***
Подобные встречи происходили гораздо чаще, чем хотела бы генерал Органа. Однако она молчала, понимая, что такова прихоть Галлиуса Рэкса, и только благодаря этой прихоти она еще жива. Он забавляется, дразнит ее. Если она начнет перечить, то лишь доставит ему еще больше удовольствия. Она вооружилась всем своим мужеством, чтобы сносить происходящее с достоинством, не дать воли упрямству и раздражительности. Ей оставалось напоминать себе — день за днем, всякий раз, выслушивая лживые речи Сноука, — что недалек тот час, когда она отплатит ему. Впервые повстречав R2, Лея в порыве мимолетной слабости надеялась бежать. Разыскать уцелевшие корабли Сопротивления вместе с маленьким другом, который и сам, вероятно, слишком долго дожидался удобного случая, чтобы вырваться из вражеских лап. Но после первых мгновений эйфории она опомнилась и оценила ситуацию трезво. У них не было ни единого шанса покинуть корабль, несущийся на сверхсветовой скорости к тайной цитадели Первого Ордена. А как только они минуют Бисскую дугу, капкан захлопнется, и ни один корабль не покинет систему Бешкек. Их положение было безвыходным. Но Лею Органу всю жизнь окружали мудрые люди, которые умели извлечь выгоду даже из самой отчаянной ситуации. Волей-неволей она училась у них, хотя, возможно, и не усвоила эту полезную науку сполна. Лея сказала себе, что так или иначе попадет в главную крепость врага. И будь она проклята, если Бисская цитадель после этого останется невредимой. Поначалу у них с R2 еще не было никакого плана — план родился гораздо позднее, уже на Биссе, — и все же Лея уже тогда понимала каким-то чутьем, что судьба не случайно привела ее в это место, куда столько времени безуспешно пытались попасть первые военные чины Новой Республики. И эта мысль, даже безосновательная, приободрила ее, помогла собраться с силами перед грядущим испытанием. Бежали дни. Лея ждала. Она прекрасно понимала, что ступает по тонкому льду — один неверный шаг, и она провалится в холодную бездну. Но когда путь назад закрыт, остается идти вперед. По крайней мере, Рэкс не отправил ее прямиком в руки палачей — это было удачей. Временами ей выпадала возможность увидеть R2 — еще одна удача, на которую Лея поначалу никак не рассчитывала. Если подумать, у пленницы пока не было повода роптать на судьбу. Во время их коротких, обрывочных встреч Органа мало-помалу выспрашивала у R2, как он очутился среди врагов. Впрочем, рассказ дроида не принес почти ничего нового. Лея вновь услышала о том, как «Тысячелетний сокол» был захвачен Первым Орденом, как штурмовики убили Чуи, а Рей оказалась в плену. R2 сказал, что видел девушку в последний раз, когда они покинули «Хищник», — ослабевшую, безвольную, накачанную наркотиками. Вскоре ее увели куда-то, а его потащили в технический отдел. По счастью, R2-D2 знал, как за себя постоять. Техники Первого Ордена умеют многое, но даже они трудились бы над ним долгие месяцы, если бы старый астромеханик сам не позволил им стереть себе память. Одна из главных ошибок Империи — а стало быть, и Первого Ордена, — заключается в том, что имперцы никогда не видели в дроидах разумных существ, наделенных собственной волей. Нелепая мысль, что дроид может оказаться хитрее человека, противоречила имперской идеологии — кто осмелится предположить такое? Однако если допустить, что искусственному интеллекту свойственна такая добродетель, как мудрость, то Лея готова была согласиться, что R2 — самый мудрый дроид, который попадался на ее пути. Мало кто из современных инженеров и программистов еще помнит, что в памяти старых дроидов есть область, которая служит «страховочной зоной». Она предотвращает повреждение важной информации во время форматирования. Если сохранить в ней копии файлов, их можно будет восстановить в течение определенного срока. У нынешних моделей дроидов эта запасная память зачастую отсутствует, ее функции выполняют вспомогательные устройства. Но модели предыдущих поколений, к тому же, не единожды модернизированные, как R2... даже сама генерал Органа не отважилась бы перечислить все его возможности. После процедуры чистки памяти маленький дроид без особого труда затерялся в цехах на нижних уровнях. Он постарался слиться с многочисленной электронной обслугой, на которую при здешнем темпе жизни никто не обращал внимания. Иной раз лучший способ стать незаметным — быть у всех на виду. Кому интересна железяка, путающаяся под ногами? Несколько раз его в числе прочих астродроидов брали в рейсы, в одном из которых R2 и повстречал Лею Органу. Со временем к нему привыкли все — офицеры, персонал, штурмовики-охранники. В его присутствии не считали нужным понижать голос — даже если кто-то слыхал, что этот дроид раньше принадлежал Сопротивлению. Железяка, не способная мыслить, не выдаст никаких секретов. Постепенно R2, никем не замечаемый, узнал о цитадели врага столько, сколько не знал, наверное, даже Хакс. Схемы расположения военных кораблей в системе Бешкек, данные о численности войск в цитадели и ближайших гарнизонах, сведения об армиях Первого Ордена во Внешнем кольце и в Неизведанных регионах и прочая информация, которую R2 удалось тайком скопировать то тут, то там, теперь дожидалась своего часа в его памяти, над которой, в отличии от человеческой памяти, время не властно. Теперь, когда Лея знала все это, она заметно приободрилась. Данные в памяти R2 — это уже кое-что. Оставалось придумать, как переслать их Сопротивлению. Как раз где-то в это время ее механический друг сообщил, что наткнулся на дроида модели BB, который поразительно напоминал их общего знакомого. R2 сумел разыскать BB-8 и кое-как восстановить ему память — тем же путем, каким он восстановил ее себе, хотя с астродроидом нового поколения потребовалось гораздо больше возни. Конечно, Лея перво-наперво попыталась выспросить о судьбе По, однако тут BB-8 не мог ничем помочь. Тогда было решено, что R2 попытается отправить младшего товарища к Сопротивлению. Он сказал, что может попытаться внести изменения в информацию, которую ежедневно сообщает на контроллеры S-усилителей главный компьютер. Вот тогда всех троих осенило. Раз возможно выпустить кого-то, значит, возможно и впустить. Если у кораблей Сопротивления появится шанс проникнуть сюда — это, быть может, станет началом конца для Первого Ордена. Известное слабое место любого тоталитарного государства — зависимость от диктатора. Отрежь голову — и тело умрет само. Так случилось один раз и может случиться второй. План был дерзким, и шансов на успех даже по самым смелым прикидкам казалось маловато. Но Лея загорелась им. Это была именно та цель, о которой она мечтала, мыслями о которой успокаивала себя все эти долгие два месяца. Она решила, что стоит рискнуть — быть может, это последний безумный риск в ее жизни. Последнее отчаянное приключение, каковыми их компания славилась в молодости. Оставалось надеяться, что друзья и единомышленники в Сопротивлении поддержат ее порыв. Впрочем, она оставляла выбор за ними. Ее задача — лишь отворить дверь, но войти или нет, пусть решают другие. Это им предстоит сокрушить цитадель или погибнуть, если что-то пойдет не так. К тому же, генерал Органа уже не имела формального права отдавать приказы всем этим людям. Итак, R2 скопировал всю необходимую информацию из своей памяти в память BB-8; генерал тайком от своих надзирателей записала небольшое сообщение для Сопротивления — и малыш-дроид отправился навстречу своей судьбе на небольшом торговом суденышке, которое неизвестно каким чудом затесалось среди передовой первоорденской военной техники. Первая часть плана сработала как надо. По крайней мере, Лее хотелось в это верить. Между тем, она почти каждый день видела Сноука. Иногда ей приходилось бороться с леденящим душу ощущением, что он знает обо всем. Что он ведет свою тайную игру; что это он водит ее за нос, а вовсе не она — его. Что черная бездна его глаз видит насквозь всех и вся. Так пугал ее этот странный, непредсказуемый человек. Лея Органа была отнюдь не робкого десятка. Но Галлиуса Рэкса она по-настоящему боялась. В нем и прежде было что-то возвышенно-жутковатое, но сейчас, преобразившись в Верховного лидера Сноука, Рэкс как будто окончательно сбросил покров человеческого обличья. Немощь и величие переплелись в нем самым причудливым, самым невероятным образом. Одно казалось естественным продолжением другого. В уродстве его лица присутствовала некая одухотворенность. Сквозь клеймо былых страданий виднелась печать бесконечной мудрости. Огромная власть, скрытая за внешним убожеством. Золото, сверкающее во мраке. Наполовину мертвец, наполовину божество. Непонятно какие силы позволяли жизни держаться в этом худощавом, иссушенном теле; но казалось, стоит Верховному лидеру поднять руку — и любой здоровый, сильный человек обратится перед ним в пыль. Но главное, что пугало пленницу, была его обходительность, его бессовестная лесть. Куда охотнее Лея предпочла бы разговаривать с ним в других интерьерах, более подходящих для узницы и тюремщика, и не говорила об этом Рэксу лишь по одной причине: подобные слова были для нее равносильны признанию поражения. С каждым днем она понимала все яснее, что не только Бен и Рей являются его целью. Что Рэксу нужно что-то и от нее самой. И опасалась однажды не устоять против его напора — отчасти потому что и вправду находила его речи разумными. Однажды он уже выразился вполне однозначно: леди ситхов, наследница своего отца. Другой раз он был еще более прямолинеен: — Что бы вы сказали, генерал, если бы я предложил вам возглавить мою Империю? Поначалу разум Леи Органы попросту отказался воспринимать услышанное всерьез. — Что бы я сказала? Очевидно, что вы разучились шутить. — Почему вы решили, что я шучу? Поглядите-ка на меня, ваше высочество. Я — живой труп. Один мой облик вселяет отвращение. А вы — легенда. Лея Органа, героиня Альянса. Дочь Избранного. Мать Кайло Рена. Вы — путеводная звезда для множества людей. Вами восхищаются миллионы, я уже говорил, что сам в их числе. Сделайте только шаг навстречу... Наконец генерал угадала, что это вовсе не штука, и в ее груди вновь вспыхнула искра страха. Значит, вот какие цели преследует Верховный лидер! Покорить ее. Предъявить галактике еще одну эмблему своей тирании. Еще одно безвольное подобие Вейдера. Лея не выдержала. Короткий злой смех вырвался из самых недр ее души. Все это было до смешного очевидно. — Да, вы будете исполнять мою волю, — продолжал Рэкс. — Но взамен получите возможность принести мир и спокойствие народам галактики, даровать свободу и безопасность вашим товарищам из Сопротивления и наконец избавить вашего сына от тягот выбора между Тьмой и Светом, между властью и семьей. Разве это не стоит одной небольшой уступки? Бархатные глаза гневно сверкнули. — Не держите меня за дуру, Галлиус. Мои друзья? Сколько пройдет времени прежде чем все они окажутся в тюрьмах Первого Ордена, или прежде чем ваши наемники перестреляют их поодиночке? Мой сын? Я уже говорила, что охотнее приму смерть на эшафоте, чем позволю, чтобы Бен вновь стал вашим рабом. — Мне казалось, вы должны знать истину, первоочередную для всех политиков: худой мир лучше хорошей войны, — сказал Сноук без тени злобы. — Признайте, что война зашла в тупик. У Сопротивления нет сил, чтобы сокрушить Первый Орден, а у Первого Ордена не достаточно власти, чтобы окончательно сломить Сопротивление. Сейчас мирный договор на взаимовыгодных условиях был бы лучшим решением для обеих сторон. — Вы прекрасно знаете, что я больше не имею таких полномочий. Вам угодно заключить мир? Обратитесь к нынешнему руководству Сопротивления, если сумеете их разыскать. — Полно вам, Лея! Хотя вы больше не глава Сопротивления, вы по-прежнему остаетесь их знаменем. Стоит вам показать пример, и рано или поздно ваши друзья сами сложат оружие. — И тогда вы получите очередную покорную марионетку, на которую всегда можно давить, угрожая жизни ее сына? — холодно процедила Органа. — Нет, я никогда не пойду на это. Ее собеседник опустил взгляд и, как бы в ответ своим мыслям, покачал головой. — Что ж, не сегодня… — угрюмо выдавил он после небольшой паузы.***
Лея затруднилась бы ответить, сколько прошло времени с тех пор, как маленький корабль с BB-8 на борту покинул систему Бешкек. Она прекрасно понимала, что у ее друзей не будет возможности послать ответный сигнал. Но стоит кораблям Сопротивления мелькнуть на пересечении Бисской дуги, как в цитадели тотчас узнают об этом. А значит, будет знать и R2. Дальше останется уповать на то, что первоорденцы по-прежнему будут полагаться на естественную защиту гравитации. Впрочем, даже если и нет, большая часть их кораблей сейчас находятся во Внешнем кольце, тяжелые крейсеры не успеют вовремя добраться до Бисса. Все же есть на свете справедливость! Если все сложится удачно, Сопротивление получит на руки те же козыри, что были у Первого Ордена во время нападения на Корусант. Наступил день, когда двери ее тюрьмы открылись пропуская шесть темных фигур. Они вошли один за другим, чеканя шаг. Их сапоги отбивали дробь, которую подхватывало и разносило кругом эхо пустого коридора. Пятеро из шести были облачены в черные доспехи рыцарей Рен. А замыкала шествие капитан Фазма. Пленница не желала верить собственным глазам. Страх и отчаяние отразились на ее лице, когда Лея наконец узнала сына в том рыцаре, что шел впереди. Бен приблизился к ней, откинул с головы черную ткань капюшона — и у несчастной матери не осталось сомнений. Тяжелый стон сорвался с ее губ. Случилось то, чего она боялась больше всего. Ее мальчик действительно последовал за ней — прямиком в ловушку Галлиуса Рэкса. Несколько мгновений они безмолвно глядели друг другу в глаза. Остальные тоже хранили молчание, как будто опасались нарушить священную тишину момента, важность которого ощущали, даже, быть может, не осознавая ее до конца. Лея попросту не находила подходящих слов. Она не понимала, что происходит. Она растерянно озиралась, как будто лишь для того, чтобы убедиться в реальности происходящего. Она чувствовала, что тонет в ощущении какого-то чудовищного кошмара. Бен здесь, но почему его не схватили? Почему свободно пропустили к ней? Почему с ним остальные рыцари? Десятки всевозможных предположений взметнулись вихрем у нее в голове, но никак не могли сложиться в единую картину. Смутное чутье подсказывало, что Бену пришлось сотворить что-то ужасное, чтобы попасть сюда. Вдруг ее будто током ударило. Зловещие слова Диггона всплыли в памяти сами собой. Яд таозинов. Никого и ничего не замечая вокруг, Лея протянула к сыну дрожащие руки, как бы умоляя подойти еще ближе. Так, чтобы она могла рассмотреть его получше — его лицо, его глаза. Убедиться, что это и вправду он, что он жив и здоров — после того ужасного испытания, которое ему пришлось пережить, это казалось невозможным. Бен покорно сделал шаг в ее сторону. Теперь свет падал прямо на его лицо, не утаивая никаких, даже самых ужасных подробностей. Органа увидела его нездоровую бледность, его худобу. Увидела высокий лоб, изборожденный морщинами, которых не было прежде. Заметила она и выбритую голову, и свежий шрам на затылке сбоку. Ей не нужно было объяснять, что это значит. Один раз Бену пришлось перенести подобную операцию — из-за травмы, которую он получил, спасая ей жизнь. Она продолжала настойчиво вглядываться в это лицо, кажущееся родным и чужим одновременно, и сердце ее заполнялось любовью и состраданием. Кажется, на долю секунды ее сознание словно унесло куда-то. Только ощущение теплой кожи под ее пальцами заставило Лею возвратиться к действительности. Она осознала, что лихорадочно водит ладонями по лицу сына, до которого едва могла дотянуться. Она как будто искала что-то, хотя едва ли сама понимала, что именно. Наконец она глухо спросила: — Что ты с собой сделал? Собственный голос показался ей чужим, непривычно тяжелым. Бен молчал. Лишь мускулы его лица едва заметно напряглись. — Отвечай, Бен Соло, что все это значит? Внезапно ее слуха достиг резкий шлепок. Лея не сразу поняла, что это она ударила сына по лицу. Вновь. Точно так же, как и в их первую встречу там, на Эспирионе. Она в страхе одернула руку, беспомощно глядя кругом. Бен как будто ожил. — Узнаю вашу руку, генерал, — иронично изрек он. Широкая ладонь в черной перчатке накрыла пострадавшую щеку. Бен улыбнулся — улыбнулся светлой, счастливой улыбкой, и бархатные материнские глаза молодого мужчины сверкнули знакомым мальчишеским задором. Теперь Лея видела на его лице не только тяжесть страданий. Бен улыбался; его глаза улыбались. Его голос был теплым. Несмотря ни на что. Когда судьба свела их в предыдущий раз, ее двадцатидевятилетний сын был похож на юношу, каким он когда-то впервые попал в Первый Орден. Сейчас, в тридцать один год, его облик стал обликом мужчины, прошедшего через многое. Но налет юношеской непосредственности, нежности и наивности сохранился в его глазах и в его улыбке. Для матери это было самым главным. Она тотчас поняла, что за эти долгие месяцы разлуки на пути ее сына встречалась не только боль, но и радость, и счастье, и надежда… Другая его рука осторожно легла поверх ее плеча. И в этот миг Узы между ними ожили. Лея почувствовала, как ее с головой накрыло приятной теплой волной. Сквозь Силу до нее донесся давний вопль собственной души: «Я люблю тебя, малыш». Он слышит ее. Он останавливается, наплевав на тюремный конвой, решительно оборачивается и жадно ищет глазами маленькую фигурку матери, провожающей взглядом их процессию. Ему необходимо знать, что эти слова — нечто большее, чем очередной эгоистичный порыв. Что они значат для нее столько же, сколько и для него самого. Каждой клеточкой своей души Лея ощущает его сомнения и его робкую надежду. Волшебное озарение давно позабытого чувства. Веру в бескорыстную материнскую любовь, внезапно воскресшую в его душе, хотя еще совсем недавно, еще каких-нибудь несколько минут назад, эта вера казалась ему — им обоим — безвозвратно утраченной… Лея дернулась. Рыдания немилосердно подступили к горлу. «Я люблю тебя, малыш». Она повторила это в своих мыслях и готова была повторить вновь и вновь. Нет, она не отрекается от своих слов. Она по-прежнему любит его, как любила его восьмилетним мальчиком, которого обстоятельства грубо вырвали из ее жизни вопреки их общему желанию. И жалеет лишь о том, что слишком припозднилась со своим признанием. Бен бережно коснулся ее сознания. «Я знаю, мама». В ответ ее губы безмолвно сложили имя «Хан». Случайно ли слова Бена прозвучали точь-в-точь, как звучали когда-то из уст его отца — с такими же надменностью и трепетом, так же ласково, так же нахально?.. Из-за спины Бена Лея вдруг увидела, как дверь камеры вновь открылась. На сей раз на пороге появились двое: Армитидж Хакс и некий солдат, который с недавних пор всюду сопровождал генерала. Ведь птице такого высокого полета просто необходимо иметь личного слугу, покорного и бессловесного, готового безропотно терпеть высокомерие господина и его нападки. Этот солдат никогда не снимал шлема — по крайней мере, Лея этого не видела, как и не слышала его речи. Весь его вид как бы говорил, что это уже не человек, а лишь еще одно дополнение к новому сверкающему облику Хакса — не большее, чем начищенные до блеска сапоги или позолоченные ордена на груди. Если Лея что-то и испытывала к нему, то разве что жалость и презрение. — Рен, — произнес Хакс с нажимом, проходя внутрь. — Ваше время окончено. Вы еще помните свое обещание? — А вы помните свое? — отозвался Бен, не поворачивая головы. На губах молодого генерала мелькнуло нечто, напоминающее насмешку. — Разумеется. Генерал Органа и ваши рыцари могут быть свободны. А вас ожидает Верховный лидер.