Рассудочность и авантюризм

Отправляясь вечером пятницы к Гремучей Иве, Дафна чувствовала, что идёт домой. Тупоносый рыжий кот отключил хлестательно-махательную систему опасного дерева. Потом включил, и сопроводил девушку через подземный ход до Визжащей Хижины, где позволил взять себя на руки, зная, что после прохода через камин снова обретёт свободу и независимость. На этом переходе слизеринка пользовалась мантией-невидимкой, о наличии которой до этого не подозревала. А теперь подозревала, что эта вещь досталась Гарри по наследству от самого умного брата из старинной сказки. Конечно, сразу после прибытия — в ванну. Поттер уже намыливает Грейнджер и ждёт её. А почему все такие озабоченные? — Дамблдор поручил Снейпу обучить меня окклюменции, — насупился Поттер в ответ на прямой вопрос. — После этого очень болит голова, а шрам просто раскалывается. — Снейп объяснил, будто Риддл имеет какую-то связь с Гарри. Поэтому он должен защититься от проникновения в своё сознание, а само это сознание очистить. Не знаю, что и думать. Гринграсс с удовольствием подставила спину под мочалку: — И есть ли в этом смысл? — Есть. Я действительно что-то чувствую как раз в то время, когда шрам меня беспокоит. Накануне чемпионата по квиддичу это был целый сон, персонажей которого я потом встретил на кладбище Литтл-Хэнглтона. Но после этой встречи всё затихло, лишь изредка ощущалось нечто неясное, слабое и невнятное. На каникулах пару раз было лёгкое шевеление, но никаких образов не возникало, и сам шрам воспринимался не болезненно, а просто он был, — спокойно объяснил Гарри. — Про занятие расскажи, — настояла Дафна, работая гребешком над волосами Гермионы. — Приказал защищаться заклинанием «Протего», наставил палочку и сказал «Легилименс». Тут из моей памяти и попёрло. Имею в виду воспоминания о том, как меня лупил кузен и травила собакой сестра теткиного мужа. — Интересно, интересно, — намыливая мужу загривок продолжила расспросы Дафна. — А хорошего ты ничего не вспомнил? — Не успел. Крикнул во всю глотку «Протего» и вышиб Снейпа из своей головы. — А он? — Поморщился, назвал лодырем и тупицей и велел каждый день на ночь очищать сознание. — Так что? — не утерпела Гермиона. — Похоже это на урок? — Похоже. Но методика предельно жёсткая. — И башка раскалывается, почти так же, как в присутствии Тома Риддла. То есть, не так остро, зато долго, — добавил Гарри. — В тех же местах? — попыталась уточнить Гермиона. — Примерно. — Пустишь меня покопаться в твоих мозгах? — спросила Дафна. — Не прогонишь, пока я сама не уйду? — Зачем? — удивился Поттер. — Попробую разобраться. Но, если ты меня вытолкаешь, я буду очень страдать. — Пошли отсюда. А то уйдёте друг в друга, бултыхнётесь и нахлебаетесь, — скомандовала Гермиона. * * * Подходящим местом Дафна сочла гостиную, где повернула два кресла друг к другу, раздвинув их до расстояния примерно в полтора ярда. Усадив Поттера напротив себя, попросила расслабиться. — Готов? — Готов. — Когда почувствуешь проникновение — скажи. Я поначалу буду немножко толкаться, а потом стану действовать мягко. Задача — обнаружить легиллимента. Поехали. Поначалу Гарри почувствовал, как в обход картинки, где кентавры измываются над Амбридж, выплывают воспоминания из его школьной жизни. Полёт на метле, первый пойманный на тренировке снитч, Тентакула, которую отлепил от него Рон. — Я тебя засёк, — сообщил он сразу. — Действую осторожней, — на этот раз всплыли выпущенные Локхартом пикси, зубы, которые Гермионе отрастил Малфой, блюющий слизней Рон и твердокаменные кексы Хагрида. — Засёк. — Будь внимательней. Ты увлёкся и стал рассеянным, — теперь появилась Чанг около совятни, неподражаемо прекрасная Гермиона на балу… — Засёк. — Чуть лучше, но нужно ещё внимательней, — а вот и бегущая по тропинке крыса… — Засёк. — Дальше, — в двери мальчишеской спальни появилась тонкая девичья рука… — Засёк. — Не расслабляйся, — пронизывающий холод и голоса… — Засёк. — А теперь постарайся поставить максимально мягкое «Протего», чтобы вытолкать меня. Гарри представил, что ему в лоб летит шарик от пинг-понга и аккуратно отбил его щитом. — Спасибо, что не покалечил, — с облегчением выдохнула готовая огрести Дафна. — Ты мой образ в своей голове видел? — Нет. — Значит, я не наследила. Не мастер, всё-таки. А у тебя неплохие перспективы. В принципе, если Снейп не поменяет методики, можешь его знатно приложить. По спальням? — Нет. Сегодня он ляжет с нами, — отрезала Гермиона. — Боюсь, ночью его посетит некое сновидение. Надо быть рядом. * * * — Ты ужасно ворочался, хотя обычно просыпаешься в том же положении, в котором уснул, — заметила Гермиона. — И пинался, чего обычно не бывает, — подтвердила Дафна. Дело в том, что после ритуала в начале каникул и недельного моратория, девчата ночевали в своих комнатах. Муж приходил к ним или не приходил произвольным образом. О том, что пришел к другой, знали обе — световые зайчики на потолках всех помещений дома выдавали знаки внимания, оказываемые хоть Грейнджер, хоть Гринграсс. — Мне и снилось, что ворочаюсь, и что пинаюсь. Но было тесно. Гермиона призадумалась, а потом отправилась к телефону звонить родителям. Вернулась повеселевшая: — У мамы в животе братик иногда ворочается и пинается. Я уж испугалась, не он ли так…. Но в эту ночь всё было спокойно. — Гермиона Джин Поттер! — тоном Снежной Королевы произнесла Дафна. — Если ты полагаешь, что твоя матушка единственная беременная женщина в Великобритании, то я — Харрисон Форд. Однако мне нравится ход твоих мыслей. — Э-э-э…. Вы думаете, что дух Тома Риддла вселился в младенца? — сообразил Гарри. — В младенца — вряд ли, — высказалась Гермиона. — Скорее, в эмбрион. Который всё это время рос в материнской утробе и скоро родится. «Том Риддл Ревелио», — махнула она волшебной палочкой. — Не определяется. Или ещё не родился, или имя другое. — Рабочая версия, — привлекла к себе внимание Гринграсс. — Дамблдор не может найти Риддла, но его артефакты, или метка на руке Снейпа, указывают на рост активности. Он ищет дополнительную информацию, для чего направил зельевара, чтобы активизировать связь нашего мужа с Риддлом через шрам. Полученные данные будут считаны на следующем уроке легиллименции. — Обожаю умниц, — Поттер удлинил руки и привлёк обеих жён к себе. — Пожалуйста, только не покалечь Ужаса Подземелий, и не угробь его совсем, — попросила Гермиона. — Ты «Петрификус» без палочки можешь? — уточнила Дафна. — А от меня и не требуется без палочки, — ухмыльнулся Гарри. — Закричу «Протего», а пошлю «Петрификус». Невербально же, просто со звукомаскировкой. Я сдуру этот прием отрабатывал на третьем курсе. Повторю перед уроком легиллименции. — Почему сдуру? — Потому что занимает слишком много времени. В схватке это неудобно. Но в качестве одиночного подлого удара годится. — Пусть лучше слизней блюёт, — поправила Гермиона. — В твоём исполнении это выведет его из строя не меньше, чем на сутки. И отрицательное подкрепление очень сильное. — Зато «Петрификус» не снимается без отмены. Если Снейп не колдует без палочки. — Девочки, не спорьте. Можно и «Обливейтом» приложить. — Нет, это бесчеловечно, — в один голос закричали Гермиона и Дафна. — А можно ли повторить вчерашний урок? — спросил Гарри. — Не только можно, но и нужно. До возвращения в школу успеем провести два сеанса. Успех, как ты понял, зависит от твоей чуткости. * * * Однажды утром во время завтрака в Большом Зале Дафна заметила, что походка Снейпа, идущего к преподавательскому столу, изменилась. Она осталась лёгкой, но из скользящей сделалась танцующей. Нет, зельевар не приплясывал, но его словно чуточку подбрасывало, причём неритмично. Взгляд блуждал по залу, а столовые приборы так и мелькали в руках. Изредка Ужас Подземелий поводил плечами, что создавало впечатление, будто внутри играет сила, искрящаяся и вскипающая так, что переплёскивается через край. «Вчера вечером он давал Гарри урок окклюменции, — вспомнила Гринграсс. — Остаётся сообразить, чем Поттер его приложил? И долго ли оно продержится?» После первого урока распространился слух, что преподавателя Зельеварения отправили в Мунго. Действительно, странности в поведении, хотя и не бросались резко в глаза, но при общении или во время урока обязательно были бы замечены. Оставалось набраться терпения и ждать пятницы, в то время как счастливица Гермиона наверняка всё уже знает. — Сам не понял, почему, но я наколдовал «Авис» — не стал интриговать Гарри, как только Дафна появилась дома и задала измучивший её вопрос. — Едва почувствовал обход картинки с Амбридж и кентаврами — сразу выпустил птичек. — Ведь при проникновении одного сознания в другое, происходит что-то вроде диффузии, — «объяснила» Гермиона. — Гарри был донором, а Снейп — акцептором. Вот он и акцептировал возникший образ. Тут же последовал разрыв связи, но роение цветных колибри осталось в качестве постоянного компонента перед внутренним взором. То есть, они не материальны, но всё время мельтешат. Конечно, в Мунго нашего профессора вылечат, но лазить в чужие головы он долго не захочет. — Получается, до информации, получаемой через шрам, Дамблдор не доберётся — сам он избегает меня с начала учебного года, а Снейпа послать не сможет, — поспешил покинуть научную зону Поттер. — Однако самим нам эта информация нужна. Сможешь растревожить мой шрам? — повернулся он к Дафне. — Требуется возобновить его восприимчивость. — Но как? — По методу Ужаса Подземелий — подергав за гадкие воспоминания. — А голова? — Да пускай болит. Для своих же целей, а не для доброго дедушки. — Ладно. Но не забудь — ты обещал выталкивать меня не больно, — напомнила Дафна. — Лучше, я тебе скажу, и ты уйдёшь сама. — Хорошо. Легиллименс. * * * Гарри проснулся среди ночи в гриффиндорской спальне от охватившего его отчаяния. Немедленно призвав пергамент и Прыткопишущее Перо, принялся вспоминать то, что почувствовал во сне. На этот раз впечатления были чёткими, хотя, и не вполне понятными: Стеснение, нарастающее толчками и отпускающее временами, появление света и смутных теней, громкие звуки — голоса людей, но слова звучат неразборчиво, неожиданная боль в заднице и его собственный отчаянный крик. Последние впечатления и разбудили, заставив подскочить на кровати. Шрам пылает — больно. В голове тоже больно, а старый, заметный издалека след на лбу одновременно и горит, и покалывает. Версия Гермионы оказалась правильной — он родился. То есть дух Тома Риддла, потеряв тело-носитель на кладбище Литтл-Хэнглтона, поспешил вселиться в человеческий эмбрион до того, как в будущем ребёнке образовалась собственная душа. И терпеливо провел там около девяти месяцев, необходимых матери для вынашивания плода. Интересно — мальчик или девочка? Взяв заполненный торопливыми строчками пергамент, Гарри принялся редактировать — мыслит-то он образами, а вот для внятного изложения, которое поймут другие, требуются связные фразы, использующие определённые понятия. Эх, знала бы Трелони, насколько пунктуально этот безалаберный Поттер ведёт дневник сновидений! Который не показывает никому, кроме двух умнейших женщин этой эпохи. И это с осени четвёртого курса, с тех пор, как Гермиона поставила перед ним эту задачу и принялась назойливо контролировать исполнение. Взгляд на жестяной будильник — так поздно, что уже рано. Гермиона вот-вот выйдет в гостиную, где уткнётся в утреннюю книгу для лёгкого чтения, поджидая их с Роном на завтрак. Умылся, оделся и вышел из спальни: — Всё, как ты и обещала, — улыбнулся он подруге в ответ на недоуменный взгляд. — Пять фунтов, девятнадцать дюймов. Разобрал слова, когда измеряли и взвешивали. Связь сохранилась и после пробуждения, но я закрылся колыбельной и продолжал подглядывать. Хотя, подглядывать там нечего — одни смутные тени. Но слух наладился. — Имена прозвучали? — Ты ещё спроси адреса, пароли, явки, — снова улыбнулся Гарри. — К сестре обращались по должности. И один раз прозвучало «Миссис Смит». Вот запись на свежую память. До пропадания контакта. Похоже, младенец успокоился. Просмотрев пергамент, Гермиона машинально исправила несколько грамматических ошибок: — Поиски начнём с Литтл-Хэнглтона. Вряд ли там слишком много жительниц с такой «редкой» фамилией, родивших в ночь со вчера на сегодня. Отправлю Луни сову. Думаю, он уже пришел в себя после полнолуния. Нет, не надо посылать Дафне Патронуса. Твой олень может напугать бедных соседок по спальне. — Верно, мисс Грейнджер. Это не срочно. Мы даже не знаем, волшебник ли новорожденный. Насколько я помню, никто из Гонтов в городке и окрестностях сейчас не живёт. И это уже давно. То есть миссис Смит не могла прижить ребёнка от Морфина или Марволо, а других волшебников в тех местах не помнят. — Тонкс просмотрела в архивах — у Министерства тоже нет сведений о наличии других жилищ магов, кроме той заброшенной хибарки. Жалко, что у нас отсутствует возможность узнать, обнаружил ли Хогвартс рождение этого крошки Смита. Спраут стала провожать Дафну внимательным взглядом, — сменила тему Гермиона. — Единственная мамка среди преподавателей школы, — продолжил мысль подруги Гарри. — И барсучки у неё всегда присмотрены. Но ведь ничего не заметно! — Это нам с тобой не заметно. А у неё опыт, какой нам и не снился. Седьмая часть учениц — совершеннолетние. Среди них и замужние могут быть. И хоть одну с животиком ты видел? Только Помфри знает правду о реальном положении дел в этой сфере, но она никому не скажет. А вот профессор Спраут… я мало о ней знаю. Добрая и внимательная. Так в том и дело, что внимательная. — Применит к Дафне диагностические чары — и узнает, — сообразил Гарри. — Легко, — кивнула Гермиона. — Это более срочная проблема, чем новорожденный. Лучше мне прямо поговорить со Спраут и убедить её помалкивать. Других столь внимательных к студентам среди профессуры я не заметил. — Почему ты, а не Дафна? — Потому, что я так решил, шёлковая моя. Гринграсс об этом вообще знать не следует — не стоит ей лишний раз волноваться. — Слушаю и повинуюсь, — шаловливо сверкнула глазами Гермиона.