Всё могут короли

Как правило, у Со было по три мероприятия в неделю совместно с Ёнхвой. Первый был благотворительным, когда они кормили бездомных или встречались со старушками. Второй — официальным, на котором Ёнхва щеголяла классическими ханбоками. Третий — светским, и тут уже в ход шли вечерние платья. Со устраивал такой график, между этими встречами он видел жену только за завтраками: он читал документы, а она ограничивалась сухой беседой. Были, правда, и такие дни, когда он навещал её по вечерам в её спальне. Секс с Ёнхвой был похож на утреннюю пробежку: полезно для организма, в нужном количестве вырабатываются эндорфины, а в теле появляется ощущение приятной усталости. Не более того. Иногда Ёнхва вляпывалась в неприятности: хамила журналистам, пренебрежительно отзывалась об электорате или же позволяла себе чересчур откровенные наряды и излишек драгоценностей, вызывая раздражение у простых смертных. Пиар-служба оперативно решала все эти вопросы и всегда была начеку. Все помнили о громком скандале, когда журналисты, ссылаясь на исследования анонимных айтишников, уличили Первую леди в том, что она пишет гадости о жёнах других политиков в интернете. Но в основном жену президента одобряли. Она была красивой и вежливой, и всякий её наряд моментально дублировался подпольными мастерами. Ёнхва редко вмешивалась в жизнь Со, никогда не комментировала его политическую деятельность, строго следила за тем, чтобы её наряды подходили к его галстукам и занимала свои дни всякой ерундой вроде онлайн-шоппингов, занятий с фитнес-тренерами и чаепитиями с высокопоставленными подругами. Время от времени она впадала в благотворительность, потом переключалась на искусство или сохранение традиций. Ёнхва никогда не жаловалась на скуку или ограниченность своей жизни, и до Со время от времени доходили слухи о её жестоком обращении с прислугой. Иногда лица горничных вспыхивали следами от пощёчин, а глаза кухарок становились опухшими от слёз, но Со не вмешивался. У него хватало других забот. Был, правда, у Ёнхвы ещё один пунктик: она терпеть не могла молодых девушек в штате мужа, и моментально от них избавлялась. Когда-то один из астрологов предсказал, что одна из этих девиц разрушит её жизнь, и с тех пор Ёнхва бдительно и своевременно ликвидировала любую потенциальную опасность. Поэтому одновременно с Хачжин Со распорядился принять на работу ещё несколько девушек, заботливо раскидав их как по аппарату, так и по собственному дому. И велел начальнику отдела кадров и старшей экономке докладывать ему обо всех претензиях жены. В том, что они неизбежны, Со не сомневался. Однако Ёнхва действительно удивила его, когда во время завтрака предложила завести ребёнка. — Зачем? — удивился Со. Своего первенца они потеряли на втором триместре, во время избирательной гонки. Тогда ребёнок был нужен Со для завершения образа надёжного политика и благонравного семьянина, и потеря была довольно болезненной. Однако сейчас это было уже ни к чему: до окончания президентского срока осталось всего ничего. К тому же, меньше всего на свете Со сейчас нужен был ребенок от Ёнхвы, и он прикинул, как давно навещал её спальню. Могла ли она забеременеть, не посоветовавшись с ним? Можно было бы, конечно, сразу рассказать жене о его планах на развод с ней, но к чему пробуждать все дурные черты её характера раньше времени? — Тебе не кажется, что мы достаточно затянули с этим? — ответила Ёнхва вопросом на вопрос. — Думаю, что пару лет я бы ещё потянул, — сказал Со и добавил, как это делал всякий раз, когда держал в уме, что его слова могут быть записаны: — Сейчас все мои помыслы и силы отданы стране и народу. А мне хотелось бы стать хорошим отцом. Ёнхва тонко улыбнулась, однако глаза её недобро вспыхнули. — Мне не хотелось бы перечить тебе, но главный долг любого гражданина перед своей родиной — оставить здоровое, умное потомство. У нас с тобой будут прекрасные дети. — Кажется, я уже ответил тебе, — сухо произнёс Со. Он отвык от того, чтобы ему возражали. И отметил для себя, что необходимо срочно провести медицинское обследование для Ёнхвы. Ему не нужны были сюрпризы. Старшая экономка Чжан появилась в кабинете Со как всегда неслышно. Плотно прикрыла за собой дверь и подошла ближе. — Господин президент, — сказала она негромко и поклонилась. — Говорите. — Госпожа велела провести тщательные обыски в комнатах трёх новых сотрудниц и запросила их личные дела в отделе кадров. Также она провела встречу с начальником безопасности Ли. С вашего позволения, мне бы хотелось отметить повышенную раздражительность госпожи. — Хорошо, — сказал Со. — В конце недели я поеду в храм помолиться. Отпустите всех слуг на это время. Оставьте только тех, кто необходим госпоже. Со ездил в храм помолиться часто — примерно раз в полгода. Список храмов, в которых время от времени уединялся президент, был невелик, но постоянен. Как правило, его сопровождали несколько человек из охраны. Перемещались они на частных автомобилях, оставив правительственный эскорт в Сеуле. Секретные переговоры, тайные встречи, и — что уж скрывать — даже один запой (как раз после потери ребёнка) монахи прикрывали лучше всех в стране. Охрана оставалась за воротами храмов, не смея мешать молитвам и медитациям, и с собой Со брал только пейджер для экстренных сообщений, чьё местоположение нельзя было отследить через спутник. Больше всего на свете Со не доверял собственной охране. Все безопасники скрупулёзно собирали компромат на всех политиков поголовно, и на одном из закрытых серверов лежала пухлая папка и на него, Со. Стоило дать слабину — и эта папка будет извлечена из запароленных закромов и опубликована. Слабину давать было нельзя категорически. Со завидовал иногда императорам древности. Вот уж они точно творили, что хотели. Если бы Со был каким-нибудь древним императором, он бы обязательно сделал Хачжин своей императрицей, и пусть бы попробовал кто-нибудь вякнуть — мигом оказался бы на виселице. И никуда и никогда Хачжин бы от него не делась. Доверял Со единственному человеку на свете: разгильдяю и рокеру Паксу, своему побратиму. Они дружили с детства и потом, когда их дороги разошлись, не оборвали связь. Со никогда и нигде не афишировал эту дружбу, они не виделись уже лет пять, но точно знали, что всё ещё близки. Паксу не был айдолом, играл свои незатейливые песенки в дешёвых клубах и не любил ни денег, ни славы, по большей части скитаясь по миру. Несколько крупных компаний предлагали ему контракты, но Паксу не признавал никаких клеток. Он говорил, что принадлежит миру и людям, поэтому время от времени влачил довольно жалкое существование. Сообщение для Паксу пришлось писать в три этапа. Первое — воспользовавшись вайфаем крупного университета, где Со провёл целое утро, вникая в проблемы образования. Второе — с одной из одноразовых симок, купленных при случае экономкой Чжан на рынке. Третье — через анонимайзер с ноута одной из девиц из секретариата. Они с Паксу любили эту игру — собери целое сообщение из трёх. Кодировку и шифр они разработали ещё будучи детьми, потрясённые «пляшущими человечками» Конан Дойля. Со очень редко прибегал к такому способу. Только когда очень было надо. Ему было очень надо.