Провал во времени (Jeeves and the Hole in Time)

      Прежде чем мы окажемся в самой, так сказать, гуще событий, я попрошу заметить: это был самый что ни на есть обычный августовский д. Тетя Агата, дракониха во плоти (только без чешуи, разумеется), в очередной раз пинком отправила Бертрама в суп. И Святой Георг задрожит, окажись он с ней лицом к лицу без помощи свыше, особенно если в рукаве у нее окажется очередная девица, готовая сделать из него человека.       Когда зазвонил телефон, у меня ошивался Гасси Финк-Ноттл. Дживс отмерцал к аппарату.       — Это была леди Уорплсдон, сэр, — сообщил он, вернувшись в комнату.       Боюсь, обед тут же потерял для меня всю свою привлекательность. Желудок как-то сжался.       — Она сказала, что приведет к вам на ужин мисс Доротею Бингли-Творп.       Я выпучил глаза:       — Кого?       Да уж, не самые приятные новости! На вечер у меня жизненно важные планы: «Трутни», пара раундов булочкового крикета и чего-нибудь выпить покрепче. Бингли-Творпов в планах нет.       — Мисс Доротею Бингли-Творп. Очевидно, из Сассекских Бингли-Творпов, — донеслось сверху. Дживс парил над спинкой кресла.       Сердце сделало тройное сальто и провалилось куда-то очень глубоко.       — Вот уж. В Сассексе есть Бингли-Творпы? Ну что за наказание. А что, если тетя захочет, чтобы я женился на этой мисс?       Это же катастрофа.       — Дживс, это катастрофа! Принеси в. с с. как можно скорее.       — Слушаюсь, сэр. — Он полетел к бару и мгновение спустя материализовался у моего локтя с чудодейственным эликсиром. Я тут же смел его с подноса.       — Да ладно, может, все не так плохо, — прошепелявил Гасси. Он моргнул пару раз, словно пытаясь заставить свое серое вещество работать, но по-моему, для этого Гасси нужно как минимум стукнуть чем-нибудь по черепушке. — Может, она хорошенькая.       Я проглотил в. и помотал головой, уже ощущая легкий воодушевляющий эффект.       — О нет, юный Гасси. — Я вздохнул. — Чтобы завоевать вустеровское сердце, милого профиля маловато.       Боюсь, уже давно. Я посмотрел на Дживса. В жизненных нев-как-их-там он — надежный оплот дома моего.       — Дживс, старина, что ты посоветуешь?       Дживс посмотрел на меня с холодным недовольством. Этим утром я нарушил его гардеробные планы, отказавшись от спокойного синего в красную точку галстука в пользу чудесного пурпурного с огуречным узором. С тех пор он смотрит на меня без обычной теплоты во взоре.       — Не могу сказать, сэр.       — Ну разумеется, — пробормотал я. — Я не могу отказать тетушке, даже если она решит растоптать меня, как стадо разъяренных слонов маленькую бабочку. Тете Агате отказать нельзя, вне зависимости от собственных предпочтений. Preux chevalier так не поступают.       — Тогда спрячься, — предложил Гасси.       — Слушай, а это хоть и слабый, но шанс. Дживс, а я случаем не во Франции? — Я перевел скорбный взгляд на моего несравненного камердинера в надежде, что он его тронет.       Черная бровь чуть заметно дернулась.       — Она знает, что вы дома, сэр. — Он мягко кашлянул, словно овца на далеком холме. — Но у нас еще есть несколько часов перед появлением леди Уорплсдон. — Он смерил пурпурный галстук косым взглядом. — Возможно, решение найдется.       Бывают, однако, вопросы, в которых Вустеры непоколебимы.       — Я буду непоколебим, Дживс. Огуречный узор останется на вустеровской шее.       Я еще раз попробовал скорбный взгляд, но безуспешно.       — Мне жаль это слышать, сэр, — надутым тоном прокомментировал Дживс. — На данный момент мне нечего предложить.       — Что ж, быть может, прогулка по парку и порция рыбы забросят в твой большой мозг пару идей. — Я встал и направил войско к выходу. — Пейзажи Гайд-парка располагают к ловле идей. Сотни их бродят по тропинкам, брошенных и неприкаянных.       — Берти, а ты точно решил? — Гасси закинул в рот последние пару кусков дневной трапезы, намереваясь получить от визита как можно больше.       Я решительно кивнул.       — Абсолютно. Дживс, трость и шляпу.       — Слушаюсь, сэр.       Через пару минут стол был чист, и мы отправились на мыслепробуждающий моцион.       Удрученные и подавленные, мы с Финк-Ноттлом и Дживс за нами следом поплелись соблазнять муз. Ну, Гасси-то не был ни удручен, ни подавлен. Удручен и подавлен был я один, но моих удрученности и подавленности хватило бы и на Гасси, и на всех Трутней. Я намеревался посмотреть на выступления митингующих в надежде, что меня они отвлекут, а Дживсу подкинут идейку, но как выяснилось, не судьба. То, что случилось, оказалось гораздо ужаснее всех моих страхов.       В толпе показалась тетя Агата. Ее глаза пылали матримониальным огнем. Она ринулась мне навстречу, как могучий тарпон на гребне волны. На буксире тетя А. тянула девицу с жиденькими волосами, дрожащую, как неоперившийся птенчик, выпавший из родного гнезда. Господь, может, и замечает каждого выпавшего птенца, но одного он, похоже, прозевал. Сомнений нет — это та самая девица, к которой гроза племянников намеревается меня приковать. Не самая воодушевляющая перспектива, надо сказать.       Гасси, поганец такой, струсил и спрятался за Дживса. Хотя казалось бы, ему-то чего прятаться, тетя его даже не заметила. Завидев Вустера, она набросилась на него, как одна из этих огромных морских штуковин, что сметают на своем пути все побережье.       — Берти!       Ну что мне оставалось делать, кроме как замереть на месте, точно лисица, которую гончие загнали в ловушку и как раз к чаю с тостами вытравили из норы?       — Приветствую, тетя Агата. — И губа у меня почти не дрожала. — Не ожидал вас здесь увидеть.       Она метнула в Дживса самый твердый из своих стальных взглядов и впилась буравящими г. в вустеровский корпус.       — Почему ты не готовишься к ужину? Я ясно выразила намерение познакомить тебя с мисс Бингли-Творп.       — О, это ваш племянник? — Жидковолосая Бингли-Творп уставилась на меня своими водянистыми глазками.       Тетя Агата схватила ее за запястье и притянула ближе.       — Бертрам Вустер, это Доротея Бингли-Творп. Доротея — мой племенник Бертрам.       Я дружелюбно пожал девице лапку.       — Рад, необычайно рад, — соврал я, украдкой озираясь в поисках путей отступления. Толпа вокруг густа, но суп еще гуще. Настоящее жаркое. Ладонь у девицы оказалась холодной и такой же вялой, как ее волосы. Она жаркий летний день делает похожим на мартовский бриз, как сказал один поэт.       Барышня скользнула по мне водянистым взглядом и приклеила на лицо улыбку:       — Ах, какой он хорошенький. Отец будет так доволен!       Я метнул отчаянный взгляд на Дживса и заметил Финк-Ноттла, который, как робкая канарейка, выглядывал из-за широкой спины моего камердинера. Не в том смысле, что он пожелтел, нет. Увы, ни один из них не высказал готовности мне помочь.       — Зовите меня Дотти, — проблеяло юное создание.       — Дотти, ладненько. А меня друзья зовут Берти.       Ее лицо исказила пугающая гримаса, отдаленно напоминающая радостную улыбку. Глазки сузились в щелки, так что девица стала походить на унылого сиамского котенка. Не зная, чего ожидать, я на всякий случай сделал пару шагов назад. Вдруг она сейчас прыгнет на меня или изрыгнет комочек шерсти.       — Берти, ты идешь с нами, — скомандовала тетя Агата.       — А что насчет Дживса и Гасси? Они вообще-то тоже здесь.       Не стоит оставлять их позади. Это лишит Дживса возможности вытащить меня из этого consommé. Я адресовал Дживсу взгляд, в котором позволил проявиться толике моего отчаяния, но маска надутой лягушки сидела на его лице твердо и уверенно.       Тетя Агата окинула их взглядом:       — Думаю, они тоже могут присоединиться.       Судя по интонации, ее такая перспектива не слишком радовала. Она отвернулась, и тут откуда-то донесся адский грохот. Я было решил, что толпа разверзлась перед тетей, как Красное море перед Моисеем, но потом заметил, что все показывают наверх, и тоже поднял взгляд.       Небо бурлило цветами, каких я в жизни не видел, даже накормленный рыбой мозг Дживса не смог бы это описать. Облаков не было: день с утра был ясным и таким и оставался во время нашей прогулки. Небо словно таяло и заворачивалось само в себя — но и это не самое точное описание. Смотреть на него было больно, и я прикрыл глаза ладонью. Люди кричали все громче. Я попятился и наткнулся на твердую стену Дживсовой груди.       — Сэр, — натянуто произнес он, — предлагаю немедленно покинуть это место.       И тут в небесах с оглушительным ревом образовалась зияющая пропасть.       Кто-то взвизгнул, люди заметались по сторонам, как муравьи разоренного поганцем Эдвином муравейника. Мой предок Вустер воевал при Азенкуре, но подозреваю, даже он поджал бы хвост и удрал, вздумай небо расколоться у него над головой и окраситься в неопределенные, но оттого не менее ужасающие цвета. Тетя Агата и Дотти пробежали уже половину поля, а Гасси трясся рядом с Дживсом, похожий на тритона в брачный период. Пока все удирали в разные стороны, я смотрел наверх и не мог найти силы сдвинуться с места. Все же случилось нечто чуть более значительное, чем полицейский, крикнувший «Хо!», когда с него сорвали шлем — вустеровская тыковка не приспособлена постигать такие чудеса.       Дживс схватил меня за локоть:       — Сэр, я вынужден настаивать.       Он потащил меня за руку, и я отмер. Дыра наверху расширялась и засасывала в себя воздух. Шляпа слетела с моей головы; Дживсов котелок, разумеется, оставался надежно сидеть на месте. Дживс бежал и тянул меня за собой, пока мои ноги не поняли, что от них требуется. Ветер все усиливался. Гасси волочился следом; я никогда не считал его хорошим бегуном, но в тот момент я бы последнюю рубаху на него поставил и отправил прямиком в Аскот.       Когда мои ноги оторвались от земли, Гасси в ужасе закричал. По этому поводу я и сам издал совсем не мужественное восклицание. Рука Дживса оставалась на моем локте, но ненадолго. Он дернулся, перевернулся в воздухе, и я увидел его удивленно распахнутые глаза и рот в форме буквы О. Меня болтало в воздухе. Мы не одни были в таком положении, но остальные меня мало волновали. Я протянул руку и ухватил Дживса за штанину.       — Дживс!       Стоял такой грохот, что он вряд ли меня услышал. Нас тянуло все выше и выше, неизбежно оторвало друг от друга и наконец засосало в бездонный провал. Стало темно, холодно и тихо.