Педонуна в школе для мальчиков

Я проснулась с жуткой головной болью и ломотой во всём теле, складывалось ощущение, будто на протяжении всей ночи я таскала тяжёлые мешки, но разбросанная по полу одежда намекала на несколько другое, гораздо более приятное времяпрепровождение. Затаённо улыбнувшись, я оторвала голову от подушки и осмотрелась — дверь на балкон была открыта, и я прекрасно слышала шум машин и крики детей во дворе, следовательно спала я долго и время уже близилось к обеду. — Лухан! — громко крикнула я, после чего несколько секунд терпеливо ждала ответа. Раздражённо фыркнув, я свесила ноги с дивана и протёрла всё ещё сонные глаза. Неожиданно взгляд упал на вырванный из блокнота листок, лежащий на подушке. — Ушёл в магазин, скоро буду, — прочитала я содержимое записки и неопределённо хмыкнула. И только я хотела вновь завалиться под одеяло, как в дверь требовательно позвонили. Я недоумённо нахмурилась, но тут же расслабленно выдохнула — вряд ли кто решит прийти ко мне в гости в воскресное утро, скорее всего Лухан по привычке забыл ключи. Пока я обматывалась одеялом и по стеночке добиралась до прихожей, на звонок успели нажать ещё пару раз, чем несказанно меня разозлили. — Лулу, да иду я! — рявкнула я, резко распахнув дверь, и тут же мертвенно побледнела. На пороге квартиры стояла мать Лухана и с ног до головы изумлённо меня рассматривала, не в силах выдавить ни слова. Я машинально поправила растрёпанные волосы и подтянула сползшее одеяло. Сердце билось так быстро, что казалось, готово выпрыгнуть из груди, и в это мгновение я не слышала ничего, кроме его торопливого стука. — Доброе утро, — наконец выдавила я из себя, наивно полагая, что произнесённую мною фразу не расслышали или, хотя бы, не так поняли. Но женщина молчала, продолжая прожигать во мне взглядом дыру, и мне казалось, что моя кожа уже начала дымиться. — Я могу вам чем-то помочь? — сорвалось с губ, а пальцы судорожно сжались в кулак, стягивая вместе с собой ткань. — Я пришла к вам как к классной руководительнице своего сына, — тихо произнесла женщина, перекладывая сумку в другую руку. — Мой сын в последнее время стал пропадать из дома. Днём он в школе, а почти каждую ночь куда-то уходит. Вначале он говорил, что идёт к Сехуну, но вскоре я решила проверить его слова и узнала ужасающую правду о том, что у друга он почти не появляется! Так может быть вы, Ким Шибари, знаете, где бывает ночами мой сын? Опустив глаза, я молчала, зная, что каждое слово будет использовано против меня. Сомнений почти не оставалось — мать Лухана что-то заподозрила. Было два выхода — либо во всём сознаться, либо сплести запутанную паутину лжи, и пока я разрывалась между двумя решениями непростой ситуации, створки лифта распахнулись и на площадку вышел Лухан, рыскающий в кармане в поисках ключа. И лишь прочитав на бумажном пакете, прижатом к его груди, название булочной, находящейся за углом, я поняла, что нашему счастью пришёл конец. — Мама? — Лу удивлённо поднял голову и ключ со звоном упал на пол. — Мерзавка! — прошипела женщина, отвесив мне звонкую пощёчину, и обернулась к сыну. — Так вот у кого ты ночевал, да, сынок?! — Мам, не трогай её! — возмутился Лухан, бросившись ко мне, но женщина встала на его пути и положила ладони на хрупкие плечи. — Пообещай, что ты больше никогда к ней не подойдёшь! — взмолилась она, даже не глядя в мою сторону. — Ма, я тебе всё объясню! — попытался вырваться Лухан. — Ты объяснишь мне всё дома, а не на площадке чужого дома, где нас может услышать, кто угодно! — понизила голос женщина, подталкивая сына в сторону лифта. — Я должен поговорить с Шибари! — простонал Лу, бросая на меня полные мольбы взгляды. — Конечно, поговоришь, но потом, — продолжала настаивать мать, безостановочно нажимая на кнопку вызова. Я не стала дожидаться окончания сцены и захлопнула дверь, ещё несколько минут прислушиваясь к голосам, доносящимся с площадки — Лухан продолжал рваться ко мне, а мать уговаривала его поехать домой. Наконец створки захлопнулись и голоса стихли, а я, выпустив из ослабевших пальцев ткань, рассеянно проследила за тем, как одеяло с глухим хлопком опустилось на пол. Перешагнув через него, я скрылась в ванной и раскрутила кран. Подставив ладони под тёплые струи, я смотрела, как по коже ручейками стекает вода, и как бы я ни пыталась её удержать, она всё равно утекала сквозь пальцы. Подняв глаза, я провела ладонью по запотевшему зеркалу и бессмысленно уставилась на своё отражение — всё ещё растрёпанная и помятая со сна, тушь осыпалась и под глазами залегли чёрные круги, а на ключице алел дерзко оставленный Луханом засос. Дотронувшись до кожи, которую обожгло пощёчиной, я невольно зашипела от боли и закрыла глаза — не чувствуя стыда за содеянное, больше всего я боялась, что теперь всему пришёл конец.

***

Весь день я провела будто на иголках — вздрагивала от каждого хлопка двери, резкого возгласа или властного голоса Криса, засевшего с утра в кабинете. Казалось, что все вокруг знают о моих отношениях с Луханом и только и делают, что перешёптываются и тыкают пальцами, стоит отвернуться. Но время шло, а ничего не происходило, и я стала потихоньку успокаиваться, согревая себя мыслью, что Лу поговорил с матерью и всё объяснил. — Здравствуйте! — улыбнулась я, заходя в свой класс, чтобы провести очередной урок истории. На сегодня он был последним, поэтому мальчики выглядели расслабленными и непривычно тихими. Быстро просканировав пришедших, я постаралась ничем не выдать своего вновь очнувшегося волнения и прошагала к столу, складывая на него тетради. — Как наша посещаемость? — поинтересовалась я с натянутой улыбкой. — Присутствуют все, кроме Лухана, — лениво ответил Кай, не в силах скрыть зевок. — Он заболел? — решила уточнить я и тут же натолкнулась на встревоженный взгляд Тао. Кай пожал плечами и повернулся к Сехуну, продолжив ранее прерванный разговор, а я попыталась собраться с мыслями и начать урок. Но не успела я продиктовать тему, как дверь вновь открылась и на пороге показался стройный силуэт Юн Хи. — Шибари, можно тебя? — поманила она пальчиком, одновременно кивая приветствующему её классу. — Что случилось? — испуганно спросила я, пулей вылетая в коридор и закрывая за собой дверь. — Тебя Крис вызывает, — обеспокоенно ответила девушка. — Но у меня урок… — Я проведу английский вместо истории, а ты иди! — Юн Хи подбадривающе похлопала меня по плечу и скрылась в классе, а я, не в силах скрыть нервную дрожь, медленно зашагала по паркетному полу, словно по эшафоту. К счастью, учительская была пуста, а из директорского кабинета доносились тихие голоса. Одёрнув пиджак, я постучала в дверь и, дождавшись разрешения, вошла. Как и ожидалось, за столом, кроме Криса, сидела мать Лухана и незнакомый мне мужчина, крепко сжимающий её ладонь. Увидев меня, у всех троих перекосились лица, а Крис ещё и глаза ладонью прикрыл, то ли для придания сцене особой трагедийности, то ли ему и вправду было стыдно за меня. — Садись, Шибари, — выдохнул он, кивая на свободный стул. Я молча заняла предложенное место и смело подняла взгляд на сидящую напротив пару, ожидая их дальнейших действий. — Это родители Лухана, как ты догадалась, — тихо произнёс Крис, устало потирая виски. — Они рассказали мне не очень приятные вещи… — Как ты посмела касаться моего сына? — прорычал мужчина, ударив кулаком по столу. Я вздрогнула, но глаз не опустила. Кажется, это разозлило его, потому что он поднялся и грозно навис надо мной, дрожа от злости. — Как только жена мне позвонила, я бросил все дела в Китае и примчался сюда, чтобы заглянуть в твои бесстыжие глаза! — шипел он, наклоняясь всё ниже. — Ты, видимо, забыла, кем являешься? Ты учительница, а Лухан твой ученик! Или это сейчас модно — затаскивать несовершеннолетних подростков в свою койку, а?! — Дорогой, успокойся, — попыталась утихомирить супруга женщина. — Ты же помнишь, что мы решили? — Эта шлюха должна сидеть в тюрьме! — рыкнул он, вновь ударяя по столу. — Я лично засажу тебя за решётку и побеспокоюсь о том, чтобы ты оттуда до конца жизни не вышла, понятно?! Я до боли сжала пальцы в кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в кожу, но продолжала молчать, отстранённо наблюдая за разворачивающимся передо мной безумием. — Пожалуйста, выпейте! — Крис чуть ли не насильно усадил мужчину, вливая в него воду. — Прекратите! — отмахнулся тот, пролив на светлый пиджак несколько капель. — На вас я тоже в суд заявлю! Как вы следите за своими подчинёнными? В вашей школе разврат привычное явление?! — Я ещё раз приношу свои извинения и обещаю, что Ким Шибари будет наказана по всей строгости! — низко поклонился Крис, вероятно догадавшись, что от меня он и слова не дождётся. — Мы не хотели бы выносить данную историю на публику, — понизила голос женщина, опасаясь, что кто-то из учителей может услышать. — Лухан очень талантливый мальчик, и у него большое будущее, поэтому общественности незачем знать, что в юности он стал жертвой насилия со стороны учительницы. Это стало последней каплей, и я хрипло рассмеялась, откинувшись на спинку стула и закрыв лицо ладонями. — В общем так, — скривился мужчина, нервно барабаня пальцами по столу. — Наши условия таковы — мы забираем сына и переезжаем в Китай, благо давно собирались это сделать. Вы же должны гарантировать сохранение этой истории в тайне, кроме того, Ким Шибари должна быть уволена сегодня же, прекратить всяческое общение с классом и не появляться более в стенах школы. И если я узнаю, что она пыталась связаться с моим сыном или искала с ним встречи, то клянусь, что лично засажу её за решётку, а вас упеку за содействие преступлению! Теперь вам тоже смешно? Я отняла ладони от лица и взглянула на мужчину полным ненависти взглядом. Не было сил спорить, умолять, уговаривать или оправдываться — просто я чувствовала, что изнутри покрываюсь тонкой коркой льда, которая убивает всё живое. — Конечно же, я выполню все условия! — вновь поклонился Крис, провожая родителей Лухана до двери. Уже взявшись за ручку, женщина обернулась и криво усмехнулась, небрежно оглядывая меня с ног до головы. — Вы чуть не сломали жизнь моему сыну. Будьте вы прокляты! — процедила она, покидая кабинет вслед за мужем. Закрыв за ними дверь, Крис упёрся лбом в деревянную поверхность и тяжело дышал, вероятно пытаясь подобрать нужные слова. Я же молча взяла лист и ручку и, с ничего не видящими от слёз глазами, принялась писать заявление об увольнении. Всё рушилось — моя работа, любовь и жизнь, и я оставалась под обломками совершенно беспомощной и одинокой. Мне некуда и не к кому было возвращаться, я не видела ни будущего, ни настоящего, а моё прошлое жадно поглощали потоки слёз и языки холодной ярости. Положив дрожащей рукой заявление на край стола, я молча поднялась и прошагала к двери, терпеливо ожидая, когда Крис отойдёт в сторону, пропуская меня. — И давно вы?.. — не смог договорить он, поднимая усталый взгляд. — Разве это имеет значение? — усмехнулась я, разглядывая пуговицы на его белоснежной рубашке. — Прости за причинённые беспокойства и прощай. Осторожно протиснувшись, я нырнула в тонкую щель и покинула кабинет. Добравшись до стола, равнодушно собрала свои вещи и, не оглядываясь, вышла в коридор. Сжав пальцами ремешок сумки, я на негнущихся ногах дошла до класса и поскреблась в дверь. Как там говорил этот тип в светлом пиджаке? Я должна прекратить общение с классом? Хорошо. Но попрощаться-то я имею право? — Шибари? — удивилась Юн Хи, собирая учебники. — А где все? — пробормотала я, заходя в кабинет. — Так я отпустила мальчиков пораньше, — улыбнулась девушка, прижимая к груди классный журнал. — Ты такая бледная. Что-то случилось? — Нет, всё в порядке, — ответила я после небольшой паузы. — Тогда пошли? — Юн Хи повесила на плечо сумочку и перевела на меня вопросительный взгляд. — Ты иди, я сейчас, — кивнула я, отходя в сторону. Пожав плечами, девушка вышла, а я осталась в одиночестве. Пробежавшись взглядом по опустевшим партам, я подошла к открытому окну, длинную белую занавеску на котором трепал ветер. Слегка отодвинув прозрачную ткань, я выглянула во двор и заметила тянущуюся к воротам вереницу учеников. Мальчики громко переговаривались, то и дело взрываясь приступами хохота, и всё дальше уходили от меня. — Я же не успела всему вас научить, — всхлипнула я, резко задёргивая штору. Тишина отчаянно давила на нервы, заставляя их биться в безумных конвульсиях, и я, не видя выхода, скатилась по стене на пол и глухо разрыдалась, спрятав лицо в прижатых к груди коленях. Пустота заполняла меня изнутри, её было так много, что я захлёбывалась, тонула в ней, уходя на самое дно, и хотела кричать от боли. — Лухан, — вместо воплей тихо сорвалось с губ, и в этом простом имени было гораздо больше смысла, чем во всей этой нелепой жизни. Не чувствуя бегущих по щекам слёз, я ещё долго сидела на полу, глядя на то, как причудливо изгибается ткань, будто это не занавеска вовсе, а белый парус, уносящий мой крошечный плот в холодное северное море.