Song: Sleeping At Last — Saturn
Как только Дан останавливается, Тай выбегает из машины. Он бежит босиком, ведь кеды и носки он снял за сорок километров до назначенного места. Он зарывается ногами в песок и закрывает глаза. Чёрт. Чёртчёртчёрт. Джош закуривает и наблюдает за тем, как Тайлер утопает ногами в горячих песчинках, как потрясённо, как радостно он выглядит, и стоит, прижавшись к двери машины, потому что он слегка устал её вести в таком долгом пути. Он достаёт из бардачка свою старую камеру, подходит к Джозефу из-за спины чуть ближе и фотографирует. Тайлер оборачивается, смущённо улыбается, и выходит ещё несколько снимков. На губы Джоша ложится широкая, счастливая улыбка. Скинув с себя ботинки, носки, кинув к ним же свою кепку и камеру, Дан, смеясь, бежит к Тайлеру и ухватывается за его запястье, направляясь к воде. Вода холодная, но дружелюбная; они кричат от непривычного холода, барахтаются и плескаются, громко смеются и цепляются друг за друга, чтобы не утонуть. Со временем даже океан становится не таким уж ледяным, а они начинают уверенней держаться на плаву. По их волосам и лицам стекает вода, они всё ещё улыбаются и счастливы как придурки, и Джош просто не может поверить в то, что он наконец-то беззаботно, без оглядки назад, уже не метафорически счастлив. Счастлив быть здесь: на побережье, плескаясь водой с лучшим другом, человеком, которого он так сильно полюбил, с мистером-туманный-драматичный-взгляд. Прямо вот так. Дан обхватывает лицо Тайлера ладонями и целует его — долго, мягко, влюблённо. Поцелуй выходит солёным и мокрым из-за воды, холодным из-за температуры их тел, и по-настоящему искренним, потому что нет ни капли лжи в их детской, будоражащей радости и счастье просто быть. Быть. В эту секунду. В это мгновение. Кожа покрывается неприятными, холодными мурашками, когда они выходят из воды и пытаются согреться и высохнуть на воздухе, но он по-прежнему и всё ещё слишком весенний для того, чтобы греться на нём и сушить одежду. Джош приносит из машины плед, чтобы укрыть Тайлера, и затем они спорят, кому этот плед нужнее, и Джозефу всё-таки удаётся уговорить Дана и залезть под него тоже. Они идут к маяку вот так — мокрые, замерзшие, счастливые, укрывающиеся пледом, влюблённые дети Сатурна и разбитых сердец. Маяк, к которому они подходят, когда уже смеркается, бело-зеленый, но в вечере отливает лиловым. Он большой, как старые мудрые деревья в лесу, только ещё больше и ещё мудрее. Он упрямо светит в самые дальние уголки моря, призывая обратить на него внимание, но не пытаясь быть не собой. Ни обычной лампочкой, ни фонарем, ни Солнцем, ни Луной, — маяк был маяком. Тайлер драматичный, вечно гоняющийся за рыбами в своей голове. Его маяк привёз его сюда. Тайлер — мокрый, счастливый и пьяный от соленого моря, Джоша, холода, Джоша. Они сидят у подножья маяка, а собака, охраняющая это место, лижет Джошу Дану руки. Тайлер чувствует, как его футболка становится каменной от того, что в ней много соли, Тайлер чувствует, как ему хочется взлететь, потому что сейчас — нет боли. Он смеётся своим мыслям. По-доброму. — Я прочитал пьесу ночью, пока ты спал, — бормочет Тайлер, рассматривая прилипший к ногам песок. — Правда? — удивляется Джош. Тайлер спал сегодня вообще? Собака дружелюбно кладёт голову на колени инопланетного парня и с лёгкой грустью поднимает свои большие чёрные глаза. Дан невольно затаивает дыхание. — И… как тебе? — Эта диллема выбора вдохновляет меня. Что он должен был сделать? Что такое правильный выбор? Эта дилемма жизни. Оставить себя и свою семью в безопасности с деньгами и со счастьем или спасти двадцать одного человека, которые умрут, если не ты. Это сложно. Это как-то, через что проходим мы, — говорит Тайлер, переводя взгляд с шумящего неба и моря на запястье Джоша. — Джош, наша группа должна называться «Двадцать Один Пилот», только мы с тобой должны делать правильный выбор. Мы можем, да? — Тайлер грустно улыбается. Он знает, что они могут. Тайлер больше не смотрит на запястье Джоша, он смотрит в его глаза. На небе медленно появляются звёзды. Это говорит о том, что, даже сильно постаравшись, они приедут поздно-поздно ночью. Тайлер дышит солёным воздухом жадно-жадно. Джош дышит счастьем, потому что в этот день они ещё больше приблизились к Чему-то Большему. — Хэй, Джиш, давай я поведу назад, я умею, — Тайлер почти умеет просто спрашивать, не решая всё заранее самостоятельно. Но он садится на место водителя. Джош соглашается, потому что он устал и, наверное, едва ли максимально хорошо справился бы со своей задачей. Да и Таю он доверяет как никому другому. Они забирают все свои вещи, мокрый плед, и Дан усаживается на пассажирское сидение, подгибая под себя ноги. Его руки всё ещё слегка подрагивают от холода, и он, обнимая свои колени, прижимается щекой к окну и закрывает глаза. Его клонит в сон. Музыка на фоне дарит успокоение. Они едут домой. Тайлер не любит водить машины. Он хочет ехать быстро, легко и свободно, но появляются другие наглые железки, которые так и норовят испортить ему поездку. Но он не ругается, лишь изредка недовольно бьёт большим пальцем по рулю, чтобы не разбудить Джоша. Потому что когда Джош спит — это лучшая картина в мире. Кажется, ему снится что-то поистине прекрасное и инопланетно-уникальное. Он похож на ангела. Избитая метафора становится сущей правдой, когда дело касается Дана. Тай водит тыльной стороной ладони по его щеке, когда они подъезжают к его дому. Джош почти не просыпается от этого прикосновения, но его не будят слишком настойчиво. Тайлер целует его на прощанье, засовывая руки в карманы. Он говорит, что дойдет домой один. Настаивает. Не спорит, утверждает. Он хочет, чтобы Джош продолжил смотреть свои сны. Дан сонно упирается и пытается разбудить свою голову, чтобы отвезти Тайлера домой, но мистер драматичная самоотверженность всё ещё твёрдо отказывается. Дан выдыхает. Спорить с ним бесполезно. Поэтому Джош только мягко ему улыбается и желает спокойной ночи. Дома мама впервые за всё существование Тайлера делает вид, что всё хорошо и всё нормально. Она сонно молчит, изредка поглядывая на сына, который весь в разводах от соли и с припухшими, искусанными губами. Она молча смотрит на него, а потом отводит взгляд снова на телевизор. В доме полночь-все-спят-тишина. Отца дома нет. Джозеф спокойно выдыхает, радуясь, что сегодня без ссор и криков и настораживаясь реакцией мамы одновременно. Что с ней? Почему она посмотрела так? Тайлер падает на кровать, записывает на обратном стороне очередного измятого листа «Двадцать Один Пилот» и проваливается в сон. В своей комнате Джош, придя домой так и не отойдя ото сна в машине, почти сразу же засыпает. Они засыпают одновременно, но порзнь. Наверное, конец дня мог бы быть таким же хорошим, как и весь этот день. Они бы могли уснуть вместе. Рядом. Обнимая друг друга, чувствуя друг друга. Это было бы идеальной точкой этой маленькой воскресной историей. Но не стало. «В следующий раз, — обещает себе Дан. В следующий раз — обязательно».***
Неделя начинается неудачно. Джош неожиданно начинает ссориться со своими родителями, и причина тому — учёба. И даже не конкретно то, что он так часто пропадает и зависает с Некто, а то, что его просто нигде не бывает. Ни дома, ни в колледже. Джош нигде, но с Тайлером. Родители недовольны. Дан не отвечает на сообщения Тайлера в течении дня, потому что сначала идёт в колледж, непривычно для себя стараясь там не заработать себе проблем и отработок, а затем, потому что зависает наедине со своими мыслями и травой. Он не находит это чем-то плохим. Пока. Его родители ни разу его не поймали за этим, и почему-то парень распознаёт это как неплохой знак. Может ему нужно это расслабление? Он избегает стыда за эти оправдания. Так проходят несколько дней. И к концу каждого дня Джош отвечает на десяток СМС азбукой Морзе или одним символом. В четверг ему ничего не приходит, и он настораживается, пугается и спохватывается. Он пишет Тайлеру поздно вечером «Я счастлив, что ты есть в моей жизни», а затем вновь исчезает. Ряд сообщений внезапно осыпается на Джозефа через два дня. Дану стыдно, что за эту неделю, посвященную только учебе и собственным самокопаниям, он почти ничего не выделил Тайлеру. Он чувствует себя мудаком. Ему делается больно. И он пишет об этом Таю. Но что-то не так. Джош пишет отчаянно и несвязно, иногда большими буквами, иногда — совсем без знаков препинания, что совсем не в стиле Джоша. Последние сообщения он и вовсе шифрует. Точки, символы, тире. Он знает, что Тайлер поймёт. Они сами придумали этот язык. Они сами решили, что это что-то слишком особенное для кого-либо другого. Он пишет, что ему безумно плохо и до дрожи страшно. Сказать, что Тайлер не понимает, что творится с Джошем — это ничего не сказать. Тайлер боится. Боится СМС-ок Джоша Дана, которые оказываются ещё более странными, чем те, что они слали друг другу на всех инопланетных языках. Те, что шлёт Джош — болезненные. Всё это не в стиле Джоша Дана, и это пугает. Он знает мало об этой части его души. Он знает так ничтожно мало, что в одиннадцать-ноль-пять Джозеф-таки открывает окно своей комнаты, карабкается по крыше, прыгает на землю и бежит к дому семейства Дан. Тайлер так много надумывает, что страх подбирается к горлу темнотой. Впервые в жизни их собственные ребусы, созданные для усмирения страха, наводят на него ещё больший. А вдруг, а вдруг, а вдруг. А если, а если, а если. Тайлер просит себя не надумывать, но он надумывает. Он отправляет: «Джош, я на качелях через два дома от твоего. Приди.» «Давай, приятель, я так хочу тебя увидеть.» Джоша колотит. Он смотрит в потолок, жмурится, открывает глаза, затем вновь жмурится. Он принял слишком много кислоты. Смешал с травой. Его до тошноты кружит. «Я считаю до десяти.» Потолок становится небом, а небо — космосом. В нём Сатурн и Юпитер, Венера, и миллиарды созвездий — Кассиопея, Ориона. Звёзды и планеты складываются в мозаику, в мазки на картинах Ван Гога, в пульсацию в висках, вырисовываются в капли воды на щеках, на ресницах Тайлера, глаза Тайлера становятся Юпитером, а его губы — Млечным путём, и его губы выпускают из себя вселенную и выдыхают сотни комет; эти тяжелые небесные тела застревают в его лёгких, мешая дышать, они вылетают, выхаркиваются, когда он кашляет, и ударяются о стенки черепной коробки жужжанием. Бззз. Бззз. Бззз. «|» Телефон. Тайлер. «Я не могу» «в ы йти» «я боюсь что если я сн ова выйду в сё будет ох вачено ог н ём» Джош судорожно выдыхает. Его бед-трип может его убить — он чувствует, что готов задохнуться. Он начинает плакать, но даже не чувствует града, что бьёт по его щекам из глаз. Космос расплывается в зрении. Он едва набирает сообщения. Паника, тревога, ужас. Они смыкаются вокруг груди петлёй. «я од ин дома». Тайлер бежит так быстро, что его правый бок не просто болит — его, наверное, уже бесконечное количество раз разорвало, ибо в какой-то момент он болит так сильно, что Тайлер начинает выть, пока бежит. Он успевает за минуту с чем-то. Он открывает чёртову дверь в дом, чёртову дверь в комнату Джоша Дана и находит его. Обнаруживает совершенно разбитым. Видит. Джош не в себе. Слёзы падают вниз ртутными шариками, кулаки сжаты в капканы. Он хочет что-то сказать, но не может. Тайлер обнаруживает траву, ещё какую-то дрянь на тумбочке. Он медленно, уверенными руками вытирает слёзы на щеках Джоша. — Эй, я здесь. Эй, тшш, тихо, — Тайлер медленно разжимает запястья, скованные так сильно. — Джош, Джош Дан, — Тайлер обнимает его. — Что, чёрт возьми, произошло? Тайлер вырывается в его космос и наконец-то разрушает его. Всё охвачено огнём. Его слёзы вытирают, его руки пытаются разжать, а он всё не может и слова вымолвить, охваченный ужасом. — Я просто… Я устал… Я… — Джош снова задыхается, а затем кладёт голову на колени Джозефа. Его плечи трясутся от рыданий, но он даже не чувствует своих собственных слёз. Он не знает, где кончаются его руки и начинаются ноги Тайлера, он не знает, смотрит на его слёзы Джозеф, и что для него это может значить, он не знает, где конец у его боли и начало у его воспоминаний. Он помнит и не помнит слишком много. Он бы хотел знать и вспоминать куда гораздо меньше. — Я принял много кислоты… И травы… И я… Это просто бед-трип, это… — Джош кашляет, закрывая рот ладонью, и страх парализует его тело дрожью. — Я боюсь копов. Я боюсь родителей. Если они узнают, что у меня снова проблемы с наркотиками… А что если они приедут? Что если их поездка не удалась, и они уже возвращаются домой, Тайлер? Что если… — Джош хрипит, отрываясь от друга, и в ужасе осматривается. В любую секунду его может охватить приступ. Он может начать биться в конвульсиях и у него может пойти пена изо рта. Или гораздо проще — его сердце может просто не выдержать нагрузки и остановиться. Такой вариант тоже возможен. — Тайлер, — Джош смотрит испуганно, и его каре-зелёные глаза, наполненные ужасом и слезами, сужаются. — Я боюсь снова проснуться в огне.