Предложить новую жизнь.

Неожиданно к нам подошла генеральная репетиция оперы, сегодняшнее представление должно было быть последним в этом сезоне, а потом мы все уйдём на заслуженный отдых в два дня. С восьми утра мы выстраивались на сцене и распевались. Оперу мы прогоняли с оркестром, поэтому состояние растерянности присутствовало на лицах многих людей, особенно у девушек из хора, которые не так уж и давно пришли в состав. На лицах было выражение паники и негодования, я же, просто хотела быстрее отдохнуть, репетиция это не так страшно, нежели выступление. Мы не дошли и до середины сюжетной линии, которую пели, когда мсье Гарсини, нашего строгого дирижёра неожиданно позвал директор Полиньи и рядом с ним стоявший мерзкий виконт. Завидев его, я тут же завелась, злость бурлила во мне, но я оставалась на своём месте, зло буравя ненавистного аристократа злым взглядом. Они были чем-то озадачены, и им требовался холодный расчёт нашего руководителя. Мужчины отошли от нас далеко, даже слишком, они поднялись в кабинет директора. Хор был в смятении, мы стояли на сцене и творили что хотели, точнее, творили другие девушки, а я глазела не свой сценический наряд и мечтала о том, как бы снять его. Оркестр тоже был в негодовании, но они, по крайней мере, проигрывали свои партии. Девушкам даже не помешала громкая музыка, и они достаточно громко обсуждали то, по какой причине нашего наставника забрали для разговора. Многие предположили о его скором увольнении, но на эти россказни я только закатывала глаза. Дирижер пришел через полчаса и лицо его было с таким выражением лица, которое я за долгое время не видела на нём. Этот сильный и грозный человек, выражал на данный момент животный страх и его маленькие чёрные глазки бегали из стороны в сторону, что также не было похоже на него, ведь его взгляд никогда нельзя было назвать кроме как стальным. Что-то в кабинете директора произошло, что-то очень серьезное, что заставило мужчину появиться в таком виде. Собственно, дирижер Морен Гарсини, быстро совладал с собою и снова был твердым. Девушки пришли в чувства и у каждая выражала на своём юном лице, серьёзность и смирение. Мы начали с самого начала, вот только дирижера, снова заставили отвлечься и отойти для разговора. Девушки начинали хихикать, кто-то прикрывал улыбку рукой, а кто-то неприкрыто показывал неуважение, или плохое воспитание. Дирижера позвала на разговор наша солистка, молодая женщина, Люция Рихтер, приехавшая из Германии два года назад. Женщина добилась больших успехов в Париже и её боготворили все мужчины города. Это было странно, ведь красавицей Рихтер назвать было сложно, редкие волосы, квадратное лицо на котором были выпученные синие глаза и тонкие губы, глянув на неё издалека можно было бы решить, что у неё рта и вовсе нет. Женщина была полноватой, но брать роль Маргариты из оперы "Фауст" или Джульетту из "Ромео и Джульетты", ей не запрещали, а даже молили петь на сцене. Да, согласна, голос у женщины был прекрасный, да и с характером повезло, но она всегда была, где то не здесь, а скорее всего в своей Германии и частенько говорила о том, что желает уехать на родину. Позвав нашего руководителя, она заставила меня сильно поразить, ведь её лицо говорило о непередаваемом ужасе и страхе. Мужчина и женщина отошли в тень и говорили бы еще долго, если бы не крики людей исходившие за пределами нашего зала. Все кто был в помещении, встрепенувшись, побежали на крики, даже некоторые девушки из хора, кроме меня, страх быть наказанной все ещё присутствовал, но любопытство совладало с ситуацией, и я уже шла за людьми. Люди толпились на лестнице, кто-то охал, кто-то всхлипывал, а кто-то ругался. Дебьен и Полиньи подошли самыми последними, и один из них крикнул позвать на помощь. Оказалось, что на лестнице лежал наш солист, молодой Марк Эльсон из Лондона, в дальнейшем нам сообщат, что у него неожиданно остановилось сердце, но это мы узнаем уже после представления в театре, а пока, люди стояли и недоумевали, как так произошло. Наша солистка в момент неожиданно подала голос и испуганно произнесла "это точно злой дух, нет, демон! Он убил его, убил!", Люция зарыдала и зарылась в объятиях рядом стоявшего дирижера. Через некоторое время, у директоров нашлись силы разогнать нас и отправить всех репетировать. Дирижер как-то медленно направлялся к нам и о чем-то раздумывал или же просто пытался собрать себя. Потрясся головой, он попросил оркестр проиграть некоторые фразы из оперы и настоятельно порекомендовал собраться девушкам, иначе будут наказаны.

***

После утренней репетиции, нас все же отправили готовиться к вечернему представлению и попросили не забивать голову сегодняшним случаем, объяснив это просто: "бывают иногда смерти, иногда неожиданные, но не стоит думать об этом, по крайней мере, сейчас". Но, все же, отобедав, все забыли об утреннем происшествии и усиленно начали приготавливать, кто-то наряды, кто-то сцену, а кто-то свои эмоции и мысли. Все были заняты, но молодым хористкам будто было наплевать на все, они щебетали и щебетали, чаще всего о "милом мсье" или о "ленточке ужасного цвета", отчасти я была благодарна этим хористочкам, ведь они заставляли отвлечься от плохих мыслей и давали повод посмеяться. Так я и просидела с девушками в комнате, а после мы все дружно отправились к сцене, ведь до начала оставалось десять минут. Все очень волновались, кто-то даже дрожал, я не была исключением и дабы успокоиться, крутила браслет на своей руке. Нашего почившего солиста, заменил дублер, который был вызван в театр немедленно, даже не смотря на то, что он вчера отпросился, сказав нашей дирекции "господа, пока у вас есть Эльсон, я вам не нужен, прошу завтра остаться дома", стоит ли говорить о том, как Самуэль был удивлен таким неожиданным происшествием. Оперу мы отстояли, но после представления, отправились, чуть ли не ползя, к выходу. Директора объявили, что сегодня состоится приём в холле театра, дабы поздравить всех работников искусства и не только, с удачным спектаклем. Моя голова была занята только мечтами о кровати и крепком сне. Медленно шагая и зевая, я дошла до костюмерной и, отдав сценический ужасный наряд, переоделась в родную повседневность. Я хотела забрать в гардеробе пальто и пойти домой, но желание послушать похвалу от руководства, во мне совладало побольше, и, развернувшись, побежала к холлу. Толпилось очень много людей, и всех я знала слишком хорошо, как и все знали меня, только вот общались со мной немногие. Люди стояли все на расстоянии друг от друга, будто у них было отвращение к своим коллегам, или они за сезон уже устали от знакомых людей. Я встала ближе к выходу, чтобы при желании уйти отсюда. Директора как-то натянуто улыбались всем присутствующим, и я вдруг заметила, что сзади них стоит виконт, взгляд которого нацелен на люстру. Как только я его заметила,тут же захотела уйти, меня всю трясло, и если бы меня плотно не прижали только что зашедшие в холл рабочие и балерины, я бы упала и долго бы рыдала. Опустив взгляд чтобы не видеть мерзавца, и игнорируя всякое желание глянуть на него, я внимала словам руководства. Дебьен и Полиньи говорили очевидные вещи и хвалили каждого кто выделился за год, а также, господа сделав грустное выражение лица, сказали по какой причине умер солист. Около себя я слышала некую возню и редкие фразы в сторону говоривших мужчин, заставляли меня улыбаться, а фразы вылетали что-то по типу "осел, идиот, богатенький индюк". Я оглядела пространство пытаясь отыскать того кто мог так смело обзывать дирекцию в обществе, но никого примечательного не отыскала кто бы мог говорить, кроме как высокого худого мужчину стоявшего за моей спиной, с неестественным лицом, его лицо прикрытое тенью в глубине которой я видела два огонька, это были его глаза, и как-то они меня особенно испугали, когда внезапно прицелились прямо в душу ко мне, мужчина глядел на меня, и как показалось, хмурился. Залившись краской, мне неожиданно стало жарко, и я постаралась выйти. Прежде чем убежать прочь из театра домой, я не забыла забрать свое пальто. И поспешив, вылетела из театра. Вспоминая оглушительные овации и болезненное но счастливое лицо мадам Рихтер, я очень радовалась. Всё прошло более чем успешно, и теперь меня ждёт небольшой, но заслуженный и долгожданный отдых. Тихо открыв дверь, я удивилась тишине, но заметив матушку спящей в кресле, я невзначай умилилась её виду и, поцеловав её, я накрыла пледом, а после поднялась к себе в комнату. Облегчённо скинув с себя одежду, я упала на кровать и размышления о сегодняшнем дне, воспоминания до долгожданного представления, настигли меня как всегда неожиданной волной. Мне было жаль бедного Марка Эльсона, я переживала за эмоциональное состояние Люции Рихтер, и мне было слишком любопытно, о чём говорила дирекция с дирижером, если после разговора он был в таком необычном для него состоянии, в тот же момент мне было плевать на всех них, они были далеки от меня и стремления узнать все, у меня давно пропало, зато вот личность, которую я встретила на мероприятии, меня удивила, такой взгляд, будто у хищника, думаю этот взгляд мне сегодня приснится в страшном сне... Что ж, помимо всего прочего, меня не мог расстроить и тот факт, что виконт принимает активное участие в жизни театра, а это значит, что частые встречи с ним, мне гарантированы. Надо как-то не сойти с ума от собственной обиды и гнева, ибо с каждой встречей с ним, эти чувства поглощают меня и не отпускают ещё долго. Завтра меня ждал свободный от работы день, который нам давал шанс успокоиться от быстрого ритма театра. Мне нужно только зайти за деньгами и я буду свободна.