Провал во времени (Jeeves and the Hole in Time)

      Однажды ребенком мне довелось упасть с яблони на утоптанный грунт. Было больно, но я ничего себе не повредил, отделался синяками. Падение двенадцатого августа 1924-го года, которым закончился отвесный подъем в небо, оказалось гораздо короче и резче.       Земля подо мной не была Гайд-парком. Каменистая поверхность вышибла из легких весь воздух.       Я приходил в себя и привыкал к ощущениям, одновременно пытаясь восстановить дыхание, когда услышал крик ужаса и ругательство: «Что за хрень?!» Прямо перед глазами появилась пара на редкость омерзительных, блестящих ботинок цвета зеленой ящерицы, а над ними — брюки из черного денима. Посмотреть выше не хватило сил. Не понимая, где «выше», а где «ниже», я хватал ртом воздух в надежде заставить легкие работать, и тут услышал знакомый голос. Крик мистера Вустера оборвался внезапно, и я понял, что шумит не у меня в ушах — шумит горная река, а склон неподалеку обрывается слишком внезапно.       — Ох, да твою ж мать...       Ноги пришли в движение: стоящий передо мной человек ринулся вниз по каменистому склону. Я смотрел на него и пытался вернуть контроль над собственными конечностями. И с ужасом заметил руку мистера Вустера, мелькнувшую в сером бурлящем потоке. Его подбросило, крутануло вокруг валуна и понесло к порогам.       Мистер Вустер был гребцом в Оксфорде, он хорошо плавает, но эта река даже для сильнейшего станет испытанием, а у него не было ни времени, ни возможности подготовиться. Страх наполнил мое сердце. Я попытался встать на ноги, глядя, как человек впереди на ходу сбрасывает красный рюкзак, черную кепку, снаряжение и оливково-серую куртку. Незнакомец направился к поваленному в реку дереву ниже по течению. Мистер Вустер снова показался на поверхности, и я позволил надежде отразиться в моем вдохе. Он двигался вяло и неуклюже и, похоже, был ранен сильнее, чем я.       Спотыкаясь, я побрел вниз по скользкому склону, не менявшему своих очертаний с тех пор, как тающий ледник ушел и прорезал собою землю, образовав устье реки, которое потом покрыл густой вечнозеленый лес. И без того нелегкий спуск осложняло головокружение. Где бы мы ни оказались, это точно не Лондон.       Пока мистер Вустер боролся с течением, незнакомец закатал рукава толстого зеленого джемпера и забрался на ствол поваленного дерева. Он что-то кричал моему господину, но из-за шума слов было не разобрать. Мистер Вустер обернулся на крик и тут же снова ушел под воду. Я упал, но поднялся снова; ноги, слава богу, не повредил. Человек подполз ближе к тому месту, где мог вынырнуть мистер Вустер. Мгновение спустя моего господина ударило о ствол; человек среагировал быстро: протянул руку и вцепился ему в плечо. Течение было таким сильным, что я испугался, что потенциальный спаситель окажется погребенным вместе с мистером Вустером в этом смертоносном потоке. Возможно, тем бы все и кончилось, не цепляйся он так крепко рукой за обломанную ветку и коленом — за ближайший выступ.       Тяжело дыша, я дошел до берега и уже прыгнул было в воду, когда услышал окрик:       — Нет! — Приказ был отдан настолько повелительным тоном, что я подчинился ему не задумываясь. — Сюда! Давай сюда! Я не смогу его тут вечно держать!       Акцент показался мне американским, хотя сквозь шум трудно сказать наверняка. Когда я протянул руку мистеру Вустеру, разумность приказа стала очевидной. Холод обжег мне кожу, и пальцы почти сразу онемели. Тогда я понял, что если мистера Вустера не унесет течением, он умрет от переохлаждения, прежде чем мы попадем в укрытие.       Он вцепился в меня слабыми, замерзшими пальцами. Глаза его были закрыты, а русые волосы слиплись. Я напряг спину, и вдвоем мы наполовину вытянули мистера Вустера на бревно. Мы тяжело дышали, а мистер Вустер кашлял и задыхался.       Только через несколько минут мы достали его из воды и дотащили до покрытого льдом каменистого берега. Мистер Вустер был бледен и холоден, а губы у него совсем посинели. Дышал он с трудом, а оказавшись на земле, закашлялся, и его вырвало водой.       — Снимай с него одежду. Где мой рюкзак, — тяжело дыша, прохрипел наш спаситель.       Он пошел вверх по склону за брошенными вещами, а я прислонил мистера Вустера к голым корням поваленного дерева. Сначала я не понял, зачем его раздевать. Не слишком-то это разумно, учитывая дождь и лед под ногами. Но холодная одежда вытянет из него все оставшееся тепло. Дрожащими пальцами я потянул убогий пурпурный галстук, отбросил в сторону и перешел к запонкам. Дело осложнялось тем, что мистера Вустера постоянно рвало — вода в легких никак не кончалась. Постоянно приподнимать пострадавшего бессмысленно, так что я постарался как можно аккуратнее уложить его на камни. Он лежал на боку, сильно дрожа и кашляя, но не шевелился; я придерживал его за плечо. Моя собственная одежда намокла, напоминая, что действовать нужно быстро.       Незнакомец вернулся, бросил рюкзак на землю и зарылся в него. Поиск, по-видимому, облегчался множеством застежек любопытной конструкции. На свет появились несколько небольших пакетов и рулон темной одежды. Я вернулся к раздеванию мистера Вустера.       — Живее.       Ловко вынув из разорванного пакета одеяло, американец стал вытирать мистеру Вустеру волосы.       — Нужно как можно скорее его высушить и согреть.       Важность задания была очевидной, и уже через пару минут мистер Вустер оказался полностью обнажен. На кону его жизнь — не время думать о приличиях. Пока я его вытирал, мы с нашим спасителем его осмотрели.       — Синяки завтра будут что надо. — Он развернул пакет с одеждой и достал пару брюк, идентичную своим. — Не знаю, подойдут ли, но постарайся его в них запихнуть.       Потом бросил рядом пару шерстяных носков и стянул с себя толстый вязаный джемпер.       Только тут я понял, что спасла нас женщина. Коротко, по-мужски стриженная, причем часть волос оказалась выкрашена в невероятный, неестественный бирюзовый цвет. Свитер успешно скрывал глубокое décolletage, густо покрытое татуировками, напомнившими мне рисунки первобытных людей, и множество разномастных цепочек и украшений на шее. Под свитером оказался бюстгальтер, состоящий лишь из ленточек и держащих форму чашек, сшитый из ничего не скрывающего материала. Думаю, моя ошибка простительна, учитывая, что жизнь мистера Вустера беспокоила меня гораздо сильнее. Я на мгновение застыл, настолько удивленный, что не мог отвести глаз от открывшейся мне неприличной картины. Она не заметила моей реакции и только сунула в руки свитер. Стон мистера Вустера привел меня в чувство.       Вдвоем мы смогли его поднять и одеть в брюки. Они были коротки и в талии гораздо шире, чем требуется при его тонкой фигуре, но в наших обстоятельствах сгодились и они. Женщина натянула на мистера Вустера носки, а я — ее еще теплый джемпер, просунул руки в рукава. Затем она взяла маленький пакет с тонкой фольгой, назвав его «одеялом скорой помощи», раскрыла и показала, как мистера Вустера в него завернуть. Не знаю, как эта тонкая блестящая оболочка может помочь, но женщина рассуждала уверенно и не предполагающим возражений тоном, а кроме нее мне слушать некого. Пока я заворачивал дрожащего мистера Вустера в фольгу, она достала еще пару небольших пакетов, раскрыла их и стала растирать ладонями.       — Химические обогреватели. Засунь их под покрывало, но не прижимай к голой коже. Они быстро нагреваются, только ожогов нам не хватало. — И она помогла разместить пакеты под мышками, на пояснице и животе мистера Вустера.       Проверив пульс у сонной артерии, она, по-видимому, осталась довольна, потому что медленно опустилась на землю, чтобы отдышаться, и только теперь натянула куртку и надела кепку. Чтобы мистер Вустер не лежал на холодных и мокрых камнях, я приподнял его и положил голову себе на грудь. По такой местности я не смогу нести его на руках. Прежде чем сняться с места, нужно подождать, пока он придет в себя и согреется достаточно, чтобы идти хотя бы с моей помощью. Понятия не имею, сколько это займет времени; возможно, стемнеет раньше. Страшно подумать, что раненому и замерзшему мистеру Вустеру придется ночевать здесь. Отсутствие хотя бы частичного контроля над ситуацией пугает еще больше.       Женщина положила руку мне на плечо.       — Ты не ранен? — Голос у нее мягкий, это даже сквозь шум реки слышно.       Я промок, но не сильно замерз. Тело болит и почти не слушается, но, похоже, я ничего себе не сломал. Мистер Вустер в безопасности и окружен всеми возможными в данных обстоятельствах удобствами. Жар от пакета на его пояснице ощущается даже сквозь покрывало.       — Думаю, что не ранен, мэм.       — Не хочешь объяснить, что это было, черт возьми?       Серые глаза смотрят на меня сквозь маленькие овальные очки в тонкой металлической оправе; она сочетается цветом с возмутительно бирюзовыми волосами. Все вместе выглядит довольно безвкусно. На брюках темнеют пятна от влаги и травы, оставшиеся после ползания по дереву. В ноздре металлическое кольцо и еще множество в том ухе, которое мне видно. Приподнятая бровь тоже проколота, судя по всему, потому что кольцо есть и в ней. Я вздрогнул. Дикарский внешний вид и частые ругательства противоречат действиям, быстрым и продуманным. Чего от нее ожидать? Психологию этой конкретной личности строить не на чем.       — С радостью, мэм, если бы я только знал. К сожалению, я не имею ни малейшего представления, где мы и как сюда попали.       Я перевел взгляд на мистера Вустера, который дрожал и кашлял в моих объятиях, и помолился, чтобы все это оказалось жуткой галлюцинацией и я очнулся в больнице — сумасшедший, зато в безопасности.       — Может, расскажете то, что знаете сами?       Краем глаза я наблюдал, как она собирает разбросанные вещи обратно в рюкзак.       — Ну, чувак, ты с неба упал. Оно разверзлось, как при втором пришествии, и ты свалился почти что мне на голову. Футом ближе, и мы бы сейчас не разговаривали.       У нее очень странный язык, хоть и английский или какой-то из его диалектов.       — Где мы?       — Национальный парк Маунт-Рейнир, тропа Ледниковый бассейн. Твоего друга мы вытащили из реки Уайт. Мы в полутора милях от перевалочного пункта.       — Мы... в Америке?       Как мы оказались так далеко? Ее слова объясняют горную местность, но и только. Женщина кивнула.       — А у тебя британский акцент. Откуда ты?       — Из Лондона, мэм.       — Вау. Лондон?       Какое-то время она сидела молча и усваивала информацию. Мистер Вустер стучал зубами от холода и не переставал дрожать; чтобы ему было хоть немного легче, я стал гладить его по спине.       — Я Джоан. Джоан Барр. Живу в Сиэтле. А ты?       Я поднял на нее взгляд.       — Меня зовут Реджинальд Дживс, мэм. Это мой работодатель, мистер Бертрам Вустер.       В полубессознательном порыве защитить, я прижал к себе его бессознательное тело. В прошлом году мистер Вустер посещал Сиэтл со своим другом Сирилом Бассингтоном-Бассингтоном и труппой мюзикла «Спроси папу». Возможно, он знает здесь кого-нибудь. Единственный проблеск надежды в этом ужасном несчастье, что с нами приключилось.       Мисс Барр удивленно моргнула.       — Он твой начальник? Чем вы, парни, занимаетесь?       Она стала собирать одежду мистера Вустера и выжимать ее. Видя, как она скручивает его брюки, я поморщился. Хотя после грязной реки обычная прачечная им уже не поможет. Возможно, им уже ничего не поможет.       — Мистер Вустер джентльмен и представитель аристократии. Я его камердинер.       Он моргнул и закашлялся. Я прижал к себе напряженное тело, чтобы хоть немного облегчить спазм. Успокоившись, он вынул из-под покрывала ладонь и положил мне на сердце. Я накрыл ее своей, надеясь, что мисс Барр не обратит внимания на интимность жеста или примет его за доброту по отношению к раненому.       Но она спросила то, чего я услышать никак не ожидал:       — Вы там что, до сих пор со всем этим носитесь?       Меня немного встревожило искреннее удивление в ее голосе. Еще сильнее встревожило «до сих пор». Что бы с нами ни случилось, мы оказались в пяти тысячах миль от дома. Что, если изменилось не только место? Такого не может быть. Но и всего остального быть тоже не может.       Я сжал ладонь мистера Вустера, надеясь, что он пришел в себя достаточно, чтобы почувствовать это утешение.       — Могу я узнать, какое сегодня число, мэм?       Мисс Барр вскинула голову:       — Число... эм... да, десятое сентября. Четверг, наверное, но лучше проверить по календарю.       У меня кольнуло сердце. Мы вышли из дома двенадцатого августа. Задать следующий вопрос стоило больших усилий:       — А год?       Она разволновалась еще сильнее:       — 2009-й.       Я посчитал разницу, и у меня закружилась голова. Восемьдесят пять лет. Нас перенесло на пять тысяч миль и восемьдесят пять лет от дома. Забросило в какую-то глушь, в чужую страну, а мистер Вустер даже на ноги встать не в силах. Уму непостижимо. В голове не укладывается.       — Но... это...       Закончить предложение я не смог. Надежда, что мистер Вустер может здесь кого-нибудь знать, разбилась в мгновение ока.       Должно быть, она заметила мое состояние, поскольку опустилась на колени и положила руки мне на плечи, глядя сверху вниз прямо в глаза.       — У тебя такое лицо, словно это очень плохие новости. Что не так? — Ее искреннее желание помочь было очевидно.       — Сегодня утром было двенадцатое августа 1924-го года, — просипел я.       — Ебать.       О выражениях я и думать не стал. Судя по одежде и манере поведения, она росла с варварами. Мисс Барр покачала головой и снова повернулась ко мне.       — Слушай, я понятия не имею, что здесь случилось. Я бы тебе не поверила, если бы вы не свалились с неба мне под ноги. Я и сейчас в это не слишком верю. Но вам, ребята, в любом случае понадобится помощь, и не только, чтобы из леса выбраться.       Я кивнул.       — Я был бы вам очень благодарен, мэм.       Она положила ладонь мистеру Вустеру на щеку и медленно провела пальцем вдоль скулы.       — Еще холодный. Достану еще пакеты, может, мы сможем поднять ему температуру. Как только он сможет переставлять ноги, будем отсюда выбираться. Нельзя зависать тут надолго. Это будет очень, очень плохо.       Мистер Вустер повернул голову навстречу теплому прикосновению и снова открыл глаза.       — Дж-живс...       У него стучали зубы.       — Да, сэр? — Я наклонился ближе, чтобы слышать его голос сквозь рев реки.       — Где... мы?       Его сильно трясло, и он цеплялся за лацкан моего пиджака. Он хотел сказать что-то еще, но не смог.       Мисс Барр вздохнула с облегчением.       — Наконец-то с нами? Начало хорошее. Когда был в воде, головой не ударился?       Он покачал головой, но ничего не сказал.       — Это хорошо. — Она быстро пробежалась пальцами по его черепу и, видимо, осталась довольна результатами осмотра. — Где-нибудь болит очень сильно, как если бы сломано?       Он поднял на нее открытое, выразительное лицо, сейчас полное боли и замешательства, и снова покачал головой.       — Хорошо. Все хорошо. Не бойся, приятель. Мы тебя отсюда вытащим. Мы о тебе позаботимся. Ты в безопасности. Ты меня понимаешь?       — Да, — кивнул он и посмотрел на меня в поисках утешения, а я, хоть и не чувствовал в себе никакой уверенности, никак не мог ему этого показать.       — Мисс Барр поможет нам, сэр. Вы согреетесь, и мы выведем вас отсюда.       Он спрятал лицо у меня на груди, все еще дрожа. Сердце мое разрывалось от беспокойства; я накрыл ладонью его затылок и прижал макушку к своему подбородку. Растрепанные полотенцем волосы так до конца и не высохли. Мисс Барр открывала новые согревающие пакеты и подавала мне, а я клал их под покрывало. Внутри было по-настоящему тепло, и я заметил, что мистер Вустер слегка согрелся. С губ сошла пугающая синева, и они вновь приняли подобающий им цвет, хоть и остались гораздо бледнее обычного. Я облегченно вздохнул. До этой минуты я не был уверен, что он не умрет от переохлаждения. Он все еще в опасности, но теперь у нас, по крайней мере, есть время сделать хоть что-нибудь. Я, наверное, никогда не чувствовал себя таким беспомощным.       — Так, Реджинальд, я не особо сильна в оказании первой помощи...       Услышать свое имя из ее уст было неожиданно и неприятно. Американцы, конечно, слабо подвержены формальностям, но после всего, что случилось, я просто оказался к этому не готов. Я остановил ее жестом.       — Я бы предпочел, чтобы вы называли меня Дживсом, мисс Барр.       Она открыла рот. На лице застыло выражение обиды и удивления.       — А. Да. Прости, Дживс. В общем, вызов духов врачевания никогда не был моей сильной стороной, нужно будет показать его доктору как можно скорей. — Она покачала головой, а я пытался понять ее жаргон и выражение лица. — Только... черт, как же мы это сделаем? У вас ни документов действующих нет, ни платежеспособных денег. Вообще ни хрена нет.       — В Сиэтле найдется пункт обмена валюты?       Предположение о том, что мы остались без денег, очевидно не соответствует истине. Я всегда ношу с собой бумажник мистера Вустера и знаю, что он не пуст. Нет никакой причины, по которой мы не можем позволить ему квалифицированную медицинскую помощь. Я не вынесу его страданий, зная, что рядом есть врач.       Мисс Барр покачала головой.       — Восемьдесят пять лет спустя? В лучшем случае ваши деньги сойдут за антиквариат. Может, получится продать их какому-нибудь коллекционеру и разжиться наличностью, но обменять их вы не сможете. А даже если и так, вы удивитесь, какой сейчас курс.       Последнее ее особенно опечалило.       Знай я тогда хотя бы сотую долю того, что выучил впоследствии, я бы лучше понял и проблему, и озабоченность мисс Барр. Тогда я только сказал:       — Я необычайно изобретательная личность, мисс Барр. Уверен, что смогу найти способ разрешить ситуацию.       Она только вздохнула, покачала головой и потерла глаза, держа очки в руке.       Благодаря согревающим пакетам мистер Вустер наконец начал приходить в себя, не переставая дрожать и кашлять. Я наклонился к нему, и разговор с мисс Барр прервался; она собрала его мокрую одежду, вынула содержимое карманов, отряхнула и убрала в наружное отделение рюкзака, потом свернула одежду в тугой рулон и запихнула внутрь.       Прошло больше часа, прежде чем мы смогли поставить мистера Вустер на ноги и не вызвать у него спазмов кашля. Мисс Барр дала нам воды из металлической фляги. Пришлось надеть на мистера Вустера его мокрые туфли: не босиком же ему идти. Он почти не произнес ни слова за все это время, видимо, пребывая в слишком глубоком потрясении.       Мисс Барр, казалось, ушла в себя. Она была измотана, и мы почти не разговаривали. Я все еще не уложил в голове то, что с нами случилось, а ведь это не меня зашвырнуло в ледяные волны и потрепало течением. Мистера Вустера придется поддерживать в пути, хоть мисс Барр и сообщила, что самое большее через полмили дорога станет прямей и шире до самого перевалочного пункта. Но все равно будут попадаться мелкие ручьи, которые придется пересекать вброд. Эти первые полмили меня и беспокоят. Придется продираться через кусты и прыгать по камням с раненым на руках, а уже начало темнеть. В сумерках споткнуться и усугубить состояние мистера Вустера проще простого, поэтому уходить нужно как можно скорее. Но он даже стоять самостоятельно сможет не скоро. А как попасть в город из перевалочного пункта, у меня нет ни малейшего представления.       Я так привык к шуму реки и постоянному кашлю мистера Вустера, что испугался, когда мисс Барр неожиданно заговорила:       — Мне жаль это говорить, ребят, но нам действительно пора выдвигаться. Я планировала выйти на дорогу несколько часов назад, а чем темнее становится, тем сложнее пробираться через размытый путь. — Она порылась в рюкзаке и вынула пару пакетиков из фольги. — Вот, открой и съешь. Один для тебя и один для него. На вкус как картон, но сил прибавляет.       Следуя собственным инструкциям, она разорвала упаковку и убрала в наружный карман рюкзака, одновременно роясь в поисках еще чего-нибудь съедобного.       Я сделал, как мне сказали. Внутри оказался прямоугольный, слегка липкий предмет. Запах вроде сладкий, но специфичный и совсем незнакомый. Я надкусил уголок. Насчет вкуса она права: словно деревянную стружку обернули в бумагу и слегка приправили шоколадом.       — Сэр, сможете держать это самостоятельно?       Он вытащил из-под покрывала дрожащую руку.       — Думаю, да, старина. — Его голос охрип от кашля. — Господи, как же отвратительно. — Он в полном отвращении скривил лицо.       — Я с вами согласен, сэр, но вряд ли у нас будет что-то получше в ближайшие несколько часов. Вам нужно восстановить силы, нас ждет долгая дорога.       Он тяжело вздохнул и принялся пережевывать сухую массу. Мисс Барр дала еще воды. Хотелось запить этот вкус и забыть про него поскорее.       — Как мы будем искать дорогу? — спросил я мисс Барр.       — Фонарики. — Она дала мне металлическую трубку размером с ладонь и ударила ногтем по стеклу. — Поверни конец и сфокусируй луч.       Я сделал, как она велела, и обнаружил, что маленький ручной фонарь дает поразительно много света. Она подобрала обертку, которую я оставил на земле, а затем достала длинный кусок ткани, обернула ободком вокруг головы и, завязав спереди, снова надела кепку. Нажав незаметную кнопку где-то на лбу, она залила все вокруг белым светом, потом повернула голову так, чтобы луч не светил мне в лицо, и посмотрела на мистера Вустера.       — Эй. — Она бросила на меня быстрый взгляд. — Как мне тебя называть?       — Берти.       Они пожали друг другу руки.       — Я Джоан. Ты так и не согрелся, Берти. Нам нужно как можно быстрее добраться до машины.       Свет мешал видеть ее лицо, но озабоченность в голосе слышалась явственно. Она закинула рюкзак на спину, собрала снаряжение и протянула мистеру Вустеру руку. Потом обратилась ко мне:       — Ему полегчает, но сначала наверняка станет хуже: кровь будет циркулировать от замерзших конечностей и охлаждать все тело. Нужно заставлять его двигаться. Учти, если он остановится, то снова пойти уже не сможет — этим все и закончится. Просто не давай ему останавливаться, ясно?       Я взял на себя часть веса мистера Вустера и кивнул. В груди разливался холодный страх.       — Кристально.       Он все еще может погибнуть здесь, несмотря на все наши усилия. Я его не подведу. Не могу подвести.       Мисс Барр взяла мистера Вустера за локоть и повела нас по опасному склону.       — Видишь? — Она указала на цепь оранжевых огней вдалеке. — Пункт обслуживания участка тракта. Иди на огни, и мы не заблудимся. Их расставили так, чтобы видно было отовсюду.       Даже с нашей помощью мистер Вустер не мог идти быстро. Он часто спотыкался, начинал задыхаться и кашлять, и нам приходилось ждать, пока спазм не прекратится. Все его силы уходили на то, чтобы просто переставлять ноги. Пока мы пробирались по склону, он не произнес ни слова. Мисс Барр фонарем указывала путь. Земля под нами состояла из неустойчивых камней, склеенных льдом от сошедшего ледника. Во время паводков река вымыла землю из-под деревьев и, перенося ее с места на место, образовала огромные валуны из глины и камней. Мы видели камни размером с омнибус и шли по мелкой гальке такого же происхождения. Сумерки сгущались, опускался туман, а солнце исчезало за покрытой лесом горной грядой на горизонте.       Шум реки стихал, и в наступающей тишине отчетливее слышалось тяжелое дыхание мистера Вустера. Он обеими руками держал покрывало и опирался на меня. Мисс Барр придерживала его за талию, а я за плечи. Он спотыкался и с каждым разом слабел все сильнее. Даже при свете двух фонарей идти было трудно. Дневной поход стал бы серьезным, но выносимым испытанием для здорового человека, а мы словно угодили в непрекращающийся кошмар.       Оранжевые огни таяли в тумане, но мисс Барр уже ходила этой тропой и знала, куда идти. По обрывкам разговора, не включающим в себя: «Осторожно, яма» и «Прошу, сэр, не останавливайтесь», я понял, что она прибыла сюда в однодневный поход по альпийским лугам, что лежат выше в горах и простираются до самого ледника. Поэтому она легко вела нас сквозь почти непроходимую территорию, которая стала бы для нас смертельной, окажись мы здесь одни.       Наконец мы пересекли очередной мелкий ручеек, что впадал в реку Уайт и отделял морены от утоптанной и ровной земли, на которой росли кедры, ели и Дугласовы пихты.       Я вдруг понял, что не могу сделать и шагу, и прислонился к толстому стволу, обеими руками прижимая к себе мистера Вустера.       — Мне... нужно немного отдохнуть.       Мисс Барр кивнула.       — Ладно, но только на пару минут, отдышаться. — Она тоже дышала с трудом. — Иначе Берти совсем закоченеет.       Она достала флягу из бокового кармана рюкзака, сделала большой глоток и передала мне. Я предложил ее мистеру Вустеру. Его руки так дрожали, что пришлось ему помогать. Только потом я выпил сам и вернул флягу мисс Барр, которая в этот момент смотрела в небольшое плоское устройство в руке.       — Больше двух часов. Самые долгие полмили в моей жизни. — Она тоже запыхалась, но старалась этого не показывать. — Отсюда дорога прямая и чистая до самого кемпинга у перевалочного пункта.       — ...не смогу, — пробормотал мистер Вустер. Его сильно трясло, он едва стоял на ногах. Он не упал только потому, что почти лежал на мне.       — Вот это совсем, совсем не хорошо, — пробормотала мисс Барр.       — Значит, я его понесу.       Она забрала у меня фонарь, сняла с головы собственный, повертела в руках, словно пытаясь разобраться, какой куда. Затем обернула мою голову импровизированной лентой и водрузила на место котелок. Не очень удобно, зато обе руки свободны. Она потрепала мистера Вустера за щеку, и он открыл глаза.       — Берти, ты еще с нами? Слышишь меня?       — С вами, с вами, — тихо пробормотал он.       Она посмотрела на меня и кивнула.       — Ну ладно, поднимай его. Эти полмили мы шли медленно, у нас впереди еще одна, и идти нужно быстро. Справишься?       Я взял мистера Вустера на руки и тут же почувствовал, насколько изможден. Ноги болели необычайно, а легкие с каждым вздохом словно резало ножом. Но выбора не было.       — Да, мэм. Мы почти выбрались. Я не могу теперь его подвести.       Мы пошли по широкой, мягкой тропе среди деревьев. Мисс Барр заметно хромала и тяжело опиралась на палки. Мы оба выбивались из сил, но разница между нами все равно была очевидна.       — Не бойтесь, сэр, — пробормотал я, — я не оставлю вас в опасности.       На каждом шаге его голова ударялась о мое плечо.       — Дживс... Ты настоящее сокровище.       На последнюю милю ушло минут двадцать. У дороги мы заметили огромный информационный указатель.       — Вон внизу кемпинги, — указала мисс Барр. — Дойдем до дороги, там есть где посидеть. Я подгоню машину, займет это минут пять. Хорошо?       Я не смог сдержать облегченного вздоха. Руки у меня уже давно дрожали. Мистер Вустер не тяжелый, но высокий, а в нашем состоянии и самый легкий груз представляет огромную трудность.       — Будет просто замечательно, мэм.       Впереди уже виднелся просвет между деревьев, а вокруг то тут, то там располагались кострища и столы для отдыхающих.       Еще минута, и мы вышли на обочину. Я не удержался и упал на лежащее дерево. Мистера Вустера устроил у себя на коленях. Мисс Барр сбросила рюкзак и снаряжение и несколько раз глубоко вздохнула.       — Сейчас вернусь.       Я так устал, что ничего не ответил. Только кивнул. С фонариком в руке она быстро ушла в темноту. Свет фонаря у меня на лбу выхватил ее хромающую походку.       Когда она полностью скрылась из виду, я повернулся к мистеру Вустеру:       — Сэр, вы можете говорить?       — Еще не умер.       Он слабо кивнул и закашлялся, сотрясаясь всем телом. Я позволил себе дотронуться до его щеки, как бы удостоверяясь, что он рядом и в сознании. Он прижался к моей ладони и закрыл глаза. Теперь мы оба дрожали: он от холода, а я от измождения. Я не был в подобном состоянии со времен Мировой войны. Неожиданно вернулись неприятные воспоминания, но я от них отмахнулся. Работа моя не завершена: я еще не вернул мистера Вустера в цивилизацию.       Тишину прорезал рев двигателя, и я увидел приближающиеся огни. Автомобиль остановился рядом с нами. Когда открылась дверь и показалась мисс Барр, пассажирский салон озарился светом. Это был самый странный автомобиль из всех, что я видел. В его цельном, плавном силуэте не выделялась ни одна острая деталь, не было ни одного прямого угла. Заднее сиденье было закрыто, но настолько низко, что я не представлял, как там разместятся двое высоких мужчин. Я помог мистеру Вустеру выпрямиться, пока мисс Барр забрасывала вещи в багажник. Порывшись в нем, она достала темное шерстяное одеяло.       Мистер Вустер моргнул, привыкая к свету, и осмотрел изящные изгибы автомобиля.       — Вот это да. А он летает?       Мисс Барр коротко хохотнула.       — Прости. Будущее уже не такое, как раньше.       Он перевел на меня недоумевающий взгляд.       — Мы что, правда в будущем?       Я кивнул. Как много он услышал из того разговора? Значит, он все же был в сознании.       — Да, сэр.       — Я решил, у меня галлюци-как-их-там.       Я не смог сдержать улыбки.       — Поверьте, сэр, я бы хотел, чтобы это были галлюцинации.       — Так, ладно. Мы можем посадить Берти вперед и откинуть сиденье в лежачее положение, но я сомневаюсь, что ты в этом случае найдешь, куда деть ноги. — Она подумала, глядя на сиденье и оценивая количество свободного места. — Дживс, может, ты сядешь вперед? А Берти ляжет сзади.       — Я назад, — натянуто произнес мистер Вустер. — Мне надо прилечь.       — Хорошо. — Мисс Барр положила одеяло на колени мистеру Вустеру, наклонилась к автомобилю — нам не видно было, что она там делает — и подвинула переднее сиденье вперед. — Забирайтесь.       Я посмотрел на переднее кресло. Никогда не видел, чтобы они двигались.       — Не лучше ли будет нам обоим сесть назад, мэм? Так я смогу наблюдать за состоянием мистера Вустера.       Она посмотрела на меня, на автомобиль и пожала плечами.       — Конечно. Так даже логичнее. У тебя на руках он в любом случае быстрее согреется. — Она закрыла переднюю дверь. — Давайте, забирайтесь.       Потребовалось несколько минут, чтобы разместиться с удобством. Я обнаружил ремни безопасности — весьма разумное новшество. Сами сиденья обиты тканью, довольно мягкой. Тут мистер Вустер сможет уснуть, но ноги вытянуть места не хватит даже с учетом пространства за водительским сиденьем, — не с полным комфортом, но сможет.       Пока он устраивался у меня на коленях, подтянув ноги и уткнувшись лицом мне в живот, я осматривал салон. На освещенной бирюзовым светом приборной панели было полно кнопок, рычажков и символов, назначение которых я в моем нынешнем состоянии понять был не в силах. Один из приборов, очевидно, показывает скорость. Другой — уровень топлива. Тусклый экран, судя по всему, служит для обозначения времени, но совсем не привычно: на нем светятся цифры, они сменяют друг друга, но стрелок нет. Множество кнопок и переключателей вообще никак не обозначены — понятия не имею, для чего они.       Автомобиль ехал плавно, а внутри салона было очень тихо.       — До Сиэтла пара часов, — объявила мисс Барр. Если тусклый экран действительно показывает время, то в город мы прибудем во втором часу ночи. — Можете пока поспать.       — А сами вы сможете не заснуть?       Я сужу по собственному состоянию, и ей, очевидно, пришлось не легче, чем мне.       — Я в порядке. Устала, конечно, но мне приходилось водить и в худших обстоятельствах. Не волнуйся. — Она покрутила какой-то диск. — Сейчас салон прогреется, и Берти станет лучше.       Я обнял мистера Вустера обеими руками и откинулся на мягкую спинку сиденья. Он глубоко, хрипло вздохнул.       — Благодарю вас, мэм. Я счастлив, что вы оказались подготовлены к чрезвычайным обстоятельствам.       — Никто с ай-кью выше среднего по больнице не полезет в горы в одиночку без снаряжения на самый крайний случай.       С этими словами она предоставила нас самим себе и сконцентрировалась на дороге, напевая под нос незнакомые мне мелодии. Темная дорога петляла среди холмов, но мисс Барр оказалась умелым водителем, так что я разрешил себе расслабиться и позволить ей доставить нас в какое-нибудь подобие цивилизации.       Минут через десять в салоне стало тепло, как совсем еще недавним августовским днем. Слегка пахло лавандой — необычно, но не неприятно. Держа мистера Вустера в объятиях, я позволил себе переключить на него все внимание. Он спал и дышал хрипло, но уже лучше, чем в сырости и на холоде. Я убрал прядь волос с его глаз, но не отнял руку тут же, а решил привести их в более-менее приличный вид. Они наконец высохли — моросящий снаружи дождь этому не слишком способствовал, хоть и не промочил нас до нитки. А еще он все это время не давал мистеру Вустеру по-настоящему согреться.       Я бездумно гладил его по голове, перебирая пряди волос. Иногда нам навстречу попадались другие автомобили, но очень редко. В конце концов я просто положил ладонь мистеру Вустеру на лоб, но услышал тихое:       — Пожалуйста, не останавливайся.       Он замер и посмотрел на меня снизу вверх. У меня сжалось сердце. Разве я мог когда-нибудь ему отказать?       Он тихо вздохнул, закрыл глаза и снова расслабился.       Я работаю на мистера Вустера уже три года, но никогда мы не попадали в обстоятельства, предполагающие столь близкое взаимодействие на столь долгое время. Я выполнял свою работу и, разумеется, прикасался к нему время от времени. Однажды он вернулся из «Трутней» в таком состоянии, что мне пришлось нести его в постель от самого порога.       Я забочусь о нем. Забочусь так, как камердинер заботиться не должен.       Знаю, так не подобает. Я подозреваю, что он разделяет мои чувства, но ситуация не предусматривает никаких действий по этому поводу. Я не хочу рисковать его репутацией и не хочу быть причиной тюремного заключения — его или своего собственного. Нет, конечно, мы это не обсуждали. И не станем, потому что мой долг — защищать его ото всех бед. Я останусь при нем, пока он не женится — остальное меня не касается. Я принял такое положение вещей, потому что оно не изменится. Но я не могу отрицать, как много для меня значит держать его в объятиях. И дело тут вовсе не в похоти — будь это так хотя бы отчасти, мне бы самому было стыдно. Мой хозяин спит у меня на коленях после того, как я на своих руках вынес его из беды, — эта неожиданная близость позволяет мне не только радоваться спасению, но и не слишком бескорыстно наслаждаться возможностью так долго держать его в объятиях без особого риска для нашей репутации и свободы. Больше такой возможности у меня не будет.       Грубое шерстяное одеяло пахло пылью и немного бензином. Очевидно, оно не один день пролежало в багажнике на случай обстоятельств, подобных нынешним. Я чувствовал благодарность к мисс Барр за ее предусмотрительность и за то, что она не сгибается под ударами судьбы. Ее словарный запас и внешний вид внушают ужас, но она действует благородно и, должно быть, достаточно обеспечена, чтобы позволить себе такой автомобиль. С мистером Вустером она разговаривала как подобает и вообще по-доброму, и даже о моем состоянии справлялась не единожды. Я не могу соотнести ее поступки с ее внешним видом, но не хочу задавать неуместных вопросов. Возможно, она из благородной семьи, но когда-то решила изучить человеческую природу и ушла жить на улицу, приобретя впоследствии привычки невоспитанных дикарей. Среди мелкого английского дворянства такое случается. Ее эксцентричность составляет хорошую конкуренцию самым отчаянным экземплярам, которые мне встречались.       Когда-то я недолго работал на мистера Горация Постлесуайта, младшего сына лорда Грандсби. Однажды он уехал в Папуа — Новую Гвинею и несколько лет прожил там среди аборигенов-людоедов. По возвращении он уже не был приспособлен для жизни в приличном обществе, несмотря на все усилия семьи. За три дня моей службы он успел нанести на тело тотемный узор и погулять по дому в вырезанном из тыквы чехле для пениса. Он не отвечал необходимым стандартам.       Мы мчались по долгой ночной трассе, и постепенно нам стали попадаться ярко освещенные деревушки и небольшие городки — а затем свернули на широкую магистраль, разделенную на множество полос, по каждой из которых в обоих направлениях мчались автомобили. Я почувствовал напряжение двигателя, когда мы прибавили скорость, чтобы влиться в поток. Несмотря на позднее время — второй час пополуночи — вокруг было поразительное количество машин, и все летели со скоростью, более подходящей для гоночного заезда, чем для разумного передвижения. Одни были маленькими, как наша, а другие много больше омнибуса, и они проезжали мимо на расстоянии всего нескольких футов на такой головокружительной скорости, какая у меня ассоциируется только с поездами. Мисс Барр казалась бдительной, но абсолютно спокойной, она все еще что-то напевала себе под нос, а я вцепился в спинку переднего кресла так, что костяшки побелели. Она петляла из одного ряда в другой с привычной легкостью, бросая быстрые взгляды то в одно, то в другое зеркало. От ее маневров мое сердце забилось, как сумасшедшее. Мимо пронеслись огромные грузовые автомобили с контейнерами размером с локомотив, и наша машинка вздрогнула от потока ветра. Другие везли по два или три таких контейнера, один за другим. У меня пульс подскакивал всякий раз, когда такая стена железа пролетала, казалось, в считанных дюймах от меня. Было сложно не представлять, как мы влетаем в одну из них с самыми разрушительными последствиями.       А затем, в одно мгновение, мы оказались на вершине холма, и перед нами раскинулся огромный, сияющий, живой портовый город, — и весь мой страх как рукой сняло. У меня перехватило дыхание. Город сверкал всеми цветами радуги и горел приветливыми огнями, а вдалеке — огромное, поразительное скопление небоскребов. Одна башня возвышалась над всеми остальными — самое высокое творение человека, что мне довелось видеть. Вдалеке мелькнуло не такое высокое, но очень необычное ажурное здание. Оно напомнило мне Эйфелеву башню, которую подсветили сине-белыми огнями и зачем-то нанизали на верхушку пирог. Очертания холмов подчеркнуты подсветкой, а внизу сияет бухта с рабочими доками. Вдалеке за водой тоже виднеются огни. Этот город, конечно, не сравнится размерами и величием с Лондоном или Нью-Йорком, но меня поразили размеры и высота его зданий. В небе над нами ползли мигающие огоньки. Еще одни — гораздо ниже — позволяли угадать очертания аэропланов, но таких больших я никогда не видел. Ошеломительно. Я дотронулся до плеча мистера Вустера.       — Сэр. Вы должны это видеть. Это потрясающе.       Он моргнул и застонал, но я помог ему сесть и показал на окно впереди.       — Смотрите, сэр. — Меня переполнял безумный восторг. Высокие арки мостов пролетали над водой, над дорогой, мерцали красно-белыми огнями автомобилей и грузовиков. Небо отражало электрический свет и окрашивало низкие облака в оранжевый.       Мистер Вустер наклонился вперед и просунул голову между сиденьями.       — Вот это да. — Его голос был полон восхищения.       Мисс Барр бросила на нас быстрый взгляд через плечо, легко улыбнулась и снова вернула внимание на дорогу:       — Добро пожаловать в Сиэтл, мальчики.