Все относительно

      Руби шла по лесу и тащила в руках корзинку с продуктами. Неделю назад она наткнулась в лесу на раненного мужчину. Он выглядел таким несчастным, одиноким и всеми заброшенным, что она не выдержала и предложила ему свою помощь. В Сторибрук мужчина идти категорически не хотел, боялся какого-то Карателя, поэтому она устроила его в старом заброшенном трейлере и носила ему еду.       Вскоре ее маленький секрет узнали остальные, и пришли на него посмотреть. Этого мужчину звали Джонас. Он понравился Эмме и Белоснежке, совершенно очаровал Белль и подружился с Дэвидом и Генри. Единственным человеком, который воспринял Джонаса с некоторой долей недоверия, была Реджина, но что с нее взять.       — Джонас, может, ты все-таки переберешься в город? — участливо спросил его Дэвид, положив ему руку на плечо.       — Да я бы с радостью, но не могу… — развел Джонас руками. — Каратель там меня сразу же найдет, они — мастера на такие вещи. Здесь у меня еще есть шанс скрыться.       — И что ты такого натворил, что за тобой охотятся? — с жалостью спросила его Белль.       Симпатичное открытое лицо Джонаса омрачилось.       — Я даже и не знаю, как сказать, это так стыдно… — печально пробормотал он. — Я украл хлеб с кухни одной из важных шишек, голоден был… В моем мире даже за такой пустяк могут напустить Карателя, а уж Каратели не останавливаются. Эти твари не знают жалости, и прощать они не умеют. Они всегда находят свою жертву, и у них только два пути: убить или умереть самим. Третьего не дано.       — Мы постараемся защитить тебя от него, — ласково сказала Белоснежка, поглаживая несчастного по руке. Джонас в ответ только робко улыбнулся. Они так прониклись его бедой, что даже умудрились уговорить Реджину поставить защиту на трейлер, чтобы никто, кроме них, не мог его найти.       Бо уже несколько дней гуляла по лесным тропинкам, забираясь в самую чащу леса, но пока — безрезультатно. Она пыталась искать по запаху магии, она точно знала, что у этого ублюдка есть магический амулет, который он обманом вытянул у бедного мальчика перед тем, как… Бо поморщилась, это место все пропахло магией, так у нее ничего не выйдет… Придется удвоить наблюдательность и искать крошечные намеки и зацепки о том, куда мог бы забиться этот трусливый дегенерат.       В одну из своих прогулок она наткнулась на Румпельштильцхена, который кричал на какого-то молодого человека, приказывая ему ударить себя. Он даже закатил ему легкую пощечину. Бо напрягла память Румпельштильцхена и определила, что молодым человеком был Гидеон, его сын от Белль.       — Сынок, как же ты справишься со Светлой, если ты даже меня ударить не в состоянии? — печально спросил Румпельштильцхен. Гидеон что-то пробурчал в ответ и исчез в клубе кирпично-красного дыма. Бо решила, что к Темному сейчас подходить не стоит, не в том он настроении, а ссориться с Румпельштильцхеном ей не хотелось абсолютно.       Вечером за ужином он спросил:       — Ну что, нашла хоть что-то в нашем лесу?       — Увы, — разочарованно развела руками Бо. — Все мои инстинкты вопят, что уродец скрывается именно там, но у вас тут столько магии, что я путаюсь и не могу найти след. Я пыталась поискать ночью, приняв родовой вид, но увы, даже так не получилось.       — Каждый раз узнаю о тебе что-то новенькое, — фыркнул Румпельштильцхен. — Вот сегодня ты вдруг заговорила про родовой вид, как про нечто само собой разумеющееся, словно мне известно, что это такое.       — О, прости… — смутилась Бо. — Родовой вид — это когда человек принимает личину животного, от которого произошли его предки. У меня это рысь.       — Замечательно, — проворчал Темный, — так ты еще и оборотень.       — Потомственный, — улыбнулась Бо.       — Я надеюсь, ты не попытаешься полакомиться мной в полнолуние, — строго сказал он. — Учти, я буду защищаться всеми доступными способами, однажды мне даже удалось завалить медведя, а ведь я перед этим совершенно лишился своих магических сил.       — Я помню, — рука Бо легла поверх его руки, и Темному показалось, что его прошили искры до самого паха. — Ты можешь об этом не беспокоиться, Румпель. Нас учат держать себя в руках с самого детства, для нас это абсолютно естественно. Мы становимся слегка нервозными в полнолуние, но только и всего.       — Ладно, проехали, — Темный кончиком языка дотронулся до своей верхней губы, осознавая, что очень хочет ощутить вкус яблока и корицы, и не только. Собственно, он понял, что в последнее время частенько думает о том, чтобы оказаться в одной постели с Бо, и не вылезать оттуда как можно дольше. Идиот, рявкнул он про себя, тебе сейчас с Белль отношения надо налаживать, а не мечтать о девчонке из чужого мира, которая сделает свое дело и исчезнет из его жизни навсегда. Жаль, очень жаль… Румпельштильцхен смотрел, как Бо моет посуду, и думал о том, что скоро лишится единственного человека, который его понимает так же хорошо, как понимал разве только он сам себя. Взаимопонимание — это было так необычно для него. Белль любила его и пыталась понять, но, увы, она видела в нем только светлую сторону и совершенно не обращала внимания на темную, что не мешало ей огорченно рыдать, когда его темная сторона все-таки проявлялась. Бо же воспринимала его целиком, такого, каким он был на самом деле, она видела обе его стороны и совершенно не впадала в шок, когда он проявлял к кому-нибудь агрессию или еще как-то приоткрывал свою темную сущность. Она просто ехидно отпускала какое-нибудь колкое замечание, которое странным образом его успокаивало, хотя после этого он продолжал с ней еще какое-то время пикироваться.       Рупмельштильцхен подошел к Бо сзади, его руки легли на ее плечи, и он легонько прижал ее к себе, зарываясь своим носом в ее волосы. Бо застыла, не желая портить такой хрупкий момент. Темный постоял так еще немного, затем выпустил ее из своих рук и, пожелав спокойной ночи, ушел к себе. Бо была слегка разочарована, но тут же оборвала себя, что с женатым человеком большего быть не должно, пусть даже его отношения с женой развалились, как карточный домик по вине их обоих. Домыв посуду, она поднялась к себе, плюхнулась в кровать и тут же заснула.