Everything will be alright

— Ч-черт! — воскликнул Альфред и вылетел прочь из ванной, прикрывая глаза рукой и прислоняясь спиной к каменной стене. — Вас что, вообще никто не научил запирать двери? Ответом ему был заливистый и слегка гнусавый смех Магды, которая, слава всему на свете, теперь тоже пристрастилась к принятию ванны с пеной, иначе бы юноше пришлось увидеть то, чего ему было видеть не положено. Вздохнув, Альфред сполз по стенке и устало облокотился на нее спиной, прижимая к себе свое полотенце и чистую рубашку. Несмотря на то, что вампиры не испытывали на себе таких неудобств, как потение, после тренировки с Графом он чувствовал себя мокрым насквозь, хотя на деле даже не устал. Если бы кто-то даже пару месяцев назад сказал ему, что вампиры должны еще и уметь сражаться, Альфред бы несомненно убежал в самый темный угол библиотеки, предварительно перетащив туда свой гроб, и стал бы безвылазно жить там, но так как предупредили его об этом только на исходе прошлой ночи, выбора у него особенно не оставалось. Конечно, первым делом Граф рассказал ему, как уклоняться и следить за действиями соперника, а на справедливый вопрос о том, кто вообще может в здравом уме напасть на вампира, с удовольствием перечислил несколько пунктов, начиная от разъяренного зверя и заканчивая недружелюбными сородичами. «Не можем же мы просто сцепиться, как животные, — пояснил мужчина, пока Альфред, потирая спину, поднимался с земли. — У нас есть определенный класс, друг мой, хоть иногда опускаться до уровня инстинктов полезно». Частью атак и всего прочего должен был в скором времени заняться Герберт, чего Альфред и вовсе не мог себе представить. При виде выражения скептицизма на его лице Граф загадочно улыбнулся, и молодой человек сразу же понял: можно ли представить это себе или нет, но скоро его уложат на лопатки. — Как занятие, красавчик? — прощебетала Магда, выходя из комнаты и останавливаясь рядом с ним с широкой улыбкой на лице. — Я не… уверен? — протянул Альфред, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. — Я смог уклониться от Графа раза три из… многих, и после этого все равно не удерживался на ногах. Можно считать это за маленький успех? — Вполне, — кивнула девушка, опираясь рукой на стену и отставив бедро в сторону. — Я видела, как Герберт уходил в восточное крыло, где находятся все кладовые, так что он явно готовит что-то интересненькое. — Замечательно, — вздохнул Альфред. — Ты… не могла бы не стоять в такой… провокационной позе, когда на тебе одно лишь полотенце? У тебя же была сорочка. — Была да сплыла, — зевнула Магда. — А что, нажалуешься на то, что я себя неприлично веду? Свободные вампирские нравы, красавчик. Моему телу требуется немного свежего воздуха. Альфред закатил глаза. Он почти всплакнул, вспомнив милую и скромную девушку, которая всеми силами старалась уйти от грубых ухаживаний пьяных посетителей и куталась в шаль при первой же возможности. Впрочем, к такой Магде подступиться было тоже сложно: она научилась награждать таким тяжелым взглядом, что от нее сразу хотелось отшатнуться. Отросшие и подпиленные на манер Герберта ногти безобидности тоже не добавляли. Пару недель назад Шагалу потребовалось выпить три бокала крови, чтобы четыре глубоких царапины на его лице зажили быстро. — О, как хорошо, что вы оба здесь! — прощебетал Герберт, подлетая к ним и тут же заботливо накрывая глаза Альфреда ладонями. — Магда, Tresor, я считаю тебя самой привлекательной девушкой на свете, но есть вещи, которые mon chéri видеть нельзя. Я ему запрещаю. — Ой, и правда, — фыркнула Магда. — Могу постоять спиной, но там тоже есть на что посмотреть. Может, его развернуть? — Не нужно меня разворачивать, я могу вынести такое зрелище, — подал голос Альфред и тут же сделал шаг назад, случайно вжимаясь в грудь Герберта спиной, чтобы увернуться от коготков, которые прошли в нескольких дюймах от его плеча. При этом его глаза остались закрытыми. — Вот видите, занятие помогло! Конечно, вряд ли ему угрожала такая тяжелая расправа, как обычно Шагалу, но поостеречься всегда было нелишним. — Так зачем там мы были тебе нужны? — спросила Магда, поднимая взгляд на Герберта. — О, я приглашаю вас искупаться в лесной реке! — радостно объявил Герберт. — Вы как раз настроены на водные процедуры. — В реке? В конце апреля? — вскинул брови Альфред. — Какая разница, если тебе не страшны ни холод, ни болезни? Сегодня довольно мягкая ночь, и мне хочется пойти к водоему большего масштаба, чем наша ванна, — пожал плечами Герберт. — Это будет очень весело! Вода сейчас особенно чистая, и видно каменистое дно, и звезды светят особенно ярко, просто и-де-аль-но-е сочетание, вы так не думаете? — Я не пойду, — тут же ответила Магда. — Во-первых, не хочу созерцать ваши водные забавы на двоих, а во-вторых, меня ждут мягкая лежанка и недочитанная книга. Я лягу, скину полотенце… — Прекрати, пожалуйста! — попросил Альфред, кисло морщась. — Если это та книга, которую ты мне зачитывала вслух, то я не хочу больше ничего знать. — О-о-о, добралась до запретных книжек, как я погляжу? — ухмыльнулся Герберт. — В свое время я изучал их очень тщательно. Ты уже брала ту, которая стоит с краю на третьей полке снизу? В синем переплете. — Нет, но открывала, — усмехнулась девушка в ответ. — Это ты ее приобрел, верно? Негодяй! Она игриво шлепнула Герберта по руке и вновь рассмеялась, но тут в конце коридора показался Шагал, и улыбка Магды превратилась в презрительный оскал. Мужчина удивленно окинул ее взглядом с головы до ног и даже как-то замедлился. Герберт с интересом поглядел на них обоих и в то же время немного напрягся, потому что последний месяц отношения Магды и Шагала напоминали неравный бой озлобленного кота и мыши, которая пыталась и вовсе раствориться в воздухе. Попытки объясниться нормально, конечно, были оставлены еще в самом начале. — Чего уставился?! — прикрикнула Магда, цокнув языком. — Иди куда шел, может, пользы от тебя больше будет! Шагал безропотно отвернулся и поспешил дальше, бормоча что-то себе под нос. Вид у него был довольно несчастный. — Может, все же… — заикнулся Альфред. — Нет, — отрезала Магда. — Пусть научится отвечать за свой выбор, осел старый. А то и того хочет, и этого, тьфу! Притащился тогда под утро, стал ластиться, да черта с два! Пошел он… — Мне кажется, ему плохо не только от того, что ты отказываешь, — вздохнул Альфред. — В трудные моменты тяжелее переживать разлад в отношениях с дорогими тебе людьми. Он же все-таки дорожит тобой. — Да ничего не дорожит, — устало вздохнула Магда. — Женой и дочерью дорожит кое-как, а остальными не умеет. Я это уже очень хорошо поняла. Эх ты, доверчивый красавчик. Она ласково потрепала юношу по волосам, криво усмехнулась и развернулась, уходя в противоположном Шагалу направлении. «Повеселитесь, мальчики!» — донеслось из-за поворота, прежде чем где-то там, в конце коридора, хлопнула дверь. Альфред вопросительно поглядел на Герберта, поворачиваясь к нему. — И что мне нужно взять с собой? — Ничего, у тебя и так все есть, liebling. Пойдем, сейчас как раз начнется самая замечательная пора весенней ночи, — проворковал Герберт и, ухватив Альфреда за запястье, увлек его следом за собой. Пожалуй, за время своего пребывания в замке фон Кролоков Альфред успел привыкнуть к тому, как часто графский сын идет на тактильный контакт, и теперь объятия и мимолетные прикосновения для него не становились такой уж неожиданностью. Конечно, у всего были свои границы, однако позволить Герберту лишний раз обнять себя или потрепать по волосам молодой человек вполне мог. В моменты, когда длинные пальцы нежно зарывались в его пряди, неторопливо вороша их, Альфред и вовсе млел. Окунувшись в эти приятные воспоминания, юноша едва не наткнулся на угол, и лишь быстрая реакция спасла его от нытья в плече. Герберт фыркнул и направился дальше, спускаясь в холл. Куколь уже ждал их у подножия лестницы, зажав в лапах две фляги. — Спасибо, Куколь! — воскликнул Герберт и, отпустив Альфреда, взял их в руки. — Мы вернемся через несколько часов, если papa будет спрашивать. Горбун понимающе кивнул и отсалютовал Альфреду, на что тот не смог сдержать улыбки и ответил ему тем же жестом. Взглянув на них, Герберт закатил глаза. — Пойдем уже, — нетерпеливо заныл он. — Чем быстрее мы доберемся, тем лучше. Альфред снисходительно вздохнул и последовал за графским сыном, притворяя двери за собой. Ворота все еще были открыты, так что они беспрепятственно выбрались наружу и направились к лесу. Повернув налево и спустившись по склону, юноши перешли на бег, устремляясь в самую чащу. Миновав смутно знакомое место на берегу реки, Герберт повел Альфреда дальше вверх по течению, попутно то забирая свои волосы в хвост, то распуская их. В конце концов он все же решил убрать ленту в карман. Постепенно среди мхов начали появляться каменистые участки, а течение становилось все быстрее, все прозрачнее, пока Альфред действительно не смог разглядеть дно. Тщательно обточенные водой камешки в лунном свете приобретали голубой и зеленоватый оттенок, отчего их можно было принять за драгоценности, а редкие водоросли, попадавшиеся тут и там по краям — за цепочки, выполненные искусным ювелиром. Герберт остановился в том месте, где берег был полностью каменистым, и от остального леса его отгораживали кусты, покрытые молодой листвой. Он скинул на землю полотенце и потянулся, обводя все вокруг довольным взглядом. — Я умею находить места, верно? — гордо спросил молодой человек, хотя ответа, наверное, и не требовалось. — Надеюсь, ты умеешь плавать? Альфред положил свои вещи рядом с флягами и полотенцем Герберта и обиженно скрестил руки на груди: — Конечно, я умею плавать! — сказал он. — Я плавал чуть ли не быстрее всех мальчишек, когда ходил купаться с ними. Герберт фыркнул, подавляя смешок, и закивал: — Конечно. Как я мог усомниться? Он начал потихоньку расстегивать пуговицы на своей рубашке, и только в этот момент Альфред понял, что Герберт не взял с собой никакого сменного белья. — Как же ты собираешься купаться, если ничего не захватил? — спросил он. — Пойдешь обратно в мокром? Герберт посмотрел на него через плечо и загадочно улыбнулся. Альфред хотел спросить что-то еще, но внезапное осознание лишило его всяких слов, и он стыдливо опустил глаза, глядя на свои ботинки. Внезапно молодому человеку показалось, что его спутник, верно, смеется над ним при каждой возможности, но это, скорее всего, смеялась сама жизнь, которая послала ему Герберта в тот момент, когда он был меньше всего к этому готов. Альфред осторожно поднял взгляд обратно. Рубашка легко соскользнула с плеч Герберта, неожиданно хрупких, и обнажила его стройную, гибкую спину и изящные, но сильные руки. Он будто нарочно наслаждался каждым мгновением процесса раздевания, отчего его движения слишком уж походили на завлекающий восточный танец. Альфред прикусил губу, подавляя в себе судорожный вздох, но взгляд отвести не смог. Герберт довольно быстро расправился с застежкой на своих брюках, и вот, ткань перестала скрывать и его узкие бедра. Он был таким красивым в этом голубоватом свете, таким идеальным, словно тоже вышел из-под мастерской руки проточной воды, которая еще никогда не создавала ничего более прекрасного. Альфред кое-как стряхнул с себя чертово наваждение и отвернулся, яростно принимаясь за расстегивание собственных пуговиц, хотя картина перед его глазами оставалась совершенно иной. Стиснув зубы, юноша зажмурился, силясь прогнать навязчивый образ, но ничего не получилось. Он вздохнул и снял с себя сначала рубашку, а затем и брюки, оставаясь лишь в простом льняном белье. Его Альфред стянуть так и не решился. Позади него раздался тихий плеск, и когда он повернулся, Герберт уже выныривал из воды, откидывая с лица мокрые волосы. Поймав на себе взгляд Альфреда, тот повернул к нему лицо и улыбнулся: — Чего же ты ждешь? Иди сюда, mon chéri! Альфред кивнул и, разбежавшись, прыгнул в воду. В ту же секунду он почувствовал, какая же она холодная, но холод этот не пронизывал насквозь, лишь будоражил кожу. Вторым, что ощутил Альфред, было то, что ему не требовалось набрать воздуха в легкие, чтобы удержаться под водной гладью. Знание об этом не предотвратило его искреннего удивления. Осторожно открыв глаза, Альфред взял глубже и перекрутился, наслаждаясь тем, каким невесомым стало его тело. Ему потребовалось еще несколько секунд, чтобы наконец взмахнуть руками и вытолкнуть себя на поверхность. — Потрясающе, да? — Герберт подплыл ближе к нему. — Чуть выше можно будет стоять, давай поплывем туда. Альфред, стараясь не переводить взгляд ниже, чем нужно, кивнул и нырнул снова, рассекая толщу воды руками. Теперь плыть против течения было значительно легче, и он достаточно быстро смог почувствовать под ногами каменистое дно. Это уже было интересно. Альфреду всегда нравилось собирать камни необычной формы и цвета, и сия привычка не оставила его и когда он повзрослел. Перебирая цветную гальку, молодой человек настолько увлекся, что и не заметил, как Герберт оказался рядом снова. Он, похоже, тоже заинтересовался камнями и теперь набирал самые красивые в руку, внимательно рассматривая каждый перед тем, как отложить его к остальным. Когда они оба вновь оказались на воздухе, Герберт потряс кулаком: — Давай разложим их на берегу и потом посмотрим, у кого какие? — предложил он. — Можно даже обменяться какими-то. Это предложение звучало вполне соблазнительно. Высыпав находки в две относительно одинаковые кучки, юноши опять оттолкнулись от берега, чтобы набрать еще. Считать количество таких заходов было бесполезно: уж слишком велик был азарт, и к тому времени, когда Альфред решил остановиться, камешков набралось несколько десятков. — Мои красивее, — изрек Герберт, глядя на своего спутника с шутливым превосходством. — Да их и больше наверняка. Альфред не ответил ничего и просто плеснул в него водой. Он плеснул в ответ. Брызги становились все обильнее, пока не выросли в настоящее водное сражение. Громко фыркнув, Альфред отвернулся от очередного «заряда» и подключил к делу вторую руку, захватив Герберта вскрикнуть и спрятать лицо от поднятой им волны. Ухватив Альфреда за руку, графский сын постарался утянуть его на дно, что у него вышло, но лишь со второй попытки. В отместку тот быстро потащил Герберта туда же, вдобавок легонько дернув его за прядку волос. — Ты играешь с огнем, mon chéri, — прищурился Герберт, едва показавшись над поверхностью. — Да? — вскинул брови Альфред. Он не успел среагировать на молниеносный рывок Герберта и в мгновение оказался в кольце его рук. Они вновь начали барахтаться под водой, силясь одолеть один другого. Вынырнул на поверхность Альфред с громким смехом, которому вторил такой же веселый и заливистый смех Герберта. Они все еще норовили плеснуть друг в друга водой, но теперь это был скорее примирительный ритуал, чем новый призыв к бою. Герберт вновь убрал волосы назад и посмотрел на Альфреда. Тот не смог не ответить на этот взгляд, вглядываясь в лицо своего спутника с тем нежным вниманием, какое иногда пробуждалось в нем. И внезапно все показалось так просто и хорошо. Мог ли случиться этот момент и тысячи других чудесных мгновений, окажись Альфред вновь во власти стыда и предрассудков, какие внушали ему с детства? Он наклонил голову вбок, словно под другим углом ему могло открыться что-то совершенно неожиданное. Смог бы он сам так наслаждаться обществом Герберта и его близостью, если бы над ним по-прежнему нависали грубые путы тех правил, которые больше не имели никакого значения? Было бы у них время… был бы у них шанс понять те странные чувства, что охватывали сердце так внезапно и так крепко, что назвать их сразу было невозможно? — Mon chéri? — тихо позвал Герберт. — Ты снова о чем-то задумался? Альфред встрепенулся и мягко улыбнулся ему, играя с течением пальцами. — Да, — ответил он. — Но это вовсе не грустные мысли, так что все хорошо. Герберт выбрался на берег первым и, пока Альфред продолжал плавать, завернулся в полотенце, выжимая отяжелевшие от влаги волосы. Откинув их назад, он натянул на себя брюки, скуксившись от неприятного ощущения намокшей ткани на коже, и сел по-турецки рядом с камешками. Те еще не успели обсохнуть: апрельской ночью приходилось ждать долго, однако и так сохраняли свою красоту. Герберт принялся раскладывать их ровными рядами, мурлыча какой-то нежный мотив себе под нос. Альфред в скором времени сел напротив него, протягивая своему спутнику флягу с кровью. Сделав несколько глотков, они оба сосредоточились на своих сокровищах. — Почти одинаковые, — пробормотал Герберт, выкидывая один из камней обратно в воду. — А этот похож на цветок. — Скорее на кляксу, — хмыкнул Альфред. — Красивую кляксу, если что. — Много ты понимаешь, — фыркнул Герберт. — Ой, смотри, а у тебя как будто летучая мышка! Как мне нравится… Он мечтательно загляделся на продолговатый темно-серый камешек, лежащий у Альфреда под коленом. Тот проследил за его взглядом, аккуратно поднял находку двумя пальцами и придирчиво оглядел ее. Пожалуй, Герберт был прав. — Тебе нравится? — переспросил Альфред. — Держи, вот. Он придвинул камешек к Герберту. Тот радостно и в то же время смущенно улыбнулся, кладя причудливый трофей подальше от остальных. — Тогда ты должен взять какой-нибудь у меня. Бери любой понравившийся. Альфред задумчиво оглядел ровные ряды находок Герберта. Все они были разложены по цвету и размеру, как будто музейные экспонаты или искренне любимая кем-то коллекция. Здесь было из чего выбрать: у того камня причудливая форма, у этого потрясающий узор, еще у какого-то интересный цвет, — но Альфреду приглянулся небольшой, с сизыми и пурпурными разводами. Юноша аккуратно положил его на свою ладонь и оглядел. — Этот. — Он показал камешек Герберту. — Он немного похож на твою брошь, кстати. — И правда, — хихикнул тот. — Конечно, бери. Отобрав самые красивые и интересные из камней, они решили подурачиться еще немного и принялись выкладывать из оставшихся разные фигуры. — Это никоим образом не может быть похоже на papa, — покачал головой Герберт. — У него не такое зверское выражение лица, mon chéri, обижая его, ты обижаешь меня! — Когда я увидел его в первый раз, мне оно таким и показалось! — настаивал Альфред. — И ничего оно не зверское, просто внушительное. Смотри, в меру гордый изгиб рта, клыки, глаза вообще идеально подобраны, а ты говоришь, что я обижаю. — Они разного размера! — Хорошо, сейчас я нырну и найду нужный, — фыркнул Альфред. — Будто у тебя Магда похожа на себя. — Конечно. Смотри, это ее волосы, а вот это точь-в-точь цвет помады, которую она так любит. И какие хорошенькие маленькие белые камешки я подобрал для ее клычков! — А я повторяю, что это никуда не годится! — выдавил из себя Альфред, уже начиная посмеиваться. Он вытянул руку перед собой и с дерзким блеском в глазах сдвинул один камешек из контура лица «Магды» ниже, чем нужно. Герберт оскорбленно ахнул и решительно раздвинул в разные стороны глаза «Графа». Закончилось все тем, что галька оказалась разбросана во все стороны, а они с едва сдерживаемыми улыбками принялись собираться. Накинув на себя свежую рубашку и аккуратно сложив старую, Альфред закинул полотенце на плечо. — Знаешь, — заметил он, — теперь, когда наши карманы полны камешками, я бы не рискнул бежать. Нам долго идти? — Не так чтобы очень, — пожал плечами Герберт. — В любом случае, к утру мы успеем, а это самое главное. Пошли. Они возвращались в приятной тишине, шагая по мягкому мху. Альфред все засовывал руки в карманы и ворошил свои камни, словно они могли помочь ему как можно лучше закрепить это воспоминание в своем сознании. Герберт через какое-то время потихоньку начал сетовать на то, что намочил волосы: ему, должно быть, предстояло спать на мокрых подушках. Лишь отчасти вслушиваясь в его ворчание, Альфред слабо улыбался, думая о том, каким озорным и веселым тот был еще совсем недавно. Герберт показывал то одну черту своего характера, то другую, то третью, и происходило это так часто и быстро, что довольно сложно было составить о нем какое-то окончательное мнение, но это было даже здорово. Альфред это ценил. —…mon chéri? Ты слушаешь? — Слушаю, — откликнулся Альфред рассеянно. — Ты говорил что-то о том, как тяжело и неприятно будет спать с мокрыми волосами. Герберт глубоко вздохнул и обиженно надул губы. — Не слушаешь, — протянул он, насупившись. — Так нечестно. Вот возьму и не буду больше с тобой водиться. — Даже если я забьюсь в угол и буду горько плакать из-за этого? — жалобно спросил Альфред, хлопая ресницами. Графский сын тут же помотал головой и прильнул к нему, прижимая юношу к себе за плечо. — Нет, даже не смей так говорить, liebling, ты разбиваешь мне сердце. Ты же знаешь, как сильно я не люблю, когда тебе грустно, а уж если печалиться ты будешь из-за меня, то это будет хуже пытки! Альфред ласково похлопал спутника по спине и покачал головой, отстраненно улыбаясь. Теперь он думал о том, как, должно быть, не повезло людям, которые никогда не встречали Герберта и которым не доводилось иметь с ним ни одной беседы. Наверное, им живется жутко скучно, раз никто не занимает их оживленной болтовней и не придумывает им ласковые имена на всевозможных языках, не рассказывает обо всем вокруг, не показывает чудесные укромные места, не играет на скрипке. И, может, он, Альфред, на самом деле везучий, ведь у него все это есть. Они подошли к воротам замка, где их уже встречал Куколь. Передав горбуну полотенца и фляги, юноши проследовали наверх, каждый в свои покои, где оставили все найденные камешки. Когда Альфред вышел из своей спальни, Герберт уже был в другом наряде, а волосы его были аккуратно собраны в узел и стянуты лентами. — Представляешь, уже почти настало время спать, — сказал он. — А я и не заметил, как пролетело время. Право, мне всегда сложно ориентироваться, когда ночь начинает убывать более заметно. — Ужас, — лишь смог добавить Альфред и покачал головой. — Но мне определенно понравилось, как я провел эту ночь. Когда они спустились в склеп, то обнаружили Графа рассказывающим что-то Магде, которая разместилась на каменном выступе и теперь беспечно болтала ногами. Полотенце, к счастью, девушка успела сменить на темное платье. — О-о-о, голубки вернулись! — просияла она и широко улыбнулась, обнажая клыки. — Как поплавали? — Чудесно, спасибо, — отозвался Альфред. — Как оказалось, купание в середине апреля тоже может быть приятным. Граф усмехнулся, отстегивая от костюма плащ и вешая его на край гроба. — Полагаю, вы ходили туда, где дно было каменистым, — промолвил мужчина. — Да, там действительно славно. Я давно там не был. Никто не успел его разорить? — Нет, — был ответ Герберта, пока тот ходил вокруг своего саркофага и морщился, глядя на шелковые подушки. С волос уже не капало, однако они все равно оставались влажными, и это его беспокоило. — Куколь? Куколь! Горбун как раз спускался вниз с вечерней порцией крови и замер на середине ступеней, вопросительно рыча. Герберт снова надул губы и жалобно посмотрел на него, теребя складки на своей рубашке. — Ты не мог бы принести чистые полотенца, пожалуйста? Желательно не очень большие, а то мне будет неудобно. Магда захихикала и спрыгнула с выступа, грациозно выпрямляя спину и расправляя плечи. Сделав книксен перед Графом, скорее для смеха, чем из вежливости, она прошла к Альфреду и оставила быстро клюнула его в щеку, после чего подбежала к Герберту. С ним они обменялись тремя воздушными поцелуями, и девушка направилась к лестнице, подбирая юбки. Каблучки ее черных сапог звонко цокнули. — Bonjour, mes amis, — несколько гнусаво, неправильно выговаривая r, попрощалась Магда и зашлась своим привычным смешком, откидывая волосы назад. — Спите сладко! — Ах, Tresor, ну разве она не прелесть? — вздохнул Герберт и покачал головой. — Papa, позволь узнать, что послужило поднятию ее настроения? Она покинула нас с mon chéri в несколько расстроенных чувствах, и я не мог перестать об этом думать… Хорошо, — сдался он под скептическим взглядом отца, — я не мог перестать об этом думать все то время, пока мое внимание было отвлечено от Альфреда, и ты не можешь меня винить. Нам было весело! Альфред почувствовал, как смущение вновь наполняет его с ног до головы, и поспешил отвернуться, чтобы заняться таким нужным разглядыванием узоров на своем дневном пристанище. — Я и не виню, не беспокойся, — ухмыльнулся Граф. — Я лишь сказал ей, что собираюсь взять ее с нами на следующую охоту. Надеюсь, никто не против. Охота. Альфред замер как вкопанный. О, как он надеялся, что они никогда не заговорят об охоте снова, потому что в прошлый раз все кончилось просто ужасно. Его рот словно снова наполнился вкусом крови волка, которого он погубил, только вот воспоминания и ощущения от того, что было после, делали этот вкус абсолютно отвратительным. Сглотнув, юноша постарался поглубже вздохнуть и успокоиться. Он знал, что не мог прятаться от этого вечно, но как бы ему этого хотелось. — Альфред, — мягко, но властно позвал его Граф, — повернись, пожалуйста. Юноша покорно оторвал взгляд от каменного орнамента и развернулся к хозяину замка, стараясь придать себе хоть сколько-нибудь мужественный вид. Как он ни старался, ему не удалось скрыть нотку неуверенности в своем взгляде. — Я сожалею, но ты должен будешь пойти снова, — сказал Граф. — Думаю, ты и сам это понимаешь. Более того, в этот раз я доверю тебя Герберту, так как сам должен буду следить за Магдой. Я уверен, что вы сможете найти правильный путь взаимодействия. — Ты можешь на меня положиться, papa, — уверенно сказал Герберт. — Я знаю, — ответил ему отец. Они коротко улыбнулись друг другу, но за эти мгновения в их глазах успели проскользнуть искренние теплые чувства, которым Альфред даже немного завидовал и по которым скучал сам: он помнил этот чудный миг, когда переглядываешься с кем-то родным и говоришь больше, чем мог бы сказать вслух. Такие моменты были бесценны, и их молодой человек с благоговением хранил в своем сердце. Куколь наконец принес полотенца, и Герберт, потрепав его по космам, принялся деловито укладывать их к себе на подушки, словно это было самой сложной задачей на свете. Граф передал слуге свой плащ и пожелал ему доброго дня, а затем залез в свой саркофаг. — Спокойного дня, дети, — сказал он и лег, позволяя горбуну задвинуть крышку. — Спокойного дня, — в унисон отозвались Герберт с Альфредом. Куколь обернулся к ним, сцепив лапы в ожидании приказов. — Мы сами, ты можешь отправляться отдыхать, — улыбнулся Герберт. — Спокойного дня. Промычав то же самое в ответ, Куколь заковылял к выходу. Альфред залез к себе и спиной облокотился на каменный борт, наблюдая за тем, как Герберт осторожно пробует лечь на подушки. Цокнув языком, он вытянул ленту из волос, перекинул их на одну сторону и раскатал полотенце полностью, приподнимаясь. — Думаешь, все пройдет хорошо? — спросил Альфред тихо. Герберт оторвался от своего занятия и поднял голову. — Что? — Думаешь, все пройдет хорошо? Ну, когда наступит время охоты, — пояснил юноша. — В тот раз все закончилось не очень хорошо, и если так случится снова… — Все будет хорошо, mon chéri, — улыбнулся Герберт, поднимая крышку и водружая ее наверх. — Даже думать не смей об обратном. И у нас будет время, чтобы подготовиться, ладно? Спокойного дня. — Спокойного дня, — эхом отозвался Альфред и задвинул собственную крышку, откидываясь на подушки. Слова Герберта подбодрили его, и после впечатлений от сегодняшней прогулки поверить в них было не так уж сложно.