Без стыда

Открываться бесшумно окно отказалось. Чтобы не разбудить Тарьяя, я выпускал дым от сигареты в щелку, которая на самом деле являлась форточкой. − Хенрик, − раздался голос Мистера Му. – Ты куришь, − констатировал он, не подняв головы. − Извиняюсь. Сильно воняет? − я затушил сигарету в импровизированной пепельнице – чайном блюдце, и, потянувшись, встал. – Захотелось сигарет, а окно заело. Разбудил? Тарьяй открыл один глаз. Вытянул руку вперёд, просяще подвигал пальцами. Подтянувшись на локте, он отобрал мою чашку с кофе и отпил большой глоток. − Кофе − полное дерьмо, − предупредил я. Тарьяй подтвердил это, показательно громко прочистив горло. − Чего ты встал в такую рань? – буркнул он и плюхнулся обратно на матрас. − Потому что выходной. Закон подлости. Я прилёг рядом. − Что смешного? – поинтересовался он, услышав, как я сдавленно ржу, пялясь в свой телефон. − Под моей последней фотографией с фанатом целые херовы баталии развернулись. − Что пишут? Отложив в сторону телефон, я закинул конечности на Мистера Му. − Пишут: «Что за дела? Кого ты обнимаешь? Ты не охренел? Иди трахни Тарьяя». А я, блядь, что делаю? Для пущего юмора я ещё и навалился сверху. Должно было получиться больше как издевательство, но я не ожидал, что Мистер Му в ответ крепко обхватит меня руками и ногами. − Тебе нужно вставать, − напомнил я. − Нет. − Что «нет»? − Сам вставай. − У меня выходной, а твою школу никто не отменял. − Не хочу. Пропущу сегодня. − Что? Что ты сделал с Сандвиком Му, самозванец? − Иногда я бываю плохим парнем. Не успел я рта раскрыть, как Тарьяй опрокинул меня, наваливаясь всем своим весом. Он навис сверху и стал разглядывать моё лицо с нескрываемой нежностью и любопытством. Вид его был всё ещё немного сонным, щёку украшал милый отпечаток от матраса. Недолго церемонясь, он потянул вниз мои трусы за резинку и притиснулся своим обнажённым телом к моему. Вдавившись пахом, он прижался членом к члену и лениво заёрзал, уткнувшись носом в моё ухо. Мои руки пробежались по его всё такой же липкой после вчерашнего спине, легли на ягодицы, сжали их, разводя в стороны, разминая. − Красотки мои, − поприветствовал я. Колено Тарьяя нагло вклинилось между моих коленей, заставляя развести ноги в стороны. Добившись своего, Тарьяй устроился удобнее и потянулся рукой к моему члену, яйцам. Пальцы остановились у внутренней стороны бёдер, погладили невесомо кожу. Обхватив меня под коленом, он потянул его вверх, принуждая сильнее открыться. Пальцы уверенно задвигались к расселине и остановились чуть выше входа. Между делом Тарьяй осыпал моё ухо и шею какими-то успокаивающими поцелуями. Пальцы ещё немного «потоптались» у входа, Тарьяй прислушался к моей реакции. Не вытерпев, он поднял голову, и, смотря мне прямо в глаза и улыбаясь, как сам чёрт, уместил два пальца прямо… Прямо, блядь, там. Они нахально погладили, чередуя касания от невесомых до настойчивых. − О… Оу! – протянул Мистер Му с сомнительной невинностью. − О… Оу! – повторил я. У Тарьяя улыбалось всё лицо. − Испугался? − Не-е. − Нет? – палец постучал, слегка надавил на кожу, а потом, на пару с другим, снова принялся изучающе гладить. – Не испугался? − Нет, − мой деланно-блаженный вид был обязан говорить сам за себя. Тарьяй выглядел очень увлечённым процессом и довольным собой. − Нет? – он зловредно ухмыльнулся. − А чьи это ноги дрожат? − Не дрожат, − ответил я под стать. Хмыкнув, он слегка укусил мой подбородок. И не сводил с меня глаз. − Ты же не думал, что этого никогда не случится, верно? − Да, я догадывался. − Это было бы тупо с твоей стороны рассчитывать, будто это не произойдёт. В такой интересной манере Мистер Му, без лишней скромности, напомнил, что у него «тоже есть пушка». − Да, ты прав, это было бы полной глупостью. Тарьяй заёрзал снова, развернул кисть удобнее, устраивая пальцы. Давая к себе больше доступа, я раздвинул ноги шире. Тарьяя это подстегнуло. Глаза его заблестели как две яркие аварийные лампочки. − Ничего, что я трогаю? – со всей хитровыебностью уточнил он. У него покраснели уши и участилось дыхание, будто он уже находился на краю и готов вот-вот кончить. − Трогай. Немного странные ощущения, если честно. К чужим прикосновениям это место у меня было не готово с непривычки. − Хочешь, мы пока не зайдём дальше? − прошептал он мне в шею, спрятав глаза. – Только пальцы. Ну надо же, какой подкат! − Теперь ты из меня делаешь принцессу? − Я просто хочу позаботиться о тебе. Ты раньше этого не пробовал. Ты такой дебил. − Спасибо за комплимент, родной. − Как ты мог не пробовать? − Тарьяй лизнул моё ухо. Ему было нужно это, чтобы вести со мной жаркий разговор – касаться, лизать, кусать, ёрзать. − Отныне, ты просто не сможешь от этого отказаться. − Ох. Поток горячего воздуха защекотал мне шею. Стало и без того жарко, липко, но куда масштабнее лава разливалась у меня внутри. Она сконцентрировалась, как и прежде, и внизу живота, и теперь ещё и прямо около входа в задницу, где меня касались. − У меня нет с собой… Ничего нет, − мягко намекнул я, задыхаясь воздухом от остроты ощущений. − Нет ни хуяшечки. Не брать же было вчера всю честную компанию смазок и кондомов в дом его родителей. − Как кстати, не правда ли? − Тарьяй хмыкнул, снова широко облизал моё ухо. − Расслабься. Я аккуратненько. − Я немного липкий. − Ты слишком много думаешь. И говоришь! Тарьяй прикоснулся другой рукой к моему члену, провёл ладонью вверх и вниз, затем по груди, животу. Потёрся всем телом, так что мои тазовые кости начали зудеть от тесного трения. Он не сдерживал сладких, глухих стонов. Подобрался ближе, приподнимаясь и опускаясь, поёрзал взмокшим телом о моё. И в такт касался моей задницы при каждом движении. Не в состоянии противиться, я просунул руки ближе и накрыл его горячий член. Тарьяй попытался выразить поцелуями, посвящёнными моему уху, все чувства, бурлящие внутри него, выразить накопленное сексуальное желание. Пальцы всё касались меня, постукивали, тёрли, рвано гладили, надавливая на кожу, но не проникали внутрь, даря мне совершенно новые ощущения. Я провёл ладонью по всей длине члена, вверх и вниз, быстро нашёл нужный темп, время от времени сжимая чуть сильнее. Задыхаясь от возбуждения, Тарьяй подался бёдрами вперёд, толкнулся в руку. Его шея покрылась испариной, губы приоткрывались, с трудом ловя дыхание, и опаляли моё лицо горячим воздухом и стонами. Рука легла ему на задницу, надавливая, создавая больше трения между нами. − Хенке, блядь, − запротестовал Тарьяй, насильно вернув мою руку обратно к своему члену. Он откровенно наслаждался дрочкой, трением и особенно прикосновениями собственных пальцев к моей заднице. Иногда он задевал чувствительную кожу ногтем, создавая более острые ощущения. Открываясь, я развёл ноги, ища большего контакта. Для скольжения не помешала бы смазка, но зудящие прикосновения, смягчённые лишь выступившим потом, были несравнимы и по-своему охренительны. Немного неуклюжие движения Тарьяя заводили только больше. То как он, упёршись лбом мне в шею, выгибался дугой, толкался в мою руку и трогал мою дырку – это какой-то по-новому прекрасный вид его удовольствия. Тарьяй рвано выдыхал и чуть больше надавливал на мой вход, когда мои пальцы задерживались на головке, ласкали, размазывали большое количество смазки. Тарьяй вообще почти всегда затапливает мой кулак, живот, или простынь. Рука Мистера Му соскользнула ниже, облапала почти всё, что она могла там облапать, как тактильная маньячка. И снова вернулась обратно, надавила на вход. Увлажнённые потом пальцы теперь скользили легче. Вверх-вниз, размазывая влагу вокруг кожи. Мой кулак сжался вокруг члена сильнее, и Тарьяй замер, принявшись коротко и ритмично двигаться в тесноту. Волосы, шея, грудь, пах и место под коленками полностью взмокли от жары. Рука ускорилась, и Мистер Му благодарно и нежно укусил меня под челюстью. − Боже, да. Его настойчивость и резкость грозила мозолями на моём члене и по всей промежности. − Агр-р-р, − выдохнул он, с трудом отрываясь губами от моей шеи. Теперь он лапал задницу как-то особенно, она реагировала на прикосновения ещё сильнее. Получив новый опыт, та теперь требовала касаний напористее. Тарьяй издал звук, словно поперхнулся. Под нашими животами уже хлюпало от смазки и пота. Мистер Му всё настойчивей ласкал и ласкал меня руками, толкался в мой кулак. Он выгнулся всем телом, вытянувшись, как струнка, укусил меня за ухом. Его пальцы вдруг замерли, а потом надавили куда-то под дыркой, отыскав какую-то особенно чувствительную точку. Мне захотелось взвыть. Он сделал последний толчок, проехавшись животом по моему напряжённому члену. И громко кончил, разбрызгав свою сперму по моей груди. Так густо и много, будто ему год не давали. Всё происходящее возымело оглушительный финал для меня: зудяще-влажные и новые для меня прикосновения к заднице, поцелуи-укусы на шее, липкость, жара и всё это, создающее какую-то особенную интимность. Я кончил себе на живот, испачкав спермой Тарьяя. Он не прекратил тереться об меня, пока не выдавил своим животом из моего члена всё до капли. Обессиленный, Тарьяй, наконец, рухнул сверху. − Я прилип, − сказал он после того, как восстановил дыхание. − А я ещё вчера прилип. Жарче, чем в комнате было, наверное, только в глубокой жопе ада. − Ты первый или я? В душ, − спросил Тарьяй невнятно, путая, переставляя слова, как мастер Йода. − Тебе в школу, ты первый. − Я уже пропустил один урок, кстати. Я поднялся на локте. Тарьяй перекатился на бок, слезая с меня. − Ты раньше не мог сказать? − Всё равно бы не успели, − он зевнул, пристраивая голову удобнее. − Почему это? − Да потому что я спал, потом лежал, − отрезал он. – А потом я выбрал потрахаться вместо школы. − Могли бы ещё успеть. Тарьяй распахнул злые-презлые глаза, точно хотел прикончить меня взглядом. − Ты, блядь, серьёзно? − Вообще-то, мамочка Холм просто беспокоится о тебе, а не только использует для своего удовлетворения. Сандвик Му понял это совсем по-своему, извращённо. − Вспомни, сколько мне лет, это и будет ответ на твой незаданный вопрос. Я всегда хочу. Если я не хочу трахаться – значит, я сплю, − раздражённо гнул он своё. − Эй, ты чего? Что с тобой? Взбесившись, он подскочил с матраса, как мячик. На миг мне показалось, что он пожалел о своём поведении, поэтому я прощупал обстановку проверенным способом – шуткой. − Ушам своим не верю. Моему парню не достаточно дают ебаться? Тарьяй не ответил, разыскивая свою одежду. − Я в душ. Ты со мной? – спросил я. Тарьяй покраснел до кончиков волос. Ну, пиздец, минуту назад он тёрся об меня, не стесняясь своей липкости, а сейчас что? Он сделал вид, что взял себя в руки. − Нет, − со всей неприкрытой обидой в голосе выдавил он. В какой-нибудь параллельной реальности существует суфлёр, который точно подсказывает, как действовать в подобных случаях. Но не в нашей.

* * *

>> (22:21) Я купил кровать. Поздравь меня, ложечка! >> (22:51) Тарьяй, я не хотел тебя обидеть. Если ты скажешь, что тебя так задело, то остаток вечера я проведу без задницыболи в попытках догадаться. >> (22:55) Пожалуйста. Mister Moe (22:58) Когда тебе не хочется трахаться со мной, ты можешь просто прямо об этом сказать, а не приплетать всякую херотень для отмазок. >> (22:59) Да в смысле, блядь, не хочется? Ты обиделся, что я не хочу с тобой трахаться спустя пять минут, как мы кончили. Ебануться! >> (23:00) Большей херни я в жизни своей не слышал! >> (23:03) Ещё скажи, что я тебе не даю. Это же смешно! Mister Moe (23:04) А тебе вечно смешно. >> (23:06) Тарьяй, что это за чухня набитая? Мы друг друга неправильно поняли. Ты всё воспринял оскорблением на свой счёт. Mister Moe (23:08) Говоришь моими фразами. >> (23:09) Тебе только секс от меня и нужен! >> (23:10) Это шутка. >> (23:11) И она сюда вклинилась только для того, чтобы ты увидел, как это нелепо звучит. Mister Moe (23:16) Повторяю ещё раз для особо непонятливых: нет, не только секс. Но мне гребаных семнадцать! И мне хочется всегда. А твои подъёбы просто омерзительны. >> (23:17) Хорошо!!! >> (23:18) Я понял, с этим шутки плохи. >> (23:22) Закончим эту тему, окей? Mister Moe (23:23) Нет. >> (23:23) Притворюсь, что это было «да». >> (23:24) С твоими ответами я раньше так и поступал. Прокатывало. Но не всегда. >> (23:37) Так вот, начнём разговор сначала. >> (23:37) Я купил кровать. Mister Moe (23:38) Ммм! Отлично. Поздравляю. Mister Moe (23:38) В субботу я тебя на ней заезжу. >> (23:39) Мы ведь типа закрыли тему. Mister Moe (23:40) Закрой свою надежду закрыть эту тему. Mister Moe (23:42) В субботу нет спектакля. Пятница – последний день, и свобода. Mister Moe (23:42) Готовься, Хенк. Ты знаешь, о чём я. >> (23:43) Готов как никогда. Mister Moe (23:44) Отлично. >> (23:44) Мы ужинаем с моей семьёй, если ты не забыл. Mister Moe (23:45) Ничего я не забыл. Mister Moe (23:46) Но потом мы уйдём к тебе. >> (23:46) Конечно. Mister Moe (23:47) Класс. Заебись. >> (23:52) Это будет не очень красиво, но… Mister Moe (23:52) Всё красиво. >> (23:52) Хорошо!!! Mister Moe (23:56) Но не красивее, чем ты. >> (23:56) Ты со мной флиртуешь? Mister Moe (23:57) Флиртую. >> (23:57) Продолжай. Mister Moe (23:58) Ты красивый. У тебя всё красивое. >> (23:58) Пытаешься меня снять? Mister Moe (23:58) Пытаюсь, красавчик! >> (23:59) Я и так растёкся лужей, тебе не нужен никакой специальный съём. >> (00:00) Когда ты говоришь «красавчик», думаешь, тебя все сразу хотят? >> (00:00) Я ржу. >> (00:01) Я не в счёт, я хочу. Но этот подкат старее динозавров. Mister Moe (00:02) Я не для того, чтобы тебя похвалить. Просто подогреваю. Mister Moe (00:02) Чтобы тебе не терпелось. Mister Moe (00:03) А «красавчик» − это для оборота речи, не принимай близко к сердцу. >> (00:03) Мой фитилёк уже загорелся. Mister Moe (00:04) Прекрасно. Тебе понравится, обещаю. >> (00:04) Отныне, попробовав, я не смогу от этого отказаться, я помню. Mister Moe (00:05) Хотел кое-что написать, но промолчу. Mister Moe (00:05) Как двусмысленно прозвучало, а я и не планировал. >> (00:05) Боже! Что? Mister Moe (00:06) Не. >> (00:07) Меня раздирает. Намекни, что ты хотел написать. Я в жизни не догадаюсь, что у тебя в голове. Mister Moe (00:08) Намекну. Mister Moe (00:08) «Я промолчу. А ты не сможешь». >> (00:12) Ах ты засранец! >> (00:13) Хватит меня стебать! Mister Moe (00:13) Не могу. Mister Moe (00:14) Долго же ты догадывался. >> (00:16) Вот больше никогда рта не раскрою! Якорь мне в глотку! То есть, тут уместнее – кляп мне в рот. Mister Moe (00:18) Голосистый! >> (00:18) Эй! А ну тихо! Mister Moe (00:19) Это ты потише будь, Хенрик. >> (00:19) Всё! Прекрати мне писать. Mister Moe (00:20) Только я могу запрещать тебе писать. Хватит мои фразы пиздить! >> (00:20) Нет, я решил, больше не пикну. Mister Moe (00:21) Ну посмотрим, как ты заговоришь, когда я уложу твои ноги себе на плечи. Где им самое место. >> (00:22) Посмотрим. Mister Moe (00:22) Или когда сложу тебя пополам. >> (00:23) Не будешь ты ничего укладывать. Я поклонник других поз. Mister Moe (00:23) Буду. Они красивые. >> (00:24) Что-то тут не вяжется. У меня ведь должно быть что-то некрасивое… Mister Moe (00:24) Должно. Но нет. >> (00:24) Ну не может этого быть. Подумай хорошенько. >> (00:27) Подумал? Mister Moe (00:27) У тебя некрасивые локти. >> (00:27) Локти? Но почему? Mister Moe (00:28) Кстати, у меня тут такой стояк, если бы ты только знал… >> (00:28) Это же почти моя гордость. Локти! Mister Moe (00:29) Хенрик, ты дебил? >> (00:30) Я рассмотрел сейчас свои локти в зеркале. Они реально какие-то стрёмные. Ты мне глаза открыл. Mister Moe (00:31) Да ты заебал! Какие блядские локти ещё? >> (00:32) Мои! Мне аж поплохело от этого… Mister Moe (00:33) Ты обломал все горячие разговоры! Mister Moe (00:33) Даже стояк упал! >> (00:34) Вы приобрели только демо-версию горячих разговоров. Оплатите полный пакет, и в подарок вам придёт фотография некрасивых локтей. >> (00:38) Тарьяй. Я шуткануть хотел. >> (00:47) Ну бля. Ну прости. Mister Moe (00:47) Спокойной ночи, придурок. >> (00:47) Хочу тебя. Mister Moe (00:48) Да пошёл ты.

* * *

«Хенрик, ты где?» − раздирали меня этим вопросом в субботу вечером со всех сторон. Как назло, я понадобился в двух разных концах города. С одной стороны – Кристоффер. У этого дебила лопнули штаны прямо на концерте, и его пришлось выручать. А с другой стороны – мой бойфренд на семейном ужине, которому придётся провести некоторое время ожидания с моей мамой. По моим расчётам, Мистер Му находился уже пятнадцать минут у нас дома, а мы с Кристоффером проехали лишь полдороги. − Блядь, Тарьяй с мамой и братом один, он мне потом голову откусит. − Опоздает, − рассудил Кристоффер. – Успеем к его приходу. − Тарьяй опоздает? Пф! Он уже там! − А. Ну, а что не так-то? – Кристоффер свернул на главную дорогу. Нам оставалось как минимум двадцать минут пути. − Мы так не договаривались, он наверняка нервничает, − а ещё этот ценитель душевного комфорта потом будет смотреть на меня, как на предателя. Mister Moe (19:58) Хенрик, ты скоро? >> (19:59) Малышка, я лечу, как только могу. >> (19:59) Блядь. Извиняюсь за «малышку». Mister Moe (19:59) Пожалуйста, скорее. − Блин, я тоже нервничать начинаю, − выпалил я, подначивая Кристоффера поторопиться. − Прикури мне сигарету, − велел он. − Что там стряслась за хуйня? − Я, блядь, надеюсь, что ничего ещё не случилось, но спинным мозгом подозреваю самое худшее. Сейчас позвоню. Тарьяй не взял трубку раз. Второй, третий. − Ебучий дьявол, да что там? Он же только что мне писал. − Телефон в жопе. Набери лучше Сив, − предложил Кристоффер. − Да куда ты лезешь, мудила? − выругался сквозь зубы он на проезжающий мимо нас автомобиль. Меня немного качнуло, и от тряски тревога показалась сильнее. − Алло, мам? − Хенке, − мама подняла трубку сразу, − ты можешь заехать купить ликёр? Мне для десерта не хватает. − Да, хорошо. Крис, за ликёром сверни к магазину. − Окей, какой ликёр? Спроси! − Мам, а что вы там делаете? − Спроси, что за ликёр, дубина! − Я сунулась за ним, а у нас, оказывается, все ликёры закончились. − Включи на громкую, − попросил Кристоффер, − блядь, да какого хера? − он посигналил какому-то неугодному автомобилю. − Ты уверен? − Да не ругаюсь я больше. Включай. − Мам, ты на громкой, − предупредил я, установив телефон на штатив. − Здравствуй, Сив, − поприветствовал Крис, неаккуратно управляя одной рукой. − Привет, Кристоффер, вы скоро приедете? − Да, мы уже подъезжаем. − Это хорошо. Мы ждём вас. − Мама, что Тарьяй делает? – вклинился я. − Сив, какой ликёр купить? − Да погоди ты! Мам! − Классический, ванильный. Либо на свой вкус, ребята. − Мама, что там делает Тарь… − Только не какой-нибудь экзотический, не со вкусом кактуса, окей? − Мама! − Сив, ты готовишь своё фирменное пирожное? – дошло до Кристоффера, и он чуть не подавился своим театральным восторгом. − Вот то самое, которым только до смерти обжираются? − Именно его. − Да дайте слово вставить! − взбунтовался я. − Кристоффер, завали! Мама, послушай, наконец, меня! − Да, дорогой? − Как там Тарьяй? − Хорошо. Он помогает мне. − Что? − Мы тут почти закончили. На экране телефона всплыло окно сообщения: Mister Moe (20:08) Где ты, блядь? Где? Где ты? Я сложил руки лодочкой перед лицом, будто мама могла увидеть мою молитву на расстоянии. − Мам, а ты можешь сделать так, чтобы Тарьяй тебе не помогал, − я отрезал категоричный жест рукой, и Кристоффер меня перекривил. − Ты предлагаешь мне бросить его одного? Он же наш гость. − Пусть с Матиасом посидит. − Малыш сам предложил мне помощь. − Кто? – я поперхнулся. Крис заржал. – Как ты сказала? − Пока он не слышит. Его сейчас рядом нет, он ушёл руки мыть. На экране снова всплыло облако сообщения: Mister Moe (20:12) Хенрик, тебе пизда! Клянусь. − Что там происходит? Хватит ржать! – я треснул Кристоффера по плечу. − Версии. − Ладно, парни, до встречи, − попрощалась мама, − аккуратно на дороге. − Нет, стой, разговаривай со мной, − заголосил я. Говори со мной, пока я всё не пойму. Mister Moe (20:16) Я убью тебя, если ты не приедешь через три минуты. Блядь, блядь, блядь, блядьблядьблядь… Mister Moe (20:17) Через две… − Мам, пожалуйста, можешь отстать от Тарьяя? – снова взмолился я. − Я не приставала, клянусь, − сказала мама, полностью выдавая себя. − Ты можешь не догадываться, но у кое-кого, похоже, паника. − Сив, сделай, что он просит, иначе его тут разорвёт сейчас, − вставил Кристоффер. − Я и так себя сдерживаю, − обиженно подвела мама. − Что? О боже, Крис, быстрее, втопи, что есть силы. Мам, всё, мы едем, − я сбросил звонок. − Но ликёр… – запротестовал Кристоффер. − Да в задницу ликёр, мы с Тарьяем позже за ним сходим. Скорее, это критический случай. − Там тебе снова от «Мистера Му» что-то пришло, − ткнул Кристоффер в экран телефона. − Я боюсь открывать. Нет, я не буду смотреть. Мы подъехали к дому через семь минут сорок три секунды. − Холм, да подожди ты, − Кристоффер заржал мне вслед, оставшись закрывать машину. В три прыжка я оказался на пороге, пролетев все ступеньки, и ткнулся ключом в замочную скважину. Не успел я повернуть ключ, как дверь мне распахнул Матиас. Он был слегка взбудоражен, что ещё больше меня напрягло. − Хенрик, там полная задница, − подтвердил Матиас мои опасения. − В чём дело? − Сам иди посмотри. Мама просто вообще! Кристоффер и Матиас остались где-то позади, а я двинулся на кухню. Пусто. Сдавленные голоса послышались в глубине гостиной, и пошёл я на звук. Моему вниманию представилась весьма любопытная сцена. Посреди зала мама совершенно беспардонно обнимала Тарьяя. Я охуел и расслабился одновременно, привалившись плечом на дверной косяк. − И так всё это время, с небольшими перерывами, − прокомментировал подошедший сзади Матиас. – Кажется, он скоро в обморок упадёт. Кристоффер захохотал, и Тарьяй вздрогнул в маминых объятиях. − Так, мам, а теперь медленно отпусти его, − попросил я, выставив вперёд руки, будто уговаривал кого-то не совершать суицид. − Ой, извини меня, дорогой, я увлеклась, − обратилась она к Тарьяю, выйдя из какого-то транса. С нежностью прищурившись, она поправила складки рубашки на его плечах. Тарьяй настороженно обернулся, точно опасался делать резкие движения, чтобы снова не угодить в объятия. Я увидел, как его беззащитное лицо налилось краской. Держись, мужик, где твои яйца, где твоя «пушка»? − По-моему, мама хочет усыновить его, − озвучил Матиас. − Ну что за глупости? – возразила мама. Подойдя к нам, она крепко обняла меня, брата и заодно Кристоффера. − Мы уже не дети. А Тарьяй тем более не твой ребёнок, прекрати к нему приставать. − Вы все дети! До тех пор, пока от вас пахнет семейным порошком или домашней выпечкой, вы дети. И она снова потянулась обнимать только-только пришедшего в себя Тарьяя. − Кстати о выпечке. Хенрик не купил ликёр, − сдал меня Кристоффер, и уселся за накрытый стол. Мама напоследок не удержалась и чмокнула Тарьяя в щёку. Судя по трогательному виду, Тарьяй был готов провалиться сквозь землю.

* * *

После ужина, по дороге в новый дом, мне пришлось извиняться за маму. Никаких резонных аргументов я не подобрал, кроме банальных «Ну это же мама». − Ты ей просто очень нравишься. Я бы даже сказал, очень-очень нравишься. И она слишком тактильная. − Камилла такая же, − признался Мистер Му. – Вот увидишь, скоро я буду вынужден извиняться за неё. Ты ей просто тоже пиздец как нравишься. − Эта та сестра, которая учила тебя курить? − вспомнил я. − Как ты всё это помнишь? − Тарьяй даже остановился, преграждая мне путь. − Я помню больше, чем ты можешь представить. Сплав каких-то щекочущих чувств растёкся внутри меня. Путь продлился недолго. Раньше я ловил себя на том, что нам не о чем поговорить. Это как куски льда, которыми мы были забиты под завязку. Подобные способно растопить чувство, когда двое – единое целое. Некоторое время назад я сказал бы, что предрассудками забит только Тарьяй. Но сейчас я знал: у меня груза всякой неведомой чухни в голове было не меньше. И вообще, несправедливо с моей стороны обвинять лишь Тарьяя во всём нашем недопонимании и резонансах. Сейчас – иначе. Он взял что-то от меня, я – от него, и мы точно знакомимся заново. Наверное, именно это и есть гармония. − Сейчас тебя кое-кому представлю, − я провёл Мистера Му в комнату. Не поняв иронии, Тарьяй напрягся, но виду старался не подать. − Знакомься, Тарьяй. Это кровать. Кровать, это Тарьяй. Будь с ним поласковее, он мне очень дорог. Тарьяй, ты с ней ласковым не будь, настоятельно рекомендую. Тарьяй насмешливо поджал губы, и как-то одобрительно погладил меня по заднице. Он обошел всю «комнату-коробку», сунул нос в каждый угол, оценивая, оглядывая уже немного обжитый дом. Позже он с каким-то насквозь заметным умыслом усадил меня в кресло, примостился на колени, и принялся гладить мои волосы, оставлять лёгкие, дразнящие поцелуи в уголках губ. Он прерывал любые мои разговоры поцелуями. Его пальцы вытащили пуговицы на моей рубашке из всех петель. Тарьяй провёл ладонями по плечам, забираясь под ткань. И спустил с меня рубашку одним широким волнующим движением. − Выпить хочешь? Тарьяй прижался губами к моим губам и чувственно выдохнул прямо в мой рот: − Хочу. Сидя за столом и потягивая джин из своего бокала, я получал от Тарьяя мягкие и приятные прикосновения к плечам. Он сжимал кожу между пальцами, массировал затёкшие и напряжённые мышцы. Я оглянулся через плечо, посмотрел на него снизу-вверх. − Ты меня сейчас во всю соблазняешь? − Да, − без колебаний признался он. − Я тебе и так дам. − Это просто… забота, − руки скользнули вниз, к груди, прошлись по шее, надавили на каждый позвонок. − Слушай. Тут такое дело... А мои локти из-за чего именно некрасивы? Уточни, виновата природа, строение костей или дело в коже? − Боже! Да забудь ты уже! – засмеялся Мистер Му. − Есть же, наверное, всякие крема, операции. Я же не совсем безнадёжен. Тарьяй заткнул меня крепким поцелуем, перегнувшись корпусом через моё плечо. Внизу живота запузырился восторг, смешанный с волнительным предвкушением. В этот момент, как раз требующий бессвязной болтовни, мой язык словно отсох. Возможно, Тарьяй нуждался в каких-то моих дурацких комментариях, пока раздевал и вёл меня к кровати. Но я хрен что смог из себя выдавить. Вокруг разлилась только мерная тишина, абсолютность которой сбивало наше шумное дыхание. Тарьяй заботливо уложил меня на кровать. Покрывало приятно холодило спину. Резко спущенные трусы выхватили меня из томного транса, как неожиданная пощёчина. Ткань, сбившаяся между ног, дёрнула за собой несчастные яйца так больно, словно меня ужалили. Мне показалось, их хотели оторвать к ебеням. Я почти взвыл. − Блядь, блядь, − выругался Тарьяй взволнованно. – Господи, я придурок, – он навис сверху, оставил мокрый уютный поцелуй на моём подбородке. – Прости-и-и. Наклонившись к пострадавшему месту, он отвёл одну ногу в сторону и звонко чмокнул мои яйца. А потом широко лизнул их. Да ебать! − Блд, − выдавил я, закусив губы. Тарьяй вскарабкался выше, уткнулся лицом в моё лицо. − Извини, что называл тебя голосистым. Я не собираюсь больше стебаться. О. Да неужели, мастер бесцеремонный подъебушник. − Хорошо, продолжай, − я надавил ему на шею, прося опуститься обратно. − Вы приобрели только демо-версию оральных утех. Для продолжения вам необходимо оплатить полный пакет, − весь такой удовлетворённый собой, он ухмыльнулся. − Маленький засранец! Тарьяй принялся дразнить пальцами член, а затем облизывать его. Брать в рот только головку, а потом опускаться всем своим блядско-охуительным ртом так низко, что почти утыкался носом в пах. Некоторое время я самозабвенно наслаждался процессом и своими ощущениями, а потом, тихо выматерившись сквозь зубы, беспомощно застонал. Тарьяй принялся остервенело сосать: с силой обхватывать член губами, ритмично вбирать его в рот и выпускать почти до самой головки. С периодичностью, он сглатывал, создавая дополнительное скольжение в тёплой глубине. Мистер Му с оттяжкой выпустил член изо рта и снова навис сверху надо мной. Наши языки сплелись. Рот Тарьяя от интенсивных ласк сделался ещё мягче, горячее. Он отстранился, закончив поцелуй, поднялся на руках. Мой язык как распоследний предатель присох к небу, а в голове осталась только одна мысль: «Давай! Вперёд!» Звук раскрывшегося тюбика любриканта прозвучал для меня из-за небольшого волнения почти оглушительно. Тарьяй сосредоточенно нанёс на палец смазку и бесстыдно подхватил меня под колено. Он тронул вход сначала сухими пальцами, с какой-то боязливой осторожностью погладил меня. А потом скользкая подушечка ткнулась в мою задницу, палец по чуть-чуть продвинулся вперёд, до самой костяшки. Меня бережно погладили изнутри. Странно. Неплохо. Нет, всё-таки странно. − Порядок? – спросил Тарьяй, слегка задыхаясь. − Всё хорошо. Хотя я не очень понимал, что тут хорошего. Но стоило Тарьяю выскользнуть, чтобы той же рукой обхватить мой член, как возникло чувство потери. Это, хоть и странное чувство, оказалось именно тем, чего раньше не хватало в моей сексуальной жизни для полноты ощущений и целостности. Тарьяй лихорадочно поплыл. Снова надавливая на стенки и смазывая их, он простонал. От его голоса внизу живота хлестнули горячие языки волн. Ебать, что за пекло мой мужик! Повторив за ним, я простонал и выгнулся, насаживаясь на палец и позабыв о том, что происходящее ещё минуту назад казалось мне странным. Тарьяй выглядел сосредоточенным и прекрасным. Неосторожно сдувал чёлку с чуть влажного лба. Он смотрел мутноватым, голодным взглядом. И от этого стало хорошо. Больше, чем хорошо. Из-за передоза эмоций хотелось тонко заскулить. − Вот так, да? – выдохнул он, рассматривая, как полувозбуждённый член на бедре начал наливаться кровью. Мать моя дорогая, прости, нахер я вспомнил о тебе в этот неподходящий момент! Тарьяй шарил руками, оставляя после себя россыпь мурашек и жгучие следы. Его губы дарили какие-то совершено новые поцелуи. Даже стало обидно, что он никогда не применял их раньше, зажопив для особенного случая. Случая открытия холмовской задницы. С фанфарами, салютами и разрезанием торжественной ленты. Тарьяй по-хозяйски взял меня под колени, и я с удовольствием подчинился. Он немного подрагивал, его кожа горела так, что можно было почувствовать жар на расстоянии. Неестественно выгнув шею, Мистер Му поцеловал мою коленку и лизнул под нею, от чего я вздрогнул. Тарьяй лапал мою задницу, в заднице, над задницей и всё вокруг. Трогал мой член. «Резинку» он натянул быстро, его руки были спокойны, уверенны. Приставив головку ко входу, он плавно скользнул ею внутрь, встретив на пути невольное сопротивление. Я застыл. Это было больно. Очень больно. Боль для меня – то, что всегда можно пережить с терпением, даже с какой-то пародией на достоинство. Но не в подобных случаях. Когда ты возбуждён, боль – последнее что ты ждёшь и хочешь. Чувство, что тебя чертовски наебали, принесло полное разочарование. Вместо долгожданных новых ощущений, кайфа, звёзд и других воспетых метафор, я получил жжение в заднице. Член Мистера Му казался просто огромным. Тарьяй поднял на меня глаза. На миг по его лицу пробежало что-то безумное. Он показался мне настолько сексуальным в своей решительности, что боль постепенно отошла на второй план, и внутри всё забурлило от предвкушения. Фейерверки, салюты, фонтаны, шампанское и разрезание хулиард торжественных лент – кажется, открытие удалось. Тарьяй выглядел так, словно был готов отдаться процессу со всей страстью и старанием. Он смазал себя снова и ткнулся головкой члена в меня. Я попытался расслабиться. Контролировать себя было сложно, но я разжал пальцы, вцепившиеся в плечи Тарьяя, расслабил ноги. Почувствовав отдачу, Тарьяй благодарно поцеловал моё бедро и двинулся немного вперёд. На мгновение он замер, сжав мой член между нашими животами. Войдя наполовину, снова толкнулся внутрь и стал коротко подаваться вперёд. Теперь, когда жжение почти прошло, это оказалось неплохо. Глаза сами собой зажмурились, рот открылся, а дыхание перехватило. Тарьяй давился собственными беззастенчивыми стонами. И ещё он точно ласкал и пожирал меня взглядом. Мистер Му выглядел слишком, неприлично горячо. Перед моими глазами поплыли пятна, а в голове не осталось ни одной мысли. Чувство заполненности и такой охренительной желанности подействовали возбуждающе. Теперь хотелось подаваться, дёргать задом, вилять им и по-блядски раздвинуть ноги шире. Когда Тарьяй немного сдвинулся коленями вперёд, продолжая медленно толкаться членом внутрь, чувство, похожее на ебаную вспышку, мириард ебучих вспышек, скрутило мне живот. Даже если бы я приложил все усилия задавить свой возглас, я бы под страхом смерти не смог. Святое дерьмо! Это… Это, блядь, это! Я немного растерялся, так что даже не смог ничего дельного пиздануть. Слова застревали вместе с дыханием, сбились комком в горле. Тарьяй улыбнулся и задвигался размашисто, быстро. Действовал так правильно и необходимо для меня, точно природа создала этого парня со всеми его достоинствами для моей задницы. Он громко дышал мне на ухо в такт своим толчкам. Я пытался как-то подмахивать ему, и от этого приятные ощущения ещё больше растекались по всему тазу. Заметив эти метания, Тарьяй поддержал мои ягодицы ладонями, закинул мои ноги удобнее себе на спину. И задвигался длинно, глубоко, так, что мне хотелось благодарить его на весь дом. Ему так сильно хотелось втрахать меня в кровать, использовать мои рекомендации не быть с ней ласковым. Но Мистер Му «остался со мной», реагируя на каждый мой выдох. На какое-то время чувство жжения усилилось, словно в задницу плеснули кипятком, но потом она окончательно привыкла к члену. Почувствовав, что я снова владею телом и могу получать только приятные ощущения, я напряг мышцы, чтобы получить ещё больше трения и тесноты. Чтобы ощутить острее эту наполненность, сжимая член внутри себя. Тарьяй в ответ глухо зарычал, сбился с ритма и стал толкаться рвано, неглубоко, сосредотачивая ощущения лишь на головке. Мелкими, частыми-частыми толчками он усиливал давление на слишком чувствительное и такое жадное место внутри меня. Временами появлялась тонкая боль, но останавливаться совсем не хотелось. Даже краткая передышка казалась пыткой. Нет, не останавливайся! В заднице стало горячее, ноги я развёл шире. Напрягаться больше не хотелось, хотелось вытягиваться на простыни, подаваться, расслабляясь и отдаваясь. Между животами залило мокрым и скользким. Идеально. Чуть развернувшись и разведя мои ноги далеко друг от друга, Тарьяй обхватил мой член. Он качнул бёдрами, и у меня чуть не остановилось сердце. Подобное охватило меня впервые. Ощущение накатывало, хлестало наотмашь, надвигалось, но дразняще ускользало. Эмоции не могли улечься, и мне уже было похую, какие позорные звуки я издавал. Хотелось просто ещё и ещё. Тарьяй ласкал член неторопливо, не совпадая с темпом движений своего члена. Но это было неважно. Чувства от дрочки ощущались немного притупленными по сравнению с тем, какие разряды тока бегали от макушки вниз по позвоночнику – прямо в задницу. Я немного отодвинул ладонь Тарьяя, показывая, что мне мешает. Тарьяй понял и опустил пальцы мне на бедро, погладил его длинным движением. Он толкался. И снова. И снова. Внутри всё распирало, казалось, меня может разорвать на две части. Чувство от прикосновения члена внутри заставляло бессвязно хрипеть, выгибаться в спине до ломоты, ловя все волны, растекающиеся внутри как громадный пожар. Я вспыхивал, вздрагивал от любого толчка или даже прикосновения пальца или губ Тарьяя. Оргазм оказался неожиданным и потрясающе-ярким по сравнению с любым ранее испытываемым. Он накатил так, что при желании сдержать, проконтролировать, или просто провести его от начала до конца не было никакой возможности. Меня словно выкинуло откуда-то изнутри, подбросило, воспарило. Я содрогнулся так, что, наверное, мог свернуть себе шею. И даже когда был опустошен до предела, всё равно казалось, что не могу перестать кончать каждой клеткой тела. Тарьяй как-то по-новому всхлипнул, немного вынул из меня член и задвигался внутри резко, коротко, быстро. Выражение лица Тарьяя, когда он начал кончать, стоило дорогого. Это была вовсе не фантазия, он действительно стал в миллионы раз красивее в тот момент. И голос его во время оргазма прозвучал так необыкновенно, что внизу живота у меня снова что-то сладко вздрогнуло, хотя я уже был опустошён до самого конца. − Пойдём со мной в душ, – сказал я, когда ко мне вернулась адекватность. Тарьяй как и прежде смутился, наморщив лоб. − Что ты пристал с этой хернёй ко мне? Серьёзно. − Что не так с душем? Я видел тебя голым. Он фыркнул. − Душ − это же личное пространство. Я демонстративно потёр пострадавшую задницу. − Ты только что из моего «личного пространства», и ничего. Тарьяй заразительно засмеялся. − Скажи мне, − попросил я, всем тоном показывая, что не принуждаю его, если он действительно не хочет говорить. − Я… − он тяжело сглотнул, − страшный когда мокрый. Я про волосы. Ой, бля-я-ядь. − Кто тебе сказал эту чухню? – поинтересовался я с долей осуждения. И тут я вспомнил. − Я ведь уже видел тебя мокрым, на съёмках, чего ты переживаешь из-за всякого… Тарьяй резко повернулся, закинул на меня бедро и провёл пальцами по моим губам. − Не говори ничего об этом, ладно? Как будто детальку пазла сам бог подал. Тарьяй был так взволнован в тот день. Я-то самодовольно решил, что это из-за меня, из-за поцелуев со мной. А ему, оказывается, было неловко, ведь он, как сам признался, всегда хотел мне нравиться. − Я тут подумал, − начал я, − а как тогда выглядят мои мокрые локти. Это, наверное, то ещё зрелище. Пойдём посмотришь на них в душе. Но только скажешь мне правду. Какая бы она ни была. − Да хватит уже. Своего я привык добиваться не мытьём, так катаньем. − Может, тогда в ванну? Тарьяй посмотрел на меня, точно я вдруг придумал, как спасти всё норвежское человечество от лютого позора. Он согласно кивнул, и не забыл внести свои коррективы в мои планы: − Только я сижу сверху.