышло как всегда. - Ему что-то в глаз попало. Я ему помогал. Да, помогал. - В глаз? - с ядовитым сарказмом переспросила охранница. Тарьяй за спиной Хенрика давился от смеха. Говнюк. - Ладно, в рот, - поправил себя Холм. - Ага, - кивнула женщина. - Твой язык. Идите на кассу, пока я не вызвала полицейских. Быстро. Хенрик одной рукой уцепился за тележку, во вторую схватил ладонь ржущего Тарьяй, и почти бегом направился к кассам. Эта женщина его пугала. Тарьяй трясся от смеха, пока они оплачивали покупки. Трясся, когда вышли на улицу. Его накрыла настоящая истерика по дороге домой. Хенрик и сам уже был на грани. Их приступ хохота прервался непрекращающимся писком уведомлений на телефонах. Хенрик даже решил остановиться, чтобы прочитать, что там стряслось. Тарьяй тоже заинтересовался. - Матерь божья, - пораженно выдохнул Холм, увидев, что инстаграм пестрит репостами какого-то твиттерского поста. Десятки, сотни, тут же почти тысячи отметок и комментариев под старыми записями. Какая-то девчонка писала, что ее мама видела в магазине, в котором работает, как целовались Тарьяй и Хенрик. - Блядь, - не сдержался Холм. - Да ей же было лет семьдесят! - возмутился Тарьяй. - Разве в ее возрасте вообще смотрят «Скам»? - Не перегибай, - хмыкнул Хенрик, лихорадочно листая ленту. - Не больше пятидесяти. - Пофиг, - отмахнулся Тарьяй. Он смотрел теги с ними, и его глаза, они просто увеличивались с каждым кликом. - Прошло же минут пятнадцать, не больше! Они уже такое раздули. - Радует одно, - резюмировал Хенрик, убирая телефон в карман куртки. - У нее нет фотографий. А наши славные власти против установки камер в магазинах. Ей не удастся как-то подтвердить свои слова. - У нее мог быть телефон, - простонал Тарьяй. - Все, Холм. Не смей больше распускать свои лапищи в общественных местах! - Если бы у нее были фото, они бы уже просто все тут взорвали, - резонно заметил Хенрик, подхватывая оставленные на асфальте пакеты с покупками. - Пошли домой. Мы и не такое переживали. Пока они шли, Тарьяй продолжал с кем-то переписываться. - Хедда спрашивает, правда ли это? - возмутился он. - И ты, Брут? Как ты могла предать меня! Патетично вздыхая, Тарьяй насиловал экранную клавиатуру, что-то гневно печатая. Не сказать чтобы вся эта ситуация Хенрика забавляла… Окей, она его забавляла. Оставшийся путь до квартиры Тарьяй ругался и возмущался на своих друзей-предателей, которые разносили сплетни чуть ли не быстрее фандомных девочек. Он продолжал ворчать и когда разбирал покупки. Потому что уведомления в его телефоне не стихали. Хенрик решил проверить свои и закатил глаза. Мама отметилась под одним из постов, лайкнув его и послав в комментариях сердечко. Спасибо, мама. Ты так помогаешь. Нет. Наконец Тарьяй успокоился. Пока Хенрик чатился с друзьями на фейсбуке, он разложил на столе продукты и тщательно их осматривал. - Что хочешь готовить? - не отрываясь от монитора ноутбука, спросил Холм. - Цыпленка с овощами, - важно заявил Тарьяй. Хенрик вздрогнул. Если придется включать духовку и подпускать к ней Му, может лучше сразу съехать? В Нигерию? - Ты слишком громко думаешь. Мне поможет мама. - Мама сейчас придет? - удивился Хенрик, которому все же пришлось оторвать глаза от монитора. - Мама уже тут! - пропела миссис Му с экрана телефона Тарьяй. - Хенрик, дорогой, отлично выглядишь! - Спасибо, - Холм расплылся в предательской улыбке. Кристин ему очень понравилась. - Вы тоже. - Благодарю, - Кристин подмигнула ему и хлопнула в ладоши. - Итак, котеночек, приступим. Ты купил цыпленка? Покажи мне. Семейство Му вплотную приступило к готовке. Хенрик подпер голову рукой и с улыбкой наблюдал за передвижениями Тарьяй по кухне. Да, иногда он был слегка неуклюж. Что уж там, он умудрился порезать палец. Кристин испуганно вскрикнула. Хенрик помог промыть его под холодной водой и даже поцеловал порез. После этого дело пошло лучше. Даже Холм пригодился. Он резал ненавистный Тарьяй лук, от которого у того текли слезы. Как будто у Хенрика не текли. Но он мужественно резал, получая несказанное удовлетворение от всего происходящего. Они вдвоем готовили себе ужин. Хорошо, втроем. Но присутствие мамы Тарьяй совершенно не напрягало. Было в этом что-то чудесное. В том, как хорошо и легко их приняли родители. Словно давно знали, верили, ждали, надеялись. Впрочем, Сив уж точно давно знала и надеялась. И эта поддержка, забота, она ощущалась даже незримо. Когда цыпленок оказался в духовке, конференция с резиденцией Му, потому что папа тоже пожелал присоединиться, окончилась. - О чем думаешь? - Тарьяй сидел за кухонным столом напротив, улыбался и подпирал щеку кулаком. От этого его обычные складочки помножились раза в три. У Хенрика сердце щемило от этих складочек, которые сам Тарьяй жутко не любил. - Много о чем, - Хенрик не мог не улыбнуться в ответ. - Думаю, как здорово, что у нас такие понимающие предки. Что они так легко отнеслись ко всему этому. - Знаешь, этот случай в супермаркете дал мне кое-что вспомнить, - Тарьяй вздохнул и почесал нос. Хенрик дернулся вперед и щелкнул но нему. Он обожал веснушки на этом вздернутом носу. - Прекрати, придурок. - Рассмеялся Тарьяй и ухватил Холма за запястье, чтобы отвести его руку в сторону. Да так и не убрал пальцев. - Что же ты вспомнил? - Хенрик склонил голову набок. - Я всегда думал, что взрослые, они с другой планеты. Только не смейся. Я всерьез так полагал. Мне казалось, они не понимают нас. Меня, сестру. Брат тогда совсем мелкий был. А мы с Камиллой очень дружили. Когда ей было шестнадцать, она влюбилась. Ну, то есть, ей и раньше мальчики нравились. Но тут она совсем головой поехала. Сбегала из дома по ночам, забросила учебу. Он был старше. У него был байк. И щетина. Такой шаблонный красавчик, знаешь? - Знаю, - все же рассмеялся Хенрик. - И ты запал на него? - Что? - со смехом ужаснулся Тарьяй. - Нет. Я тогда еще даже дрочить не начал. О чем ты вообще. Я просто веду к тому, что родители узнали об этом, запретили им видеться. Посадили Кам под домашний арест. Я им записки таскал. Верный помощник. Думал же, что великой любви помогаю. Мы оба почти ненавидели предков в то время. Думали, что они ироды какие-то. Только запрещают да измываются. - Он замолчал, видимо погрузившись в воспоминания. - И что было дальше? - спросил Хенрик, погладив его по плечу, возвращая в реальность. - Дальше? Камилла постоянно ревела. Бесилась. Я тоже бесился. Мне было больно за сестру. Я ведь всегда был послушным ребенком, а тут в знак протеста забросил тренировки. Но родители терпели и стояли на своем. Они дали свободу мне, чтобы попсиховать, но с Камиллой были по-прежнему непреклонны. А потом, в один прекрасный день, я узнал в школе, услышал от каких-то ребят, что этого парня арестовали в наркопритоне. Он на тот момент уже несколько лет плотно сидел на игле. Камилла призналась, что он пытался тянуть из нее деньги. Господи, моей сестре было шестнадцать, это была ее первая любовь. Мне было так больно за нее. Но еще больнее было понимать, что родители оказались вовсе не врагами нам. Я даже понял, почему они не стали ничего пытаться объяснять. Вспомни себя в тринадцать? Стал бы ты слушать мать, если бы она тебе начала что-то рассказывать про твоих друзей? - Моя даже не пыталась, - понимающе хмыкнул Хенрик. - Хотя общался я с тем еще сбродом. Но я пацан. Мне надо было узнать жизнь. Впрочем, за грань я никогда не переступал. - Ну и вот, - Тарьяй кивнул. - У нас четверых потом был сложный разговор. Мы говорили часа четыре, наверное. Помню, было субботнее утро, мы с Кам выглядели как два вампиреныша, бледные, измученные, не спали всю ночь, лежали, обнявшись. А потом этот разговор. Он многое поменял в наших отношениях с родителями. Но, главное, что я понял, они всегда видят и хотят только лучшее для нас. Через год Камилла снова влюбилась. И этого парня родители приняли сразу. Не потому что она стала взрослее или еще что-то. Просто он оказался отличным человеком. - Ты это ведешь к тому, что я тоже не так уж плох, раз меня не выставили за дверь? - Хенрик тихо рассмеялся. Тарьяй закатил глаза. - Сильно не обольщайся, - фыркнул он. - Так вот, вернемся в настоящее. Эта женщина, она ведь сразу нас узнала, и, думаю, это вовсе не ее дочь ведет тот блог в твиттере, а она сама. Ей уже за пятьдесят, а она смотрит наш сериал, верит в наши чувства. Это доставляет ей радость. Она реально могла вызвать полицию, но вместо этого пошутила над нами и сделала приятное нашим фанатам. Взрослые принимают нас такими, какие мы есть. Верят в нашу любовь. Не конкретно в нашу, хотя вот именно она верит, - ухмыльнулся Тарьяй. - А вообще. В то, что мы способны любить. Они оберегают нас и дают нам шанс на счастье. - Мы не купили бумажных салфеток, - ответил Хенрик, поглаживая Тарьяй по волосам. - Что? - нахмурился тот. - Зачем нам салфетки? - Если ты после каждой встречи с фанатами начнешь задвигать такие душещипательные речи, они нам очень понадобятся, - Хенрик не выдержал и рассмеялся. - Идиот! - взвился Тарьяй, подскакивая со стула. Он бросился на Холма с кулаками. - Я тут тебе душу раскрываю, а ты… Они шуточно боролись, пока Тарьяй не оказался у Хенрика на коленях. - На самом деле, я рад, что ты поделился этим воспоминанием, - посерьезнев, сказал Хенрик, поглаживая Тарьяй по спине. Они сидели лицом друг к другу, прижавшись грудью, и смотрели прямо в глаза. - И я рад, что твои родители вмешались, не дав Камилле испортить себе жизнь. - Ага, - вздохнул Тарьяй. - Я тоже рад. Правда мне потом пришлось несладко, наверстывая пропущенные тренировки, чем я только думал, - они оба рассмеялись, уткнувшись носами. У Хенрика зазвонил телефон в кармане, он достал его и, не глядя, ответил. - Да. - Хей, привет, это Румен. - На этих словах Хенрик напрягся и стрельнул глазами в Тарьяй. Тот недоумевал. - Я был сегодня в полиции, у этого твоего знакомого… Тарьяй нахмурился и выхватил трубку у Холма. Тот, понимая, что прятаться уже некуда, покорно отдал телефон. - Это Тарьяй. И ты сейчас рассказываешь, что ты делал в полиции и почему звонишь доложить об этом моему парню. Никаких возражений, Румен. У меня куча компромата на тебя. Он слез с колен Хенрика и отошел в сторону. Надежда на то, что Румен придумает какую-то правдоподобную ложь, таяла на глазах. Пропорционально скорости, с которой мрачнело лицо Тарьяй. Разговор был не долгим, Тарьяй в конце просто, не прощаясь, скинул звонок. У Хенрика по спине пробежал холодок. Этот гнев, который сейчас плескался в позеленевших от злости глазах Тарьяй, не был смешным или забавным. Он был настоящим, пугающим. - Какого черта, Холм? - процедил Тарьяй, буквально швыряя его телефон на стол. - Я спрашиваю, какого дьявола ты решил, будто мне пять лет и я сам не способен разобраться с этим нападением? С чего ты вообще взял, что я хотел бы, чтобы этим занималась полиция? Это просто херовы хулиганы! - Тарьяй, послушай, - Хенрик пытался подобрать слова, понимая, что Му с его темпераментом сейчас точно не станет слушать оправданий. Но попытаться стоило. - Я ведь не просто пошел в полицию. Я попросил знакомого отца. Хотел найти тех ублюдков. - Зачем? - голос Тарьяй был полон яда. - Решил побыть героем? - Да, блядь, решил! - взвился Хенрик. Все это дерьмо напрягало его, тяготило ему душу. И он просто устал, мать его. - Я хочу заботиться о тебе, придурок. Ты не понимаешь, что ли, что вокруг полно отморозков? - Так что, может меня теперь в клетку посадить? - Тарьяй махнул рукой и случайно сбил ноутбук на пол. Но обоим было похуй на это. Прямо здесь и сейчас рушились их отношения. - Возомнил себя хозяином моей жизни? - Что ты несешь? - огрызнулся Хенрик. - Я просто пытался заботиться о тебе. - Хуево у тебя получилось, - рявкнул Тарьяй и бросил в стену кружку. - Знаешь, Тарьяй, - у Хенрика внутри все жгло от боли и недопонимания, - по-моему, тут кому-то так и осталось тринадцать. Тарьяй дернулся и растерянно посмотрел на Холма. - Думаю, нам обоим надо остыть, - подвел итог Хенрик. - Я пройдусь. А ты вытащи бедного цыпленка. Он уже воняет. И он вышел из кухни, схватил с вешалки куртку, а с тумбочки ключи, и ушел, с удовольствием хлопнув дверью. Да он злился. На себя самого. Понимая, что Тарьяй прав. Он не должен был действовать за его спиной. Но и Му кое в чем неплохо было бы разобраться. Хенрик ушел. Но перед глазами все еще стояло бледное до болезненной синевы лицо Тарьяй