Twilight of the Angels

Сон. …по длинному коридору... шаги вдоль серых каменных стен, изрезанных узкими окнами… зияющая пустота и проёмы без стёкол... тонкие занавески... Темно и холодно. Мрак и озноб. Взгляд вверх – и безграничное пространство. Разве потолок был таким высоким? Продолжать идти и идти, раздвигая обтрёпанные длинные занавеси… двигаться вперёд… а они, словно крылья, бьются о подоконник, вздымаясь вверх под резкими порывами ветра, а потом опадают до самого пола, змеями извиваясь и опутывая ноги... Шум позади – и нет коридора. Стены, стены, стены… без единого окошка. Ни лаза, ни дыры… ни щелей. Масляная лампа и её жёлтый свет. А здесь тепло... Тени по углам и потолку… и плохое предчувствие. Тревожно. Да-да, тре-вож-но. Что-то не так. Что-то абсолютно не так… Один, рядом – ни души. Чужие эмоции. Чьи-то. Будто существуют сами по себе. Но чувствовать их…. похоть, страдание, горе... зачем?.. их пульсацию… сквозь себя… и он вспомнит… помнит… чьи они. Он виноват. Во всём виноват. По его вине. Всё именно так… И прощения ему нет. Пламя возгорается перед глазами, и огненный шар ослепляет болью… Крик. - Адам, - позвал взволнованный голос. – Адам, проснись! Адам открыл глаза. Крик иссяк, а виски сдавило тисками, и сердце в груди колотилось, как сумасшедшее. Он сел, весь в поту, пытаясь отдышаться и успокоиться. Страх немного поутих, когда пришло осознание, что это был всего лишь сон. Сон. Просто сон. Ужасный сон. Снова. Да, пусть снова, но СОН. Кошмары, в которых он утопал в огне, снились ему уже две недели, заставляли с немым воплем на устах вскакивать посреди ночи и до утра в холодном поту бодрствовать, уставившись в потолок. Он никогда ещё так не кричал. Никогда не будил Томми. До этого момента. Томми обхватил его за плечи и, легонько подтолкнув, бережно уложил в постель. Боже!!! Господи! Адам ненавидел себя. Слёзы едва не хлынули из глаз. Сколько любви в этих руках! И это после всего того, что он сотворил. Они укутывали щемящей нежностью и заботой, хотя Адам вряд ли был этого достоин, а Томми не знал всех его тайн. - Ты в порядке? – Томми взволнованно заглянул Адаму в лицо, убирая волосы с его лба. – Это был всего лишь сон. Теперь всё хорошо. Всё хорошо. Нет, не хорошо. Адам понятия не имел, почему вдруг именно сейчас его преследует этот сон. Почему не сразу после пожара? Это было бы вполне логично, сразу после того, как огонь сжёг консерваторию дотла, после Нико… Адам затряс головой, чтобы исчезли воспоминая, чтобы избавиться от горечи этого имени на языке. Он не мог больше думать ни о нём, ни о той ночи, ни о Микеле. Он прекрасно осознавал причины такого неожиданного всплеска чувства вины в себе: явившийся из ниоткуда старый знакомый и все его козни. Но разве тогда действительно была вина Адама? Возможно. Да, да, возможно. Как посмотреть. Но даже если и так, он ничем бы не смог помочь. Он зажмурился, крепко сдавил веки, до чёрных пятен перед глазами, лишь бы вытеснить это наваждение, лишь бы хоть до следующей ночи положить этому конец. Он не желал помнить. Ни драку, ни языки пламени, ни то, что сотворил с собой Нико. Всего можно было избежать, если бы Адам не был таким эгоистом и не повёл себя так подло. Но нет, он позволил собственному эго возыметь верх. Он беспомощно опустил голову на подушку, и Томми укрыл его одеялом. Адам готов был зарыдать и броситься на колени, если это помогло бы. Он любил Томми больше жизни, и Томми заслуживал лучшего, вовсе не такое ничтожество, как Адам, того, чья совесть, по меньшей мере, была бы чиста и не запятнана кровавыми поступками в прошлом. Томми нежно поцеловал его в щёку и, примостившись на плече, свернулся клубочком рядом. Не прошло и двух минут, как он уснул, а Адам долго ещё созерцал темноту, прислушиваясь к мерному дыханию под боком, боясь пошевелиться, боясь потревожить его сон, наблюдал за тлеющими углями в камине и старался забыть. *** Горсть монет снова со звоном упала на жестяной поднос, и Томми готов был сделать очередную ставку. Колоду сдавал Даниель и, как заядлый игрок, нагнетая обстановку, в последний момент придержал решающую карту. - Уверен? - спросил он Томми с ухмылкой знатока. Томми твёрдо кивнул, и Даниель смело открыл верхнюю карту и… Томми в запале издал победный вопль. Ему в который раз за сегодня повезло, его карта опять оказалась выигрышной. Как-то во время их длительных бесед и разговоров обо всём и ни о чём сразу Томми упомянул их с Адамом дом, и, кажется, даже назвал адрес, но вовсе не думал, что Даниель запомнил, и поэтому был очень удивлён однажды увидеть его на своём пороге. Уже целый час он учил Томми, как играть в Фараона, карточной игре, родом из Франции, по его словам. Томми никогда не доводилось учувствовать в азартных играх, это было в новинку. Но Даниель оказался неплохим наставником, а сам процесс – на редкость весёлым. Незатейливая игра действительно затягивала и не выпускала. - И ты снова выиграл! - воскликнул Даниель. – Ты настоящая акула! - Подозреваю, - Томми прищурил левый глаз, - ты позволил мне победить. - Ну, может, если только в самом начале, - Даниель оживлённо подмигнул. – Но ты и сам быстро подхватил. Я, надо сказать, впечатлён. Нам бы следовало иногда наведываться в Париж и поиграть в настоящем игорном доме. - О, это было бы забавно, - Томми радушно принял бы приглашение, но существовало одно "но". - Но вряд ли Адам когда-нибудь ещё раз вернётся во Францию. - А почему же нет? – поинтересовался Даниель. - Ну, это же французы, они недолюбливают итальянцев, а кастратов – и подавно, - Томми не понаслышке знал, о чём говорил. Он своими глазами видел, во что выливалась эта неприязнь. - Они их просто не переваривают. Не поголовно, конечно, но многие. Да и вся итальянская музыка, на самом деле, у них вызывает отвращение. Вот, - Томми на секунду сжал губы и замолчал. - Но кастраты - особенно, они же лицо итальянской музыки. В тот единственный раз, что мы ездили во Францию, Адама встретили презрительными насмешками и далеко не самыми лестными колкостями. Они называли его уродом, неполноценным, они были грубыми и враждебно настроенными, и пение Адама их вовсе не тронуло. А кто-то прочитал во всеуслышание мерзкий стишок о нём прямо в то время, как он стоял на сцене. Одним словом, отбили всякое желание возвращаться. Жуткий был опыт. Глаза Даниеля округлились от услышанного. - Звучит крайне гадко. Томми кивнул. - Это и было гадко, просто ужасно. Адам после этого несколько дней ходил унылым, в подавленном состоянии. Он никогда не находился посреди эпицентра человеческой ненависти. И самое главное, это не была горстка недоброжелателей, и даже не толпа, это была целая страна людей, которые видели в нём только мишень для насмешек, что бы он ни сделал. Ему пришлось очень сложно тогда. - Ладно, - Даниель махнул рукой, - в таком случае, ну её, эту Францию, пожалуй, выбрасываем из списка стран для путешествий. Однозначно. Вот на кой чёрт он вообще упомянул её? Эта злосчастная поездка в Париж на всю жизнь оставила в душе Томми шрам и вспоминать подробности, мягко говоря, было неприятно. Даниель, конечно, располагал к себе, и болтать с ним было легко о чём угодно, но эту тему хотелось тотчас же сменить. - А ты сам откуда узнал об этой игре? – Томми задал первый, пришедший на ум вопрос и совсем не ожидал увидеть такою реакцию. Даниель сразу изменился в лице, чуток улыбнулся уголками губ, нежность скользнула во взгляде, но как-то уж очень печально, а потом прозвучало тихое «Друг». Томми выжидающе смотрел на него, проклиная про себя неловкую ситуацию, в которой опять очутился. Очевидно же, сам того не желая, он влез во что-то очень личное. - Один милый сердцу друг научил, - уточнил Даниель. - И где же он, – робко поинтересовался блондин, - твой друг? В отличии от Томми, Даниель редко рассказывал о своих близких, точнее, фактически ничего, и уж тем более, о ком-то из своей личной жизни. Так что на развёрнутый ответ можно было не надеяться. - Нико умер, - последовал короткий ответ. Томми напрягся, он вовсе не желал расстраивать приятеля. - Оу. Извини. Серьёзно, прости, - затараторил он. - Я не думал… Даниель только отмахнулся. - Это было сто лет назад. Иногда накатывает, воспоминания, какие-то… особенные моменты и всё такое… Но, - он сделал многозначительную паузу, - между прочим, он никогда не позволял мне выигрывать, как позволяю тебе я. Стало повеселее, и тяжёлая атмосфера, что начинала нависать над ними, в миг растаяла. - Вот! – указательный палец взметнулся вверх. - Я так и знал! Ну же, дай мне отыграться по-настоящему теперь. – В Томми бурлил кураж. - Спорим, я не позволю тебе победить, синьорэ!  Даниель откликнулся на шутливый вызов. Он перевернул разыгранные карты рубашкой вверх, вручил собранную колоду Томми, и тот принялся тщательно её тасовать. - Так что там у Адама в ближайшем будущем? – невзначай спросил Даниель. – Что-нибудь планируете дальше? - Сейчас он работает над pezzi chiusi, - сказал Томми, вытягивая из колоды все пики для первого расклада. - А, подборка отдельных арий! – Даниель воодушевился. Обыскав все свои карманы, в поисках монет любого достоинства, он высыпал полную жменю перед собой. – Как замечательно. Адам молодец. - Угу, - важно подтвердил Томми. – У него давно есть идея отойти от театральных представлений и сделать такой концерт, в котором не будет оперных арий, а только песни, внутренне и музыкально совершенные и полноценные уже сами по себе. - Ух ты, - Даниель сделал несколько ставок, разделив деньги на равные части. - Звучит амбициозно. - Да, - Томми смущённо заулыбался, - но он справится. А вот самое сложное для него – это порядок песен. Хотя и для меня тоже, - одну за другой он открыл две карты, - потому что я и написал большинство из тех, что Адам отобрал, - затем перевернул третью карту. – И ты опять проиграл! – С удовлетворённой ухмылкой победителя Томми подгрёб все деньги к себе. Ему сегодня сказочно везло. Спор снова оказался в его пользу. - А Адам, случаем, не скоро вернётся? - Даниель с наигранно раздосадованным видом сделал ещё одну ставку. - Я хотел бы увидеть его. - Не знаю, - Томми пожал плечами. – Он ушёл рано утром. По правде, он проснулся ещё до рассвета. Он плохо спит. - Плохие сны? – взволнованно переспросил Даниель. - Да, уже недели две каждую ночь ему снятся кошмары, - Томми поник. Эта неразрешённая ситуация между ним и Адамом, как дамоклов меч, втихую висела над ними и постоянно привносила ещё больше недосказанности в их отношения. - Он наивно полагает, что я не знаю об этом. А прошлой ночью он проснулся от собственного крика. - Оу, - Даниель обеспокоенно нахмурился. – А о чём эти сны? - Даже представить не могу, - Томми глубоко вздохнул и опустил глаза. – Он не говорит о них, ничего не рассказывает, а я уже не спрашиваю. – Он перебирал карты и заметно нервничал. - Они мучают его, изводят до предела. Он так изнурён этим состоянием, постоянно в дурном настроении. Я не хочу давить на него, боюсь, что он станет чувствовать себя ещё хуже. - Я понимаю, конечно, - поддержал Даниель. – Жить с несговорчивым суровым кастратом может быть тяжкой долей. Иногда действительно проще оставаться в стороне, не так ли? Томми неуверенно повёл плечом, смутно понимая, на какую мысль его собирались навести. - Наверное. - Он перевернул карту, и опять удача была на его стороне. А вот второй игрок обречённо расхохотался. - Всё! Пусть это будет последняя раздача, пожалуйста, - взмолился он. - Ха, тебе уже всё равно нечего терять, - Томми вошёл во вкус: быть победителем ему импонировало. – Я, кажется, ненароком забрал весь твой капитал. - А у меня есть ещё один способ отыграться, - Даниель заинтриговал. - Пустячный. Но ты должен дать мне последний шанс вернуть себе проигранные деньги, синьорэ. - Договорились, - Томми, не думая, согласился. - Выкладывай, что у тебя за способ? Давай попробуем. Даниель пошарил рукой за пазухой и достал кольцо с крупным гранёным сапфиром в толстой резной оправе из золота, и аккуратно положил его на стол. Томми глядел на это великолепие большими глазами: причудливой формы камень ярко мерцал в солнечном свете, переливаясь разными оттенками от лазурно небесного до синевы морской воды. - Королева Мадрида подарила его мне, когда я был ещё ребёнком, - не без бахвальства поведал Даниель. – Я пел в церковном хоре, солировал, и она, однажды посетив наш храм, сказала, что мой голос звучал как голос самого прекрасного ангела, и преподнесла мне это кольцо. Годами оно служило мне талисманом на успех. - Сама королева… - Томми был поражён. - Не может быть. - Может-может, - Даниель горделиво сиял превосходством, откидываясь на спинку стула. – Но если я проиграю, то хотел бы, чтобы именно ты получил эту вещь. Лучшего нового хозяина для неё и не сыщешь. Краска смущения залила щёки блондина. Это было кольцо с историей, слишком незаурядное и безумно дорогое, чтобы стать обыкновенной расплатой по долгам. Даниэль строго постучал пальцем по столу, призывая к справедливости, и Томми решил согласиться. Даниель водрузил кольцо на выбранную карту, и блондин, взглянув мельком на друга, перевернул её. Выбор оказался неудачным. - Я не возьму кольцо, - Томми запротестовал, завертел головой, замахал руками, - даже несмотря ни на что. Это будет совершенно не справедливо. Это же всего лишь глупая игра. - Бред, - Даниель продолжал настаивать. – Ты победил самым честным образом. И это не обсуждается. Томми сгрёб в кучу все монеты – монеты Даниеля, если уж на то пошло, - и пододвинул их на противоположный край стола. - Нет, я не возьму, - сказал он. – Бери, это вот твои деньги. И кольцо оставь у себя. Это всего лишь игра. - Раз так, от денег не откажусь. Спасибо, - Даниель хитро улыбнулся, - а вот на счёт кольца… я настаиваю, чтобы оно теперь принадлежало тебе. - Нет-нет, - Томми снова активно начал отговаривать друга от бессмысленнейшего, на его взгляд, поступка. - Да, - одним напористым движением Даниель вложил кольцо в руку Томми. – Ты особенный, Томми, и отличный друг, и я хочу, чтобы оно досталось тебе. Серьёзно. Забирай. На этом и надо порешить. Томми, не отрываясь, смотрел на него и думал о том, что, какой бы неотразимой ни была эта вещица, он вовсе не желал владеть ею, но и обидеть друга отказом он тоже не мог. Всё ещё колеблясь, он всё-таки согласился, просто чтобы избежать никчёмных споров, а позже он придумает, как её вернуть законному владельцу. - Ну, вот и чудесно, - Даниель, наконец-то, был доволен. - Что ж, мне пора уходить, - он встал и суетливо засобирался к выходу. – Очень жаль, что так и не дождался Адама. Однако, надеюсь, это произойдёт скоро. - Да, конечно, - Томми, как радушный хозяин, провёл его до самой двери и подал пальто. – Спасибо, что зашёл в гости. Игра была весёлой, как раз вовремя, когда мне так нужно было расслабиться. - Я рад, - Даниэль бросил загадочный взгляд в сторону Томми и кончиком языка облизал губы. – Ты, правда, очень особенный, Томми. Не забывай об этом. – Он подался вперёд, быстрым поцелуем прижался к щеке Томми и легко коснулся губами уголка его рта, затем развернулся и вышел за порог, не оборачиваясь, покидая Томми стоять в шоке от такого сюрприза. *** Совсем вскоре, наконец-то, вернулся Адам, но выходка Даниеля не давала Томми покоя. В голове по-прежнему крутился его странный взгляд. - Где ты был? – Томми поспешил с расспросами, бросился в Адаму навстречу, чтобы прочь прогнать от себя эти абсурдные мысли, но вышло как-то чересчур напористо. Адам приподнял бровь от такого требовательного тона. - В музыкальной библиотеке, - он фыркнул в ответ, небрежно швырнул бумаги на стол и стянул пальто. – Ты же знаешь. Уходя, я говорил, где буду весь день. Томми открыл было рот, выпалить что-то в своё оправдание, но какое тут оправдание. - Да… говорил… ты прав. Извини. Я не хотел… - Ты в порядке? – Адам остановился и повернулся к нему. - Всё хорошо? Томми промолчал и только беззвучно подошёл, взял за руку, переплетая пальцы, и последовал за ним в гостиную. Оба уселись на диван, и Томми прильнул к Адаму, к широкой груди, скрутился калачиком, устраиваясь у него на коленях, напрашиваясь на объятия и законную дозу нежностей. - Ти амо. - Ти амо. Адам прошептал в самое ушко, а Томми ответил счастливой улыбкой и прижался к его плечу. Он не представлял жизни без Адама рядом, не мог не любить его, как и не представлял себя без его любви. Но и не думать о поцелуе Даниеля как-то не выходило. Что бы он мог значить?