Жираф и Булочка

Забавно. К маме домой они снова ехали в автобусе стоя. Правда на этот раз Тарьяй не вел себя как взбесившийся мартовской ночью котяра, а стоял чинно и смирно. Смотрел в окошко. Хенрик посмеивался про себя, наблюдая за недовольными гримасами на лице Му. Задницу тому припекало знатно. - Что такой недовольный? - безуспешно пытаясь подавить улыбку, поинтересовался Хенрик, склонившись к самому уху Тарьяй. Тот вздрогнул и тяжело вздохнул. - Ненавижу тебя. Ты ведь не можешь просто сделать вид, что ничего не произошло, да? - Маленький, когда ты дуешься, у тебя слишком забавное лицо, чтобы я мог держать себя в руках, - Хенрик украдкой поцеловал его за ухом. - Не называй меня так, - шепотом прошипел Тарьяй и недовольно поджал губы. От чего стал выглядеть еще милее. - Хорошо, Булочка, - Холм откровенно забавлялся, понимая, что рано или поздно Тарьяй ему отомстит. Но кто сказал, что он не хотел бы этой мести? - Думаю. Мы должны купить торт, - категорично заявил Тарьяй. Таким тоном обычно отдавали приказы о захвате какой-нибудь страны. Тарьяй же сегодня решил захватить торт. - Зачем? - удивился Хенрик. Они шли от остановки к дому его родителей. Едва касались рукавами, хотя Холму хотелось взять Му за руку и идти так, ни от кого не таясь. Он ловил себя на мысли, что это желание преследует его все чаще. - Мы не можем прийти в гости к твоей маме с пустыми руками, - пояснил Тарьяй. - Особенно после вчерашнего. Она была так мила со мной. - Я приведу ей тебя, - ухмыльнулся Хенрик. - Большего подарка ей и не надо. - Болван, - Тарьяй закатил глаза. - Я сказал, пошли за тортом. И конечно, они пошли за тортом. Тарьяй выбрал самый большой торт в пекарне, попросил его упаковать и расплатился лично. Хенрик наблюдал за всем этим, скептически выгнув брови. - Эта коробка с розовым бантом буквально кричит: «Мне так неловко за то, что я вчера расплакался!» - не удержался он, когда они вновь оказались на улице. Тарьяй смерил его убийственным взглядом. - Я не плакал при твоей маме, - он гордо вздернул подбородок и расправил плечи. - Хорошо-хорошо, - сдался под таким напором Хенрик. - Я плакал потом, когда она вышла из комнаты, - вздохнул Тарьяй. У Хенрика все оборвалось внутри. Его слова, сказанные в шутку, внезапно снова вскрыли вчерашний нарыв. Он остановился посреди улицы, не в силах пошевелиться. - Хенке, ты чего? - удивился Тарьяй и дернул его за рукав. - Все в порядке? - Да, - пробормотал Хенрик и тут же помотал головой: - Нет. Ни хрена не в порядке. Я хренов моральный урод. - Холм, ты же ничего не курил сегодня? - спросил Тарьяй настороженно. - Мне очень жаль, что я вчера довел тебя до… - голос Хенрика дрогнул, а Тарьяй весь напрягся. - Мне очень жаль. - Хенке, мы не будем выяснять отношения посреди улицы, - шепотом ответил Му, оглядываясь по сторонам. Людей было мало, но они все же сновали туда-сюда по своим делам. - Давай поговорим дома вечером, хорошо? - Я тебя сейчас поцелую, можно? - Хенрик и сам не мог понять, что с ним происходило. Просто внезапно накатило удушающее чувство вины за случившееся. Он ведь старше, он должен заботиться о Тарьяй, а не вести себя как ревнивый долбоеб, доводя любимого человека до истерики. Эти мысли упали на него тяжелой бетонной плитой прямо здесь и сейчас, посреди улицы в самом центре Осло. - Ты совсем мозги потерял? - Тарьяй вытаращил глаза и даже отпрянул назад. - Холм, завязывай со своими шутками. - Я не шучу, - вздохнул Хенрик. - Прости. Ты прав. - Конечно я прав, - прошипел Тарьяй. - Быстро пошли в подъезд. И он буквально затащил упирающегося Холма за собой в спасительную крепость за стеклянными дверями. Они оказались в холле, и Тарьяй затолкал Хенрика в какую-то нишу с фикусом, скрытую от посторонних глаз. - Что случилось? - он внимательно всматривался в глаза Холма. Но тот и сам не знал ответа на этот вопрос. - Я очень виноват перед тобой, - Хенрик протянул руку и провел ею по волосам Тарьяй. Тот все еще хмурился, пытаясь понять, что за ебанина случилась с его двинутым бойфрендом. - Завязывай с этим, хорошо? - Тарьяй быстро облизнул губы. - Мы оба вчера проштрафились. В случившемся была и моя вина. Я думал, мы все обсудили, но, похоже, ты решил позагоняться на эту тему? - Нет, просто, - Хенрик запнулся, нахмурившись, - просто ты сказал об этом, что плакал вчера, и меня словно в грудь с ноги долбанули. Такого больше не должно быть. - О мой бог, Холм, прекрати, - Тарьяй сделал глубокий вдох, пытаясь справиться с раздражением. - Не надо делать из меня девчонку. Я не рыдал в подушку от горя. Это просто был эмоциональный всплеск. Мне надо было дать выход скопившемуся напряжению. И вообще, я не плакал, так, может, пару слези… Хенрик прервал его маленький лживый монолог, притянув за шею к себе и поцеловав. Они столкнулись носами, привычно повернули головы и сплелись языками. Так, словно всю жизнь только этим и занимались. И занимались бы. И занимались. Они так увлеклись, что Тарьяй примостил торт куда-то на фикус и обнял Хенрика обеими руками. - Нам пора, - со вздохом признал Хенрик несколько минут спустя. Тарьяй смотрел на него осоловевшим, поплывшим взглядом, явно находясь где-то не здесь. Он снова потянулся за поцелуем, и как мог Хенрик ему отказать. Их прервал негромкий хлопок. Точнее шлепок. Коробка с тортом спланировала на пол и слегка расплющилась под силой всемирного тяготения. Хенрик затрясся от смеха, видя, как Тарьяй с ужасом смотрит на вытекающий из-под розовой крышки крем. Поднимаясь в лифте, они препирались, что делать с тортом. Тарьяй настаивал на том, чтобы выбросить его, Хенрик же был уверен, что мама все равно будет в восторге. - Она решит, что мы его украли, - прошипел Тарьяй, пытаясь расправить смятую картонную коробку. - Точно, - развеселился Хенрик. - Украли, за нами гналась полиция, мы отбивались тортом. - Ты такой дурной, - Тарьяй закатил глаза. Он почему-то нервничал. Неужели переживал из-за этого ужина? Учитывая, что с Сив он был знаком довольно давно, это было, как минимум, странно. - Чего психуешь? - Хенрик решил спросить прямо. Но не тут-то было. Тарьяй снова вздернул подбородок и нацепил доспехи. Доспехи Бога, мать их. - Я не психую, - со всей возможной серьезностью заявил Му. - Я хочу произвести на нее хорошее впечатление. А пока что я прославился тем, что заявился к ней среди ночи, рыдал из-за измены ее сыну, потом вырубился, а теперь принес смятый торт. Чудесно. - Ты мне не изменял, - фыркнул Хенрик, зацепившись, естественно, за то, что ему было интересней всего. - Не важно, - Тарьяй задрал подбородок еще выше. Маленький, аккуратней давай, голова так отвалится. - Ни хрена себе, не важно, - опешил Хенрик. Тут двери лифта разъехались в стороны, оказывается, они уже поднялись наверх. - Потом поговорим, - Тарьяй поджал губы и деловито оправил на себе пальто, прежде чем позвонить в дверь. Да, этот маленький пижон нацепил на себя пальто, собираясь на ужин к его маме. К слову, он надел еще и брюки с рубашкой. Белой. Хенрику тоже пришлось принарядиться. Все неудобства компенсировались бесценной картиной того, как Тарьяй в одних трусах гладил ему брюки. Входная дверь распахнулась, и Хенрик буквально услышал, как упала на пол челюсть Тарьяй. - Мама? - пораженно выдавил он. Впрочем, Хенрик и сам был удивлен, увидев Кристин на пороге квартиры своих родителей. - Тарьяй, Хенрик! - она радостно раскрыла объятия, а потом обхватила руками их обоих. Тарьяй тут же высвободился и устроил матери допрос. - Что ты тут делаешь? Почему не предупредила? Могла и позвонить! - Дорогой, - Кристин удивленно приподняла бровь, - я пришла не к тебе. Ты тут, к слову, и не живешь. Тарьяй ответил что-то неразборчиво. Даже Хенрик, стоявший рядом с ним, все еще обнимаемый рукой Кристин, не разобрал его огрызаний. На шум в коридор вышла и Сив. - Наконец-то, - всплеснула она руками. - Опять обжимались по углам и счет времени потеряли? - Мама! - со смехом воскликнул Хенрик. Тарьяй же пошел пунцовыми пятнами. Хенрику его стало реально жаль. Помимо всей неловкости с собственной матерью, еще и Сив в точности угадала причину их опоздания. - А что это у вас? - как ни в чем не бывало поинтересовалась Сив, обратив внимание на коробку в руках Тарьяй. - Торт, - сконфуженно ответил тот и протянул подарок матери Хенрика. - Обожаю сладкое, - воодушевилась Сив, развязывая слегка примятый бант. - О, на нем кто-то сидел? Хенрик не выдержал и расхохотался. Тарьяй стоял с каменным лицом. Кристин посмеивалась над собственным сыном. А Сив пальцем собирала крем с крышки. Тарьяй так психовал и нервничал за ужином, что постоянно предлагал Сив свою помощь на кухне. Хенрик подозревал, что это еще и потому, что задница у него горела по-прежнему. А в тесных пижонских брючках ей и вовсе было не сладко. Когда Му в очередной раз сбежал на кухню за салатом, Кристин откашлялась и с улыбкой сказала: - Знаешь, Хенрик, Тарьяй очень изменился. Раньше, чтобы заставить его помочь за столом, требовалось прибегнуть к хитрости. А тут сам предлагает помощь, да еще и готовить учится. Ты, определенно, благоприятно влияешь на него. Хенрик подавился вином, которое как раз отпивал. Оно пошло у него носом. Холм закашлялся и уткнулся лицом в салфетку. - Простите, - сдавленно ответил он. - Да, Тарьяй очень изменился. Пиздец, как изменился. Знала бы миссис Му истинную причину неусидчивости ее сына сегодняшним вечером. В этот момент Тарьяй вернулся в столовую. Он сразу почуял неладное и оглядел всех придирчивым взглядом. - Мама, что ты натворила? - он быстро выявил виновника. - Почему сразу я? - возмутилась Кристин, а Сив рассмеялась в свой бокал. - Ладно. Может быть я немного смутила Хенрика. - Чем? - Тарьяй подозрительно сощурился. Он не спешил садиться, замерев рядом со стулом Холма, словно ища его поддержки. Хенрик положил руку ему на поясницу, успокаивающе поглаживая. Это явно не укрылось от внимания Сив. - Причиной того, почему ты сегодня больше времени проводишь на кухне, чем за столом, - Кристин очаровательно улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках. Тарьяй побледнел и ошарашенно уставился на Хенрика. Тот в свою очередь отвел глаза и наткнулся на внимательный взгляд матери. Немая сцена затянулась. Сив что-то заподозрила. Она хитро заулыбалась. Пиздец. Хенрик любил свою мать. Но ее проницательность загубила в свое время не одну авантюру юного Холма. - Сынок, ты в порядке? - забеспокоилась Кристин. - Может присядешь? - Нет, я лучше постою, - явно необдуманно ляпнул Тарьяй, и Сив все же тоже закашлялась от смеха. - Простите, - извинилась она, - пойду принесу еще вина. Тарьяй, не поможешь мне открыть бутылку? Тот с благодарностью взглянул на нее и поспешил следом на кухню. - Ну, - Кристин подперла подбородок рукой, словно собралась слушать длинный рассказ, - а теперь рассказывай, что вчера у вас произошло, и почему каждый знакомый в Осло поспешил поставить меня в известность, что мой сын поругался со своим бойфрендом? Хенрик резко выпрямился, будто ему между лопаток кирпичом прилетело. - Я… Мне кажется, они там вдвоем не справятся с вином, - он отодвинул стул, намереваясь позорно сбежать. - Сидеть, - ласково приказала Кристин, и Хенрик понял, что сбежать не удастся. Матери отпустили их на свободу только три часа спустя. Домой идти решили пешком. Благо не очень далеко. Да и проветрить головы явно требовалось им обоим. - Я признался твоей маме, что ты меня отшлепал, - сказал Тарьяй, когда они отошли за два квартала от дома Сив. - Что? - Хенрик споткнулся и улетел вперед, чудом не пропахав носом асфальт. - Она приперла меня к холодильнику и предложила мне мазь от анальных трещин, - Тарьяй всхлипнул и спрятал лицо в ладонях. - Это было ужасно, Хенке. Это был худший момент моей жизни. Мне стало так стыдно и я признался ей, что ты просто меня выпорол. - Господи, - Хенрик практически упал на лавочку, весьма кстати оказавшуюся на их пути. - Господи. - Именно, - Тарьяй уселся рядом и привалился к его плечу. - Я думал, что умру от стыда прямо там, у холодильника. - Ну а мне пришлось признаваться твоей маме в том, как я увидел вас с Хеддой, распсиховался и довел тебя до истерики, - Хенрик вздохнул и обнял Тарьяй. Тот спрятал лицо у него на груди. - Хорошо, что это было не при мне, - приглушенно пробормотал Тарьяй, цепляясь пальцами за куртку Холма. - Знаешь, я тоже несказанно рад, что не стал свидетелем того, как моя мать предлагает тебе мазь от геморроя, - философски заметил Хенрик. Они оба рассмеялись, чувствуя, как отпускает напряжение этого долгого вечера. Как ни странно, после всего случившегося им явно стало легче и свободнее. Когда позже Хенрик вернулся из душа, Тарьяй уже лежал в кровати с очками на носу и читал книгу. - У тебя же все в порядке со зрением, - удивился Хенрик, у которого при виде черной оправы зашевелился член. И волоски на руках. - Почти, - Тарьяй отложил книгу. - Вижу нормально, но читать стараюсь с ними. - Поня-я-ятно, - протянул Хенрик и облизнул пересохшие губы. Он оглядел Тарьяй голодным взглядом, цепляясь то за горошинки сосков, то за подтянутый живот, то за острые коленки. - Как твоя задница? - Болит, - Тарьяй закатил глаза. Матерь Божья, почему в чертовых очках даже этот жест смотрелся сексуально? - Хочешь поцелую и все пройдет? - Хенрик уселся в изножье кровати и поймал Тарьяй за лодыжку. Он ласково поглаживал косточку, наблюдая, как расширяются зрачки Му. - Ты серьезно? - губы Тарьяй расплылись в пошлой ухмылке. - Больной ты ублюдок. - Скажи, что ты этого не хочешь, - Хенрик пожал плечами. Его руки нахально гладили уже икры, поднимаясь все выше по мере того, как сам Холм забирался на кровать. - Ага, как же, - Тарьяй торопливо провел кончиком языка по губам. - Не на того нарвался. - Уж нарвался, так нарвался, - хмыкнул Хенрик, разводя Тарьяй ноги и поглаживая по внутренней стороне бедер. - Переворачивайся. - Бля, - выдохнул Тарьяй, быстро снял и убрал очки на тумбочку, а потом резво перевернулся на живот, выставив кверху свою прекрасную, совершенную задницу. У Хенрика при виде нее начиналось неконтролируемое слюноотделение и руки чесались. Но сейчас все будет без рук. С руками он уже слегка перестарался. Стянув с Тарьяй белье, Хенрик увидел, что кожа, конечно, уже не выглядела воспаленно-красной, но все еще была аппетитно-розовой. После душа Тарьяй пах чем-то клубничным, видимо, он привез с вещами и свой гель, потому что у Холма был цитрусовый. Этот запах будил в Хенрике какие-то совсем уж темные желания. Тарьяй завозился, освобождаясь от трусов, и Хенрик не выдержал ерзающей перед глазами задницы. Он прижался к ней гладко выбритой щекой и потерся. Тарьяй замер и выдохнул. - Что ты делаешь, придурок? - куда-то в подушку спросил он. - Лечу тебя, - Хенрик ухмыльнулся и поцеловал его ягодицу. - Гспди, - Тарьяй уткнулся лицом еще глубже, наверняка его щеки были сейчас еще краснее задницы. Хенрик аккуратно сжал ягодицы, стараясь не сделать больно, и развел их в стороны. Подул, чувствуя пробежавшую по телу Тарьяй дрожь, и, собрав на язык побольше слюны, провел им по расселине сверху вниз, до самой мошонки. Тарьяй дернулся, пытаясь то ли уйти от прикосновения, то ли напротив, податься ближе. Хенрик чуть сильнее стиснул его задницу, удерживая на месте, и провел языком обратно. От яичек вверх. Обвел по краю плотно сжавшийся анус, оставил побольше слюны и толкнулся кончиком языка вперед. Тарьяй всхлипнул и задрожал. Хенрик успокаивающе погладил его по бедру и толкнулся глубже. Сопротивление мышц преодолевалось с трудом. Но язык у Хенрика был длинным и настырным. По дюйму, по пол дюйма, он толкался все глубже, раскрывая Тарьяй. Слюны было так много, что она уже стекала по подбородку. Хенрик разве что не давился ею. Его самого потряхивало от пробегавшего по телу волнами удовольствия. Он знал, как приятно сейчас Тарьяй, и от осознания этого ему самому становилось хорошо. Просто неебически хорошо. Его язык вошел уже наполовину, мягко продвигаясь внутрь. Тарьяй там был горячим как кипяток. И тесным. Безумно тесным. Сейчас Хенрик искренне не понимал, как туда помещался его член. При мысли об этом его всего обдало жаром, даже щеки запылали. Он отстранился, пытаясь справиться с накатившим возбуждением. Тарьяй недовольно задышал и вильнул задом. Похотливая задница. Хенрик улыбнулся и вернулся к прерванному занятию. Он никуда не торопился, смаковал сам процесс. Смаковал эту чудесную похотливую задницу, полностью принадлежавшую ему одному. Вылизывал вокруг дырочки, щекоча кончиком языка по самому краю, дразня, а потом снова толкался внутрь, с каждым разом раскрывая все больше, проникая все глубже. Член Тарьяй настолько окреп, что уже даже слегка приподнимал его над кроватью. Хенрик вывернул шею и вылизал показавшиеся внизу, между ног, яички и промежность. Потом одним влажным движением по тонкой нежной коже вернулся обратно, продолжив свое охуенно приятное занятие — растрахивать языком задницу Тарьяй. Судя по нечленораздельным стонам, Тарьяй пребывал сейчас где-то в лучшем из миров. Он подавался задницей, пытаясь насадиться на язык Хенрика еще глубже. Вертелся, выгибал спину и цеплялся пальцами за простыню, комкая ее и стягивая в бесформенную кучу. Хенрик втиснул в его горячую как адово пекло дырку уже весь язык полностью. Нещадно мешал нос, приходилось изворачиваться в неудобной позе, от чего затекала то спина, то шея. Но удовольствие, которое получал Тарьяй, компенсировало все. Он судорожно сжимал мышцы, удерживая язык Хенрика в себе, пытаясь втянуть его еще глубже. И от этого у Холма дергался член, будто он трахал Тарьяй сейчас и им тоже. Собрав всю слюну, протекшую уже даже к яйцам, Хенрик пошире развел ягодицы Тарьяй и одним резким движением вогнал язык так глубоко, как смог достать. Тарьяй взвыл и с треском потянул простыню, судя по звуку, разрывая ее к ебеням. А Хенрик ровно и плавно продолжал ебать его своим языком, чувствуя, как дергается, содрогается, будто в эпилептическом припадке, все тело Тарьяй. В тот момент, когда Хенрик уже не чувствовал от онемения ни собственной шеи, ни даже, кажется, языка, Тарьяй в прямом смысле слова заорал, бедные их соседи, и с такой силой сжал задницу, что Холму почудилось, будто вырвал нахер его язык с корнем. Спустя несколько мгновений Тарьяй обмяк, расслабился, и Хенрик смог отползти в сторону, пытаясь отдышаться. - Ты снова кончил без рук? - Тарьяй вытащил руку из-под живота и по-хозяйски облапал мокрые от спермы трусы Хенрика. - Охуеть. У Хенрика даже не было сил удивиться. Он настолько растворился в ощущениях, в удовольствии, в оргазме Тарьяй, что даже не мог сейчас вспомнить, как кончил сам. - Как хорошо, что ты своим длинным языком не только трепаться умеешь, - довольным и сытым голосом заявил Тарьяй, поглаживая Хенрика по животу. У того хватило сил только на то, чтобы показать Тарьяй средний палец. Говорить Хенрик не мог. И языка своего не чувствовал. - Божечки, - хихикнул Тарьяй. - Так я нашел отличный способ избавиться от твоего пиздежа! Хенрик собрал остатки всех своих сил, размахнулся и, вложив всю любовь, которую только нашел в себе, шлепнул Тарьяй по заднице, с удовлетворением услышав, как тот взвыл от боли и возмущения.