You look for love but you never really try You say it's not but it's always on your mind Keep chasing gold but you lose a silver line But I never really know just where to find you
***
/Что если мимо пройдя, ты кого-нибудь потерял? /
***
Гарри смотрит на имя каждое утро: оно будто придаёт ему сил. Всего три буквы, тёмными чернилами проникшие в его кожу на запястье и чем-то таким светлым осевшие прямо в сердце. Три буквы — имя его предназначенной. М э л. М э л. Гарри лелеет в мыслях ещё незнакомый ему образ. Красивый профиль, светлая кожа, тонкие-тонкие пальцы и запястье с его именем. Мэл, которая для него определённо будет идеальной, которая будет улыбаться ему нежно-нежно и тихо шептать о любви каждое утро, просыпаясь на пока что пустующей стороне кровати, прямо рядом с ним. Мэл. Гарри бережно хранит счастливые воспоминания, которые они когда-нибудь вместе создадут. Первая встреча, первый поцелуй, поход в парк развлечений, знакомство с родителями, помолвка и свадьба. Мэл, которая будет рядом всю его жизнь с той самой первой встречи, когда их взгляды неожиданно пересекутся, а сердца соединятся, чтобы больше никогда не расставаться, и которая с самого детства, наверняка, шла к тому, что бы встретиться с ним, Гарри, её предназначенным, пульс которого так похож на её собственный.***
/М э л/ Гарри смотрит на имя каждое утро, чтобы однажды увидеть две чёрные полосы, его перечёркивающие, и сломаться. Три буквы. Всего три буквы и две неровные чёрные линии, которые перечёркивают не только такое красивое и уже родное «Мэл», но и всё его желание жить. Красивый образ её медленно теряет краски, становясь блёклым в его мыслях, а воспоминания, ещё не созданные, но бережно хранимые им, разбиваются одно за другим: и первая встреча, и поцелуй, и свадьба, — осколками разрезая кривую пульса, того самого который так похож на чей-то другой. /М э л/ Две неровные линии, образующие крест, въелись в его кожу очень глубоко — он пытался оттереть, тратя на это последние силы, забываясь в истерике, — вгрызлись прямо в его сердце, беспощадно растерзав его. Две линии, три буквы, один крест и два сердца, которым было предначертано биться в унисон: одно — еле живое, страдающее, разбивающееся каждую секунду, чтобы больше не восстановиться, а второе — небьющееся. Мэл умерла, а Гарри даже не знает, как она выглядела, какие цветы любила и где проводила всё своё время. Гарри её не знает и никогда не получит шанса узнать.***
/М э л/ И это что-то наравне с инстинктами, когда он начинает поиск в попытке догнать ускользающую в бесконечно пустом городе тень. Гарри ищет её, любое упоминание, обрывки слов, кусочки воспоминаний и сам не понимает зачем. Он совсем не спит, перерывает все архивы, заглядывает на все сайты, перебирает все страны и все города, чтобы, в итоге, найти Мэл в Нью-Йорке, в котором сам живёт. Он сжимает кулаки, стискивает зубы и не сдерживает слёзы, смотря на её имя в статье про жуткую автокатастрофу, её имя, которое в самом конце текста с маленькой припиской «умерла на месте от многочисленных травм», — М э л, ныне перечёркнутое на его коже. /М э л/ /Н ь ю — Й о р к/ Он ищет её следы на перекрёстках тёмных улиц, наполненных людьми без лиц, высматривает её отражение в каждом пустом окне и ждёт намёка её присутствия. А, в итоге, находит то, что она жила в том же районе, что и он, ходила по тем же дорогам, училась в том же университете и даже ходила в ту же библиотеку — он находит её карточку читателя со всеми данными и маленькой, чуть выцветшей фотографией в самом углу. М э л. Тёмно-фиолетовые короткие волосы, кудрями еле задевающие худые плечи, зелёные хитрые глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц, точёный профиль и губы, уголки которых чуть приподняты, образуя мягкую улыбку, ту самую о которой он мечтал. Гарри не замечает, как прокусывает нижнюю губу, в попытки сдержать крик, зарождающийся в груди, и чувствует как неведомая сила сжимает его сердце. Он её видел. Видел её в толпе неважных ему людей. Видел не раз, в метро, на улице, в кампусе и даже однажды в библиотеке: когда зашёл сдать книгу, столкнулся с ней в дверях. Гарри смутно помнит её лицо и неловкую улыбку, тихий голос, бормочущий извинения. Он не ответил, ни разу не подошёл и не заговорил. Гарри видел её в толпе совершенно неважных ему людей — она была одной из них, а теперь он здесь. М э л. Гарри забирает с собой карточку и прочитывает все книги, которые записаны там, представляя, как эти самые страницы перелистывали её пальцы, как она хмурилась на особо важных моментах книги, как закусывала губу, волнуясь за героев. Он перечитывает все книги из карточки читателя, обозначенной именем «Мэл», кроме одной, самой последней в списке, написанном корявым почерком библиотекаря, книги, которую она так и не сдала.***
/М э л/ Гарри не останавливается, ему кажется, что он упускает что-то очень важное, а потому идёт в университет, чтобы узнать, где именно она проводила большую часть своего времени. Оказывается, что он даже знаком с её друзьями: с Джеем, с которым играет в одной команде по баскетболу, с Карлосом, с которым однажды готовил один проект, и пару раз встречал Иви, которая учится с ним на одном потоке, — которые отчего-то выглядят такими же выцветшими, как фотография Мэл в её личном деле, что Гарри не должны были так спокойно отдавать в архиве. Он наблюдает за ними какое-то время, представляя, как рядом с ними была она, Мэл, как они смеялись вместе и проводили свободное время. Он наблюдает за ними и четно пытается игнорировать печать глубокого горя на их лицах. /savina&drones — glass bridge/ Мэл, которая, как оказалось, училась на композитора и любила музыку всем сердцем, тем самым которое должно было принадлежать ему одному. Гарри натыкается на CD-диск, отчего-то подписанный её именем, среди нескольких десятков других, и без зазрения совести прячет его во внутренний карман куртки, чтобы позже, придя домой, услышать на нём её голос. Очень красивый, плавный, проникающий в душу. Он невольно заслушивается и ловит себя на том, что запомнил каждое слово песни, которая будто отпечаталась на его больном сердце, стала мелодией его жизни, так причудливо вплетающей в себя сердцебиение, которое должно было быть «одно на двоих», а стало просто «одно». Он слушает её всю ночь. Ловит каждый вздох и провожает каждый выдох, вслушиваясь в лирику, смысл которой ему, быть может, уже и не понять, но он уверен: Мэл просит его поверить в её мир, который теперь так недостижимо далеко от него, — и Гарри верит, хоть и не знает, куда теперь ему идти.***
/М э л/ Три буквы, две неровные линии, один крест и два сердца: оба небьющиеся.