Всё могут короли

— Спокойной ночи, господин президент, — сказал начальник службы безопасности Ли и посмотрел на Со со значением. Что он хотел выразить, Со не понял, но на всякий случай напрягся — сюрпризов он не любил, тем более, от собственной охраны. В последний раз вот такой взгляд с прищуром означал, что Ёнхва подставилась под любительскую видеозапись не в самый удачный момент. Скандал был быстро замят, а видео удалено, но этот взгляд Со запомнил. Тяжело быть корейским президентом. Здесь вам не либеральный запад, вольностей электорат не позволит. Протоколы и доброжелательность, вежливость и благоразумие. Очень сложно управлять страной, если ты самый молодой из своих подчинённых. Кланяться и руководить, приказывать и проявлять подчинение. Некоторые считали, что навыки управления страной были в крови у Со. Уж больно ловко у него это выходило. Начальник Ли всё ещё стоял на пороге. — Что? — спросил его Со. — Я очень тщательно проверил ваши покои, — сказал он, — очень-очень тщательно. Вы в полной безопасности. Если что — я лично буду дежурить рядом всю ночь. Со задумчиво покачал головой и молча закрыл перед начальником Ли двери. Прошёл в огромную гостиную и закрыл дверь и там. Рухнул в кресло, закрыл глаза. Как они устроили Хачжин? Удобно ли ей в её комнате? Будет ли у неё время погулять по Токио, или никого из окружения президента не выпустят из отеля? Прежде Со никогда не задумывался о том, чем занят его штат в то время, когда он отдыхает. Каждый из этих людей должен был быть доступен в любое время дня и ночи, находиться всегда под рукой. Наверное, они жили в его резиденциях и размещались в его отелях. Со не любил оставаться с ночёвкой где ни попадя и всегда старался вернуться в Сеул, а чтобы не задерживаться в другой стране, спал на борту своего лайнера, как и положено. Но в этот раз начальник Ли сказал, что ничего, можно и в отеле, тем более протокол насыщенный, зачем бегать туда-сюда. Странный он был сегодня, если подумать. Подумать Со не успел — в его собственном шкафу что-то зацарапалось, охнуло, ойкнуло, потом дверцы распахнулись, и на шикарный ковер вывалилась Хачжин, почесала нос и чихнула. — Здравствуйте, господин президент, — сказала она и улыбнулась. — Совсем они запустили тут тайные ходы. А выглядит приличным отелем. И смахнула паутину с рукава. — А, — сказал Со, — вот что было с начальником Ли. Он оглядел гостиную. Если бы он был матёрым безопасником, то где бы спрятал камеру? В то, что этот человек решил превратиться вдруг в крёстную-фею и сводника в одном лице, Со не поверил. Решил подзаработать на старость? Видео, как президент развлекается с юной девицей из своего штата — что может быть банальнее? Это то, что разрушит жизнь Со за секунду. — Не приближайся ко мне, — велел он Хачжин, — постой пока на месте. — Вы в жизни не найдёте здесь камер, — сказала она и села на пол. — Слишком большая площадь. Вам надо было запастись антирадаром. Знаете, их продают в онлайн-магазинах. — Как ты сюда вообще попала? — В моей крохотной каморке, вход в которую совсем с другой стороны здания, тоже есть платяной шкаф. Видимо, японцы что-то знали про Нарнию. — Шкафы нас просто преследуют. — Тяжело быть президентом. Со старался не глядеть в её сторону. Он злился: и на этот внеурочный визит, и на то, что ничего не может поделать с женщиной, которая пришла к нему среди ночи. — Расскажи мне историю, — наконец, велел он, снова прикрывая глаза. — С удовольствием, мой президент. Вы всегда любили мои истории. Наверное, так и было. Она касалась его волос и рассказывала сказки. Про то, как волк не съел Красную шапочку. — Это было тысячу лет назад, — сказала Хачжин. — Маленькая девчонка, глупая, не очень знатная, и один из принцев, сын императора. — Он был красив и самоуверен? — Он был обезображен и очень страдал. — Наверное, она была слепа? — Она была наивна, мой президент. Верила в то, что все люди равны. Верила, что сможет победить притяжение трона. А потом верила в то, что сумеет остаться невредимой в тени этого трона. — Не получилось? — Нет. — Что с ними случилось дальше? — Он жил долго и трудно. Правил страной. Старался изо всех сил. — А она? — А она ушла. Со открыл глаза и повернул голову к Хачжин. Она сидела, скрестив ноги, прислонившись спиной к шкафу, и смотрела на него печально и внимательно. В широко распахнутых глазах плескалось беспокойное море. — Он… действительно был готов умереть ради неё? — Смерть была не самой большой из его потерь. Он опускался на колени перед своими врагами ради неё. А сейчас не может сделать и двух шагов по этому пушистому ковру. Со не пошевелился. Он просто сидел и смотрел на детское лицо сердечком, на которое не падало ни одной тени. — Вы знаете, — ни с того ни с сего сказал начальник Ли, отвернувшись к иллюминатору, — когда-то у меня была дочь. Со удивился такому началу. Он не терпел лишних разговоров, и все об этом знали. Безликий голос безопасника едва перекрывал мерный шум двигателя. — Она была молодой и глупой, эта девчонка, и погибла из-за любви. Я… служил стране и защищал её лидеров, но не смог спасти собственного ребёнка. Поэтому иногда — очень редко — на меня нападает некоторая сентиментальность. Но, думаю, больше я не поддамся этому обманчивому чувству. Где-то там, в самом конце самолёта, тихо дремала девочка, у которой выдалась бессонная ночь. Ночь, наполненная молчанием и неподвижностью. — Знаешь, — сказала Хачжин, глядя на то, как за плотными шторами прорезаются утренние розоватые полоски. — Раньше мне казалось, что нам суждено быть вместе. Теперь мне кажется, что нам суждено вечно быть на расстоянии вытянутой руки. Очень близко. Но не вместе. Со не ответил. Его накрыло странное чувство: он уже слышал что-то такое. И ещё там точно было про презрение. Он прокрутил за эту ночь в своей голове сотню сценариев. Он выключал свет и сведёнными онемением пальцами стаскивал с Хачжин её пиджак. Он барахтался в атласных простынях спальни. Он целовал прозрачную кожу, и в запрокинутом к нему лице читал своё будущее. Он ни разу не пошевелился. Он был прав. Нельзя было ничего. Но от горечи её слов разливалась по груди пустота. — Как вы отдохнули, господин президент? Хачжин, не поднимая к нему глаз, раскладывала свои кисточки и тюбики. Пресс-секретарь Ким сухо повторяла основные тезисы грядущего выступления. Секретарь Пак сосредоточенно читал комментарии по японской встрече в интернете. Два министра — здравоохранения и образования — топтались у порога: пришли жаловаться на премьера, как пить дать. В кабинете Со было чисто и безлико. Неуловимо потянуло розовым маслом. — Мне приснился отвратительный сон, — сказал Со, послушно откидывая голову на подголовник. Хачжин провела пальцем по его переносице, нанося крем. Чтобы не блестеть в свете камер, большего было не нужно. — Правда? — спросила она. — Во сне я превратился в осла, — сказал Со, глядя на то, как отражается мир в её близких глазах, — и, кажется, обидел самое родное существо на планете. Мне очень хотелось превратиться опять в человека и извиниться, но тут пришло утро, и я стал президентом. — Главное, что вы не остались ослом навсегда, — ответила Хачжин, её губы подрагивали. Секретарь Пак и пресс-секретарь Ким смотрели на них с недоумением.