Everything will be alright

Пока голубки наслаждались тем, что наконец перестали валять дурака, Магда тоже не сидела сложа руки. Конечно, теперь ей было немного скучнее, но она совершенно не обижалась: событие и правда было грандиозным. К тому же, теперь у Магды появилось больше времени на то, чтобы спланировать празднование дня рождения Герберта. От Графа девушка знала, что его сын и сам в последнее время перестал придавать этому дню такое большое значение (что стало определенного рода потрясением), так что отмечал его не каждый год, а, к примеру, каждые лет десять или двадцать, если накануне у него было скверное настроение. Так уж вышло, что в этом году Герберту захотелось нарушить свою традицию, в чем Магда видела не что иное, как происки судьбы, и в ближайшие несколько дней все должно было быть готово. В деревне отмечали все что только можно, и при каждом удобном случае торжество, конечно, переходило в пьянку. Как прилежная работница, Магда не могла уйти к себе в комнату и спокойно лечь спать, так что ей приходилось по сотне раз доверху наполнять кружки и смотреть в противные толстые красные лица с блестящими свиными глазками и широкими улыбками, обнажавшими полуразрушенные кривые желтые зубы. Далеко не все жители деревни были плохими, но в подобные вечера они были на одно лицо. Магде не хотелось радоваться за таких людей, хотя она, казалось бы, должна была привыкнуть к подобным событиям с самых ранних лет. Но здесь было другое дело. В стенах замка никогда не пили много, да Магда вообще не была уверена, имеет ли вино какое-то действие вообще, и не торопилась проверять. Граф фон Кролок жил очень спокойной, тихой жизнью, порой даже слишком тихой, и иногда эту тихую жизнь стоило разбавить щепоткой веселья. Тем более это было в честь Герберта. Герберт, ее прекрасный утонченный друг, пожалуй, сделал для Магды больше, чем кто-либо другой. Да, маленький Альфред составлял отличного собеседника, Куколь оказался чудесным помощником, Граф баловал ее галантностью и учтивым отношением, но Герберт показал ей, что быть другим можно и что бояться и стыдиться этого не нужно. Поначалу Магда, бесспорно, думала, что жизнь ее, за исключением продолжительности, никак не изменится. Что она, в конце концов, могла предложить этому новому темному миру, а в особенности Графу и его сыну? Навыки в готовке? Умение свежевать? Девушка из самой простой семьи в аристократической среде вряд ли могла рассчитывать на нечто грандиозное. Но как-то раз Герберт сказал ей, что перерождение — это возможность практически сделать себя заново. Эта мысль прочно засела у Магды в голове. Временами девушка кружила у библиотеки и пожирала взглядом корешки книг или Альфреда, выбирающего, что почитать. Временами подходила к оставленному на кресле томику какого-то древнего философа и, прищурившись, старалась понять, почему юношу вообще привлекли какие-то каракули, похожие на скрюченные куриные лапы. Однажды Магда просто решила, что действительно хочет выстроить себя заново, и начала претворять мечту в жизнь. Было бы здорово сказать, что она дошла до всего сама, но это Герберт в основном советовал ей книги, рассказывал об увиденном в путешествиях, с удовольствием отвечал на вопросы. Он открыл ей глаза на ее новый статус. Женщины в вампирском обществе не находились ни под чьим давлением и зачастую превосходили мужчин в хитрости, жестокости и решительности. Когда-то давно еще пытались сохранить людские порядки, но в какой-то момент это привело к всплеску недовольства и даже насилия, и с тех пор входящие в вампирское общество просто принимали равное с женщинами положение как должное. Как они с этим справлялись, никого не волновало. С легкой руки Герберта Магда с восхищением читала о Елизавете Тюдор, о Жанне д’Арк, о Зинге Мбанди и понимала, как хочет держать себя, какого желает отношения. И самым прекрасным было то, что так он к ней и относился. Они могли шушукаться, глупо шутить и хихикать над неловким поведением красавчика, болтать об одежде, как только Магда приобщилась к модным журналам и выучила все заковыристые названия, но в то же время Герберт всегда воспринимал ее всерьез и поддерживал в стремлении постичь больше. Девушка даже думала, что именно он предложил Графу посвятить девушку в азы экономики и политики, не только людских, но и вампирских. Как оказалось, в мире ночных существ связи были еще сложнее и разнообразнее, но разбираться в них оказалось настоящим удовольствием. Слушая рассуждения Магды об услышанном, Герберт довольно улыбался. Да и вообще он был хорошим другом: веселил ее, поддерживал, не давал чувствовать себя одиноко. Они могли обсуждать что угодно, и Магда, которой долгое время приходилось держать язык за зубами, наконец-то выговорилась, что, пожалуй, прибавило ей уверенности в себе. Было бы просто неприлично не приложить никаких усилий к тому, чтобы сделать праздник Герберта действительно хорошим. Читая оставленные Альфредом заметки и примечания к ним, оставленные Графом, Магда неспешно потягивала разогретую кровь из кубка и раздумывала над каждой идеей. Куколь неподалеку пытался зашить прореху на своей рубахе. Неуклюже зажав крохотную иглу между своих узловатых пальцев, горбун пытался вставить в нее нитку и раздраженно ворчал после каждой неудачной попытки. — Да оставь, я зашью, — лениво протянула Магда, закидывая ногу на ногу. — Мне тебя слушать больно. Куколь с сердитым фырканьем отмахнулся от нее и продолжил свое занятие. — Ну как хочешь, — пожала плечами девушка. — Могу лишь похлопать твоей самостоятельности. Куколь визгливо передразнил ее, и она пригрозила ему кулаком. В этих жестах уже не было ни капли настоящей злости или неприязни, лишь забавная привычка, против которой никто не возражал. Магда вновь пробежалась глазами по листку и отложила его в сторону. Развернув стул к столу, девушка открыла ту самую увесистую книгу с рецептами на разделе десертов и принялась лениво листать ее, водя глазами по замысловатым названиям. Граф не слишком торопил ее с принятием решения, но все же попросил передать ему список до завтрашнего утра: Куколь должен был отправиться в город и приобрести все нужное. Магда и сама хотела бы выбрать быстрее, но вариантов было так много, что голова шла кругом. Решив закладывать каждую страницу, на которой находился интересный рецепт, она в итоге сделала не меньше двадцати закладок и едва-едва убрала две, так как два блюда были слишком трудоемкими и вполне могли не получиться с первого раза. Впрочем, сейчас книга была заложена только в пяти местах, что приносило некоторое облегчение. — Думаешь, торт или пирожные? — поинтересовалась девушка, подперев щеку кулаком. Куколь пробурчал что-то со своего места и вздернул лапу вверх, натягивая нить и едва ее не разрывая. — Да, я тоже считаю пирожные лучшим выбором, — кивнула Магда. — К тому же, для них проще найти все что нужно. Ты же на рынок пойдешь? — Приготовления в самом разгаре, я смотрю! — оживленно заметил Шагал, привычной боевой походкой залетая в кухню. — Да вот, — откликнулась Магда, переписывая ингредиенты на отдельный лист. — Все хорошо? — Отлично, отлично, не жалуюсь, — протянул мужчина, поправляя полы своего пальто и тихонько посмеиваясь. — М-да… Магда кинула на него быстрый взгляд и отвернулась обратно к книге. Куколь и вовсе не обратил на Шагала внимание, предпочтя не отрываться от шитья. Отчего-то общаться с бывшим хозяином таверны было неловко им всем, хотя, казалось, тот не сделал ничего ужасного. Магда не могла сказать, что осталась с разбитым сердцем. Альфред и Герберт не могли действительно злиться на него за то, что он запутался. Граф не мог осуждать мужчину за поддержание связи с женой. Шагал просто выпадал из общей обстановки, и никто не мог ничего с этим поделать. Глупо было полагать, что все они должны были сдружиться только на основании похожего рациона. — Так… вам не нужно ничего? Ребекка знает рецепт отличного пирога, она готовила такой Саре на ее день рождения, помнишь, а? — предложил Шагал. — Ну нет, спасибо, я все сделаю сама, — отрезала Магда. — Она не знает Герберта и не знает, как мы здесь живем, это глупо! — Тише, тише, милочка, я же только предложил, — поспешил сгладить ситуацию мужчина. — Прости меня, не подумал. Магда даже не была уверена, что именно он имел в виду: свои слова или ситуацию в целом. Хмуро вздохнув, она все же вынула четыре закладки, отложила их на край стола, сунула листок Куколю и захлопнула книгу. — Ничего, — сказала девушка. — Я пойду проветрюсь. Принеси из погреба еще бутылей десять овечьей крови, пожалуйста. Отряхнувшись, Магда выскользнула в коридор и направилась в холл, а оттуда поднялась наверх. На ходу поправляя прическу, она преодолела три поворота и, кинув взгляд в сторону, заметила в конце четвертого коридора сладкую парочку. Альфред с Гербертом сидели на подоконнике и играли в дурацкую детскую игру, замирая, а затем резко шлепая друг друга по ладоням. Каждый раз, когда один выигрывал, другой ошарашенно смеялся и требовал честности, хотя вряд ли хоть кого-то из них она сейчас волновала. Магда остановилась и прислонилась к стене, исподтишка наблюдая за чужим счастьем. Альфред смотрел на Герберта наивным, хоть и немного повзрослевшим, и совершенно влюбленным взглядом, и взгляд этот находил отклик в глазах сына Графа, такого же по-своему наивного и влюбленного. Наверное, они больше играли в гляделки, чем в хлопки. Проиграв три раза подряд, Герберт фыркнул и полез целоваться, раз уж игра стала такой скучной. Глядя на то, как маленький стеснительный Альфред чуть откидывается назад, обхватывая лицо графского сына и отвечая ему, Магда лишь с улыбкой покачала головой. Возвратившись в свою спальню, девушка опустилась на кровать и вздохнула, решительно не зная, что делать дальше. Она могла пойти в ванную, в библиотеку, в сад, отправиться в лес, взобраться на крышу, но ничто из этого сегодня ее не привлекало. Надув губы, девушка подперла щеки руками и шмыгнула носом. Какая тоска! Она скучающим взглядом окинула комнату. Темная, скучная, на спинке кровати даже нет такого потрясающего орнамента, как у красавчика, а так бы хотелось! Единственным хоть сколько-нибудь интересным элементом интерьера было старое зеркало в углу, покрытое пеленой пыли, но на кой-черт оно ей сдалось? Надо было срочно что-то менять Прикусив щеку изнутри, Магда нервно дернула губами. Вскочив на ноги, она стремительно подошла к комоду и дернула ручки нижнего ящика на себя. Старая конструкция протестующе скрипнула, но поддалась. Девушка развернула темную материю и выставила руки перед собой. Она не надевала брюки с самой охоты, да и не торопилась это делать: ее не оставляло странное чувство. Магда абсолютно точно знала, что это шаг вперед, шаг к ощущению свободы, к независимости, но даже в сравнении со штудированием всей библиотеки Графа фон Кролока он был резким, вопиюще противным всему, чему ее учили. Ткань штанов кусала пальцы. Магда вспомнила, как долго сомневалась, прежде чем облачиться в них в первый раз. Кажется, это отняло у нее не меньше часа; она все смотрела и смотрела на кусок ткани непонятной формы и не могла поверить, что действительно это сделает. Сделала. Оставалось лишь выйти за пределы безопасной спальни. Брюки ощущались совершенно не как панталоны, а сами панталоны неприятно кололи кожу в тех местах, где Магда их ушила, и вообще, сия затея была какой-то чередой сплошных неудобств. Все что оставалось — это поочередно передвигать ноги и думать как можно меньше. Кто-то постучал в дверь, и Магда озадаченно нахмурилась. Это абсолютно точно был не Куколь, и не Альфред, и не Герберт, но разве она не дала Шагалу чертово поручение? — Ну входи, что уж там! — откликнулась девушка, быстро откладывая брюки на стул и отряхивая платье. — Быстро же ты справился, может, еще поручение дать? — Извини, но я не уверен, что ты давала мне поручение, — заметил голос, который точно не мог принадлежать Шагалу. — Но, если нужно, я всегда к твоим услугам. Магда с удивлением обернулась через плечо. Держа пальцы на дверной ручке, Граф стоял в проеме и смотрел на нее. В его облик наконец-то вернулось прежнее мягкое спокойствие; мудрый пронзительный взгляд неспешно скользил по лицу девушки, а губы изгибались в практически невидимой улыбке. Мужчина был одет во все черное, но в петличке у него красовался небольшой синий цветок, который Магда видела в саду. — Ваше Сиятельство! — охнула девушка и тут же спрятала руки за спину, словно устыдилась чего-то. — Извините, я думала, что это Шагал, старый пень… Что-то случилось? Или мы назначали занятие, а я забыла? О, только не говорите, что я забыла! Граф тихонько усмехнулся и покачал головой. — Я лишь искал себе компанию для прогулки, — сказал он. — Подумал, ты захочешь. Но я совершенно не настаиваю. Магда только шире распахнула глаза. Прогулка? Граф? С ней? Неужели Граф действительно считал, что им будет о чем поговорить? Или он искал того, рядом с кем можно спокойно помолчать? Впрочем, она не смогла бы ни поддерживать по-настоящему умную беседу, ни хранить полное молчание. Уроки были одним делом, ведь нужно было проговаривать материал, читать вслух, повторять все это снова и снова, но вне стен кабинета Графу определенно нужен был кто-то получше. Поинтереснее. Альфред вот мог часами поддерживать беседы о литературе и об истории, а Герберт обожал болтать об искусстве, но Магда едва-едва изучила одну сотую из того, что знал каждый из них по отдельности. «Впрочем, я все равно учусь, — заметила она про себя. — Можно было бы стыдиться, сиди я целый день на кухне и прохлаждайся, но ведь я не такая…» — Спасибо! — откликнулась Магда и сверкнула клыками. — С великим удовольствием, ваше Сиятельство! Мне переодеться? Граф покачал головой. — Право, не стоит. Если не возражаешь, мы отправимся прямо сейчас. Магда кивнула и, расправив юбку, отошла от постели. Граф пропустил ее и закрыл за ними дверь, отдергивая свой плащ, чтобы он ненароком не попал в щель. Когда они проходили мимо покоев Герберта, внутри раздался приглушенный смех, и хозяин замка слабо ухмыльнулся себе под нос. Магда выходила за пределы замка лишь дважды за все пребывание здесь, и кто-то счел бы это странным, но ей было вполне достаточно. Реальный мир казался не самым приятным местом для прогулок теперь, и хоть Альфред и Герберт постоянно совершали вылазки в лес и дальше, девушку затея все еще не прельщала. Но Граф выбрал для них весьма приятную тропу, которая пролегала среди молодых деревьев и уходила, Магда знала, к зимним кормушкам. Поздней весной дорожка пустела, и люди начинали забредать в тот уголок только к середине августа, когда нужно было готовиться к предстоящей зимовке. Мужики, женщины, дети — все сновали туда-сюда, окликая друг друга и раздраженно переругиваясь, жизнь кипела, работа спорилась, и каждый чувствовал себя на своем месте. Но эта пора еще не наступила. Жизнь передвинулась в другое место, ближе к полям, к реке, а им остались уединенные тропинки да сонный замок. Была в этом какая-то тоскливая обреченность, но была и своеобразная романтика. Граф не говорил ни слова, мерно вышагивая рядом с ней, Магда тоже не спешила заводить беседу. Ей нравилось и просто идти вперед, смотря по сторонам и предаваясь собственным мыслям, наслаждаясь природой. Пожалуй, она не делала этого очень давно. — Что ж, в будущем тебе придется часто гулять по знакомым тропам и предаваться раздумьям, — заметил Граф. — Да, у меня были такие опасения, ваше Сиятельство, — усмехнулась Магда. — И сколько же из четырехсот лет было потрачено вами на задумчивое созерцание? — Пожалуй, слишком много, — ответил старший фон Кролок. — Достаточно, чтобы я знал каждый куст и замечал малейшее изменение в росте огромного дерева, хотя порой мне казалось, будто все здесь замерло навсегда. — Быть вампиром иногда тоскливо, — сказала девушка, слегка морщась. Собственные слова тут же показались ей донельзя детскими и глупыми. Граф, однако, кивнул и опустил взгляд к себе под ноги, поджимая губы. — Пожалуй, — промолвил он, — но жалобы здесь вряд ли помогут. Такова уж наша участь. — «Участь» звучит страшно, — заметила девушка. — Выберите какое-нибудь другое слово, пожалуйста. — Они все так звучат. «Рок», «судьба», «удел». На свете вообще много страшных слов. Магда задумалась. Нищета, голод, отчаяние, потеря, смерть, болезнь и горе. Ужас, неизбежность, конец и одиночество. Предательство. Замкнутый. Перемены. — Да, особенно «каморка» и «теснота», — фыркнула она. — Теперь это все для меня как страшный сон. Граф усмехнулся одним уголком рта. Сказать честно, Магда не встречала ни одного человека, чьи эмоции бы можно было прочитать только по совершенно незначительным изменениям мимики лица и жестов. Вот где уж подлинно нужно было быть хорошим созерцателем. Герберт, например, был очень наблюдателен и всегда понимал, когда отец желает компании чуть меньше или чуть больше, чем обычно. Графский сын однажды даже взялся рассказывать им о языке тела, но в основном говорил только о недвусмысленных намеках и обращался в основном к Альфреду, который в ту пору еще обмирал под его хитрым взглядом. Двое продолжали свой путь по лесной тропе. Магда со вздохом одернула подол платья снова и пробежалась взглядом по кружеву, украшавшему его. Ее внимание привлекло что-то красное, при ночном освещении ставшее коричневато-фиолетовым, в высокой траве у дорожки. Сделав шаг в сторону, девушка присела и подняла маленький платок, потемневший от времени и грязи. Прищурившись, она сразу узнала упавшую вещь. Маленькая Миа потеряла свой платок и очень из-за этого расстроилась, ведь самостоятельно вышила кусочек, тот, где узоры были кривоватыми, а стежки — слегка неуверенными. Улыбнувшись, Магда сразу же подумала о том, как здорово бы было, имей она возможность лично вручить егозе ее пропажу, однако стоило просто передать платок через Шагала и Ребекку и отбросить прочь все остальные мысли. Временами девушку злость брала от того, что ее все еще волновали дела в деревне. Какого, спрашивается, черта? Там она никогда не была до конца счастлива, и жизнь представлялась серой чередой скучных рабочих дней, полной неприятных встреч и тяжелых заданий. Почему же она до сих пор иногда перекрывала новую жизнь, ночную жизнь со множеством книг, перспектив и свобод? Чего Магде могло не доставать в ее новом положении, что у нее было с достатком в старом? О, как это было глупо! — Знаешь, я удивлен, что ты так ни разу и не навестила деревню, — заметил Граф. — Жизнь там была плоха? — Не совсем плоха, думаю, — отозвалась Магда, сворачивая платок и запихивая его под рукав. — В сущности, мне не на что жаловаться: у меня был кров, еда, место у огня. Просто… не к чему возвращаться, наверное. К тому же, я не люблю перерывать прошлое, а в компании таких заядлых романтиков невольно начинаешь к нему обращаться. Старший фон Кролок тихонько фыркнул и двинулся дальше, как только его спутница отошла от края тропы. — Не любишь или боишься? Магда действительно не любила вспоминать былое, а еще не любила, когда ей лезли в душу, но с Графом у нее такого ощущения не возникало. Это был просто разговор, который ни к чему не принуждал и никуда не подводил, так что она просто пожала плечами: — И то, и то. Мало ли что можно вспомнить или углядеть. Порой ты не придаешь чему-то большого значения и правильно делаешь, а потом, оглянувшись назад, вдруг делаешь это что-то важнее, чем оно было на самом деле, переживаешь, мучаешься. Опыт лучше извлекать в момент совершения какого-то поступка, а не метаться по уголкам сознания в попытке выяснить, что ты сделал не так. — Да, но ведь не всегда на осмысление действий хватает момента, — подхватил Граф. — Большинство ситуаций так сложны и непонятны. — Или вы так думаете, оглядываясь на них, — ответила Магда. — Просто есть мгновения, когда ты вспоминаешь какой-то момент, думаешь: «О, это я сделал не так» — и продолжаешь заниматься своими делами, но это же не специально, не вымученно. Я считаю подобные секунды куда более ценными. Граф задумчиво хмыкнул и поправил плащ, который едва не забился ему под ноги. Магда стиснула зубы. Может, она все же ляпнула что-то не то? В присутствии хозяина замка и Альфреду-то постоянно казалось, что он болтает без толку, что уж говорить о деревенской девушке, еще не в полной мере познавшей тонкости аристократического склада ума. Это у нее не было времени, чтобы погружаться в себя и заново преодолевать всю историю своей жизни, Граф же имел все время мира. Путей спрятаться от скуки было множество, и если кто-то выбирал такой, его, наверное, не стоило винить. Вдали показались деревянные кормушки. В кустах что-то шевельнулось, и какой-то небольшой ночной зверек ускакал прочь, унося ноги настолько быстро, насколько хватало его сил. Больше вокруг не было ни души. Граф опустился на край одной из кормушек и, сцепив пальцы в замок, вздохнул. Магда уперла руки в бока и медленно пошла по кругу, взглядом исследуя изрытую коричневато-рыжую землю, так и не оправившуюся от человеческих ног и копыт скота: в центре не росло ни травинки, и только лишь по бокам робко зеленели (сейчас они, конечно же, синели) жухлые ростки да выглядывали кривые корни. — Знаешь, — промолвил Граф, — я всегда хотел научиться думать по-другому. Магда обернулась на него. Мужчина по-прежнему сидел у кормушки и крутил в руках оставшийся там хрупкий прутик. — Не всегда, конечно, — продолжил он, — но хотя бы время от времени. Размышлять, как Герберт, или Альфред, или ты. Мне кажется, тогда бы я, может, и поумнел немного. — Ну что вы такое говорите, ваше Сиятельство, — возразила Магда и подошла к кормушке, усаживаясь рядом с Графом. — Вы умнее всех нас. Мы все хотим быть хотя бы чуть-чуть похожими на вас, да ведь не получится. — Кто знает, — горько усмехнулся мужчина. — И я бы совершенно не рекомендовал становиться хоть сколько-нибудь похожим на меня. Я разрываем противоречиями и снедаем собственными мыслями и к тому же, как видишь, совершенно не умею принимать гостей. — Ну это вы чересчур, — фыркнула Магда. — Что же, наверное, нам всем стоит еще тщательнее приглядываться к друг другу, раз мы все такие завистливые. Стоит создать учебный план. «Учись думать так, как будто ты не ты, и не грусти», том первый… Граф медленно закивал, стуча пальцами по колену. Его губы сложились в сдержанную улыбку, которую, пожалуй, не смог бы повторить никто другой, а глаза метнулись куда-то в сторону. — Хорошая идея. Подумав, он добавил: — Тебе не стоит бояться прошлого, ведь этот страх может сказаться на твоем будущем. Есть вещи, с которыми ни одному из нас никогда не смириться, но остальное в наших силах. Тем более в твоих. В тебе достаточно уверенности и смелости. — А смелость-то тут при чем? — спросила Магда, вскинув брови. — Смелость быть собой. И да, пожалуй, эти слова ей нужно было услышать. Магда мягко улыбнулась и кивнула, хлопнув ладонями по коленям. — Тогда вы тоже не бойтесь! — выпалила она. — Будет несправедливо, если мы заключим договор только в одну сторону. Граф цокнул языком и хмыкнул. — Резонно, — проговорил он. — Договорились. Они шли домой, и Магде уже не пришлось следить за твердостью шага: она чувствовала невероятный прилив сил. Граф периодически переводил взгляд на нее и ухмылялся чему-то своему, заложив руки за спину. Замок показался перед ними довольно скоро; из ворот уже выходил Шагал с небольшой корзинкой. Он периодически носил Ребекке всякое добро: лоскуты ткани, нитки, обрывки тесьмы, жалкие огарки свечей, которые уже были никому не нужны. Все это, Магда знала, перерабатывалось, хранилось в строгом порядке и использовалось до последней нитки, до последней капельки воска. Скучала ли она по такой жизни? Быть может, немного. По уюту небольших комнат, по зажженным зимним вечером свечам, по Саре, приходящей к ней, когда у той были кошмары. Но эта жизнь казалась такой далекой, такой опасной… — Думаю, я как-нибудь навещу деревню, — сказала Магда тихо, надеясь, что чуткий вампирский слух Шагала не уловит ни единого ее слова. — В конце концов, мало ли что могло измениться. Джакоб вот собирался пристройку к дому сколотить, а у Никласа, наверное, сарай снова покосился. Может, даже сейчас и пойду. Подумав, она добавила: — Да, определенно пойду сейчас.