Мутанты в России: три года спустя

- Курт! Слазь! На обед идем! Услышав зов коллег, Курт Вагнер мелочиться не стал – так и телепортировался с лесов прямо на тротуар. Ремонт фасадов методом промышленного альпинизма чаще всего поручали именно ему, поскольку бывший акробат не только обладал нужными навыками, но и мог прилипнуть к стене на манер мухи либо телепортироваться, если сорвался (такая вещь, как страх высоты, была двадцатиоднолетнему парню совершенно незнакома). Тонкий и юркий как подросток, он вдобавок мог протиснуться туда, где здоровые мужики обычно застревали, так что основной проблемой было выучить русский язык, но язык в Германии еще со времен гада Гитлера в ознакомительном порядке знали, так что проблем возникло куда меньше, чем тогда, когда он самостоятельно учил английский. Было очень тепло, так что бригада расселась за тем столом, где обычно козла забивала, а Степаныч приволок из цеха чайник и любимую доску с шашками. Коллеги не особо цензурно принялись обсуждать внешнюю политику и международные проблемы, причем на личности президентов перешли почти сразу и с соответствующими эпитетами. Раньше у Курта краснели уши, но за три года он привык. Степаныч глубокомысленно свернул цыгарку; был он мужик положительный, обстоятельный и ровесник второй мировой, так что Вагнер обычно жадно слушал старшего товарища, особенно когда тот поминал старые времена (Росомаха мог бы рассказать не хуже, но на какой кривой кобыле к нему для этого подъехать не знал никто). - Как диплом-то твой поживает? – спросил Степаныч. – Защитился, что ли? - Найн, - вздохнул Курт, - попросили еще подработать чертежи. - Ничего, не робей, зато инженер будешь, - утешил его мужик. – Подмогнуть мож чем? - Я справлюсь, данке, - заверил его Попрыгун. Степаныч хмыкнул: хороший парень, старательный, умный, очень скромный, а его внучка, дурища такая, вся в мать пошла: подавай ей богатого придурка! Не понимает, профурсетка, что не в деньгах счастье и даже не в их количестве. А что парень на других не похож, так с лица не воду пить, а с души-то он получше многих, уж у него-то, Степаныча, глаз наметанный. Поев, бригада затеяла игру в поддавки, а Курт – хвост трубой что твой котяра – понесся через улицу прямиком в свой институт, явно чтобы согласовать диплом с рецензентом. Ну пусть бежит, лишь бы повезло. Курт и правда бежал в институт, причем на зеленый свет, как вдруг неизвестно откуда на пустую дорогу вылетел на огромной скорости отчаянно бибикающий джип – это при том, что рядом с институтом школа и скорость должна быть не выше 60 км/ч. Разумеется, машина едва не сбила девушку, преходящую дорогу, но Попрыгун успел схватить ее хвостом за талию и телепортироваться прямиком в школьный двор; несостоявшаяся жертва ДТП даже завопить не успела. - Спасибо! – выдохнула она. - Не за что, юная фройляйн, будьте осторожны, - слегка поклонился Курт. Не дожидаясь, пока детишки или перепугаются, или обмозолят об него глаза, Попрыгун телепортировался в аудиторию к своему преподавателю. Профессор демонстративно помахал папкой, морщась от запаха серы: - Вагнер, я бы очень вас попросил впредь делать это на открытом воздухе. - Простите, Аркадий Львович, - поджал хвост студент, - больше не повторится. - Ну-с, докладывайте, с чем пришли. Курт раскатал ватман на столе и показал новый чертеж. Рецензент, хмыкая, принялся разбирать схему коммуникаций, затем одобрительно кивнул: - Прекрасно, это мы примем. Следующий перечерчиваете? - Я, Аркадий Львович, все будет готово завтра. - Хорошо приносите, но все-таки персональная просьба – ходите в дверь. Уши парня опять вспыхнули: в прошлый раз он так торопился, что выпрыгнул в окно и телепортировался в воздухе, едва не доведя до инфаркта как профессора, так и пару девиц во дворе. Курт бегом выскочил за дверь, выскочил во двор и уже оттуда телепортировался обратно на работу. Остаток рабочего дня прошел спокойно, пока Сашка не заорал: «Мужики, зарплату дают!», после чего вся бригада рванула в банкомат. Хорошо, за учебу платить пора. По дороге домой Курт заглянул в банк (распугав очередь, за что кассирша его едва не расцеловала – устала за день как собака), затем зашел в магазин (пенсионеры дали стрекоча как молодые – видно подумали, что он за ними пришел, точнее, за грешными душами), а после всего поплелся домой пешком – уже и сам устал, а потому телепортироваться небезопасно. - Ой, это вы, - неожиданно прозвенел за спиной мелодичный голосок. Обернувшись, парень увидел ту самую школьницу, которую он выдернул из-под машины, она была уже в облегающих джинсиках, терракотовом – в тон ногтям и губам – топике и темно-красных сапожках на тонкой высокой шпильке. Длинные золотисто-рыжие волосы были стянуты в высокий хвост и вились крупными кольцами, челка и выпушенные у висков пряди обрамляли бледное приятное личико с наивно распахнутыми светло-голубыми глазами в оправе густых черных ресниц. Оттененными черными же стрелками. - Я вам так и не сказала спасибо, - тонкая ручка, унизанная браслетиками-фенечками мягко взяла его за руку, - почему вы так быстро ушли? - Я немного торопился, - признался Курт. - Меня зовут Агния, а вас? - Курт Вагнер. А имя девушке очень подходит, волосы и впрямь как огонь, только не яркий, а еще едва-едва начавший танцевать. В родной Германии бывают такие же рыжие, но в жутких веснушках, а у нее кожа чистая, хотя и очень белая. - Мы можем подружиться? – спросила она. - Я, - признал Курт, - буду очень рад. Он оставил новую знакомую только для того, чтобы закинуть домой продукты и прочие покупки, а затем они пробродили по улицам до самой ночи, и все говорили, говорили…