Everything will be alright

— Только половину? — Только половину. Альфред осторожно отпил из бокала и отставил его в сторону. Это утолило жажду, но не настолько, чтобы притупить чувствительность рецепторов, и запах еще не остывшей крови убитого кролика дразнил его до дрожи в пальцах. Юноша клацнул зубами. Герберт, которого происходящее совершенно не впечатляло, приподнял тушку за лапы и надавил там, где были видны следы его когтей. Кровь выступила на поверхность, и Альфред почувствовал, как его тело по инерции рвется вперед. — А-а-а! — пригрозил пальцем Герберт. — Как мы учили? Сосредоточься на других запахах и дыши ими. Не смотри по сторонам, достаточно обоняния, чтобы отвлечься. Ну же, mon chéri! Раздражение забурлило внутри Альфреда, и он нахмурился, уже собираясь заворчать, но тут Герберт надавил еще больше, и кровь вновь заполнила все мысли молодого человека, мешая его концентрации. Он зажмурился, стиснув руки в кулаки. Альфред знал, что для практики Герберт разложил по залу некоторые пахучие травы, но кровь затмевала все вокруг, лезла в сознание, в нос, на язык. Казалось, он мог даже слышать ее, и голос Герберта еле пробивался через оглушительный бой в его ушах. — Так, а теперь я отхожу от добычи, оставляю ее. Ничто больше не мешает тебе броситься вперед и забрать все себе. Препятствий больше нет, — вкрадчиво прошептал Герберт, и Альфред почувствовал, что тот и впрямь отходит прочь. Все его существо стремилось вперед, к лежащей на полу тушке, чтобы наконец вцепиться в нее и покончить с этим, и он с ужасом осознал, что с каждой секундой все больше теряет контроль. Вот Альфред уже сделал один шаг, другой, третий, из его глотки вырвался приглушенный рык, и он едва не упал на все четыре конечности, чтобы совершить решающий прыжок. «Другой запах, другой запах, другой запах!» — лихорадочно стучало в его голове, отчаянно сражаясь с криком о желании поддаться инстинктам. Альфред принялся вертеть головой, надеясь унять напряжение во всем теле и в то же время все-таки уловить хоть какой-то намек на другие ароматы. Первым, за что ему удалось ухватиться, стала корица. Ее пряная вуаль дополняла запах крови, но в то же время отдавала совершенно другим теплом, на которое молодой человек и постарался отвлечься. Он почувствовал, словно перебирается через какое-то огромное препятствие, используя лишь свои ощущения, когда повернул голову чуть больше и постарался вдохнуть поглубже. Запах, утягивающий Альфреда в самый темный уголок его естества, никуда не делся, но тяга слегка ослабела, и, хрипло выдохнув, юноша резко шагнул назад, задирая голову наверх, словно там его ждал глоток свежего воздуха. Метнувшись к оставленному кубку, Альфред мгновенно приложился к нему и допил остатки крови, с облегчением встречая чувство насыщения. Он знал, что это ненадолго, но был рад, что пытка прекратилась. — Хорошо, liebling, куда лучше, чем в прошлый раз! — довольно воскликнул Герберт и потер руками. — Думаю, ты будешь готов. — Ну, в прошлый раз я растерзал кролика, так что да, это можно считать победой, — выдохнул Альфред, убирая волосы со лба. — Только вот я сомневаюсь, что в лесу будет корица, на которую я смогу отвлечься. — Да, но в лесу будет лес, — фыркнул Герберт, подходя к нему. — Тебе лишь нужно вместо того, чтобы сосредоточиться на одном запахе, сосредоточиться на всех остальных, на их смешении. О! Или мы можем взять с собой небольшой мешочек со специями. Едкие запахи на некоторое время отбивают аппетит. Вампиры, которые тесно соседствуют с людьми и, соответственно, имеют больший риск быть пойманными и оставленными без крови, специально прячут такие «секреты» в карманы, чтобы как можно дольше не впасть в состояние кровавого голода. — Кровавого голода? — нахмурился Альфред. — А это что такое? Разве мы не испытываем его, ну… постоянно? — Нет, это кровавая жажда, — усмехнулся Герберт, поправив свой жилет. — А кровавый голод — это много хуже. У нашего голода есть несколько стадий. Сначала это лишь легкая слабость и еще более интенсивная работа рецепторов, затем пробуждение некоторых звериных инстинктов, затем усталость становится сильнее, способности заметно ухудшаются, зрение портится, регенерация замедляется, а голодающего мучают запахи, и он едва может себя контролировать. Это довольно затяжное состояние, однако когда оно проходит, начинается тот самый кровавый голод. Он может начаться и при некоторых других обстоятельствах, но такие случаи крайне редки. Вот тогда вампир действительно становится настоящим монстром. Ему недостаточно просто выпить крови у одной жертвы, он может разорвать на куски десятки, если не сотни. Были такие кланы вампиров, которые казнили неверных подобным образом: отлавливали или намеренно вводили кого-то в состояние кровавого голода, а затем бросали ему добычу, голодную и оттого слабую. Кто-то называет такие «орудия пыток» инквизиторами: всем известно, какие зверства они творили еще совсем недавно… Альфред невольно сглотнул и опустил руку к себе на горло. Ему до жути захотелось выплюнуть все то, что он только что выпил, и только мягкая ладонь Герберта на плече не дала юноше этого сделать. — Не волнуйся, mon chou, — криво усмехнулся графский сын. — Таких кланов осталось лишь два или три, и они находятся очень, очень далеко от нас, а голодать тебе никто не даст. К тому же, на введение в это состояние действительно требуется время, и это даже не дни, а недели. С тобой все будет в порядке. — Хорошо, — выдохнул Альфред, кивнул, — я тебе верю. — Рад это слышать, — мурлыкнул Герберт. — Пойдем, завтра потренируемся еще. Схватив тушку кролика, Герберт вытянул руку вперед и так ее и понес, тщательно следя за тем, чтобы не запачкать ботинки. Когда кровь начала капать на каменный пол, он посетовал, что не захватил тряпку, и позвал Куколя. Горбун прибежал лишь на второй зов, так как, видимо, находился далеко, и, получив указания, пошлепал дальше — убираться. Постепенно раны на боку бедного зверька начали запекаться, и на кухню юноши вошли без создания лишней грязи. Магда уже сидела там, закинув ногу на ногу, и подшивала юбку, то и дело раздраженно сдувая волосы с лица. Завидев шестого кролика за неделю, она цокнула языком и отложила работу, спрыгивая со стола. — Ого, он выглядит таким целым, — хмыкнула девушка, забирая у Герберта тушку и обнюхивая ее. Ее сердитая усталость быстро сменилась подобием одобрения. — Хм, вроде бы неплохо. Может, этого даже можно пустить в расход. Когда освежую, скажу точно. Ты умница, красавчик. Альфред застенчиво улыбнулся. — А как твоя беседа с Графом? — спросил он. — Он рассказал тебе про особенности обращения с разными животными? — Да, и это было весьма скучно, но познавательно, — вздохнула Магда. — С дикими зверями, по крайней мере, разобраться проще, чем было бы с домашними: убить свинью ради крови и убить свинью ради мяса нельзя каким-то одним способом, техники требуются разные, а лисы, кабаны… Хотя нет, однажды охотники принесли к нам в трактир кабана, но я тогда была занята в кладовой и пришла только к обработке мяса. — А со свиньей ты, значит, управлялась? — вскинул брови Герберт. Магда гордо кивнула. — С любой птицей, с телятами, с кроликами, с коровами, со свиньями, с ягнятами и с баранами, и все вот этими руками. Ш-Шагал, — сказала девушка с недобрым блеском в глазах, — не любил торговаться с мясником, который спрашивал втридорога, поэтому мы все делали сами. Я приноровилась раза с третьего. Герберт и Альфред нервно переглянулись. Покосившись на них, Магда тут же прыснула. — Ах, как я могла забыть, что имею дело с сыном графа и студентом из города? — охнула она и покачала головой. — Испугались? Бойтесь меня, бойтесь, я вам покажу через два дня! — Не сомневаемся, — хмыкнул Герберт, опираясь на гладкую поверхность столешницы рукой. — Только умоляю, не разрывай бедных животных голыми руками сразу же, как их поймаешь, хорошо? Магда вновь подавилась смешком. — Будь в этом уверен, сладкий. — А я думал, мы обращаемся к нему исключительно «малец», — заметил Альфред и отшатнулся от Герберта, чтобы не получить подзатыльник. — Знаете что? — сказал им Герберт, делая несколько шагов назад и поднимая указательный палец. — Смейтесь дальше, а я пойду к papa и посижу с ним и не вернусь даже тогда, когда вы по мне заскучаете, потому что ты, mon chéri, надо мной смеешься, а ты, Tresor, его поощряешь. — Я? Да никогда! — фыркнула Магда, обвивая Альфреда руками. — И ты обязательно вернешься. — Мы будем ждать, — добавил Альфред, кладя голову к Магде на плечо. По лицу Герберта быстро проскользнула тень мягкой улыбки, но он, следуя игре, лишь надул губы и цокнул языком, разворачиваясь, проходя в открытую дверь и затворяя ее за собой. — Я подумаю! — Отлично, — выдохнула Магда, обошла Альфреда и стиснула его плечи снова, но на этот раз куда сильнее. — Итак, мой дорогой красавчик, а сейчас ты расскажешь мне о том, как прошла твоя первая охота. Куда вы складывали добычу до ухода, что говорил делать Граф, как ты следовал его указаниям — словом, все. Я тебя внимательно слушаю. По ее взгляду можно было понять, что она относится к предстоящему событию очень серьезно, и Альфред уважал это, но в то же время ему было немного страшно за Магду. Конечно, она не так пугалась вида мертвых животных и крови, как он сам, но все-таки и ей не были чужды переживания, а значит, девушка тоже рисковала закончить охоту на не самой оптимистичной ноте. Юноша не знал о ее силе контроля над собой, не мог сопоставить их эмоциональную стойкость, отчего подобрать нужные слова для рассказа оказалось довольно сложно. Он объяснил девушке общий сценарий вылазки, план, по которому, скорее всего, собирался действовать Граф, правила поведения до и после поимки добычи, а под конец осторожно тронул Магду за рукав. — Ты же знаешь, что для меня прошлая охота кончилась не очень хорошо? — спросил Альфред. — Я просто… Я не думаю, что к такому можно подготовить, но если что-то вдруг случится, мне хочется, чтобы ты перенесла это лучше, чем я. — Не волнуйся, красавчик, у меня всегда есть вы, — протянула Магда и склонила голову набок, усмехаясь. — К тому же, я и не такие страсти видала. — Надеюсь, они никак не связаны с чем-то вроде свежевания, — заметил Альфред, и они оба захихикали, забыв о предыдущей теме своего разговора. Днем Альфред не успел ухватиться за хороший сон, и жестокие образы бесцеремонно заполонили его сознание. Он то наблюдал за другими со стороны, то сам становился зверем, что уничтожал все на своем пути, не ведая пощады от чувства всепоглощающего голода. Кажется, последним, что юноша успел увидеть, был испуганный взгляд серо-голубых глаз, а потом он резко очнулся, едва не подскочив на подушках. Сдвинув крышку и осторожно поставив ее на ребро, молодой человек выбрался наружу и уже без всяких заминок подошел к саркофагу Герберта. Тихонько постучав по камню, Альфред прикрыл глаза и вздохнул. Он быстро проскользнул в возникшую продолговатую щель между крышкой и бортом и лег на бок, устраивая голову у Герберта на плече. Тот, конечно, знал о причине этих полуденных хождений. Два дня пролетели незаметно, и вот Альфред снова одевался на охоту, выбрав самые простые брюки и самую простую рубашку. Рукава ее он заранее закатал по локоть и удостоверился в том, что они не съедут в самый неподходящий момент. Крылось под этим и другое значение: юноша просто не хотел лишний раз видеть кровь на ткани, но эти мысли он постарался затолкать куда подальше. Резво сбежав по ступенькам и на лету поймав флягу с кровью, брошенную ему Куколем, Альфред подошел к Герберту и занял место рядом с ним, наблюдая за тем, как Граф с задумчивым видом расхаживает из стороны в сторону. Заметив его, мужчина кивнул, остановившись ровно на секунду, а затем вновь сдвинулся с места. Честно сказать, наблюдать за ним в такие моменты было даже захватывающе. — Я не очень сильно задержалась? — бодрым голосом спросила Магда за их спинами. Альфред повернулся, чтобы ответить, и удивленно вскинул брови. Конечно, ему уже довелось увидеть девушку в одном лишь полотенце, но вид брюк на ней поразил его в сто крат сильнее. Рубашка на Магде, к тому же, была мужская и немного не подходила по размеру, но это, по-видимому, не приносило ей никаких неудобств, а волосы она туго затянула в замысловатую прическу, которая все равно выглядела непомерно пышно. Поймав на себе изумленный взгляд, девушка вызывающе раскинула руки в стороны. — А ты думал, я буду по лесам в юбке бегать? Анафеме меня точно не предадут, красавчик, не бойся. — Я и не боюсь, просто… это так непривычно, — выдавил из себя Альфред. — На самом деле, тебе даже идет. Герберт рядом с ним весело хмыкнул: — Меня больше радует, что у тебя на поясе для устрашения не висят освежеванные туши тех несчастных, с которыми ты управлялась. Магда шутливо оскалилась и демонстративно полоснула когтями по воздуху. Герберт, к ее удовольствию, подался назад в притворном ужасе и прикрыл лицо руками. Они оба заулыбались друг другу своими клыкастыми улыбками, и Альфред решил пока оставить их вдвоем, а сам направился к воротам. Вскоре под ними прошел Шагал, поправляя пальто. Он выглядел весьма довольным собой. Граф чинным шагом подошел к мужчине и пожал ему руку. — В деревне все хорошо? — спросил он. — Мадам Шагал здравствует, надеюсь? — Да, ваше Сиятельство, все как нельзя лучше! — с любезностью отозвался Шагал и легонько потряс корзиной, накрытой клетчатой салфеткой. Внутри тихо звякнуло стекло. — Она также передала нам кровь. Немного свиной, немного козьей, немного овечьей. Что выхлопотала, как понимаете. Спрашивает, чураются ли вампиры лошадиной, а то у них там приготовились старую клячу забивать… — Нет, нет, мадам Шагал может не осквернять бедное животное, — удивленный и в то же время развеселенный, ответил ему Граф. — Когда увидите ее снова, поблагодарите за доброту. Если она готова время от времени снабжать нас кровью, мы можем обсудить оплату. — Всенепременно, ваше Сиятельство! Уверен, Ребекка будет польщена! — кивнул Шагал, приподняв шляпу. — Удачи вам на охоте. Не волнуйтесь за замок, я за всем здесь присмотрю. Он развернулся и застыл, глядя на Магду. Та, презрительно хмыкнув, пронеслась мимо него, умудрившись хлестнуть Шагала по лицу выбившимися из прически волосами, и первая вышла за ворота, демонстративно не оглядываясь назад. Альфред послал мужчине сочувственный взгляд. Герберт склонился к своему спутнику и прошептал: — Знаешь, некоторые конфликты между представителями вампирской расы могут длиться годами или даже столетиями. И учитывая то, что Магда далеко не отходчива… — Будем надеяться, не настолько, — шепнул Альфред в ответ. — Эй, голубки! — окликнула их девушка. — Прекращайте шушукаться, у нас есть дела! Ворковать будете после! — Ну, а что мне делать, если я не могу сдержаться? — невинно похлопал ресницами Герберт, слегка надув губы. Магда показала ему язык и пошла рядом с Графом, который наблюдал за развитием событий исключительно со стороны и не позволял себе вмешиваться в них ни открыто, ни посредством секретных разговоров. Альфред, несомненно, уважал его. Если что Граф и умел, так это вознестись над особенно неприятными людскими слабостями. Куколь оставил телегу на том же месте, что и в прошлый раз, и уселся на землю, вытаскивая из-за пазухи нож и незаконченную деревянную фигурку. Граф кивнул Герберту с Альфредом, отпуская их, и повернулся к Магде, чтобы дать ей последние указания. Герберт потянул Альфреда за собой. Сейчас в лесу было более шумно, чем на первой охоте: в отдалении журчал окончательно проснувшийся ручей, листочки и травинки шелестели на легком ветру, ветки изредка потрескивали под выбравшимися из убежищ зверьками, которые не решались высовывать нос на холод. Так Альфреду нравилось куда больше. Герберт не говорил ему держаться в какой-то определенной позиции, так что они шли практически рядом, следя за тем, чтобы не мешать друг другу. Животных запахов в воздухе тоже стало больше, но Альфред старался отыскивать лишь знакомые, чтобы действовать наверняка и случайно не забрести куда не нужно. В какой-то момент к нему в нос забрался волчий душок не первой свежести, и он поспешил отряхнуться от него, громко фыркнув. Герберт приложил палец к губам и остановил его. Они прислушались. Вдали трещали ветки и раздавалось тихое похрюкивание. Когда Альфред поднял глаза, Герберт уже отошел с его пути, явно показывая, что эта добыча должна принадлежать ему. Округлив глаза, юноша замотал головой. Герберт нахмурился и закивал. Альфред снова замотал головой. Герберт снова закивал. Они молча препирались секунд десять, пока Альфред наконец не сдался и не вышел вперед. Он пригнулся к земле и крадучись достиг последнего рубежа деревьев, за которыми начиналась одна из многочисленных небольших опушек. Мелкий кабанчик рылся в земле под молодым дубком, комья земли вылетали из-под его копыт и пылью рассыпались вокруг. Когда один из таких зарядов прилетел в сторону Альфреда, он едва не чихнул и поспешил зажать нос пальцами. Герберт, подобравшийся поближе, захлопнул рот рукой, чтобы сдержать смешок. Альфред сердито глянул на него, как бы напоминания, что они сами говорили ему о серьезности этого дела, и вернулся к наблюдению. Действовать надо было быстро, пока ветер не подул с их стороны и не спугнул ничего не подозревающего зверя. Пробираться по свиному лазу следом за ним не хотелось. Альфред прикрыл глаза, вспоминая о посторонних запахах. Он не мог даже касаться кролика на их пробных занятиях, но здесь ему нужно было лишь не сорваться на укус и оставить добычу в относительной сохранности, только и всего. Это не должно было быть так сложно. Ну да, конечно, проще простого, — фыркнул ехидный голосок в его голове. — Давай, действуй. Сглотнув, юноша приготовился к прыжку. Он передвинул левую ногу вперед и случайно наступил на сухой сучок, ломая его. Кабанчик тут же встрепенулся и завертел головой по сторонам, готовый ринуться с места. Стоило ему углядеть движение в кустах, он кинулся наутек, но Альфред оказался проворнее. Он в три прыжка достиг зверя и придавил его своим весом. Его когти ударили быстро и точно, и скоро ноздри юноши раздулись от аромата крови. Жажда вновь забурлила где-то внутри него, но он прикрыл глаза и изо всех сил постарался рассредоточить свое внимание. Лес окружал его, в лесу должно было быть множество других ароматов, и он помнил едва ли не каждый из них хотя бы отдаленно. В его нос ударила новая порция запахов трухи и липких почек, и Альфред резко выдохнул, отстраняясь и обтирая руку о землю. Под его когтями тут же скопилась грязь, однако юношу это совсем не взволновало. Герберт присел на корточки и осторожно взвалил тушу себе на плечо. — Молодец, — шепнул он. — Жди здесь. Альфред кивнул и сел по-турецки, делая небольшой глоток из фляги. Он уже довольно хорошо ориентировался на местности, но не настолько, чтобы мгновенно находить нужное место, так что относить добычу все равно предстояло только Герберту, и тот быстро скрылся за деревьями, оставляя Альфреда одного. Молодой человек задумчиво перевел взгляд на свою раскрытую ладонь. Несмотря на то, что ему по-прежнему было неприятно при мысли о том, что он только что убил живое существо, он не чувствовал себя настолько отвратительно: по крайней мере, зверь не так страдал перед смертью, как его бедная первая жертва. Охота навеяла ему мысли о том, как же странно все было устроено: многие люди едва переносили вид крови, но с удовольствием ели хорошо приготовленное мясо, с ужасом говорили о свежевании и других подобных вещах, но всегда покупали у мясников лучший кусок. Значило ли это, что здесь, в лесу, все действительно было немного честнее? Герберт тронул юношу за плечо и, завладев вниманием своего спутника, кивнул, приглашая его идти дальше. Альфред поднялся и последовал за ним. За пару часов (или больше?) они успели выследить двух лисиц и еще одного кабана, после чего Герберт решил, что на сегодня достаточно. К счастью, обошлось без происшествий, несмотря на то, что к концу Альфреда все-таки немного потряхивало. Уняв дрожь, он с радостью пронесся по темному лесу обратно к стоянке и едва не налетел на телегу, не успев вовремя затормозить. Усмехнувшись собственной неловкости, юноша поглядел на Куколя, который уже накрывал туши парусиной. Рядом на бортике стояла готовая фигурка какой-то птицы, а сам горбун был покрыт крупной и мелкой стружкой, которая на его потрепанном пальто смотрелась весьма органично. — Papa с Магдой еще не вернулись? — слегка настороженно спросил Герберт. Куколь покачал головой и промычал что-то успокаивающее, махнув рукой. Альфред взял в руки птичью статуэтку и повертел ее, рассматривая грубые срезы. Почему-то ему действительно очень нравилось, хотя ранее он встречал куда более тонкую работу по дереву, выполненную куда более ловкими руками. — Знаешь, есть в этом что-то, — сказал Альфред. — Мне нравится. Куколь довольно усмехнулся и кивнул ему — мол, забирай! Молодой человек помотал головой. — Нет. Было бы интересно, сделай ты еще и покажи нам сразу несколько. Может, даже какую-нибудь занятную композицию. Кажется, горбуну идея понравилась, и он, кивая косматой головой, засунул деревянную птицу в карман. Герберт, все это время стоявший у склона и смотревший вдаль, круто развернулся и подошел к ним. — Не люблю ждать без дела, — сказал он, поморщившись. — Mon chéri, давай сбегаем на то поле? Совсем ненадолго. Я думаю, к этому времени уже должны были появиться первые бутоны, а через пару недель они и вовсе распустятся, и будет просто красота! — Конечно, — отозвался Альфред и повернулся к Куколю снова. — Если они вернутся раньше, отправляйтесь в замок без нас. Все равно мы закончили на сегодня. — Кто-то уже уверенно раздает приказы? — усмехнулся Герберт, переглядываясь с юношей, когда тот, одернув рубашку, догнал его у кромки леса. — Что? Нет! Я просто… — Альфред сконфуженно почесал в затылке. — О, черт, и правда. Я не хотел, чтобы это так прозвучало. В смысле, это же не было приказом, просто… здравой мыслью. — Я просто тебя дразню, — усмехнулся Герберт. — Ты такой забавный, liebling. Казалось, каждый раз, когда они приходили на это поле, небо обязательно было ясным, и потому вид всегда был фантастическим. Герберт оказался прав: тут и там из темной зелени выглядывали белые продолговатые бутончики, стремящиеся ввысь. В ночи они, конечно, казались светло-голубыми, изумрудными, фиолетовыми, но все равно ярко выделялись на фоне почти черной растительности. Герберт остановился на самом краю поля и блаженно вздохнул, потягиваясь. — Ты сможешь вплести мне в волосы эти цветы, когда они распустятся? — спросил он. Альфред, который обхватил рукой ствол молодого дерева и привалился к нему, отвлекся от созерцания чудесного вида и посмотрел на своего спутника. — Конечно, — улыбнулся он. — Кстати, хотел спросить… ты умеешь плести венки? — Что за вопросы? Конечно, я умею, — фыркнул Герберт. — А что? — Ну… я не умею, — замялся юноша и смущенно пожал плечами. — Подумал, что, может быть, ты согласишься сплести мне венок. Я люблю цветы, но вряд ли мои волосы годятся для плетения кос. Герберт тихонько рассмеялся и протянул руку, чтобы нежно дотронуться до вихров Альфреда и слегка их взъерошить, а потом пригладить. — Это уж точно, — промолвил он. — Я с удовольствием сплету для тебя венок. Хотя тебе подойдут цветы поярче и покрупнее. — Ты думаешь? — спросил Альфред. — Я знаю, mon chéri. Альфред наклонил голову вбок и поглядел на Герберта опять. Его точеный профиль сглаживался легкой волной светлых волос, и это сочетание мягкости и четкости отчего-то показалось ему самым необычным на свете. Альфред едва ли мог припомнить хоть кого-то с такой же особенностью во внешности. — Ты что? — спросил Герберт, вновь повернувшись к нему. — Да я… просто любуюсь, — ухмыльнулся Альфред, не найдя ничего более умного в ответ. Герберт зарделся и, подумав, тоже прислонился к дереву, обвивая его рукой. Его ладонь как бы невзначай накрыла ладонь Альфреда, и тот даже не попытался передвинуть или убрать ее. Они продолжали смотреть на поле, на лес, на небо, словно ничего особенного и не произошло. Почувствовав, как пальцы Герберта проскальзывают между его пальцами, Альфред легонько сжал их. Отчего-то его переполнял почти щенячий восторг. Спустя несколько мгновений юноша осторожно повернулся. Они смотрели друг на друга практически в упор, и момент казался совершенно подходящим для безумства, которое уже не в первый раз проскакивало у Альфреда в голове. Он приподнялся на носках, чувствуя, как медленно расстояние между ними сокращается. И вдруг идиллия была разрушена. Издалека раздался пронзительный женский крик, полный отчаяния и ужаса. На миг все вокруг замерло и насторожилось, и наступила гробовая тишина. Им не потребовалось договариваться, чтобы одновременно ринуться в нужном направлении. Альфред не слышал волчьего воя, не слышал звериного рева, но почему-то ему все равно было страшно. Это определенно точно не была Магда, однако кто еще мог кричать посреди ночи в лесу? Ему на ум тут же пришла Сара. Нет, снова не подходит: голос явно был ниже. Тогда кто же… Он резко на кого-то натолкнулся и упал на землю, больно ударившись плечом и головой. В ушах загудело. Схватившись за лоб, Альфред поморщился и зашипел, не решаясь пока что вставать с земли. Если и на обычной-то скорости резко сталкиваться с кем-то было весьма неприятно, то сейчас ему потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, где он и куда и почему бежал. Чувствуя, как боль слегка утихает, но продолжает зудеть в ушибленных местах, молодой человек приподнялся на здоровом локте, быстро нащупал флягу, открыл ее и допил остатки крови, надеясь таким образом вернуть себе четкое мироощущение. Помогло: светлое пятно перед его глазами приобрело вполне читаемые очертания, и Альфред обеспокоенно охнул: — Магда! Что, черт возьми, произошло? Потирая ушибленную ногу, девушка ответила ему что-то невнятное и явно грубоватое, жмурясь от боли. Ей понадобилось еще несколько секунд, чтобы тоже приподняться и последовать примеру Альфреда: отпить из своей фляги. — Так… прежде всего… со мной все в порядке… — выдохнула она, усиленно моргая, —…но нам нужно поскорее убираться в замок. — Магда! Альфред! — приглушенно ахнул Герберт, выскакивая из-за деревьев. — Mon chéri, я тебя потерял… Милая, ты в порядке? Что случилось? — Мы погнались за лисицей, и Граф, конечно, нанес решающий удар, — сухо поведала Магда. — А там эта… черт, как же ее? В общем, есть у нас в деревне одна юная дурочка, голова у нее одними гаданиями забита, Ренатой зовут. Она сидела с какими-то свечками или с чем там еще, обмоталась дырявым платком… Ну, увидела Графа с добычей и как завизжит. Не понимаю, чего еще она ожидала, отправляясь заниматься своей мистической ерундой в темный лес ночью. Добрых волшебниц? У Сары и то мозгов побольше будет! Граф будто еще пуще побледнел, и взгляд у него стал такой… словно испуганный, даже умоляющий. Бросил лисицу, кинулся куда-то в чащу с таким видом, будто это не Рената его испугалась, а он ее. Я хотела побежать следом, да он уже был далеко. Ну, клацнула зубами погромче, чтобы неповадно было, схватила лису и побежала обратно. Где она, кстати? — Рената? — не понял Альфред. — Лиса! — закатила глаза Магда и огляделась. — А, вот она, у куста. И раз уж мы встретились раньше, чем предполагалось, хочу спросить, что нам делать. Мы ведь должны найти его Сиятельство, правда? — Нет, — отрезал Герберт и покачал головой. — Не надо. Я знаю отца, и он справится без нашей помощи. Нам и впрямь лучше поскорее уйти обратно. Вы можете подняться на ноги? — Мы всего лишь столкнулись, да и кровь уже подействовала, все нормально, — отмахнулась Магда и медленно встала, выставив руки перед собой. — Черт, нет, не совсем. Моя голова… — То же самое, — отозвался Альфред и сдавленно рассмеялся. Сделав шаг вперед, он едва не рухнул обратно, но оказался вовремя подхвачен Гербертом. — С-спасибо. Герберт лишь глубоко вздохнул. — Выпейте из моей фляги и обопритесь на меня. Через пару минут должно подействовать, и сразу же отправимся, чтобы Куколь не начал волноваться, — сказал он, позволяя Магде уцепиться за свою руку. — Да что уж там, он наверняка уже волнуется… Когда головокружение наконец отступило, Альфред отстранился от плеча Герберта и пронаблюдал за тем, как Магда подходит к кустам и подбирает тушку лисицы. Когда они в один голос предложили ей помощь, девушка лишь фыркнула и ношу не отдала, так что задерживаться более не имело смысла. Бежать на этот раз было немного труднее, однако уже скоро они втроем выбрались к склону. Куколь с обеспокоенным ревом подбежал к ним и торопливо принялся что-то мычать. Герберт, однако, не растерялся и сказал горбуну выдвигаться и не ждать отца. Горбун тут же замолк, но из его глотки вырвался тихий скулеж, когда он взялся за оглобли и потянул телегу за собой. Герберт устало вздохнул и махнул рукой, призывая всех выдвинуться в сторону замка. Они шли по дороге быстрым шагом и не разговаривали между собой; Магда запрыгнула на телегу и уселась у края парусины, не обращая внимания на не самый приятный душок влажной свалявшейся шерсти. Альфред хотел было спросить что-то у Герберта, но тот выглядел слишком озабоченным поведением отца, чтобы его беспокоить. Юноша решил оставить свое любопытство при себе. У ворот их уже встречал Шагал, который тоже услышал крик. Его глаза метались от одного лица к другому, а на губах застыла легкая любезная улыбка, которая сейчас выражала совсем другие эмоции. — А… Граф? — спросил он удивленно. — Он будет позже, — уверенно ответил ему Герберт. — С нами все хорошо. Помогите, пожалуйста, Куколю разгрузить телегу и не волнуйтесь больше ни о чем. Никто не пострадал. Шагал закрыл рот и понимающе кивнул. Краем глаза заметив, как Магда неуверенно спрыгивает на землю, он все же подошел к ней поближе, стараясь скрыть некоторую опаску в своих движениях, но не очень в этом преуспевая. — Ну ты как… в порядке? — осторожно спросил мужчина. Девушка наградила его тяжелым угрюмым взглядом, в котором так и читалось, что ей хотелось снова пустить в ход когти, но в этот раз, к своей чести, сдержалась и лишь пожала плечами с безразличным видом. — Пойдет. Шагал облегченно выдохнул и кивнул, снимая с себя шляпу и прижимая ее к груди обеими руками. Он явно хотел сказать что-то еще, но Магда уже была у ступеней и вынимала шпильки из волос. Альфред открыл перед ней дверь. Девушка слабо ухмыльнулась ему в знак благодарности и, потрепав по волосам, прошла внутрь. Герберт стоял в центре холла в состоянии крайней задумчивости. Поза графского сына так и источала напряжение, а в глазах крутилась одна и та же тяжелая мысль, которая все не отпускала его. Альфред, не совсем понимая, что ему делать дальше, сел на лестнице, сцепив руки в замок на коленях. Он еще не видал Герберта таким настороженным и неподвижным, и это неожиданное изменение его немного пугало. Магда присела рядом с Альфредом и закинула ногу на ногу, рассматривая свои грязные коготки. Им всем, пожалуй, стоило пойти помыться, но никто не сдвинулся с места. Альфред не знал, сколько времени прошло с того момента, как они замерли, но дверь хлопнула вновь будто бы через несколько часов. Граф прошел внутрь опустив взгляд, но даже так можно было увидеть каменное выражение его лица и совсем уж потухшие глаза. Куколь и Шагал уже семенили за ним, однако не позволили себе проронить ни слова: аура вокруг мужчины витала действительно устрашающая. Он не смотрел ни на кого, ничего не говорил и лишь быстро двигался вперед, сжимая и разжимая пальцы. — Вы знали ее, ваше Сиятельство? Альфред пожалел о том, что вопрос вырвался из его рта, в ту же минуту, как задал его. Граф резко посмотрел на него, и по его взгляду юноша понял, что нет, хозяин замка девушку не знал. От этого ситуация, конечно, никак не прояснялась. Граф молча прошел мимо них, более не удостоив никого взглядом, и начал подниматься по ступеням. Герберт, все это время безотрывно наблюдавший за ним, казалось, наоборот очнулся от своего состояния и поспешил пойти следом. — Отец, это ее вина, что она оказалась в лесу в такое время! Вы ведь охотились, а не искали жертв, и вообще, это была… — Герберт, — железным тоном сказал Граф, оглядываясь через плечо, — отойди от меня. Его голос оставался предельно спокойным, но в нем было столько жесткости и яда, что Герберт, уже почти дотронувшийся до руки отца, отпрянул как от пощечины. Граф никогда не разговаривал так. Он мог быть тверд, но не груб и не язвителен. Альфред почувствовал, как внутри него все сжимается и холодеет, словно он опять стоял перед страшным и внушительным хозяином темного замка и беспомощно ждал своей участи. Граф отвернулся и поспешил дальше.