Рассудочность и авантюризм

Перед балом — Нет. Даже не проси. Появиться вместе — всё равно, что опубликовать протокол о намерениях. — Но Рита Скиттер уже объявила на весь мир о том, что мы пара. Обожаю её — назвать тебя красавицей — это просто роскошно! — Гарри! Я не красавица. — Гермиона! Ты чертовски изобретательно скрываешь свой истинный облик. Но со мной это не пройдёт, потому что ты лучше всех. — А Дафна? — Она привлекательна и дружелюбна. Но чересчур чистокровна. В популяции ограниченного размера часты родственные связи. Думаю, ей стоит обратить внимание на магглорождённого. Колина Криви, например. Очень симпатичный малыш. — Погоди, Поттер. А ну-ка, давай начистоту. Ты сделал выбор в мою пользу из-за того, что во мне не течёт ни капли крови старинных семей волшебного мира? — Долг родителей — заботиться о потомстве. — Не поняла. Каких родителей, какого потомства? — Думаю, мы ограничимся четырьмя детьми. Не важно, мальчики это будут, или девочки. — Боггарт тебя покусай, Гарри. Сними очки, — дождавшись выполнения требования, Гермиона залепила Поттеру звонкую пощёчину. — Теперь, пожалуйста, с правой, как в прошлом году Малфою. — Издеваешься! Гарри Поттер! Никогда больше не смей вгонять меня в смущение! И вообще, включи мозги. Каждый год перед летними каникулами с нами случалось нечто опасное. Уже три раза твоя никчёмная жизнь буквально висела на волоске. И вот теперь мы в полной уверенности — нам известен момент, когда тебя в очередной раз попытаются убить. И при каких обстоятельствах — дата третьего испытания этого дементорова турнира может стать последним днём твоей жизни, — прильнув к груди друга, Гермиона зарыдала. — Ладно! Давай анализировать факты, их накопилось немало, — сказала девушка, умываясь — струйку воды парень выдал из волшебной палочки, лужу привычно удалил «Эванеско», а полотенце трансфигурировал из спинки старого стула — ребята, как всегда, зашли в пустующий класс, где был свален всякий хлам. И расположились в комфортных креслах, созданных тоже волшебством — они давно уверенно и непринуждённо пользовались колдовством при любых обстоятельствах, легко обеспечивая себе удобства из чего попало. Гарри, кажется, был способен создать дом из песка или земли. Гермиона отставала от него незначительно. Хотя, если речь шла о чарах — то ими она владела лучше и ассортимент имела более обширный. Нет, ничего выдающегося, но багаж знаний и навыков для обычной жизни оба имели весьма существенный. Пока Гермиона приводила себя в порядок, парень сварил ей кофе — пакетик молотого он носил в сумке вместе с сахаром. А посуду получал трансфигурацией из чего угодно буквально за пару взмахов палочкой. — Итак, — сделав первый глоток, констатировала девушка. — За три с лишним года в Хоге мы были раскрыты только одним человеком. Влюблённой в тебя по уши Дафной Гринграсс. — Что говорит о её уме, — кивнул Гарри. — Это подтверждают те три свитка, что она выкопала для тебя. Согласись, заинтересовать в себе соперницу — это невыносимо круто. — Она меня просто разрывает на части своим циничным коварством! Да, там описаны считанные единицы простейших ритуалов, но это основы, изучив которые, можно двигаться дальше уже не вслепую, а сознательно. И спасибо за книжки, которые ты таскаешь для меня из запретной секции. — Преподаватель защиты подписал разрешение, — кивнул Гарри. — Так что? Отыскиваются в них хотя бы крупицы нужных знаний? — Да, очень познавательно. Но ты специально увёл меня от темы. Давай-ка вернёмся к анализу. Ты уже дважды встречался с самим Томом Риддлом — на отработке в Запретном Лесу и около зеркала Еиналеж. В обоих случаях у тебя была сильная головная боль, концентрирующаяся в районе шрама. — Это же бывало и во время уроков Квирелла, и даже в Большом зале в его присутствии. — Делаем вывод: боль в голове — это признак наличия Тома Риддла, то есть — его духа. Так вот, тебе нужно научиться в условиях этой сбивающей с толку боли оказывать сопротивление или, что намного лучше, смываться. Так сказать, пункт первый. Теперь вспоминай другие случаи, когда шрам тебя тревожил. — Сон летом накануне матча по квиддичу. Тот уродливый младенец, убивающий старика, как я теперь знаю, непростительным заклятием. Незнакомый волшебник и змея, с точки зрения которой я всё видел. Тогда тоже шрам меня беспокоил. — То есть, шрам, оставленный тебе Риддлом, дает связь с ним. И связь со змеёй. Возможно, на её голове тоже имеется след, аналогичный твоему рубцу. Интересно, можно ли извлечь пользу из этого? Собственно, вот и пункт второй. Постарайся внимательней относиться к любым неприятным ощущениям в области шрама. Возможно, удастся что-нибудь предвосхитить. — А, если ощущения приятные? — Всё равно запоминай и анализируй. Лучше — записывай. — То есть, на бал ты со мной не пойдёшь? — нахмурился Гарри. — Можешь пригласить красавицу-слизеринку, — щедро предложила подруга. — Не будь змеищей — это было бы подставой — её же заклюют на собственном факультете! Перед заключительным испытанием — Это чаша, показывающая картинки из прошлого, редкий и ценный артефакт. — Но, Гермиона! В дневнике Риддла было то же самое. То есть ещё в школьном возрасте Том сумел добиться того же результата, что и искуснейшие мастера. — Он вообще отличается весьма неординарными познаниями. Знаешь, по настоящему глубокие вопросы раньше шестого курса не рассматриваются — нас только готовят к их восприятию. — Но мы же освоили многие чары, зелья и приёмы трансфигурации за любые годы обучения! — Нахватались по верхушкам без последовательного изучения под руководством опытного преподавателя. Потому что способные. И сейчас будем учиться извлекать воспоминания и прятать их обратно. Только твой подвиг на втором испытании ты отдашь мне — прокрадусь в кабинет директора под мантией-невидимкой и просмотрю. А потом верну тебе. Понимаешь, я ведь вообще ничего не видела. А те, кто сидел на трибунах, рассказывают исключительно о происходившем на поверхности озера. То есть — ни о чём. Вот драконы — да. А тут полный отстой. После нескольких попыток ребята научились извлекать серебристые пряди и убирать их обратно. Гермиона попыталась присвоить воспоминание Гарри, но оно не полезло к ней в голову — пришлось помещать его в пузырёк. А тут и Рон пришёл. — Чего сидим, кого ждём? — Дафну. А вот и она. — Что? Опять эта слизеринка! — Мистер Уизли! Извольте сдерживать свои неприличные позывы! — громыхнула Гермиона. — Рон! Если бы ты не начал на неё наезжать, она бы ничего и не узнала, — принялся объяснять Гарри. — Но поскольку ты в пылу безумной страсти разболтал ей о том, что она не должна видеть мою подготовку к последнему испытанию, она и узнала о том, что эта подготовка проводится. Расширять круг посвященных нельзя, поэтому мы попросили её нам ассистировать. А иначе позвали бы Невилла или Джинни. — Прости, Дафна, что так получилось, — улыбнулась гриффиндорка.— Кому-то нужно работать колотушкой. Это очень ответственное дело, потому что известно — во время испытания у Гарри разболится голова. Он должен быть к этому готов, иначе погибнет. — Я должна бить его по голове? — смутилась слизеринка. — По шлему от доспехов. Второй такой же наденет Гарри. Они парные, на них наведена механическая разновидность протеевых чар. Гарри надел свой головной убор: — Давай Дафна, жги. Гермиона послала в парня кусачее, жалящее и подножку, а Рон врезал ступефаем и ватноножным. Началось что-то невероятное. Осыпалась штукатурка, от старой мебели отлетали щепки. Рон висел вверх ногами, ослепляя друга яркими розовыми вспышками, а Гермиона быстрыми взмахами палочки швыряла столы и стулья. И всё это мальчик со шрамом принимал на щиты, отбивал или уворачивался. А Дафна, как заведённая, наносила удары по шлему — голова тренируемого от этого моталась из стороны в сторону. Стоял дикий гул и звон то тех пор, пока Гермиону что-то не сбило с ног, а Рона не притиснуло лицом к потолку. — Дафна! Стоп. Рон, не шевелись, — Гарри аккуратно спустил друга на пол и помог подняться подруге: — Я тебе ничего не сломал? — Синяк будет, — ухмыльнулась гриффиндорка. — Или не будет, — провела она палочкой вдоль лодыжки, шепча заклинание. Гарри взмахом очистил товарища от следов побелки. — Дафна, бей сильнее. Поехали. Схватка закипела с новой силой.