***
Члены военного совета спешно собрались на экстренное заседание, которое проходило, по традиции, в Офисном здании сената. Системы мониторинга свидетельствовали, что к столице Республики приближается крупная флотилия Первого Ордена, которая, судя по показаниям радарных установок и данным ID-транспондеров, насчитывала восемь звездных разрушителей типа «Возрожденный» и около десятка тяжелых крейсеров «Максима-А». С борта одного из двух новых корветов, которые были оставлены для патрулирования границ системы Корусант, отправились несколько перехватчиков, чтобы разведать, что происходит — но ни один так и не вернулся. А вскоре и само судно исчезло с экранов. Второму корвету, названному в честь знаменитого звездолета, принадлежавшего Бейлу Органе «Тантив VIII» был спешно отдан приказ уходить. Первые крупные звездолеты неприятеля, достигнув орбиты, начали выстраиваться в линию вокруг планеты. Разрушители окружали Корусант плотным кольцом, чтобы не пропустить ни один корабль ни туда, ни обратно. Застигнутые врасплох члены военного совета должны были в кратчайший срок определить, что же делать теперь. Хитрость, придуманная врагом, стала очевидна: выманить основную часть флота в сектор Чоммел, подальше от Центральных миров, чтобы без особых трудностей взять приступом главную планету Республики — этот план, внезапно представший во всей своей гениальной простоте, повергнул высокопоставленных военачальников в недоумение и отчаяние. Как же они могли быть настолько слепы? Почему не предусмотрели такого поворота событий? Охваченные яростью и страхом, бездумно поддавшиеся очевидной провокации капитана Терекса, они угодили в ловушку, которая, право же, была не такой уж и замысловатой. Ее можно было предвидеть; и единственным объяснением, почему военный совет так и не предвидел ничего подобного, была смехотворная ограниченность вкупе с изначальным недостатком информации о противнике. Ответственность за этот прокол закономерно взяла на себя разведка в лице присутствующего здесь майора Диггона, однако его наигранное самобичевание уже не имело никакого смысла. Сейчас, перед лицом опасности, поиски виновных никак не могли помочь делу. Акбар доложил, что Сопротивление сумело связаться со своими кораблями в системе Набу. Оказалось, командиры флота уже прослышали о произошедшем. Они спешат на подмогу. Однако на большинстве звездолетов стоят не самые мощные гиперприводы — каждый военный знал об этом слабом месте, свойственном всем тяжелым судам. Мощность гипердвигателей ограничивалась, чтобы избежать перегрузок в генераторах — большая часть энергии уходила на системы жизнеобеспечения и дефлекторные щиты. — Даже если корабли достигнут максимальной скорости движения в гиперпространстве, — подытожил Джиал, — что само по себе рискованно и потому крайне нежелательно, они будут здесь не раньше, чем через пять-шесть часов. — Шесть часов! — вскричал кто-то с противоположного конца стола. — Это абсолютно невозможно! У нас нет даже часа… — Я отлично понимаю это, — осадил коллегу Акбар. — Но иначе никак невозможно. Каким-то образом нам придется удерживать оборону своими силами в течение, по крайней мере, четверти суток. Эти слова заставили Викрамма побледнеть. По его приказу дроид-секретарь еще раз сообщил присутствующим, какой военной техникой они располагают: один быстроходный корвет CR90, одно из звеньев эскадрильи «Рапира» — это два десятка истребителей типа «Y-винг» и «W-винг». Кроме того, при попытке высадки десанта можно отстреливаться наземными орудиями. Только в пределах Сенатского округа артиллерия насчитывает пару десятков ионных пушек. Правда, у большинства из них радиус поражения не больше километра... Все понимали, что при таких скудных ресурсах Корусант не продержится ни пять, ни шесть часов против звездных разрушителей. Уныние охватило участников собрания. Несколько минут они просто сидели, понурив головы. Наконец Диггон предложил: — Если у нас не хватит сил для полноценной обороны, следует попытаться протянуть время. Необходимо вступить в переговоры с флотом Первого Ордена. Даже если эта попытка не увенчается успехом, она поможет нам дождаться прибытия союзников. Так и поступили. Верховный канцлер записал голосообщение, в котором призывал главнокомандующего флотом Первого Ордена попытаться договориться миром, чтобы не допустить жертв среди мирного населения. Ответ пришел уже через несколько минут. Командир неприятельской флотилии — коим оказался не кто иной, как сам генерал Хакс — решительно отказался от всякого диалога. Он передавал следующие слова: «Сомневаюсь, что меня заинтересует любое из ваших предложений. Ведь Республика заочно вынесла мне смертный приговор». Вскоре стало известно, что враг блокировал все средства внешней связи, тем самым окончательно отрезав свою цель от внешнего мира.***
Это стало началом конца. Своими действиями канцлер лишь раздразнил зверя — и зверь отвечал первым ударом. Известно, что, если уж повстречался с хищником, необходимо сохранять спокойствие и смотреть прямо ему в глаза; если же пытаться убежать, тот наверняка атакует. Так и случилось на сей раз. Попытка вступить в переговоры была, по сути, сродни трусливому бегству, Хакс немедленно раскусил эту не бог весть какую уловку. Защитники Республики добились эффекта ровно противоположного тому, на который рассчитывали — их враг окончательно почувствовал себя хозяином положения, и в нем пробудился инстинкт охотника. Ранее информация о надвигающейся угрозе не распространялась. Официальные правительственные средства массовой информации хранили молчание. Все городские предприятия, мелкие и крупные, работали в обычном режиме, словно ничего не случилось. Даже члены правительства не знали ни о чем. Теперь же было ясно, что шила в мешке не утаить. Обитатели огромного мегаполиса ощутили отсутствие связи в первые же минуты. Хакс отлично понимал, что он делает: неожиданные трудности вызовут смятение, суматоху. А подчинить себе охваченное паникой, неконтролируемое стадо всегда проще. Так ранкоры нападают на стаи датомирских дреббинов: сперва издают оглушительный рык, чтобы напугать потенциальную добычу и обратить в бегство, а затем, встав на пути взбесившихся существ, хватают тех, кто бежит с краю. Канцлер распорядился, чтобы правоохранительные органы строжайше проследили за безопасностью горожан. Во избежание смятения и беспорядков жителям было запрещено собираться большими компаниями на площадях, форумах и в других общественных местах. Впрочем, эти меры носили временный характер и по большому счету не стоили ничего. Когда Викрамм отдавал соответствующие приказы, все видели, как его рыхлый подбородок слабо дрожит. Глаза канцлера казались потухшими, безжизненными. Из последних сил он пытался воспротивиться наступлению бури, хотя каждому известно, что это невозможно. Недалек тот час, когда в небе над столицей покажутся треугольные силуэты звездных разрушителей — и тогда в городе наверняка поднимется паника, которую уже никак нельзя будет ни предотвратить, ни удержать. Вскоре в Офисном здании начали скапливаться правительственные делегации. Десятки приближенных сенаторов с растущим остервенением осаждали зал для заседаний, умоляя, требуя от Верховного канцлера немедленно объяснить, что происходит. Однако тот по-прежнему воздерживался от каких-либо официальных заявлений. Ему попросту нечего было сказать; он мог разве что признать свое бессилие и невозможность военного совета как-либо повлиять на тревожную ситуацию. Акбар первым заговорил о необходимости эвакуировать правительство, и о том, что сделать это требуется централизованно, организовав прикрытие из истребителей. У одиночных кораблей нет ни единого шанса прорваться. Сверившись с данными радарных систем, которые непрестанно сканировали пространство вокруг планеты, один из служащих заявил: — Есть возможность прорваться в секторе пять, к востоку от Сенатского округа на высоте около двухсот тысяч километров. Взгляните, господа... Парень вывел схему на центральный голоэкран. — Вот здесь, — указал он, увеличив нужный сектор, — скопление кораблей Первого Ордена не такое плотное. Однако их становится все больше. То, о чем он говорил, было крохотной лазейкой, которая таяла на глазах. Последняя возможность улизнуть, пока вражеские тиски не сомкнулись окончательно. Пока разрушители не закончили построение, равномерно рассыпавшись по всей орбите Корусанта. — В нашем распоряжении есть один быстроходный корвет, — сказал глава Сопротивления. — Этого недостаточно для обороны, но вполне хватит, чтобы увезти подальше отсюда столько людей, сколько мы только сможем. — То, что вы предлагаете, Акбар, слишком рискованно, — возразил Викрамм. — Как только корабль покинет планету, он окажется под прямым обстрелом звездных разрушителей. — А вы, ваше превосходительство, предпочли бы, чтобы весь галактический сенат оказалась в заложниках? — осведомился Джиал. — Первый Орден достаточно продемонстрировал нам, как его приверженцы поступают с военнопленными. Учтите, — добавил он с горделивой прямотой, — если дело дойдет до массовых казней среди сенаторов, Хакс наверняка предпочтет, чтобы именно вы возглавили колонну, идущую на эшафот. Повисла пауза. Слова Акбара были, пожалуй, слишком резкими, однако оспорить их никто не осмелился — все понимали, что старый каламарианец говорит правду. И даже сам Верховный канцлер, как ни возмущен он был подобным выпадом, не нашелся, что сказать. Наконец кто-то из офицеров, деликатно покашляв, произнес: — CR90-корветы недаром назвали «прорывающими блокаду». Их скорость движения в гиперпространстве многократно превосходит скорость разрушителей. Если организовать прикрытие, у «Тантива» будет шанс уйти. — Что ж, — выдавил Викрамм, — предлагаю голосовать. Процедуру голосования провели наскоро. Спорить было не о чем. С теми или иными оговорками каждый понимал, что для правительства Республики эвакуация — это реальная и, вероятно, единственная возможность спастись. «За» подняли руки практически все. Только сам Верховный канцлер решил воздержаться от высказывания собственного мнения и просто согласиться с решением большинства. «Против» — никого. Дроид-секретарь послушно занес результаты голосования в протокол. Стало быть, решение можно было считать принятым. — Я лично распоряжусь, — обещал Викрамм, — чтобы «Тантив» прикрыли лучшие пилоты эскадрильи «Рапира». Они отвлекут внимание на себя, пока правительственный корабль не вырвется в гиперпространство. Далее речь зашла о том, как уместить такое количество эвакуируемых на борту единственного корвета — почти девяносто процентов населения Сенатского округа. Тысячи существ со всех концов галактики. Весь цвет столичной аристократии. Для всех членов сената вместе с их свитой попросту не хватит места. — Тогда к сарлакку свиту, — отозвался Диггон. — Всех этих помощников, секретарей, телохранителей, имиджмейкеров… Честно говоря, майор и раньше считал подобную публику совершенно бесполезной. Глупыми индюками, которых сенаторы держат при себе только для того, чтобы соревноваться друг с другом, у кого больше подручных. — Похоже, что у нас нет выбора, — мрачно согласился Акбар. — Можно сократить число членов экипажа до минимального, — продолжал разведчик. Джиал отреагировал на его предложение недовольным ворчанием. — Сокращай — не сокращай, — пробубнил он, — а все равно без навигатора, связиста, инженера и хотя бы четырех толковых пилотов корвет попросту не взлетит. — Говорят, что для управления кореллианскими корветами достаточно двух пилотов. Каламарианец молчал всего секунду. Затем он медленно встал. Грозная решимость прослеживалась в каждом его движении. Он промолвил: — Окончательное решение остается за Верховным канцлером. Однако я буду говорить, опираясь на свой многолетний военный опыт. Вы утверждаете, что всего пара человек может управиться с корветом? Да, в истории Гражданской войны есть прецеденты, когда такую махину вели двое и даже один человек — однако прошу вас учесть, что речь идет о корифеях летного дела: о Ведже Антиллесе, о Хане Соло! О людях, которые, находясь за штурвалом, умели исполнять сразу несколько обязанностей. Управляя кораблем, они могли одновременно следить за показателями навигационного компьютера и настраивать турболазерные установки. Скажите, Диггон, кто-нибудь из пилотов в эскадрилье «Рапира» способен на такое? Майор, немного подумав, покачал головой. Никто не решился бы спорить, что прежнее поколение военных летчиков превосходит новое по всем показателям. В годы Гражданской войны любой пилот мог при необходимости взять на себя обязанности навигатора, техника, стрелка. Суровое время диктовало суровые правила. Сейчас даже лучшие выпускники летной академии не имели тех навыков, что их предшественники. Впрочем, тут не было их вины. Просто спрос уже не тот, что прежде. — Господа, — вставил канцлер, — я полагаю, это абсолютно беспредметный спор. Акбар, скажите коротко: сколько, по вашему утверждению, должно быть человек в экипаже? — Я повторюсь: не менее семи. — Тогда пусть будет семь, — согласился Викрамм. — Необходимо приготовить корвет для взлета и отобрать лучших пилотов. А я объявлю сенаторам о начале эвакуации. Вы ведь сами понимаете, господа, это дело требует исключительной деликатности, — прибавил он с выражением глубокой и почти мучительной задумчивости на лице. Все, кто слышал его слова, кивнули с пониманием. Викрамм поднялся и тяжело вздохнул; его плечи оставались поникшими, а спина — согнутой, как будто скорбный груз заставлял его горбиться. — Благодарю вас за добросовестную и честную работу, господа. Пусть в это опасное время, когда враг стоит у нас на пороге, каждого из вас не покинет милость высших сил, — отчеканил его превосходительство на одном дыхании. Участники совещания поднялись и, согласно уставу, отдали честь. А затем гурьбой направились к выходу. Уже в дверях Акбар нагнал канцлера и спросил примирительным тоном, как бы извиняясь за свою недавнюю дерзость, намерен ли сам глава правительства занять место на «Тантиве». — Я думаю, каждому из нас хотелось бы сохранить жизнь каждого члена галактического сената, но вашу, Лайам, в первую очередь, — уверил каламарианец. Викрамм необычайно пристально поглядел на него. И ответил: — Места сенаторов — рядом с их народами, чьи интересы они здесь представляют. Но место Верховного канцлера здесь, в столице. Тут ему и надлежит оставаться до последнего.***
Эвакуация была организована в строжайшей тайне. Послание, записанное на имфочипы, доставили специальные дроиды. Каждому члену правительства предписывалось прибыть в ангар старого императорского дворца — именно там теперь находился наскоро приведенный в надлежащий вид «Тантив VIII». Воспрещалось брать с собой кого-либо из помощников или прислуги. Так же из соображений безопасности Верховный канцлер не рекомендовал показывать сообщение еще кому-либо и советовал избавиться от записи сразу же после ее просмотра. Времени для дебатов не было. Не было возможности рассуждать о том, насколько правомерно для членов правительства бежать, бросая столицу вместе со всеми жителями перед лицом опасности. Карты были открыты, все сенаторы отныне хорошо представляли себе вероятные риски. И теперь каждый должен был в кратчайшие сроки решить лишь одно: улетает он или остается. Увы, тайна просуществовала недолго. Аристократия — ограниченный круг, в котором век различных секретов чаще всего до обидного короток. Канцлеру не следовало заблуждаться на сей счет. Наверняка, одна или несколько записей все-таки угодили к кому-то помимо прямых адресатов. Остальное ясно. Семена горькой истины упали в почву, заранее подготовленную неизвестностью и смутным ощущением тревоги, — и в результате породили настоящую неразбериху среди высшего общества столицы. Вскоре коридоры дворцового здания заполнились существами различных народов и рангов. Охваченные тревогой, те рвались к ангарам, напирая друг на друга безо всякого разбора. Они гудели на все лады; их голоса сливались в оглушительную какофонию, в которой явственно ощущались ноты пока еще робкой, едва начавшей набирать обороты паники. Несмотря на запрет главы правительства и на многократное предупреждение об опасности столкнуться с вражескими кораблями, несколько судов — в основном, личные яхты — все-таки стартовали с планеты. Посадочная платформа вокруг «Тантива» была огорожена силовыми линиями, а единственный проход стерегли личные телохранители Верховного канцлера, которым предписывалось пускать на борт только членов сената или их представителей. Пробраться к проходу сквозь толпу было невозможно, не получив по меньшей мере десятка толчков в бок и пары синяков. «Тантив» возвышался над всею этой сумятицей, словно могучая статуя перед толпой сошедших с ума идолопоклонников; словно осязаемый символ свободы и спасения. Великолепный корабль — последний из тех, что были недавно переданы Кореллианской судостроительной корпорацией в распоряжение флота Республики. Звездолетов, за последнее время ставших почти легендарными, ведь с ними связывалось так много! Их появление считалось началом возрождения флота после трагедии в системе Хосниан. И вот, как все обернулось теперь. Единственный корвет, оставшийся тут, на Корусанте, должен был отправить потерпевшее поражение правительство в изгнание. Одними из последних к кораблю протиснулись два человека в дорогих, блестяхщих благородной белизной одеждах, традиционных для представительства сектора Альдераан. Одним из них был пожилой господин в мундире с золотыми эполетами, украшенном всевозможными знаками отличия. Именно он безапелляционно расталкивал толпу локтями, с поразительной целеустремленностью пробираясь навстречу мощной фигуре охранника. Старик вел за руку свою спутницу — смуглолицую девушку в свободном шелковом платье. Иногда — казалось, исключительно для виду — девушка строптиво упиралась, напрягая руку в слабых попытках освободиться. Тем самым она как бы говорила, что если и подчиняется обстоятельствам, то с крайней неохотой. Видимо, бегство было не в ее характере. Однако старый аристократ оставался непреклонен, и его хватка не ослабевала ни на мгновение. Это была леди Антиллес в сопровождении своего опекуна и воспитателя лорда Мериана. Охранник несколько удивлся их появлению, ведь в такой суматохе члены сената обычно не рисковали передвигаться без телохранителей. Он попросил странную пару назваться. Мериан сообщил имя Полы. Охранник бегло сверился со своими данными, после чего безоговорочно согласился пропустить ее. Старик втолкнул свою воспитанницу за силовую ограду. Только теперь их руки разомкнулись, и девушка пару раз моргнула, борясь с поступающими слезами. В последний раз она взглянула в лицо человеку, который многие годы был ей, словно родной отец, — и, не найдя, что сказать, бросилась к кораблю. Потом, поднявшись по трапу, она еще раз оглядела толпу с высоты, стараясь увидеть лорда Мериана, но так и не сумела различить его.***
На командном мостике «Хищника» быстро заметили звездолет, покинувший поверхность планеты. — Это кореллианский корвет модели CR90, — доложил кто-то из технического персонала внезапно выросшему прямо перед ним генералу Хаксу. — Корабль сопровождают десять истребителей. — Что прикажете делать, сэр? — осведомился другой служащий, носивший нашивки полковника. На некоторое время генерал углубился в раздумья. Очевидно, что все это неспроста. С наибольшей вероятностью, неожиданный старт корвета — не что иное, как дерзкая попытка вывезти из опасной зоны лучших людей столицы. Скорее всего, членов правительства. В любом другом случае военные силы вряд ли стали бы обеспечивать корвету прикрытие. — Прикажете приготовить абордажную команду? — робко поинтересовался подоспевший Митака. Даже обычно недалекий лейтенант, и тот сообразил, в чем дело. Хакс внезапно обернулся и поглядел на незадачливого офицера с такой холодной решительностью, что тот невольно содрогнулся. — Отставить, лейтенант. Полковник, какой из наших кораблей находится ближе всего к корвету? — «Уничтожитель», сэр, — отозвался тот. — Отлично. Передайте на борт «Уничтожителя», пусть артиллерия открывает огонь по цели. — Но сэр, — Митака явно замялся. Странная, зловещая легкость, с которой генерал в одночасье решил судьбу нескольких сотен жизней, обескуражила его настолько, что молодой человек отважился возразить. — Скорее всего, на борту корвета находятся члены вражеского правительства. Не лучше ли нам было бы попытаться захватить их живыми, чтобы использовать как заложников? — Нет, — оборвал его Хакс. Лицо генерала и прежде было суровым, но теперь оно сделалось вовсе непроницаемым, внезапно отразив ту самую мрачную одухотворенность, с которой бывший хозяин «Старкиллера» некогда взирал, как орудие станции впервые приходит в действие. — Довольно Первый Орден церемонился с этим сборищем демагогов, с этими паразитами большинства миров! Довольно мялся на задворках, дожидаясь своего часа! Подданные Империи претерпели достаточно унижений, годами испрашивая у господ-сенаторов обычных милостей: права свободно торговать, права на вооружение... но сейчас довольно, — голос Хакса звучал так, словно генерал целую жизнь ожидал возможности произнести эти слова. Слишком много скрывалось за ними. Это унижение. Это смерть. Это тысячи, десятки тысяч жизней имперских служащих — не только военных, но и обычных работяг, — унесенные взрывом «Звезды Смерти». Это бесконечные показательные судилища и казни, которые последовали за битвой при Эндоре. Это последние герои гибнущей Империи, чьи тела ныне гниют в песках Джакку, и разбитые судьбы тех, кто остался жив. Это оплеванная верность, никому не нужные долг и честь, мечты, обращенные в пыль. Это тридцать лет забвения и бесчестья. Это Люк Скайуокер — террорист и отцеубийца, ставший всенародным героем... И все ради того, чтобы эти клоуны в дорогих одеждах могли дорваться до имперской казны! Армитиджу, от рождения принадлежащему к горестному сословию имперских офицеров, определенно было что сказать на сей счет. — Выстрел «Старкиллера» раз и навсегда положил конец бесполезным реверансам, — утверждал Хакс. И все, кто видел его в этот момент, сознавали, что генерал не просто говорит одну из своих вдохновляющих речей, заранее выученную назубок. Сейчас — быть может, впервые в жизни — он говорил спонтанно, от сердца. — И теперь нам необходимо продолжать выбранную линию бескомпромиссной борьбы. Нужно показать, что флот Первого Ордена прибыл сюда с единственной целью — ради победы. Решительной, безоговорочной. На меньшее мы не согласны. С этими словами Хакс вновь развернулся к экрану и, бросив холодный взгляд на полковника, сказал коротко: — Выполняйте. Полковнику не оставалось ничего другого. Он поторопился запросить связь с разрушителем.***
«Уничтожитель» начал сближение с корветом, намеренно заходя с левого бока — именно там, слева в нижней части корпуса у кореллианских кораблей такого класса расположены генераторы дефлекторных щитов. Когда разрушитель приблизился, из его ангаров вылетели несколько десятков истребителей. Один за другим СИДы рванули в космическое пространство и бросились преследовать «Y-винги», рассыпая кругом лазерные вспышки. На борту корвета летная команда заметила этот смертоносный танец. Первый пилот доложил капитану: — Судя по всему, неприятель перенял нашу тактику. Было ясно, что TIE-истребители нужны, в основном, для того, чтобы отвлечь на себя внимание эскадрильи «Рапира», пока орудия разрушителя пытаются пробить дефлекторные щиты на «Тантиве». — Если позволите, сэр, — первый пилот немного прищурился, — следует дать хотя бы один залп... — Не стоит, — возразил капитан, рассудив: «Только не теперь, когда у нас на борту полно пассажиров. Наша первоочередная задача — сохранить их жизни, этой задачи и будем придерживаться». — Сколько остается времени до перехода в гиперпространство? Второй пилот, в обязанности которого входило следить за расчетами навигационного компьютера, на миг отвернулся от монитора и поспешно ответил: — Семь минут. — Хорошо. Направьте всю мощность генератора на дефлекторные щиты и на обеспечение работы гипердрайва. Батареям не стрелять. — Но сэр, — повторил первый пилот, слегка сглотнув, — СИДы вдвое превосходят численностью наши истребители. А у нас восемь турболазерных пушек, и все они бездействуют… С мгновение капитан, кажется, колебался, но потом серьезно промолвил: — Нет. Наша задача — спасти людей. В бой не вступать. Повторяю: стрелять категорически запрещаю, — для убедительности он слегка пристукнул кулаком по краю консоли. В этот момент «Тантив» ощутимо тряхнуло. По корпусу прошла зловещая рябь. Это был первый удар батарей разрушителя, которые насчитывали почти пятьдесят сверхмощных лазерных турелей, вся сила которых была направлена в одну точку — туда, где расположена главная энергетическая защита судна. Враги не пытались вступать в переговоры, запугивать экипаж корвета, или брать корабль на абордаж. Их единственная цель состояла в том, чтобы расправиться с выскочками, вознамерившимися покинуть оккупируемую планету вопреки замыслу генерала Хакса. Следующие минуты протекли в нескончаемом кошмаре. Корабль то и дело содрогался под немилосердными ударами разрушителя. Врагам удалось пробить несколько незначительных брешей в дефлекторном поле и повредить основную систему жизнеобеспечения, на смену которой тут же была активирована запасная. Единственное, за счет чего корабль еще мог противостоять натиску — это основной энергетический защитный купол, который благодаря дополнительной мощности, «переброшенной» с других инженерных систем, еще держался. Вокруг кипел бой. Под прикрытием звездного разрушителя СИДы без особого труда расправлялись с бойцами эскадрильи «Рапира», наседая по двое и по трое на каждый истребитель. Экипаж корвета наблюдал эту тревожную картину не только на экранах радаров, вся панорама боя была видна в лобовое стекло на мостике. Когда за первым серьезным толчком последовал второй и третий, первый пилот вновь поинтересовался у капитана, не будет ли разумным все-таки привести в действие боевые орудия, однако получил тот же ответ, что и несколькими минутами ранее. «Тантиву» было необходимо продержаться до тех пор, пока навигационный компьютер не окончит расчеты, тогда как если рискнуть и вступить в бой, их наверняка попросту раздавит. Перепуганные тряской пассажиры уже несколько раз связывались с мостиком, требуя у капитана сообщить, что происходит. К несчастью, гонор сильных мира сего зачастую неискореним даже в самых экстремальных ситуациях. Наконец, звучно выругавшись, капитан коротко объявил по внутренней связи, что господам не о чем волноваться. «Ситуация находится под контролем», — утверждал он, намеренно уходя от прямого ответа. Попытка откровенно нелепая; но разве не было нелепым и глупым со стороны сенаторов требовать ответов сейчас, когда их судно находится посреди космического боя; когда киль звездного разрушителя проглядывается в каждый иллюминатор? Разве правомерно поступали эти люди, отвлекая экипаж своими бесполезными страхами? В конце концов, затея с эвакуацией была рискованной с самого начала. Господа должны были знать, на что идут. Чтобы избежать распространения паники капитан рекомендовал пассажирам вовсе отойти от иллюминаторов, сесть и пристегнуть ремни безопасности на случай повторения тряски. Навигатор автоматически отсчитывал время. До перехода в гиперпространство оставались секунды. Наконец второй пилот сообщил, что судно готово к прыжку. Капитан отдал команду немедленно запускать гипердвигатель. Порядком потрепанный, с наполовину разбитыми дефлекторами «Тантив» все еще мог спастись, скрывшись в гиперпространстве. Первый пилот успел опустить руку на рычаг гиперпривода, как вдруг перед глазами всего экипажа защитное поле угрожающе замерцало. Чтобы прояснить, что же произошло, необходимо возвратиться назад на минуту или около того. Пока на борту корвета команда судорожно ожидала спасительного сигнала навигатора, один из СИДов, воспользовавшись дырой в энергетической защите, полученной в результате повреждений системы дефлекторов, совершил небольшой обходной маневр, чтобы, миновав основной дефлекторный купол, подобраться поближе к корпусу корабля. Зайдя немного снизу, со стороны инженерных отсеков, истребитель выстрелил из обоих орудий, направляя всю энергию турболазеров на генератор основного щита. Этого оказалось достаточно, чтобы случилось непоправимое. С секунду купол искрился, дергался — и наконец погас окончательно, вверяя несчастное судно, окруженное врагами, обстреливаемое со всех сторон, немилосердной судьбе. Увидев, что корвет остался без защиты, канониры на «Уничтожителе» взялись стрелять с еще большей ожесточенностью. Остальное случилось так быстро, что никто из экипажа или пассажиров на борту «Тантива», вероятнее всего, ничего не успел понять. Прежде, чем гипердвигатель пришел в движение, один из залпов пронесся со скоростью молнии и врезался в ту часть корабля, где находился главный генератор. В эту же секунду корвет разнесло взрывом. Судьбу правительства Республики решил слепой случай; для спасения им не достало немногого — всего лишь одного вздоха…***
Заслушав доклад, присланный командой «Уничтожителя», Хакс удовлетворенно кивнул, удержав злое ликование и сохранив на лице полный достоинства вид истинного офицера. До сих пор их флот не предпринимал никаких серьезных действий, лишь поигрывая с врагом, как манка-кот играет со своей добычей прежде, чем оборвать ее жизнь одним решительным ударом. С одной стороны запугивая, с другой — приглядываясь, чтобы понять, на какие действия способен этот зверь, которого им удалось загнать в ловушку — зверь, некогда опасный, однако давно разжиревший, обленившийся, и ныне способный разве что угрожающе скалиться и время от времени издавать вялый рев. Этот зверь звался «Новой галактической Республикой». Размышляя о произошедшем, Хакс спокойно и уверенно улыбался. Они дали властям столицы достаточно времени, чтобы показать, на что те способны — вероятнее всего, большего ожидать не приходится. Настала пора спускать курок — и, уничтожив корвет, они, по сути, его спустили. На войне, как в условиях дикой природы, сильный возьмет свое, а слабый погибнет — только этот суровый закон определяет эволюцию и саму судьбу галактики. Солнце, сиявшее над Корусантом тридцать с лишним лет, сегодня обречено было навсегда закатиться. — Приготовить десантные модули, — распорядился генерал. Его взгляд не отрывался от большого экрана, на котором, расчерченные квадратами разделительной сетки, мелькали фрагменты карты планеты. Как знать, возможно, потомки назовут его безумцем — пожалуй, в некотором смысле они будут правы. Но даже если им вправду владеет безумие, то это — священное безумие человека, преданного своему государству. Через пару минут ему доложили: — Транспортные модули готовы. Назовите квадрат высадки. Хакс склонился над экраном и коснулся пальцем нескольких точек, расположенных в разных концах Сенатского округа. Он намеревался ударить в самое сердце столицы, чтобы поразить Республику в одночасье.***
Рей появилась в дверном проеме медицинского отсека, окруженная сумерками, словно привидение. За ее спиной из коридора лился свет, размывающий контуры хрупкой фигурки и сообщающий облику девушки нечто потустороннее. Бен лежал без сна, бесполезно глядя в потолок и переминая пальцами край одеяла. Не столько услыхав, сколько ощутив движение открывающейся двери, юноша резко поднял голову. По одному выражению его лица, по широко распахнутым бархатным глазам, по едва заметному дрожанию губ Рей поняла, что он уже знает причину ее внезапной тревоги — и, похоже, сам чувствует то же самое. Боль. Страдания. Смерть... Нечто неведомое подсказывало девушке, что в эти минуты где-то погибают в муках сотни людей. Сквозь вселенский поток она слышала их крики и, казалось, испытывала вместе с ними — с каждым из них — нестерпимые порывы всепоглощающего ужаса, разрывающего в клочья разум и душу. Для этого ей даже не требовалось погружаться в медитацию — достаточно было просто закрыть глаза. — Что это? — спросила она, не скрывая дрожи в голосе. И шагнула вперед. Дверь закрылась за ее спиной. Теперь только слабое ночное освещение окружало их. Он сел на постели и, ничего не говоря, протянул к ней длинные жилистые руки, очертания которых в полумраке напоминали изгиб древесных ветвей. На сей раз его резкое, отчаянное движение не имело ничего общего с насилием; это было нечто между милостивым приглашением и мольбой. Рей сделала еще шаг — и сама не заметила, как вдруг оказалась в плену его объятий. В этих могучих руках, сейчас показавшихся ей неожиданно теплыми, несущими покой и заботу. Две массивные ладони накрыли ее плечи. Бен заставил девушку присесть рядом, и вскоре ее маленькая и хрупкая, как у цветка, головка уже лежала на его груди. Рей отчаянно зажмурилась. Ее плечи дрожали. Едва ли она сознавала, что делает; однако и он почти не сознавал. Их действия были продиктованы порывом, каким-то сиюминутным дуновением страха под покровом ночи. Охваченная смятением, Рей с бессознательной детской доверчивостью потянулась к единственному живому существу, которое находилось рядом с нею. И Бен, раскрыв объятия, с бодрой и счастливой готовностью принял этот неожиданный подарок. Они были, словно дети, которые, находясь во власти мрачных, пугающих теней, льнут друг к другу и щедро делятся душевным теплом, чтобы защититься от кошмаров. Его пальцы осторожно пробежали по ее волосам, от лба к виску, отбрасывая с глаз отросшие пряди. Щекочущее движение вызвало у девушки слабую улыбку. — Добро пожаловать в мир одаренных Силой, — оборонил Бен с иронией. Рей подняла голову и пристально посмотрела ему в глаза. — Ты знаешь, что это такое? — она повторила свой вопрос. Хотя была почти уверена: он наверняка знает, или по крайней мере, догадывается, в чем дело. Юноша пожал плечами, стараясь изобразить непринужденность. «Это — война. Привыкай, помойная девочка». И он с новой силой прижал ее к себе.***
Лея стояла перед открытым настежь окном в своей квартире на Корусанте, в самом центре Сенатского округа, где с некоторых пор пребывала под охраной в соответствии с приказом Верховного канцлера, который пока не принял окончательного решения на ее счет. До боли впившись пальцами в край оконной рамы, пожилая женщина согнулась пополам. По ее лицу катился пот. Сердце, сдавленное спазмом, казалось, готово остановиться в любую секунду. Перед ее глазами развернулось зрелище пламени, стремительно пожирающего столицу. Лея видела, словно на ладони, пляску огня в зеркальных панелях небоскребов; видела толпы людей — с такого расстояния они были не больше муравьев, — неистово мечущихся по главной магистрали. Пожар бушевал сразу в нескольких местах: горело здание сената, горел галактический музей, горела голобиблиотека. Неспешно и неотвратимо пламя подбиралось к заводским районам, расположенным неподалеку. Ад войны предстал во всей глубине. Со всеми немилосердными подробностями. Это было страшнее того, что довелось повидать на своем веку Лее Органе — а уж она-то повидала немало! Она пережила резню на Кашиике, видя, как войска Империи под руководством самого Верховного главнокомандующего вырезают одна за другой целые деревни вуки. Она застала бой на Скарифе и один из первых разрушительных залпов «Звезды Смерти». Она созерцала в иллюминатор, как ее родную планету уносит в небытие вспышка лазерных орудий. Она вместе с Шарой Бэй едва уберегла Набу от последствий операции «Пепел»... Но даже в самые темные времена она и представить себе не могла, что гибель однажды может добраться до Галактик-сити — истинной колыбели цивилизации и культуры. Единственный мир, который на ее памяти всегда твердо держался на ногах — и вот, сегодня даже он оказался поверженным в самое жерло хаоса. Лея чувствовала, как боль зажимает ее в тиски. Пол медленно уходил из-под ног. Все звуки, доносившиеся с улицы: крики людей, писк летящих плазменных зарядов и угрожающие шипение огня, звучали глухо — и оттого, быть может, казались порождением кошмара, настолько же далекого от реальности, насколько вообще бывает далек от нее предсмертный бред. Уже не в первый раз за последнее время сердце Леи сдавало. Где-то в глубине сознания мысль о том, что смерть ее близка, и что конец наступит, вероятнее всего, именно таким образом, уже успела укорениться, давно не вызывая отрицания или страха. Но сейчас под властью какого-то немыслимого прозрения — быть может, именно оно и зовется «озарением смерти»? — в голову ворвалась другая мысль, простая и ясная. Она заставила Лею улыбнуться. Женщина подумала: «Это мой брат! В час скорби он зовет меня к себе, и я вновь смогу его увидеть...» На долю секунды ей стало легко и спокойно. Генерал Органа вдруг ощутила себя невесомой пушинкой, подхваченной ветром. Впервые от нее не требовалось принимать какие-либо решения, тревожиться о судьбах ближних. Как будто невидимые цепи, тяготившие ее всю жизнь, наконец упали с ее рук. Неведомая воля в одночасье освободила ее от бремени всякой ответственности, и глаза заволокло пеленой. Ночь поглотила ее сознание, хватка пальцев внезапно ослабла — и Лея, словно подкошенная, рухнула на пол, ничего больше не чувствуя. И почти не дыша.