Сердце бури

      Когда Лэндо Калриссиан узнал о гибели Хана Соло, он в сердцах подумал было, что хуже этой новости не может быть ничего. Теперь он понял, что горько ошибся. Узнать, кто стал убийцей Хана оказалось куда ужасней.       Малыш Бенни. «Маленькая акула». Тот самый милый ушастый мальчонка, который всякий раз встречал отца на посадочной платформе позади дома, когда Хан возвращался из рейсов. Тот самый ребенок, который когда-то расспрашивал их, Хана и Лэндо, обо всем, что им довелось повидать — и они рассказывали ему, весело хохоча, о былых днях, о своих воинских подвигах, о далеких мирах Внешнего кольца и тех, что простираются за ними… чаще всего они привирали, но маленький Бен, даже если догадывался об этом, то всегда прощал их и слушал их разговоры с неизменным вниманием.       О боги, и вот во что превратился этот мальчик теперь!       Лэндо до боли стиснул зубы. Он все еще живо помнил свое недолгое общение с Верховным главнокомандующим флота Империи. С этой живой машиной, которая казалась созданной, чтобы безжалостно перемалывать чужие жизни. С этим безликим воплощением хаоса. С Дартом Вейдером. От одной мысли о нем у Калриссиана даже сейчас, спустя больше тридцати лет, волосы на голове начинали шевелиться.       Как малыш Бенни мог стать подобием этого чудовища?       Проклятье!..       Лэндо зло и беспокойно мерил шагами пространство своего кабинета. Он расхаживал из угла в угол, небрежно ссутулив плечи и отчего-то постоянно оглядываясь, как будто опасался, что кто-то может подслушать его мысленный разговор с самим собой.       Мальчишка изменился?       Отцеубийца изменился?       Что-то понял? Переосмыслил? Искупил свою вину страданием? Ха! Как же это? Как можно измениться после такого и не сойти с ума? Как искупить такую вину? Ведь не может же этот хаттов ублюдок вернуть отца к жизни. А даже если бы и мог, это не отменило бы ужаса его поступка.       Девчонка очевидно врет. Или попросту выдает желаемое за действительное. Слепому видно, что она любит Бена, как кошка. Настолько, что готова лгать ради него, и уже продемонстрировала это совсем недавно. Разве у него, у Лэндо, есть хоть какой-нибудь повод верить ей? Кто вообще она такая?! Ученица Люка — и только. Но ведь и Бен когда-то был его учеником…       Нет, если бы парень в самом деле осознал, что наделал, он попросту приставил бы бластер к своему виску. Так поступил бы любой на его месте. Так поступил бы, вероятнее всего, и сам Лэндо…       А Люк? Люк Скайуокер отдал жизнь за этого парня — значит, верил, что тот еще способен повернуть назад. Но кто сказал, что все так и было? Лея? Лею могли обмануть. Та девица, Рей?.. А что если главарь этих одаренных Силой головорезов, рыцарей Рен, разделался с прежним наставником, как и хотел, а девчонка всего-навсего покрывает его?       Впрочем, нет, это уж слишком! Чувствительных к Силе не так-то просто обвести вокруг пальца. Лея бы раскусила обман. И сама не стала бы лгать.       Но — крифф! — почему она ничего не сказала о прошлом Бена? Как могла умолчать обо всем? Почему, почему заставила его, Лэндо, почувствовать себя круглым дураком?..       Единственный, на кого Калриссиан злился даже сильнее, чем на Бена и Рей, сильнее, чем на Лею, не сказавшую ему ничего — так это, пожалуй, на себя самого. За то, что так глупо влез в эту историю, ничего не разузнав толком.       И как ему быть теперь? Что делать с этими двумя? С последними джедаями, чтоб их!       Честно говоря, после рассказа Бена первым поползновением Калриссиана было схватиться за пистолет, и только мысль о способностях магистра Рен, которые так живописует молва по всей галактике, удержала его от сумасбродного шага. Сейчас, немного остыв, Лэндо готов был пожалеть о своем порыве — но как быть дальше? Пристрелить этого сукина сына у него все равно не хватит духа. Хотя бы потому что жаль попусту марать руки о первоорденскую мразь. Да и сам Бен едва ли позволит беспрепятственно себя прикончить.       Выгнать обоих взашей? Признаться, Лэндо думал об этом. Терпеть убийцу одного из лучших друзей у себя под боком — нет уж, увольте! На такое он не соглашался. Даже Лея не вправе просить его об этом. Однако существовала и другая, практическая сторона дела. Эти двое — единственные джедаи во всей галактике, последние оставшиеся в живых ученики Скайуокера. И если учесть их нынешнее положение — без друзей, без корабля, без гроша за душой, — выходит, что выгнать их — все равно что отдать прямиком в руки Сноука. Чего Лэндо, конечно, тоже не собирался делать.       И дальше держать Бена взаперти? Но до каких пор? Пока его темному высочеству это не надоест, и он не отыщет возможности освободиться? Отправить этих ребят к Сопротивлению? Нет, туда Бену дорога заказана…       Какой-то замкнутый круг!       В это время ожил комлинк. Начальник пропускного пункта вызвал хозяина станции, чтобы сообщить, что звездный разрушитель типа «Возрожденный» пересек границу системы Беспин.       Услыхав такие потрясающие новости, Калриссиан упал в ближайшее кресло и дико расхохотался. Вот что значит по-настоящему вляпаться! История тридцатилетней давности вдруг повторилась, да так живо, так явственно, что впору задуматься об иронии судьбы или — как там говорят джедаи? — о воле великой Силы… Но как бы то ни было, на сей раз Лэндо собирался поступить правильно.       Вскоре командирский шаттл Первого Ордена приблизился к планете и запросил разрешение на посадку.       Калриссиан лично вышел на платформу, чтобы встретить прибывших. Из шаттла показался небольшой отряд — около дюжины штурмовиков во главе с невысоким молодым офицером в строгой шинели, с полными румяными, как у девушки, щеками и темными волосами, разделенными на пробор.       — Добро пожаловать, господа, — Лэндо с показательным радушием протянул юноше руку для приветствия, но тот даже не подумал ответить.       — Лэндо Калриссиан? — прохладно осведомился он.       Мужчина широко улыбнулся и, отойдя на шаг, раскинул руки, как бы говоря: «Вот он, я».       — Лейтенант Дофельд Митака, адъютант генерала Армитиджа Хакса, — представился молодой имперец. — Я прибыл сюда с распоряжением от генерала.       — Я не имею чести знать генерала Хакса, — все так же дружелюбно возразил Лэндо.       — Разумеется, — отчеканил Митака, как и прежде, без единой эмоции. — Однако генералу Хаксу известно о вас. Генерал Калриссиан, герой битвы при Эндоре. Вторая «Звезда Смерти» погибла при вашем непосредственном участии, не так ли?       Тот простецки пожал плечами: «Да, было дело…»       Странно. Чем очевиднее в душе у Лэндо рос страх, тем веселее и беззаботнее становилось его лицо.       Митака замолчал ненадолго. Затем, смерив хозяина станции в высшей степени надменным взглядом, спросил:       — Мы можем где-нибудь поговорить наедине.       — Конечно. Пройдемте за мной…       Они направились в кабинет Калриссиана в сопровождении эскорта лейтенанта в полном составе.       Присутствие штурмовиков явно смущало сотрудников станции. При встрече с их процессией, чинно шествующей по коридорам, каждый заметно хмурился и опускал глаза. Однако сам Лэндо нарочно делал вид, будто не замечает вражеских солдат, по-прежнему старательно демонстрируя приподнятое настроение. Он уже распорядился, чтобы местная охрана проследила за молодыми людьми, запертыми в одной из гостевых комнат. Если Бен и Рей будут сидеть тихо, не высовываясь (а другого в их положении не оставалось), глядишь, нежданные гости о них так ничего и не узнают. Похоже, что этот розовощекий лейтенант не имеет ни малейшего представления, что они здесь.       Из последующей беседы Лэндо понял, что не ошибся. Митака в самом деле и знать не знает, что здесь, на станции скрываются ученики Скайуокера. Юноша явился сюда с другой целью.       —… Вы должны понять нас, — бесстрастно чеканил лейтенант пустые слова убеждения, даже не обращая внимания, слушает его собеседник или нет. — Одно из крупнейших газодобывающих предприятий во всей галактике должно находиться в руках Первого Ордена. Свободная продажа такого стратегически важного ресурса, как тибанна, может привести к новому росту терроризма…       Лэндо слушал, нахмурив брови, опустив голову и сцепив руки в «замок». Мускулы его лица были напряжены, а взгляд устремлен в одну точку. Весь его облик отражал тяжкие раздумья.       Все оказалось куда серьезнее, чем он полагал. Его станция, Облачный город, дело всей его жизни — вот что привлекло сюда врагов. Они боятся, что генерал Альянса будет тайно помогать Сопротивлению.       Что ж, все это можно было предвидеть, и право же, если бы Лэндо не был в последние недели так озабочен поиском пропавших детей; если бы не положил на это дело все свои силы, всю находчивость, которой был наделен от природы, он бы предусмотрел что-нибудь на такой случай.       — Даже Империя разрешала мне и моим людям беспрепятственно торговать, — возразил он, когда Митака умолк.       — Разумеется. Пока вы открыто не примкнули к Альянсу, — Митака с самодовольным видом постучал пальцами по столу. — Вам известно, — добавил он, помолчав немного, — что генерал Хакс благодаря своей выдающейся победе добился невероятного влияния. Сейчас он — второй человек в иерархии Первого Ордена после самого Верховного лидера.       — И что мне с того? — Лэндо нахмурился сильнее.       Митака наклонился к нему через стол и доверительным шепотом произнес:       — Поверьте, сейчас в его власти казнить и миловать. Вы должны и сами понимать, что находитесь в щекотливом положении. Хакс всего-навсего предлагает вам сделку. Реальную сделку с выгодными для вас условиями. Вы, генерал Калриссиан, уступаете нам Беспин, а Первый Орден взамен готов забыть о вашем преступном прошлом, о вашей былой принадлежности к террористической организации. Думаю, это должно устроить вас.       Лэндо, конечно, и сам это понимал. Понимал так хорошо, как этот мальчик, сидящий напротив, наверное, никогда бы не смог понять.       Покорив Корусант, этот ублюдок Хакс теперь опасается, что может не удержать завоеванных позиций. Всякий вор боится, что сам однажды будет обворован. Положение молодого генерала слишком шатко. Огромная флотилия Сопротивления дышит ему в спину. Он посреди вражеской территории. Хакс пытается укрепить свою власть, а заодно раз и навсегда заткнуть глотки тем, кто еще верен погибшей Республике.       Первый признак несостоятельности любого завоевателя — это попытка подло ударить в тыл. Сильный противник бьет открыто, а слабый — исподтишка. Хаксу пока не удалось полностью уничтожить Сопротивление, и он решил нанести удар по тайным союзникам своих врагов: политикам, предпринимателям, преступным авторитетам… Ведь известно, если у тебя не выходит сбить врага напрямую, стоит лишить его опоры — и он упадет сам.       И Лэндо, разумеется, тоже оказался в черном списке.       — Ну же, генерал, тут не о чем думать, — продолжал наседать Митака. — Наш звездный разрушитель в настоящий момент приближается к орбите Беспина. Вам угодно, чтобы вы и ваши служащие оказались в том же положении, что и набуанцы еще совсем недавно? Осада — жестокая вещь. Вы как бывший военный должны это понимать. Ваше согласие избавит обе стороны от ненужных хлопот.       На губах пожилого мужчины мелькнула горькая усмешка.       Когда-то контрабандист Лэндо Калриссиан случайно разжился целым выгодным предприятием; на чемпионате по игре в сабакк он лишился своего корабля, своего «Тысячелетнего сокола», но зато получил в качестве выигрыша Облачный город. Но с тех пор многое изменилось. Он посвятил этому бизнесу почти половину своей жизни, и сейчас при иных условиях согласился бы скорее умереть, чем добровольно отдать этим недоноскам свою станцию!       Однако сейчас за его плечами Бен и Рей. И если своей жизни Лэндо не жаль, то рисковать жизнями последних джедаев Калриссиан не должен был.       Он помолчал немного хмуро и упрямо. Не столько, впрочем, потому, что в самом деле испытывал сомнения — сомнений у него как раз не было, наоборот, в мозгу Калриссиана царила полная ясность, как теперь следует поступить, — сколько потому что ему требовалось изобразить сомнения, изобразить внутреннюю борьбу, иначе его быстрое согласие выглядело бы излишне подозрительно.       — Когда я должен передать станцию генералу? — глухо осведомился он.       — Немедленно. Интересы генерала представляю я, — Митака скромно покашлял себе в кулак. — Вы можете оставаться на станции еще некоторое время, чтобы завершить свои дела и помочь мне освоиться.       Лэндо не удержал нервной дрожи. Этот сопляк, похоже, и не думает убираться отсюда. Значит, вывести молодых людей втайне от него будет не так-то просто.       Митака поднялся на ноги.       — А теперь, генерал, предлагаю вам совершить небольшую прогулку. Мне бы хотелось, чтобы вы показали мне Облачный город.       Калриссиан беззвучно выругался. Сейчас ему меньше всего хотелось, чтобы имперцы разгуливали по станции. Но если отказать, лейтенант чего доброго решит исследовать ближайшие отделения самостоятельно. И к тому же отказ наверняка вызовет у него подозрения.       Из двух зол Лэндо благоразумно предпочел наименьшее.       — Разумеется, лейтенант, пойдемте.       Блуждание по коридорам и цехам станции растянулось больше, чем на час. Калриссиан добросовестно продемонстрировал Митаке все, что так или иначе имело отношение к производственному процессу — добыче тибанна из облаков Беспина, его дальнейшей переработке и сбыту. Он показал основное оборудование, рассказал об устройстве станции, о расположении цехов, системах репульсоров, благодаря которым Облачный город держится в верхних слоях атмосферы газового гиганта и т.п.       Имперец слушал внимательно, хотя наметанным глазом Лэндо подмечал, что тот понимает с его слов куда меньше, чем пытается показать. Иногда он приговаривал:       — Не правда ли, генерал, обстоятельства сложились просто удивительно! Герой Гражданской войны, один из руководителей Альянса… могли ли вы подумать, что однажды вам все-таки придется уступить Империи?..       Калриссиан успел определить, что этот юнец принадлежит к породе людей, которая хорошо известна каждому. Она встречается повсюду. Таких людей называют как угодно — «миньонами», помощниками, спутниками, друзьями сияющих особ. Но нужны они лишь для того, чтобы собственной ничтожностью подчеркивать величие тех, кого они сопровождают. Их первоочередная обязанность — стоять в тени, жмуря глаза, чтобы не ослепнуть от чужого великолепия. От них не требуют многого, только быть теми, кто они есть. От шутов их отличает одно-единственное обстоятельство: у шутов имеется естественная защита, шуты отлично сознают, кто они. «Миньоны» лишены этой защиты; иные их них всерьез верят, что играют некую важную роль. У шутов нет и не может быть самолюбия. У «миньонов» самолюбие есть, и оно часто кровоточит.       Угадать одного из таких «миньонов» в Дофельде Митаке было не так уж и трудно. Этим людям свойственно особо надменное отношение к посторонним — к тем, кто не знает, кто они есть на самом деле. Так они — часто интуитивно — пытаются компенсировать свою малость. Митака говорил и держался с таким высокомерием, которое встречается или у истинно благородных господ, или у полных ничтожеств. Этот лейтенант не был ни благородным, ни великим. Значит, его чванливое поведение и горделивый тон — не более чем пыль в глаза.       Лэндо нисколько не обижался на молодого человека. Он глядел на Митаку с легкой улыбкой, смешавшей в себе сострадание и насмешку.       Все это время Калриссиан пытался увести своего гостя как можно дальше от жилых отсеков, однако в окончании Митака пожелал осмотреть и их. Он молча повернул в нужную сторону. Бывший хозяин станции не успел ничего возразить.       Разумеется, вооруженные люди и боевые дроиды, которые стояли рядом с одной из дверей, тотчас привлекли внимание лейтенанта.       — Генерал, — обратился он к Лэндо, — что там за дверью?       Калриссиан, готовый к этому вопросу, не поведя и бровью ответил:       — Основной генератор. Нам с вами опасно туда заходить, лейтенант. Можно схлопотать высокую дозу облучения.       Столь нелепое объяснение не вызвало у Митаки ничего, кроме скепсиса. Быть может, он и был ничтожеством, но дураком его бы не назвал никто.       — Почему потенциально опасный объект расположен в жилой зоне?       Лэндо ответил что-то об особом удобстве этой части станции с технической точки зрения. Лейтенант пропустил его объяснение мимо ушей, заранее сочтя эти слова полнейшей чушью. Интуиция, которая, несмотря на все недостатки Дофельда Митаки, была ему все-таки свойственна, уже не желала умолкнуть — она подсказывала, что Калриссиан явно что-то скрывает.       Митака приблизился еще немного и, остановившись на самой границе энергетического поля, холодно приказал:       — Впустите меня.       Сопровождавшие лейтенанта штурмовики тотчас вскинули оружие, предваряя поползновение охранников воспротивиться приказу. Дроиды тоже ощетинились винтовками.       Теперь обе стороны выжидательно глядели на Лэндо.       — Поверьте, лейтенант, — выдавил тот, — то, что находится внутри, едва ли придется вам по вкусу.       — А это уж позвольте мне решить самому, — ядовито отозвался Митака.       Калриссиан тяжело вздохнул и наконец приказал отпереть. И тут же незаметно для других сунул руку за пояс, где хранил карманный бластерный пистолет.       Один из охранников-людей деактивировал дефлекторный щит и ввел специальный код, чтобы открыть дверь.       Внутри было темно. Необычайно темно. Даже лампы ночного освещения оказались выключенными. Жгучая смесь запахов тотчас ударила в ноздри лейтенанту. Тут был запах алкоголя вперемешку с другим, который знаком, должно быть, каждому человеку на подсознательном уровне — горячим, кисловатым запахом вожделения.       Кто бы ни находился в этой комнате — чуть слышное дыхание, доносившееся из темноты, ясно свидетельствовало, что тут прячут живое существо, вероятно, пленника, — он был с женщиной совсем недавно.       — Кто здесь? — выкрикнул лейтенант за мгновение до того, как включившийся свет неприятно резанул по глазам.       Проморгавшись, Митака наконец сумел отчетливо различить в дальнем углу комнаты две фигуры — мужскую и женскую. Молодой мужчина в одной нижней рубахе сидел на постели с раздраженным видом, щурясь от яркого света. Его спутница застыла у стены поодаль. В ее коротких темных волосах царил беспорядок, а худенькое обнаженное тело кое-как прикрывала обернутая вокруг груди простыня. Оба выглядели растерянными и раздосадованными; они не имели ни малейшего представления, кто к ним вломился.       По лицу лейтенанта можно было ясно прочесть, что тот готов провалиться сквозь землю. Понимание того, в каком глупом, наиглупейшем положении он оказался — причем, исключительно по собственной прихоти — стало тяжелым испытанием для его и без того болезненной гордости. Он ожидал увидеть тут кого или что угодно, но никак не влюбленную парочку.       Лэндо давился смехом, последними усилиями удерживая на лице маску серьезности. Браво! Лучшего способа унизить этого болвана, Митаку, и отделаться от него, наверное, невозможно придумать. Он, конечно, предполагал, чем кончится дело, когда позволил Рей разделить заточение с Беном, но кто бы мог подумать, что все сложится так удачно?..       — Надеюсь, теперь ваше любопытство удовлетворено, лейтенант, — с долей ехидства осведомился Калриссиан. — А ведь я предупреждал вас. Я говорил: то, что внутри, вряд ли вас обрадует…       Митака поглядел ему в глаза, едва сдерживая гнев от мысли, что он только что сделался посмешищем. И не только в глазах чужаков, но и перед собственными солдатами.       — Генерал, кто это? — почти взвизгнул он.       — Всего-навсего сын моего друга. Он давеча приехал ко мне погостить вместе со своей невестой.       В глазах Лэндо плясали искры озорства.       — Какого хатта тут творится? — вдруг недовольно проворчал Бен, решив, по всей видимости, включиться в игру. — Лэндо, кто все эти люди?       Сжигаемый бессильной яростью Митака рявкнул штурмовикам, чтобы те обыскали комнату, а этих двоих держали на прицеле, не спуская глаз. Дофельд хорошо понимал, что ему теперь нужно сделать хоть что-нибудь, чтобы не выглядеть совсем уж круглым дураком. Коль скоро он по незнанию начал этот спектакль, то теперь следует довести начатое хотя бы до какой-нибудь логической развязки.       В конце концов, так ли на самом деле все просто? Тогда почему этих голубков держали взаперти под охраной?       Штурмовики принялись рыскать по комнате, переворачивая вверх дном все, что попадалось им на пути с таким остервенением, как будто подсознательное стремление их молодого командира отплатить за унижение каким-то образом передалась и им.       Юноша и девушка наблюдали картину погрома с понурыми лицами, не смея вымолвить ни слова. Они были настороже. Они ожидали всего, что угодно.       — Эй ты, парень! — Сидящий на кровати молодой человек резко обернулся на грубый оклик Митаки. — Как твое имя?       Лэндо как можно выразительнее взглянул на Бена из-за спины лейтенанта — мол, придумай что-нибудь.       Однако тот не успел ответить. Внимание Митаки привлек один из солдат. Лейтенант перевел взгляд на своего подчиненного и увидел, что тот держит в руке какой-то удлиненный металлический предмет.       Калриссиана будто током ударило. Он, конечно, не был знаком с джедаями и их ремеслом так близко, как, скажем, Хан, но все же достаточно, чтобы распознать световой меч.       Световой меч Рей, который девушка всегда держала при себе.       Все решила доля секунды. Девушка выставила вперед руку, и ее оружие, выпрыгнув из мужицких ладоней в белых стальных перчатках, устремилось к законной владелице. Меч ожил. Два белоснежных плазменных клинка, молчавшие с того самого последнего дня Рей на Малакоре, с торжествующим шипением вырвались на свободу.       Кто-то из штурмовиков сделал пару произвольных выстрелов. Клинки отразили заряды один за другим со скоростью молний.       Дроиды-охранники вновь вскинули оружие, но Лэндо успел остановить их решительным выпадом.       — Не стрелять!       Не хватало еще, чтобы тут завязалась перестрелка.       Митака открыл было рот, но внезапно почувствовал, что голос больше не повинуется ему. Горло, сдавленное невидимой рукой, не могло издать ни единого звука, кроме жалкого хрипа. Взгляд лейтенанта помутнел. Картину реальности медленно заволокло сероватой дымкой. Молодой человек конвульсивно задергался, бессознательно пытаясь вырваться из призрачных тисков.       Пораженный Митака поймал себя на мысли, что ему знакома эта смертоносная хватка…       Еще мгновение — и его немилосердно рвануло через всю комнату навстречу хищно выставленной вперед ладони незнакомца.       Как ни странно, ощущение настоящих, осязаемых пальцев, сомкнувшихся на горле, немного успокоило Митаку. Все-таки живая плоть предпочтительнее невидимой удавки.       — Вы, кажется, забрели на чужую территорию, лейтенант, хотя вас сюда никто не звал…       Сам по себе этот голос не был знаком Митаке. Но интонации — легкий, угрожающий полушепот… и слова, которые использовал этот странный человек… о нет!       «Магистр… лорд Рен!» — Этот мысленный вопль прозвучал в мозгу Митаки еще до того, как молодой человек успел осмыслить свою потрясающую догадку.       Темный принц Первого Ордена после «Старкиллера» считался не то пропавшим без вести, не то погибшим. Столько месяцев о нем не было ни слуху ни духу!       Магистр ордена Рен — человек, который и прежде-то был окружен всевозможными слухами и догадками. Такой личности, как он, требовалось совсем немного, чтобы превратиться в легенду. В страшную сказку. В слушок — один из тех, что постоянно гуляют среди солдат. В мрачный призрак, который обсуждают все, но воочию видели единицы, да и тем, по большому счету, никто не верит. Стоило ему исчезнуть, как вскоре люди стали сомневаться, существовал ли он вообще. Не так давно Митаке довелось своими ушами услышать, как трое солдат на «Хищнике» спорили между собой. Один утверждал, что такой могущественный темный рыцарь не мог погибнуть на «Старкиллере»; другой говорил, что Кайло Рен, какие бы чудеса ему ни приписывали, — по сути все же человек, а значит, может умереть, как и все. А третий убеждал товарищей, что Кайло Рена как личности, скорее всего, никогда и не было; что он — не более чем безликая эмблема Первого Ордена, придуманная для устрашения врагов, а на самом деле все его невиданные способности — это только слухи…       Сам Митака, знавший магистра лично, конечно, имел, что сказать на этот счет, однако он предпочел остаться в стороне. Во-первых, он не желал унижаться до солдатских сплетен, а во-вторых, кто знает, что хуже для Первого Ордена — лишиться своего живого знамени или не иметь его вовсе?       И вот теперь Рен вдруг оказывается здесь — живой и здоровый. На забытой богами промышленной станции. С женщиной. Без своего мрачного лоска, без маски и темных одежд. Как? Откуда? Каким чудом он попал сюда? И как мог так преобразиться?..       Митака был в панике. Мысли проносились в его голове со скоростью вспышек, отчаянный страх мешал собраться и здраво обдумать свое положение. Вломиться в покои к магистру Рен в такой… кхм… интимный момент — подобное ему и в страшном сне не могло привидеться!       Он смотрел на лицо парня перед собой и никак не мог сопоставить этот живой, человеческий облик с той безликой зловещей сущностью, от которой любой здравомыслящий человек на «Финализаторе» предпочитал держаться подальше. Обыкновенное лицо — бледное, вытянутое, обрамленное кудреватыми черными волосами… прежде лейтенанту не доводилось видеть магистра без маски, и сейчас его рассудок отказывался смириться с тем, что за покровом зла и мощи скрывался, оказывается, обычный человек.       — Не стрелять, — на сей раз Рен обращался, кажется, к штурмовикам за спиной Митаки. — Я — Кайло Рен, магистр ордена Рен, ученик Верховного лидера. Если вы не верите мне на слово, то лейтенант охотно подтвердит мою личность.       Дрожа всем телом, тот опустил веки — это означало согласие.       Среди первоорденских солдат послышались едва уловимые вздохи изумления. А затем — уже через пару секунд — легкие щелчки бластерных винтовок, переводимых в безопасный режим.       Магистр ослабил хватку, а затем и вовсе разжал пальцы.       Получивший свободу Митака, пошатываясь, отпрянул назад. На шаг, затем еще и еще. Пока не услышал твердое:       — Стойте.       Приказ прозвучал без ненависти, но с такой поражающей властностью, с такой невероятной глубиной, что лейтенант не посмел ослушаться.       Дальше произошло то, что Дофельду Митаке прежде доводилось лишь наблюдать со стороны. Всякий раз, когда Рен проделывал нечто подобное с пленными на его глазах, у незадачливого офицера на лбу выступал пот. Эти страшные, нечеловеческие крики, это выражение опустошенности на лицах допрашиваемых… Митаке казалось, что он физически ощущает мучительную ментальную борьбу, которая неизменно заканчивалась победой магистра; наверное, любой человек — даже не одаренный Силой — мог бы это почувствовать. И когда пленники оседали в цепях с изможденным видом, словно бесполезные выпотрошенные оболочки, словно живые мертвецы, из которых выпили душу — воистину, Дофельд скорее согласился бы пойти на расстрел, чем оказаться на месте кого-то из них!       Но вот выставленная вперед ладонь Кайло Рена остановилась прямо напротив лица лейтенанта, и в следующий миг Митаку накрыло чудовищное чувство. Нечто холодное и могущественное проникло в его рассудок, беспощадно овладевая самой его человеческой сутью.       Заставив Митаку немного наклониться к себе, Рен пробормотал чуть слышно:       — Где моя мать? — «Генерал Органа» — само собой пронеслось в голове лейтенанта. — Если тебе известно, где она, покажи мне…       Дофельд ничего не мог поделать. Темная воля беспрепятственно хозяйничала в его голове. Собственные воспоминания мелькали перед его мысленным взором, словно картинки на голопроекторе…       Наконец, не выдержав напряжения, лейтенант зажмурил глаза и отчаянно взвизгнул:       — На Биссе! Генералу Хаксу было приказано доставить ее к Верховному лидеру!..       Конечно, он выглядел трусом, а это гораздо хуже, чем выглядеть просто дураком, тем более для военного. Более того, собственные подчиненные сейчас наверняка сочтут его предателем. Однако Митака уже наплевал на все. Его нервы были на пределе. Он чувствовал себя готовым на что угодно, лишь бы прекратить пытку. Так или иначе, Рен все равно докопался бы до истины.       Магистр покинул его сознание так резко, что лейтенант едва не лишился чувств. Еще секунду Рен пристально смотрел ему в глаза, как будто старался понять, уж не соврала ли его жертва. Затем, по-видимому, убедившись, что признание Митаки было искренним, сурово, почти с отвращением вымолвил:       — Убирайтесь. И передайте Хаксу, чтобы он не совался сюда больше.       Лейтенант поспешно кивнул, судорожно потирая пострадавшее горло. Признаться, он теперь и сам ничего не хотел так сильно, как бежать подальше с криффовой станции.

***

      Дождавшись, когда почтенные подданные новой Империи уберутся восвояси, Лэндо вновь навестил молодых джедаев. Рей так и не ушла к себе, хотя руководитель станции сообщил охране, что тут их услуги больше не требуются. После того, что произошло на его глазах, Калриссиан посчитал, что и дальше держать Бена, да и его спутницу тоже, в положении арестантов было бы глупо и совершенно неуместно.       Они оба сидели на постели. Бен с возбужденно раскрасневшимся лицом что-то торопливо и настойчиво доказывал Рей, которая к этому моменту успела одеться и теперь прижалась спиной к стене, как-то зябко и стыдливо сутулившись. Одной рукой она обнимала юношу за плечи, а другой поддерживала оторванную лямку на своем порядком измятом новом платье.       Кажется, слух Лэндо успел уловить, как в их беседе промелькнуло слово «цитадель». Бисс. Ну конечно же! Кто не знает о старой императорской цитадели там, в системе Бешкек? Значит, это и есть место, где скрывается Сноук…       И туда же, судя по всему, отправили генерала Органу. Лэндо, как и все вокруг, не знал доподлинно, что именно выспрашивал Бен у Митаки, когда лейтенант впервые упомянул Бисс; однако — пропади все в Бездну! — только конченый дурак не понял бы, что дело касалось судьбы Леи. Теперь-то уж точно нет никаких сомнений, что она оказалась в руках Первого Ордена.       Наверняка Бен рвется освободить мать. Вот только задача его, Лэндо Калриссиана, состояла в другом — уберечь этого молодого идиота и его подружку. В том числе и от необдуманных, рискованных поступков.       Стоило Лэндо показаться на пороге, как дети, не сговариваясь, умолкли и разом подняли на него глаза.       Несколько мгновений Калриссиан хмуро, испытующе разглядывал их смущенные лица.       — Вот что парень, поклянись мне, что смерть Люка — не твоих рук дело. Клянись тем, что для тебя дороже всего — славой, могуществом, самой Силой, я не знаю, чем еще… Словом, в твоих же интересах, чтобы я тебе поверил.       — Клянусь памятью моего деда, — не задумываясь, выпалил Бен. — И памятью отца, — чуть тише прибавил он.       Как бы нелепо и, возможно, даже кощунственно это ни звучало...       — Я не убивал Люка Скайуокера. Хотя у меня были причины желать ему смерти, но когда магистр в самом деле слился с великой Силой, я был расстроен не меньше, чем ты или моя мать. Или Рей, которая искренне любила Скайуокера как отца и как наставника…       Лэндо покивал — казалось, в ответ не столько словам Бена, сколько каким-то своим мыслям.       — Ладно, ребятки, — задумчиво вымолвил он, — приводите себя в порядок (сколько вам там надо времени?) и ступайте в мой кабинет. Надо потолковать…       Он повернулся было, чтобы уйти. Однако, не успев сделать и шага, обернулся и бросил неловко:       — А знаешь, Бен, спасибо тебе. Здорово ты… я имею в виду этого холеного лейтенантика. Без тебя мне бы еще нескоро удалось от него отделаться.       Тот ничего не сказал, лишь опустил глаза в пол.       Калриссиан вышел.       Рей, недоумевающе моргая, перевела взгляд на Бена и с неуверенным ликованием спросила:       — Так он… простил тебя?       — Нет, — твердо ответил юноша после короткой паузы. И почему-то улыбнулся.