Сердце бури

      Первым, что удалось отыскать, были остатки шахты. По мере того, как дроиды орудовали инструментами, разгребая песок, взгляду Рей все увереннее открывался наклонный шахтный ствол, стенки которого были покрыты стальным настилом с несколькими железными, разъеденными коррозией, перекрытиями. Другой конец шахты терялся где-то во мгле.       Вход оказался настолько узким и низким, что даже Рей с ее хрупкой комплекцией могла передвигаться по нему только ползком.       «Разумеется, — с тяжелым сердцем напомнила она себе, — ведь здесь когда-то трудились дети».       Горемычные создания. Заложники нищеты с ее чудовищными законами, проданные в рабство собственными родителями или захваченные. Когда-то Верховный лидер Сноук был одним из них...       Маленьким работникам не требовался широкий или высокий проход. Наверняка их тщедушные тельца легко протискивались в такие отверстия и перемещались по ним без особого труда.       Рей велела дроидам дожидаться ее снаружи, а сама опустилась на колени, уперлась локтями в каменистый пласт и, пригнув корпус к земле так низко, как только могла, принялась ползти вниз.       Ремесло мусорщицы научило ее многому. Рей живо припомнила свои прежние вылазки в пустыню, когда она пробивалась внутрь железных гигантов, в самое нутро, где еще могло сохраниться что-нибудь интересное, через вентиляционные шахты. Заученными с малолетства движениями она упиралась в стенки прохода руками и ногами, стараясь оттолкнуться посильнее.       Постепенно дневной свет остался позади, и теперь только слабый холодный луч карманного фонарика, который Рей крепко сжимала в зубах, освещал ей дорогу.       Наконец перед нею показалась дверь. Старая железная дверь, насквозь проржавевшая и накрепко вросшая в дверную раму.       Дверь была заперта снаружи на магнитный замок — не бог весть какое препятствие для бывшей грабительницы могил. Помещения на всей имперской технике запирались аналогичным образом, и если бы Рей не выучила искусство вскрывать такие замки еще в детстве, она бы давно умерла голодной смертью.       Она возилась не больше минуты прежде чем ветхий механизм сдался и освободил ей проход.       Перед ней открылось помещение куда просторнее, чем ведущий сюда туннель. Рей посветила фонариком над головой, не без удовлетворения оглядела высокий потолок, облицованный сталью, затем, как могла, рассмотрела такие же стальные стены, тускло блестящие под слабым лучом. Чуть в стороне, справа, виднелся вход в новый туннель, на сей раз просторный, с таким же добротным стальным покрытием.       Это не было похоже на шахту. Рей, конечно, мало разбиралась в таких вопросах, ей ни разу не доводилось бывать в местах добычи угля, и она могла только догадываться, как там все устроено. Но то, что она себе представляла, не имело ничего общего с тем, что сейчас видели ее глаза сквозь многолетний сумрак. Ей казалось, что так может выглядеть, скорее, бункер.       Луч фонаря скользнул куда-то в сторону. Рей вгляделась пристальнее — и вдруг, не удержавшись, коротко вскрикнула. Фонарик дрогнул и выпал из ее руки, однако продолжал светить.       Неровным, испуганным шагом Рей попятилась на пару шагов, и лишь секунду спустя сумела взять себя в руки.       Зрелище, на мгновение представшее ее взору, было для нее не в новинку. Еще девчонкой она нередко натыкалась на полусгнившие трупы имперских военных, похороненных среди песков вместе со своими посудинами. Да и в окрестностях Ниима ей что ни день попадались тела здешних мусорщиков, умерших от голода, жажды или болезней, брошенных разлагаться прямо на земле под палящими лучами. Ребенок, привыкший к виду человеческих останков, уже не чувствует ни отвращения, ни суеверного страха перед зрелищем смерти в самом грубом и откровенном его проявлении. Но сейчас неожиданное появление мертвеца застало ее врасплох.       Наклонившись, Рей на ощупь отыскала фонарик и попыталась рассмотреть жуткую находку получше.       Прямо на нее глядели пустые глазницы. Свет падал на череп таким образом, что, приглядевшись, любой подумал бы, будто обнаженные десны жутко улыбаются.       Скелет лежал у стены недалеко от двери. Посветив себе еще, Рей увидела остатки лохмотьев, в которые мертвец был одет, и позу, в которой этот несчастный некогда встретил смерть. Поза, хорошо знакомая каждому обитателю Джакку: сгорбленная спина, плотно подтянутые к груди колени — чтобы заглушить боль в желудке, запрокинутая немного вперед рука, как будто он пытался дотянуться до чего-то, когда у него уже не было сил встать. Несомненно, он скончался от голода.       Потрясенная, с гримасой бессильного отчаяния на лице, с гневно поджатыми губами и вздымающейся грудью, Рей рывком сорвала меч с пояса. Зачем? Она и сама не понимала толком. Негодование вскипело в ней, опережая мысли. Она выставила вперед руку и нажала кнопку активации, казалось, бросая вызов всем демонам, скрывающимся в этих темных углах: смерти, боли, несправедливости, крику, так и не достигшему ничьих ушей...       Фонарика едва хватало, чтобы осветить небольшой кусок стены. Но сияние белоснежных клинков единым махом озарило всю комнату.       Десятки мертвых тел лежали на полу или сидели, прижавшись к стенам костлявыми спинами и опустив прогнившие подбородки на угловатые, неестественно острые плечи. Почти у каждого трупа на шее виднелась повязка — из тех, что носят на лице, прикрывая нос и рот, чтобы защитить дыхательные пути.       Кости еще достаточно хорошо сохранились, чтобы отличить останки детей. Среди них были как человеческие дети, так и детеныши тидо. Те, кто когда-то трудился в этих шахтах, выходит, остались здесь навсегда. Обреченные на медленную смерть.       Ясно, что их бросили погибать, заперев дверь снаружи, но кто и почему пошел на такую дикость? Только ли глухота и жестокость их хозяев всему виной? И почему все они предпочли голодную смерть у замурованного выхода, хотя могли бы углубиться в шахту и поискать другой? Рей наверняка задумалась бы над этими вопросами, если бы у нее были силы и время задумываться.       Она двинулась в новый туннель, дав себе слово обязательно вернуться сюда, если только у нее будет такая возможность, и похоронить останки маленьких узников. Перед нею предстал просторный коридор. Стены отражали лучи плазменных лезвий не хуже зеркал. Потолок было трудно разглядеть, он уходил ввысь и терялся где-то во тьме.       В коридоре властвовал мрак. Но стоило Рей сделать шаг, как наверху, над самой ее головой, вспыхнули несколько ламп, а затем, повинуясь цепной реакции, начали зажигаться все новые и новые.       Рей вздрогнула всем телом — именно этот коридор она видела когда-то в замке Маз. Одно из бессмысленных видений, оставивших слишком глубокий след в ее душе.       Она пошла вперед, постоянно ускоряя шаг. Затем и вовсе бросилась бегом, как будто за нею гнался кто-то невидимый. Это тени прошлого — те самые, которые Рей манила, призывала себе одной рукой, а другой гнала прочь, — наступали ей на пятки. Эхо подхватило звук ее шагов и тяжелое сбивчивое дыхание, однако никто и ничто не отозвалось из глубин мрака. Коридор был пуст и оставался пустым, несмотря ни на какой шум.       Она бежала — и вездесущий свет преследовал ее. Со звуком приглушенного щелчка лампы одна за другой зажигались на потолке, как бы приветствуя гостью — приветствуя со всем радушием, на которое только способно заброшенное подземелье. Коридору не было конца; казалось, он мог вести ее куда-то целую вечность. Не было никаких поворотов и ответвлений. Только одна дорога — только блестящая сталь со всех сторон.       Наконец грудь охватило пламя, и Рей, мучаясь отдышкой, остановилась.       Несколько минут она стояла, согнувшись, обхватив ладонями колени, и просто пыталась восстановить дыхание.       Когда ей это удалось, Рей начала размышлять, попыталась как-то упорядочить свои мысли, повторив про себя все, что она узнала или додумала об этом месте. Она не надеялась прийти к каким-то определенным выводам, но быть может, прояснятся хоть что-то?       Итак, кто-то хотел, чтобы другие думали, будто тут всего-навсего угольные шахты. Кто-то пытался огородить этот подземный коридор от посторонних, поэтому использовал труд бесправных маленьких рабов. Что отсюда следует? Вероятно, сообразила Рей, тут кто-то что-то искал. Не уголь, но нечто более специфическое и таинственное.       Вдруг по стальной поверхности ближайшей стены прошла небольшая рябь, как будто привидение промелькнуло мимо и вновь исчезло. Рей вгляделась пристальнее. Волосы на ее голове готовы были зашевелиться, но лицо отражало каменное спокойствие. Она была во власти легкого ступора, и пыталась лишь сохранить способность мыслить. Все это напоминало ночной кошмар — причудливый, навязчивый, мучительный. Может быть, она сходит с ума?       Вновь в зеркале из стали мелькнула тень. Затем еще и еще. И вот, уже несметное множество теней складывались в образы, а образы — в события. То, что случилось много лет назад — задолго до рождения Рей, задолго до рождения Бена, задолго до рождения Люка и Леи — каким-то образом воскресло в плену этих стен, словно на каком-то дьявольском полотне.       Рей видит помещение, которое не может не узнать. Даже последней пустынной голи известно, как выглядит Палата правительства. Огромный зал, наполненный сенатскими гондолами, которые свободно парят в воздухе. А внутри восседают различные существа в красивых одеждах, богатые и напыщенные.       Одна гондола отделяется от других и медленно, вальяжно выплывает вперед. Затейливо разодетая женщина поднимается на ноги и начинает говорить.       Странный человек склоняется к ней. Немолодой, представительный мужчина с глубокими залысинами в рыжеватых волосах, густо припорошенных сединой, с худым, острым лицом и тонкими губами, которые так и норовят сложиться в улыбку.       Рей вглядывается в лицо женщины, которое кажется знакомым. Ну конечно! Сквозь многослойный грим проступают изящные черты Падме Наббери — тайной супруги Вейдера, чей ангельский облик Рей когда-то подсмотрела в воспоминаниях у Бена, а он — в воспоминаниях своего деда в Святилище. Здесь Падме выглядит совсем юной, даже несмотря на то, что грим порядком добавлял ей лет. Наверное, она сейчас младше, чем Рей.       — ... Если нынешний сенат недееспособен, ему нужен новый руководитель. Предлагаю вынести вотум недоверия Верховному канцлеру Валоруму.       Женщина оканчивает свою речь и садится. В зале поднимается гвалт…       Рей смотрела дальше.       Те же люди, но уже в другой обстановке — посреди просторной гостиной, обставленной с такой роскошью, которую Рей не могла бы даже представить себе.       Человек с острым лицом выглядит необычайно довольным, и Рей никак не может понять, нравится ли ей его улыбка, которая, с одной стороны, не лишена очарования настоящей живой мысли, но с другой, потому-то и заставляет что-то внутри трезвонить об опасности.       — Многие сочувствуют вашему положению, моя королева. Это поможет нам получить голоса.       Эти слова и вся эта сцена заставили Рей нахмуриться. Неужели Падме была в сговоре с Палпатином?       Нет, не похоже на то. Да и Энакин наверняка знал бы... Вероятно, Палпатин всего-навсего манипулировал ею, как манипулировал ее супругом, и всем сенатом, и даже советом джедаев. Бен кое-что рассказывал Рей о том, как Палпатину удалось, обведя всех вокруг пальца, добиться авторитарной власти в галактике. Если хотя бы часть его рассказа — правда, выходит, вся Республика, сама того не зная, подыгрывала безумцу в его стремлении к власти.       Однако помимо власти над галактикой у будущего императора имелись и другие цели. Он желал обрести власть над самой Силой.       Через два месяца после инаугурации новый Верховный канцлер Шив Палпатин организовывает первую экспедицию на Джакку.       Богатая набуанская яхта с таким же хромированным покрытием, как у «Нефритовой сабли», и внушающим названием «Империалис» приземляется неподалеку от плато Жалобной руки, где в то время, кажется, действительно добывали уголь. Не мудрствуя, Палпатин убеждает хозяина шахт продать ему все, включая оборудование и рабов, и Рей остается только гадать, что тут сыграло большую роль — обещание солидного куша от таинственного незнакомца в черном одеянии или Внушение Силы, к которому прибег владыка ситхов.       Удовлетворенный, Палпатин оставляет на плато рабочих дроидов и отправляется в обратный путь, еще не зная о худощавом долговязом подростке скрывающемся где-то в недрах его корабля. Но вскоре Сила выдает присутствие незнакомца.       Рей видит ребенка, ныне изуродованного и искалеченного Темной стороной, с изумлением подмечая живое лицо, щедро усыпанное веснушками, впалые щеки, рыжие пряди, падающие на крутой лоб. Никто не узнал бы главу Первого Ордена в мальчике, испуганно трепещущем у ног канцлера. Только пронзительный взгляд детских глаз отчасти напоминает пугающую черную бездну.       — У меня есть задание для тебя, юный Галли. Ты вернешься на Джакку. Клочок грязи, где работают мои дроиды, драгоценен. Не для меня одного — для всей галактики. Это важно. Это было важно тысячу лет назад и будет снова. Ты вернешься туда и будешь следить за дроидами, которые копают землю. Потом я пришлю больше дроидов, и они построят под землей кое-что. Я хочу, чтобы ты охранял это место.       — Охранял? Но я всего лишь мальчик.       — Да, но весьма находчивый мальчик, как я погляжу…       Тени дали Рей ответы на все вопросы, даже на те, которые она еще не успела мысленно задать сама себе. Теперь ей было известно, кто построил это место, и даже примерно известно, с какими целями. Оставалось только одно: понять, какое она сама имеет отношение ко всему увиденному.       — Тебе следует углубиться в собственную память, чтобы осознать это.       Тонкий голосок зазвенел прямо у нее за спиной.       По телу Рей прошла холодная дрожь. Она знала, что надо повернуться. Даже если там, позади, опасность, ее следует встретить лицом к лицу. Однако страх сковал ее руки и ноги, не давая пошевелиться.       То, что было рядом, задорно хихикнуло.       — Ты боишься смотреть на меня? Но разве ты не для того пришла сюда?       Рей молчала. Язык тоже отказывался слушаться.       — Повернись, — почти приказал странный голос.       Какая-то темная воля подхватила ее и рывком развернула, словно куклу, лишенную власти над самой собой.

***

      Рей не могла заставить себя поверить собственным глазам. Она видела детское лицо, живое и веселое, полное восторженного волнения, с редкими веснушками и заметной щербинкой между передними зубами. Девочка не старше пяти-шести лет стояла напротив и держала Рей за руку.       На девочке была знакомая одежда: старенький выцветший жилет, бесформенные шаровары и обрывки ткани, обвязанные вокруг рук вместо рукавов, чтобы защитить кожу от солнца. Жиденькие волосы девочки держались в трех небольших пучках на макушке.       Только благодаря одежде и прическе Рей узнала себя. Она редко видела свое отражение в зеркале, а воспоминания о собственном детском облике и вовсе давно стерлись из памяти.       Маленькая Рей чуть сильнее стиснула хватку.       — Пойдем, — сказала она.       — Куда?       Девочка насмешливо пожала плечами.       — Туда, где я живу, разумеется. Или ты предпочитаешь говорить прямо посреди коридора?       — Разве ты живешь не здесь?       — Нет. Это место — только дорога.       — Дорога?       — Мост между моим миром и вашим, — с важным видом пояснила девочка, настойчиво увлекая Рей за собой. — Не бойся. Ты сможешь вернуться, когда захочешь.       Та подчинилась. Они направились вдоль по коридору, все больше отдаляясь от выхода, хотя сейчас Рей уже затруднилась бы сказать, в какой стороне вообще находится выход.       — Ответ, который ты ищешь тут, кроется в тебе самой, — говорила девочка. — В твоих воспоминаниях.       — Я не помню себя младше пяти лет.       Чутье, впрочем, подсказывало Рей, что ее маленькая призрачная копия хорошо это знает.       — Конечно не помнишь! — смешливо воскликнула девочка и подпрыгнула на месте. — Ведь это я скрыла от тебя эти воспоминания, чтобы ты ни о чем не догадалась, пока не придет время. Ты могла испугаться и все испортить…       — Испортить — что?       Маленькая Рей окинула ее загадочным взглядом и, оттопырив нижнюю губу, произнесла нараспев:       — Сюрприз…       Рей испуганно перевела дух. Не столько в этом слове, сколько в том, как ее спутница произнесла его, было что-то зловещее.       — Ты живая? — спросила она, стараясь совладать с дрожью в голосе.       Девочка со смехом потрясла головой.       — Тогда призрак?       — Я — сама Сила.       У Рей сперло дыхание. Голова закружилась. До сих пор ей удавалось удерживать если не ясность рассудка, то хотя бы некое подобие самообладания. Но то, что она услышала теперь, окончательно лишило ее почвы под ногами. Она была потрясена, взволнована, испугана. Ее сердце забилось чаще.       Существует граница, за которой наш разум перестает удивляться чему бы то ни было и соглашается принять все что угодно с относительным спокойствием — с тем самым спокойствием, которое граничит с безумием. Того, что Рей видела до сих пор, было достаточно, чтобы живой, либо только кажущийся живым ребенок в подземелье, полном мертвых детских тел, мог напугать или хотя бы изумить ее. Кем бы ни была та, что сейчас говорит с нею — призрачным образом умершей девочки или темной сущностью, принявшей обличье ребенка, — Рей чувствовала, что готова поверить любому объяснению. Но пусть ее спутница скажет обо всем прямо, пусть больше не мучает ее загадками! Видит Сила, у Рей за плечами и так слишком много неразгаданных шарад.       Рей замедлила шаг, и девочка, заметив это, принялась с еще большей настойчивостью дергать ее за руку.       — Пойдем, пойдем. Я попытаюсь все тебе объяснить, когда мы будем у меня дома. А пока успокойся, Рей Соло. Тебе теперь нельзя нервничать, разве забыла?       Коридор, как и прежде, не думал заканчиваться. Эта прямая, издевательски светлая, блестящая дорога, казалось, способна привести к вратам Хаоса, если идти по ней слишком долго.       Проходили минуты.       Проходили часы.       Рей еле волочила ноги. Блуждание выпивало из нее силы. Усталость и раздражение бессильно клокотали в душе. Ее горло горело. Хотелось пить. Однако стоило ей слегка сбавить шаг, как маленькая Рей начинала настаивать и канючить: «Потерпи еще немного, мы почти у цели». И взрослой Рей — усталой, исстрадавшейся от жажды беременной Рей — не оставалось ничего другого, кроме как собраться с силами и продолжать путь. У нее не было выбора — хотя бы потому что в одиночку она точно не смогла бы теперь отыскать обратной дороги.       Наконец она пошатнулась и, не удержав равновесия, упала на колени. Перед глазами поплыло.       — Сколько еще? — простонала она, откинувшись на ближайшую стену и на миг прикрыв усталые веки.       Мгновение спустя она услышала:       — Мы уже на месте.       Рей махом распахнула глаза.       Она узнала скудную обстановку «Адской гончией-2»: покосившийся стол, за которым она чистила добытые детали и заваривала пайки, старый пилотский шлем в углу — свою детскую игрушку. И стену, на которой она каждый день оставляла отметины — своеобразный счет, приготовленный ею для злой судьбы. Всякий раз, выводя очередную черточку, Рей мысленно уверяла саму себя, что однажды судьба сполна воздаст ей за каждый день страданий и лишений.       В лобовое стекло шагохода, кое-как прикрытое старым куском ткани, глядело закатное солнце.       Рей сидела на полу. Ее спутница расположилась рядом за столом, подтянув колени к груди.       — Я хочу пить, — пробормотала Рей, глотая сухую слюну.       — Так пей, — фыркнула девочка.       Только сейчас Рей заметила у себя в руке флягу, полную воды. Не успев удивиться, она алчно припала губами к прохладному горлышку.       Маленькая Рей терпеливо выжидала, пока она напьется.       — В твоем положении не стоило пускаться в такое трудное путешествие, — серьезно заметила девочка. — Разве леди Силгал не говорила тебе?       — Откуда ты знаешь? — Рей отерла влажные губы.       В ответ девочка звучно захохотала.       — Откуда знаю? Да ведь я — это ты!       Рей заметно нахмурилась.       — Что это значит?       — Дух маленькой Киры соединился с Силой — с той темной энергией, что обитала здесь, под землей. Ее несчастье позволило воскреснуть древним силам. А часть ее души навек осталась в этом месте, неотделимая от Сердца бури.       — Но почему я… почему она… почему ты..? — Рей не знала, как будет звучать правильнее. — Раньше здесь постоянно гибли дети.       — Такой выбор сделала Темная сторона. Это дань памяти другой маленькой девочке, вероломно убитой джедаями.       Рей не сразу поняла, о ком идет речь. Но когда догадка наконец постучалась в ее сознание, ей стало жутко и смешно одновременно.       — Легендарный ситх, величайший в истории ордена — это ребенок?       Маленькая Рей кивнула без тени смеха на лице.       — Она могла быть кем угодно: мужчиной или женщиной, человеком, хаттом или иктотчем, струйкой воды или солнечным лучом. Но в душе она всегда оставалась малышкой, которая впервые заподозрила в себе великий дар. Спустя много лет она увидела в Кире отражение себя самой — и приняла ее смерть как жертву во имя своего грядущего рождения. Галлиус Рэкс не подходил для этого. Галлиус служил Палпатину, а Палпатин мечтал владеть могуществом Сердца бури единолично. Он всегда хотел власти лишь для себя, но Сила всегда спрашивает ровно столько, сколько и дает.       Рей обвела глазами знакомую комнатушку, бывшую прежде операторской кабиной имперского броневика. У нее в голове вертелось несметное множество вопросов, но, как это часто бывает, ни один не мог оформиться в слова. Растерянность нередко настигает нас именно тогда, когда, казалось бы, пришел час получить все ответы, о которых прежде мы только мечтали.       — Это и есть твой мир? — невпопад пролепетала Рей.       — И твой тоже. Мир за границей реального непостижим для человеческого разума. Поэтому я решила показать тебе то, к чему ты привыкла.       — Ты сказала, что стерла мне память…       — Разве я в самом деле так выразилась? Я лишь сказала, что скрыла от тебя кое-какие воспоминания. Прости, но тебе было безопаснее расти обычным неприметным ребенком. Стоило пройти небольшому слуху о том, что ты чувствительна к Силе, как за тобой явились бы пустынные монахи или кто похуже. Сила спала в тебе — и пробудилась в тот момент, когда была нужна больше всего.       — И что я должна делать с нею?       Девочка на миг задумалась.       — Жить. Учиться управлять ею и передать своим детям, когда они появятся на свет. — Она умилительно сложила руки. — С мощью Сердца бури все, чего бы вы ни пожелали, исполнится. Ты сможешь легко одолеть Сноука. Вы с Беном Соло будете вдвоем править галактикой, навсегда избавив ее от войн.       На миг Рей потеряла дар речи.       — Детям?       — Ну конечно! Мальчик и девочка — такова традиция Скайуокеров. Тебе нужно беречь их, Рей. Эти дети, наши дети — лучшее, что я могла тебе подарить. Они станут могущественными воинами…       Эти слова заставили Рей захлебнуться от ужаса. Наши?       — Какое отношение ты имеешь к моим детям?       Другая Рей резко дернулась.       — Они и мои тоже! И мои даже больше, чем твои. Я создала их.       Рей всерьез показалось, что она сейчас лишится чувств.       — Как?.. — прошептала она непослушными губами.       — Точно так же, как я когда-то создала Эни Скайуокера. Так же, как воскресила тебя — маленькую девочку, расстрелянную штурмовиками в пустыне.       — Бен — их отец, а я — мать.       — Конечно, ваша изумительная страсть, ваш тайный брак, ваше потрясающее единство… трудно сказать, был ли у тебя хоть один шанс не зачать от семени Скайуокера. Я лишь воспользовалась теми возможностями, которые вы сами мне предоставили. Вы создали двух существ, а я вдохнула в них жизнь…       Рей молчала, стараясь удержать слезы. От осознания того, что они с Беном, их любовь, их дети оказались всего-навсего способом для каких-то темных манипуляций, ей становилось тошно.       Вдруг девочка сорвалась с места и, приблизившись к ней скачковатым шагом, положила маленькие ладошки на пульсирующую грудь Рей. От ее рук шло странное тепло.       — Сердце бури здесь, Рей. Она в тебе. Она рвется наружу... — Словно дуновение ветра, ее пальчики легко и ласково коснулись коротких, взъерошенных волос. — Я знаю, ты страдаешь. Ты боишься собственного могущества. Ты не уверена в себе. Ты одинока. Но тебе не нужно больше страдать. Не нужно больше бояться, Рей. Освободи ее. Освободи себя…       Мгновение Рей сидела неподвижно, направив взгляд в одну точку, как будто вовсе не слышала обращенных к ней слов. Потом в ее глазах появился слабый блеск понимания. Она лихорадочно задрожала. Рассказ Бена о страшном Голоде Силы тотчас всплыл в ее памяти. Нет! Однажды она уже испытала это искушение, поглощая чужую жизнь, и никогда больше не допустит подобного.       — Я не могу…       — Ты понимаешь, что я предлагаю тебе? Бесценный дар, за которым тщетно охотились самые известные и могущественные ситхи.       — Да, но чего стоит эта власть, если тебя каждую секунду терзает Голод?       — Любой владыка подчинен голоду. Каждый, кто вкусил власти, будет желать ее вновь и вновь. Больше, чем что-либо другое.       — Но я не хочу власти, — упрямо заявила Рей.       — Тогда чего же ты хочешь?       Немного подумав, Рей выпалила:       — Равновесия.       Бен искренне верит в это — что их встреча, их чувства подчинены некоему высшему замыслу, что их предназначение — привести Силу к балансу. Значит, и она должна верить.       Девочка, глядя ей в глаза, слегка наклонила голову набок.       — А ты знаешь, что такое равновесие? — На детский губах появилась нехорошая улыбка. — Позволь я покажу тебе. Весь мой мир подчинен равновесию. Взгляни на него. Взгляни на него такой, каков он есть. Ступай за мной…       Она крепко ухватила обе руки Рей, и в этот же миг старенькая коморка растворилась в космическом вихре. Рей почувствовала себя стремительно несущейся сквозь глубины Вселенной, минуя целые звездные системы и туманности…       … к тому месту, которого она по сей день боялась больше всего. Черная дыра, центр галактики, показалась прямо перед нею. Прожорливое нутро небытия, сметающее все на своем пути.       Угадав, куда спутница тащит ее, Рей испуганно сжалась. Невыразимый ужас, когда-то вызванный мельканием роковых координат «К-11», воскрес в ее сердце.       — Нет, только не туда! Я не хочу!..       Но девочка не отступалась.       — Тебе ничего не грозит. Со мной — нет. Но ты должна увидеть то, к чему стремишься.       Рей чувствовала, как они приближаются к Горизонту событий, и в ее сердце росла паника. Она видела вихрь звездного вещества, проносящийся мимо — остатки погубленных дырой, расщепленных звезд. Видела, как могучее жерло перемалывает все, что туда попадает. Однако сама оставалась невредимой, как будто пугающие силы Вселенной, даже самая мощная и жестокая из них — гравитация — были теперь не властны над нею.       И вот, Горизонт остался позади. Что за ним? Ничего. Смертоносный ураган, свет погибающих звезд — все исчезло. Рей окружило сплошное ничто. Вселенная, сжатая до крохотной точки. Бесконечная Сила, мрачная и стерильная. Она не струилась потоком, а застыла, словно лед, дожидаясь пробуждения.       — Гляди… — девочка многозначительно обвела взглядом пространство вокруг. — Вот оно, равновесие. Вечный покой, вечная тьма. Здесь нет ни Добра, ни Зла, ни жизни, ни смерти. Только Сила. Но чего она стоит без нас — существ, способных пробудить ее к жизни?       Видение исчезло, и Рей вновь увидела знакомые стены АТ-АТ.       Уперевшись ладонями в грязный пол, она содрогнулась в приступе рвоты. Ее лицо и все тело горели.       Девочка стояла над нею, продолжая говорить вкрадчиво и серьезно:       — … Теперь ты понимаешь, Рей? Одной Силы мало. Нужно то, что приводит ее в движение. Равновесие — это лишь примитивная материнская субстанция, из которой произошли мы все. Сама жизнь рождается в борьбе, в извечном противостоянии Тьмы и Света, где каждому отведена своя роль. Но именно твоя роль будет решающей...       Судорога наконец отпустила, и плечи Рей бессильно поникли.       — Вот, выпей, — девочка поднесла флягу к ее губам. — Прошу тебя, Рей, не противься тому, чего тебе все равно не избежать. Рано или поздно Сердце бури прорвется сквозь твою душу в мир, но чем больше ты сопротивляешься — тем больше бед принесешь себе и тем людям, которые тебе дороги.       Выпив воды и отдышавшись, Рей взглянула на свою маленькую копию с усталой ненавистью.       — Мне остается лишь спросить, как скоро Вселенную поглотит пустота, если я выпущу этого паразита на свободу?       Пошатываясь, она поднялась на ноги.       — Теперь позволь мне уйти.       — Ты убегаешь, — девочка сердито надула губы. — Разве ты не понимаешь, что тебе не скрыться от меня?       Рей старалась не слушать ее. Она попятилась. В нежных карих глазах засиял огонек враждебности.       — Не смей удерживать меня тут!       В этот момент Рей была бледна и страшна, с разметавшимися по лицу волосами и гневно дрожащими губами. Она готовилась принять любой удар, не сомневаясь, что какой-то удар последует в любом случае.       Девочка разочарованно вздохнула.       — Как пожелаешь. Но ты должна знать, что Бен умрет.       На сей раз Рей не испугалась — после всего у нее уже не было сил бояться. Она лишь потрясенно вздохнула. Ее взгляд остановился, и на губах заиграла дикая улыбка.       Девочка продолжала:       — Твой муж погибнет всего через несколько часов. Ты не сможешь помешать этому. Только та, что дремлет в тебе, способна сохранить Бену жизнь, навсегда вырвать его из когтей Сноука. Это нелегко. Он принес клятву верности своему учителю, а обеты, данные по доброй воле, никому не дано разорвать. Ты можешь только убить Верховного лидера. Он силен. Никому не дано победить его, только Сердцу бури. Разве ты не видела, Рей, на что она способна? Разве однажды она уже не посрамила Сноука и не лишила его Силы?       Рей не говорила ничего. Она знала: существо, говорящее с нею, непременно осуществит угрозу. Но знала и другое — что, если это случится, Узы увлекут ее вслед за Беном.       Мучительница как будто прочла ее мысли.       — Будь спокойна, — изрек маленький рот. — Узы — это еще один мой подарок вам обоим. Но я могу и забрать его обратно. Ты будешь жить. И будешь помнить, что смерть твоего любимого на твоей совести.       Девочка сделала к ней шаг.       Рей вздрогнула и предупредительно выставила вперед руку.       — Не смей! Не подходи!       Узы… когда-то она думала о них, как о бремени. Она не понимала смысл этого явления и боялась его. Но сейчас… сейчас таинственная связь между нею и Беном была самым главным ее богатством. Ее спасением от одиночества. Ее поддержкой. Лишившись Уз, она лишится всего. Вырвать Бена из ее души — все равно что запретить ей видеть, слышать, дышать.       Боль собралась в ее груди комом. Лицо Рей перекосилось от одного глубокого рыдания, напоминающего спазм.       — Прошу тебя… — выдохнула она.       Но девочка уже вскинула руку к ее лбу, обрывая одна за другой призрачные нити, долгое время связывавшие двух людей. Рей пыталась противиться. В бессильной ярости она хваталась за рваные остатки нитей, как женщина, которую раздевают против воли, хватается за остатки одежд. Но те ускользали из ее рук и растворялись.       Каждая разорванная нить оставляла на сердце кровоточащую рану. Каждый мускул, каждая жила в теле Рей были мучительно напряжены. На лбу выступил пот.       Ее усилия понемногу сходили на нет. Она уже не сопротивлялась, но все еще продолжала умолять — и вслух, и, бессознательно, в мыслях, — чтобы враг не отнимал их с Беном друг у друга. Даже когда от их связи остались последние искромсанные клочки, она по-прежнему молила о пощаде.       Наконец, не выдержав пытки, она упала на пол и сжалась в углу. Больше она не противилась, не умоляла. Все ее отчаяние свелось к одному дикому крику, разрывающему грудь. К агонии, от которой не было спасения даже в небытии.

***

      Молодая беременная женщина с остановившимся лицом и безжизненным взглядом, с искромсанным сознанием, с заметной седой прядью в золотисто-каштановых волосах, блуждала, словно привидение, по заброшенному подземному туннелю в попытках отыскать путь наружу. Опустошенная и измученная, она медленно плелась куда глаза глядят, смутно сознавая, что если на то будет воля темных сил, ей придется блуждать тут до скончания времен.       Девочка исчезла, исчезли и другие иллюзии. Рей осталась один на один с мрачным подземельем, способным поглотить все что угодно.       Внутри у нее зияла уродливая пустота. Однажды ей уже приходилось испытать это чувство — тогда, на «Нефритовой сабле» злая сила вырвала любимого из ее сознания. Раньше эта сила звалась Смертью, сейчас — Роком.       Рей не знала, сколько времени провела здесь. Сколько дней или недель она ходит по бесконечному коридору с блестящими стенами. Не знала, жив теперь Бен или нет. А скоро, вероятно, она и ее нерожденные дети тоже погибнут от голода и жажды.       Но даже надломленная, начисто утратившая присутствие духа, она твердо шла вперед.       Иногда ноги подкашивались, и Рей приходилось придерживаться за стены. Она была слаба. У нее кружилась голова, и единственное, что не позволяло ей лишиться чувств — это нежелание сдаваться. Она чувствовала себя навеки поглощенной подземной ловушкой, стертой с лица жизни. Заживо погребенной во мраке.       Сколько еще пройдет времени прежде, чем она упадет и уже не сумеет подняться?       Быть может, она уже мертва?       Когда впереди зачернел выход, Рей не поверила этому. Ей показалось, что она сошла с ума. Впрочем, кто мог ручаться, что это не так?       Она дико расхохоталась, продолжая мысленно твердить себе, что этого не может быть. Однако ее тело уже не повиновалось мысли, оно было во власти естественных инстинктов, а самым привычным для Рей с Джакку был инстинкт выживать — выживать назло целому свету, словно микроб.       Не сознавая, что она делает, Рей ускорила шаг. Из последних сил она бессознательно рвалась к спасению, исступленно кусая губы.       Это была не та дверь, через которую она сюда попала. Вероятно, ей встретился другой вход.       У самой двери она остановилась. Следующий шаг должен был рассудить, грезит она или видит все это на самом деле — Рей боялась сделать его.       И тут из-за двери раздался знакомый голос.       Упрямство заставило Рей собрать последние силы и отозваться. Звук собственного голоса показался ей чужим, тихим и хриплым, словно он принадлежал старухе.       В следующий момент дверь дрогнула и с оглушительным грохотом отъехала в сторону, рассыпая рыхлые лохмотья ржавчины.       Рей пошатнулась и резко приземлилась на колени. Перед ее мутным взором мелькнул мужской силуэт.       — Бен… — прошептала она и наконец, слабо улыбнувшись, позволила беспамятству возобладать. Руки Финна бережно подхватили ее, приподнимая над полом.       Удерживая в трепетном объятии изможденное тело подруги, которую он безнадежно разыскивал в этом проклятом месте вот уже несколько дней, юноша прижался лбом к ее щеке и беззвучно зарыдал.