Жираф и Булочка

Завтракали они вчетвером, так как за Матиасом с утра зашел друг и не смог оттащить от тарелки с хлопьями. Сив и Карл ушли в ресторан еще за час до этого. Тарьяй стрелял глазами над кружкой с кофе и краснел, как девственник на первом свидании. Он всегда так себя вел на утро после размолвок, когда накануне ночью открывался слишком сильно. Так, словно сейчас, при свете дня, смущался излишней откровенности. Хенрик и сам чувствовал себя до одури влюбленным и беззащитным перед ним. Они переглядывались, улыбались и отводили глаза, безмолвно заигрывая друг с другом, пока Матиас с Винсентом бурно обсуждали предстоящий баскетбольный матч. Это было забавно. Не говорить о чувствах вслух, а общаться взглядами, жестами. Пожалуй, у них такое было впервые. Раньше тоже проскакивало, но тогда они не были вместе. Теперь же это ощущалось по-другому. Как обещание. - По-моему, тут становится жарко, - Матиас демонстративно отдернул ворот футболки и подул на кожу. - Винс, пошли отсюда, а то я не хочу увидеть ничего лишнего. - Что? - его друг удивленно посмотрел сначала на Хенрика, потом на Тарьяй. Своих щек Холм не видел, но вот щеки Му алели как два румяных яблока. - О боже. Вы что, трахаетесь? - Эй, мелочь! - Хенрик шутливо отвесил Винсенту подзатыльник. - За языком следи. Тарьяй поперхнулся своим кофе и сидел, вытаращив глаза. Он явно не привык к такому обращению со стороны малознакомых людей. Окей, детка, с Холмами привыкнешь и не к такому. Выгнав брата и его проницательного друга из дома на тренировку, Хенрик прибрался на кухне, пока Тарьяй застилал его кровать. - Поедем домой или побудем тут? - Холм с улыбкой наблюдал, как Тарьяй расстилает покрывало, старательно приглаживая все складочки. Ладно, он наблюдал, как при этом плавно двигается обтянутая неприличными скинни задница. - Я тут подумал, надо заехать ко мне, взять больше вещей, - Тарьяй выпрямился и, блядь, серьезно, поиграл ягодицами? Хенрик подвис. Что творил этот говнюк? - А? - тупо переспросил он, пялясь на шикарные, пухлые булки, которые сейчас то сжимались, то разжимались, как в замедленной съемке. - Земля вызывает Хенке, - Тарьяй рассмеялся и подошел к зависшему в прострации Хенрику. - О чем задумался? - Ты нарываешься, - констатировал Хенрик, притягивая Тарьяй к себе и крепко сжимая его задницу обеими руками. - У меня сейчас проводку перемкнуло. - Я заметил, - Тарьяй нагло ухмыльнулся и потянулся за поцелуем. - Ты все получишь, но позже. - Почему позже? Я хочу сейчас, - Хенрик вздернул брови. Его руки жили своей жизнью, поглаживая и сминая упругую задницу. - Потому что я не собираюсь трахаться в квартире твоей мамы, - Тарьяй закатил глаза и шлепнул Хенрика по рукам, пытаясь отцепить их от себя. - Лапы убрал, паук. - Но в доме твоей мамы мы прекрасно трахались, - резонно заметил Хенрик, не обращая внимания на несерьезные попытки Тарьяй. Хотел бы всерьез, давно применил силу. - Нет, Хенке, - Тарьяй упрямо вздернул подбородок. И, окей, это действительно означало нет. Но при этом Холм видел желание, плескавшееся в глазах напротив. Да оно, блядь, не просто плескалось, оно выплескивалось, нахуй, затапливая и самого Холма впридачу. Все ясно. Засранец решил дразнить до победного. Что ж, ладно. Пусть поиграет немного. Пока они добирались до квартиры Му, Хенрик успел спалить последние предохранители в своей перемкнувшей проводке. Потому что они ехали в автобусе. Стоя. И Тарьяй терся своей блядской задницей прямо о стояк Хенрика. Это было ебаное субботнее утро. Свободных мест больше, чем пассажиров. Но Тарьяй настоял на том, чтобы встать в дальний конец автобуса. Ну конечно. Маленький говнюк. Хенрик вцепился рукой в поручень, потому что иначе эта рука могла оказаться совсем в другом месте. А Тарьяй при этом практически откинулся спиной ему на грудь и явно наслаждался ситуацией. В конце концов, когда объявили нужную остановку, Хенрик буквально вылетел пробкой из автобуса. Ему, блядь, уже ходить было неудобно. Он зло вышагивал по направлению к нужному дому, пока Тарьяй, подпрыгивая, пытался идти в шаг с ним. - Что такой недовольный? - весело спросил он, улыбаясь во все тридцать два. - Чудесный день же. Солнышко. - Хуелнышко, - процедил Хенрик. Он засунул руки в карманы куртки, пытаясь натянуть ее еще хоть чуть пониже, прикрывая свой внушительный стояк. Но бесполезно. Любой, кто увидел бы их сейчас, заметил бы огромную желтую неоновую стрелку, направленную на ширинку Холма. Тарьяй беззаботно напевал какую-то херню. Засранец. В лифте он снова повернулся задом и, ебать, ну конечно, ему срочно понадобилось завязать шнурок на кроссовке. Кто бы мог подумать? Какая случайность? Хенрик рыкнул и с силой сжал его бедра, буквально впаивая в себя, вминая, вжимая, втрахивая. Прямо через одежду. На этот раз проняло и Тарьяй. Он глухо застонал и поерзал задницей. Но тут лифт приехал, и Хенрик едва успел отскочить в сторону, как дверцы разъехались, и они, раскрасневшиеся, предстали перед глазами семейной пары пенсионеров, соседей Тарьяй. - Доброе утро, миссис Бьюменталь, мистер Бьюменталь, - Тарьяй вежливо расшаркивался с ними, пока Хенрик судорожно тыкал ключами в замочную скважину. Всеми сразу. Потому что его мозг просто не соображал, что делали руки. Наконец Тарьяй помог ему, и они ввалились в прихожую. Хенрик просто захлопнул дверь ногой и буквально швырнул Тарьяй в стену. Тот ошалело улыбался, явно пребывая в эйфории от того, до какого состояния довел Холма. - Если ты рассчитывал, что я тебя трахну, то твои расчеты не оправдались, - процедил Хенрик, прижимаясь к Тарьяй всем телом. - Я знаю, что ты сделаешь, - тот облизнул пересохшие губы языком и посмотрел прямо в глаза Хенрику. - Сучка ты, - выдохнул Холм, завороженно разглядывая расширившиеся наркоманские зрачки Тарьяй. - А таким ангелом был с утра. - Если бы я всегда был одинаковым, тебе стало бы скучно, - нахальная улыбка Тарьяй заставила кровь Хенрика закипеть. - Давай, пошли. Я больше не могу терпеть. Они добрались до кровати, раздеваясь на ходу. - Оставь джинсы, - велел Тарьяй. - Хочу чувствовать эту грубую ткань. Блядь. Хенрик прикрыл глаза, пытаясь хоть немного взять себя в руки. Джинсы он оставил, но ширинку пришлось расстегнуть, потому что члену было уже больно. Почти упав на кровать, он сел, широко расставив ноги, и уставился на Тарьяй тяжелым взглядом из-под полуприкрытых век. Му стоял перед ним полностью голым. Его возбужденный член практически прижался к животу. На коже даже поблескивали слезы выступившей смазки. - Иди сюда, - скомандовал свое любимое Хенрик и похлопал себя по колену. Тарьяй шумно сглотнул слюну и послушался. Дернув его на себя, Хенрик затащил его на колени, согнув так, что бледная задница оказалась торчащей кверху прямо почти у него перед лицом. Господи боже, помоги. Дай не сдохнуть в этом персональном Аду. Раю. В этом ебенище долбанном. Они уже однажды делали это, и Тарьяй тогда явно понравилось. Но сегодня Хенрик решил пойти немного дальше. Маленький говнюк заслужил настоящую порку. Он медленно, почти нежно, огладил бархатистые ягодицы, почувствовав ответную дрожь, пробежавшую по всему телу Тарьяй, а потом резко, звонко, с оттягом шлепнул ладонью. Тарьяй вскрикнул, а на бледной коже мгновенно остался алый след Хенриковой пятерни. От одного этого вида можно было кончить сию секунду. Но нет, это было бы слишком просто. И Хенрик ударил еще раз. Звук был таким звонким, чистым. Словно шлепал он по резиновому мячу, а не по мягким, но в то же время упругим ягодицам Тарьяй. Удары сыпались один за одним. Сначала медленно. Потому что Тарьяй вздрагивал после каждого и постанывал, так что Хенрик боялся, не переборщил ли он. Но когда почувствовал, как сквозь ткань его джинсов проступила смазка, понял, что он еще даже плохо старался. Задница Тарьяй стала пунцовой. Огромное красное пятно расползлось по обеим ягодицам, перетекло уже на бедра. Но отпечатки ладоней Хенрика все равно ярко пылали на этом фоне багровыми следами. Тарьяй уже не просто хныкал, но выл в голос, умоляя прекратить. Умоляя не останавливаться. У Хенрика, как уже, впрочем, и обычно, тряслись руки, а член, который упирался, наверное, сейчас куда-то в живот Тарьяй, просто лопался от подступившей спермы. Тарьяй извивался, ерзал, пытался уйти от шлепков, но при этом терся членом о грубую, жесткую ткань джинсов Хенрика, и стонал еще громче. Продуманный говнюк. Заранее знал, что захочет этим догнаться. Хенрик и сам был бы рад сейчас потереться обо что-то. Впрочем, вид пылающей задницы Тарьяй и своей ладони на ее фоне доставлял неимоверное удовольствие. - Еще, - потребовал Тарьяй, когда Хенрик дал ему, да и себе тоже, небольшую передышку. - Ты не сможешь сидеть, - предупредил Холм, снова занося ладонь для очередного шлепка. - Похуй, - простонал Тарьяй, еще сильнее прогибаясь в спине. - Хочу кончить. Ебать тебя разъебать. Хенрика затрясло. Он с остервенением заносил ладонь для все новых и новых ударов, чувствуя содрогания тела Тарьяй. Понимая, что тот уже на грани. Его и самого буквально колотило от подступающего оргазма. Как, как, мать его, такое могло с ними случиться? Ебанутые создания. Он ласково погладил горящие огнем ягодицы, чувствуя, как Тарьяй под ним трясется в предоргазменных конвульсиях, и, приложив всю силу, сделал последний шлепок. Тарьяй громко закричал, Хенрик прикрыл ему рот ладонью, и мелкий засранец впился в нее зубами. Дрожь, сотрясающая его тело, передавалась и Хенрику. Его буквально выдернуло из реальности и окунуло в темноту, взрывая мозг мириадами светящихся осколков. Он еще никогда не кончал так ярко без рук. Да блядь, он в принципе, кажется, еще не кончал вот так, морально. Он упал на кровать спиной, из последних сил перетащив Тарьяй на себя, укладывая на своей груди. Тот прятал мокрое от слез лицо и судорожно дышал, как выброшенная на сушу рыба. Они оба сейчас были буквально опустошены произошедшим. Это было совершенно новым уровнем их близости. Такого посторонним не рассказывают. И маме ты о таком точно душу изливать не станешь. Тарьяй пришлось надеть мягкие спортивные штаны, которые не облепляли его словно вторая кожа, а были достаточно свободными. Хенрик посмеивался, наблюдая, как тот кривился и пытался сдерживать стоны, складывая свою одежду в коробки. - Может тебе помочь? - со всей возможной любезностью предложил Холм, когда Тарьяй в очередной раз глухо охнул, наклонившись. Тот молча показал фак и продолжил свое занятие. У Хенрика зазвонил телефон. - О, привет, мам, - он был рад услышать Сив. - Как вы там? Все хорошо? - в ее голосе слышалось искреннее беспокойство, как, впрочем, и всегда. - Да, все отлично, не переживай, - заверил ее Хенрик, наблюдая за мучениями Тарьяй. - Так что насчет ужина? Придете сегодня? - Ужин? Сегодня? - уточнил Хенрик, раздумывая, удобно ли это будет, учитывая состояние Тарьяй. Тот вскинулся, округлил глаза и с ужасом уставился на Холма. Ха. Возмездие близко. - Конечно, мы придем сегодня. - Отлично, тогда давайте к семи, - резюмировала Сив и, не прощаясь, отключилась. Хенрик давно привык к этому. Мама была постоянно слишком занята, чтобы тратить время на такую чушь, как прощания. - Ненавижу тебя, - прошипел Тарьяй, наставив на Хенрика палец. - Да у меня там кипятком все горит. Какой, к дьяволу, ужин, да еще с твоей мамой? - А я предупреждал, - самодовольно улыбнулся Хенрик, хватая Тарьяй за палец и притягивая к себе. - Сука, - выругался Тарьяй, уворачиваясь от объятий. - Если бы я всегда был хорошим, тебе бы стало скучно, - вернул Хенрик ему его же слова и удовлетворенно заметил, как порозовели щеки Тарьяй. Чтобы перевезти все коробки, которые собрал Тарьяй, пришлось вызвать такси. Только сгрудив их посреди гостиной, Хенрик понял, что наконец это свершилось. Му к нему переехал. Вот так вот обыденно, без специально обведенной в календаре даты, без озвучивания вслух банальных фраз. Без всего этого пафоса. И это было прекрасно. Ужасным было то, что у Тарьяй, похоже, поднялась температура. Он выглядел немного больным. Щеки горели, глаза лихорадочно блестели. - Ты в порядке? - Хенрик поймал его между очередным забегом с коробкой в спальню и прижал к себе, обнимая за поясницу. - Выглядишь странно. - У меня задница горит, будто перцем натертая, - скривился Тарьяй. - Похоже, кое-кто перестарался. - Кое-кто сам просил еще и еще, - поддразнил его Хенрик и поцеловал в лоб. Нет, температуры, кажется, не было. - Может дать тебе аспирин? - Со мной все в порядке, - Тарьяй закатил глаза, потом подумал и все же добавил: - У тебя есть что-то от ожогов? Мне бы не помешало что-нибудь охлаждающее. - От ожогов? - уточнил Хенрик, изо всех сил пытаясь не шутить на эту тему. - Не смей ржать, сука, - угрожающе прошипел Тарьяй. - Все-все, не буду, - Хенрик и правда взял себя в руки. Он нашел в холодильнике какую-то подходящую мазь и вернулся в спальню, где Тарьяй выкладывал свои рубашки рядом с его на полках в шкафу. Это зрелище было таким… правильным. - Иди ко мне, - тихо позвал он, сев в кресло. Удобнее, конечно, было бы на кровати, но он не хотел смущать Му еще больше. - Я сам все сделаю, - раздраженно заявил Тарьяй, скрестив руки на груди. - Тебе будет неудобно, - Хенрик удивленно выгнул брови. - А так, блядь, мне будет очень удобно! Ты вообще не понимаешь, да, что я тут пытаюсь не сгореть от стыда? - Тарьяй в гневе был очень красив. Хенрик даже залюбовался. - Не психуй и иди сюда, - мягко повторил он, и Му послушался. Что ж, похоже, кое-кто действительно перестарался. Прошла уже пара часов, а ягодицы Тарьяй все еще были ярко малиновыми. Хенрика передернуло, когда он представил, каково тому сейчас. Выдавив на пальцы холодный прозрачный гель, он осторожно втер его в воспаленную кожу. Тарьяй застонал от блаженства. Его задница сейчас действительно обжигала, как кипяток. Хенрик нанес столько охлаждающего геля, сколько было возможно. Пожалуй, даже немного больше. Тарьяй нехотя поднялся и с благодарностью поцеловал его в губы. - Я ни о чем не жалею, - он криво улыбнулся и натянул штаны.