Underworld: Вендетта

Неделю спустя – Она не хочет тебя видеть. – Аня МакКаллен не собиралась пресмыкаться перед царской особой и не боялась смерти. Будучи ликаном вот уже больше столетия, она изрядно устала от заносчивости этих англичан, возомнивших себя их хозяевами. – Мне нужно с ней поговорить. Сейчас. – Кларк попыталась обойти прислугу, но была встречена угрожающим рыком и рукой, перегородившей ей путь в дом Вульфхартов. – Я разорву твою паршивую глотку своими зубами и скажу, что так и было, если ты сейчас же не уберешься отсюда. ОНА. НЕ. ХОЧЕТ. ТЕБЯ. ВИДЕТЬ. – Тон Ани более чем выражал решительность озвученных намерений, а глаза опасно блестели даже в полумраке барака. Принцесса обнажила клыки, потянувшись за кинжалом, что был в ножнах на поясе. – Я – ваша госпожа, вы обязаны... Аня уже замахнулась, выпуская когти, когда за её спиной вдруг появилась сгорбившаяся подруга, останавливая мягким прикосновением к плечу. – Не надо. Иди, я поговорю с ней. – Лекс, эта дрянь... – протестующе начала Аня, но шатенка лишь молча покачала головой, ослабленно опираясь на кусок деревяшки, служивший костылем. МакКаллен сдалась, махнув рукой, но напоследок бросила на гостью предостерегающий взгляд. Лекса же повернулась к блондинке с полным безразличием в глазах и выражении лица. Не здороваясь, не кланяясь. Разозлится и захочет добить? Милости просим, всяко лучше, чем унизительная жизнь в рабстве у кровопийц. Кларк проглотила странный ком в горле и прокашлялась, оглядываясь вокруг. Свиту она оставила в замке, но по улицам всё же шатались другие зеваки обеих рас. Ей было... стыдно, по какой-то невиданной причине, смотреть ликанше в глаза, а тем более – видеть, как та прихрамывает и опирается на деревяшку. Но как же она скучала, боги, как ей не хватало этой зеленоглазой бестии, её вкуса и запаха, кривоватой усмешки и тепла умелых ладоней. – Мне тяжело стоять. Говори, зачем пришла? Я получила разрешение от королевы не состоять больше у тебя в услужении, – прохрипела шатенка, не изменившись в лице. Зато Кларк не ожидала такого удара и поморщилась, недоверчиво рассматривая Лексу в мерцающем свете свечей. Безжизненный потухший взгляд, отчужденность и ни следа былого запала, дерзости или готовности ответить на любой брошенный ей вызов. И лишь она в этом виновата, принцесса, лишь себя можно винить. И как же тошно на душе, которой у вампиров по легенде нет. – Ты... сможешь вытерпеть лошадь? Я хочу показать тебе кое-что, но нам придется выехать за пределы двора. – Блондинка постаралась контролировать голос, сохраняя в нем высокомерные нотки, но на самом деле безумно не хотела услышать отказ. Глаза Лексы удивленно распахнулись, руки крепче обхватили шест, а сердце предательски забилось чаще. Она скучала по этой стерве. Несмотря на произошедшее, всё равно скучала. “Либо убьет, либо прикажет опять себя удовлетворять”. Да, в этом вся Кларк – вроде и знаешь, чего ждать, но никогда не угадаешь, чем всё кончится. Отчасти страшно, но по большей мере – просто тоскливо и одиноко. И как бы ни хотелось отомстить Кларк и всем её сородичам, Вульфхарт отдавала себе отчет, что не сможет уничтожить конкретно эту принцессу. И хотя тело по-прежнему ныло, а на спине сочились порезы, Лекса никак не смогла противостоять этой тяге, этой жажде вновь оказаться рядом, почувствовать прикосновение блондинки. И забыть, как страшный сон, эту показательную пытку на главной площади... Но отвечать девушка не стала, лишь кивнула, призывая вести за собой. Двигаться было тяжело, и Кларк, очевидно, знала об этом, ведь сразу рядом с лачугой стояла её лошадь. Она была уверена, что я соглашусь. Верно, она ведь моя хозяйка. Несколько дней подряд Лекса даже не могла стоять на ногах, вставать с кровати... И лишь лежала на животе, заглушая свои стоны подушкой. Поскольку она не могла обратиться, раны заживали почти так же медленно, как у человека, оставляя шрамы и рубцы. Хотя какая-то чудо-мазь, которой пользовалась Аня, изрядно облегчала муки. И вот сейчас, сцепив зубы, чтобы взобраться на скакуна, шатенка вдруг подумала, что согласилась слишком опрометчиво, и терпеть поездку верхом будет очень сложно. Кларк с легкостью порхнула на спину гнедой кобылы и запахнула вокруг Лексы полы своей черной накидки. И тут же не удержалась, склонив голову, чтобы вдохнуть запах каштановых волос и пройтись кончиком носа по ямочке между шеей и ключицей. Плевать, что кто-то заметит, как они покидают пределы замка. Плевать на стражников, что с отвращением и непониманием глядят на то, как госпожа чуть ли не обнимает служанку и увозит её куда-то на своей лошади. Единственное, что заботило сейчас – шатенка согласилась, пусть неохотно и молча, но всё же. И теперь у принцессы вновь есть эта бесценная привилегия – касаться, чувствовать, наслаждаться близостью. Потому что никто и никогда не вызывал в ней такого вулкана эмоций, как Лекса. – Я постараюсь ехать осторожно, чтобы не причинять тебе лишнюю боль. “Ты – моя сплошная боль, Гриффин, что уж тут”, – про себя подумала Вульфхарт, но вслух предпочла не отвечать, ощущая за спиной, как Кларк старается не прижиматься, но то и дело позволяет себе телесный контакт так или иначе. Это вызвало у Лексы... улыбку. А скакун уже услужливо увозил их под покровом ночи куда-то вдаль, через поля и в сторону леса, отделявшего владения замка от горных поселений.

***

Asking Alexandria – Moving On Они скакали так долго, что за спинами уже осталась и их деревня, и лес, и даже горный хребет. Тихая ночь была в самом разгаре, освещая их путь щедрыми лунными отблесками и сиянием звезд. Легкий ветерок, развевавший волосы, послушная кобыла и смесь запахов природы вокруг – вереска, лесных зверьков и озера за соседним. Десятикратно усиленные органы чувств позволяли вампирам и оборотням ощущать окружающий мир на совершенно ином уровне, не доступном смертным. В какой-то момент Лекса наконец смогла расслабиться, доверившись принцессе: закрыла глаза и, подняв голову к небу, глубоко вдыхала все эти удивительные ароматы, которые были недоступны на повседневной основе – кровопийцы редко выпускали своих слуг за пределы владений клана. Но вот, сквозь заросли чащи, по не протоптанным тропам, после получаса пути... Они всё же остановились у края отвесной скалы, откуда открывался безумно красивый, захватывающий дух вид на дикую, непокоренную часть Шотландии, лежавшую по другую сторону огромной пропасти глубокого карьера. Обрыв был таким резким, что можно было испугаться, когда Кларк заставила лошадь встать на дыбы за миллиметры до. Вампирша в своем репертуаре – любительница острых ощущений, жаждущая почувствовать хоть что-то, кроме той бездонной пустоты, что таилась в её сердце. Она легко порхнула на землю первой, так быстро и незаметно – сверхчеловеческие скорость и гибкость, да уж. Лицо непроницаемое, сосредоточенное, тогда как Лекса, к талии которой блондинка потянулась, чтобы помочь ей слезть, улыбалась своим мыслям и радости от этой прогулки. Странно, с какой это стати вдруг королевская особа устроила эту ночную вылазку? Совесть? Нет, смешно. Чувство вины? Тем более. Тогда зачем? И почему теперь стоит так близко, смотрит своими голубыми сияющими глазами прямо в душу и ласково заправляет за ухо прядь выбившихся из-под косынки волос? – Я... хотела бы кое-что сделать для тебя. И попрошу навсегда сохранить это в тайне, иначе мы обе – покинем этот мир быстрее, чем успеем моргнуть. – Хрипло произнесла Кларк, поглаживая ошейник Лексы. Та в ответ удивленно приподняла брови, и чуть склонила голову на бок, не делая, однако, попыток отступить или воспротивиться прикосновениям. Гордость вопила от возмущения, но сердце... сердце орало громче. Ничего, месть – блюдо холодное, а времени у ликана предостаточно. – Как пожелает госпожа. – Прекрати. Не сейчас. Не зови меня так. – Их взгляды встретились, вмиг посерьезнев, став закрытыми и осторожными. Любовь – это слабость. Чувства – твоя погибель. Это люди могут заниматься такой ерундой. Существам ночи подобной роскоши не дано. – Как угодно, сассенах. – Лекса кротко кивнула. – Кларк. Меня. Зовут. Кларк, – сквозь зубы процедила принцесса, начав раздражаться. Такая покорная и замкнутая Вульфхарт её совсем не устраивала и казалась холодной, чужой. – Конечно, Кларк. – А вот Лекса явно забавлялась, никак, однако, не подавая виду. Сильный гаэльский акцент коверкал имя, преобразовывая в причудливое “КлОрк”, от которого каждый раз блондинку бросало в такую сладкую дрожь. Потянувшись к кожаному кисету, что висел на поясе, принцесса достала оттуда маленький блестящий предмет и быстро поднесла к горлу Лексы, напугав ту на долю секунды. Но уже в следующее мгновение в ночной тиши почти оглушительно щелкнул, раскрывшись, проклятый ошейник с серебряными шипами, и Гриффин сбросила его к их ногам. Обе девушки настороженно замерли, схлестнувшись взглядами: ожидая выпада, первой пролитой крови, опасного движения. Чего-либо, хоть какого-то знака. Дыхание перехватывало... Лекса не могла поверить, не укладывалось в голове. Почему? Зачем? К чему Кларк решила ТАК рискнуть? Если кто-то узнает... Храни их великая Морриган! А если бы вдруг ликанша сейчас решила отомстить и перегрызла бы глотку наследнице вампирского клана? Одни вопросы, десятки вопросов и ни одного ответа в голубых глазах напротив. В них лишь... доверие. Да, блондинка определенно проверяла, может ли верить во что-то большее между ними, чем отношения рабыни и хозяйки. Сердца стучали так, что перекрывали все звуки вокруг, отдаваясь гулом в ушах. Во рту пересохло у обеих, и тела дрожали отнюдь не от прохладного ветерка. – Я... мне очень жаль, что я сорвалась на тебе. И хотела... хочу... – у Кларк заплетался язык, она всё никак не могла подобрать слова, хотя и решилась нарушить молчание первой. – Думала, превращение поможет твоим ранам заживать быстрее. Я попросила ключ у матери, она всё равно догадалась о нас. Лекса испуганно попятилась, стараясь проглотить ком, застрявший в горле. – Нет... Моя семья... Они вырежут нас всех! – Нет-нет, послушай, тише. Она ни за что не скажет отцу. Всё в порядке! Просто... мы должны быть осторожнее. – Кларк шагнула к ней и осторожно взяла за плечи, про себя отметив, как шатенка вздрогнула от прикосновения. – Обещаю тебе, вас никто не тронет. Я не позволю. Нельзя было винить Вульфхарт в том, что она не верила. Или пока что не готова была поверить. Впервые она испытывала настоящий страх, но не за себя, а за своих родных и друзей – Джейкоб Гриффин никогда не простит дочери такого позора, если узнает об этой порочной связи. – Пожалуйста. Не отталкивай меня, Лекса... – как-то совсем по-иному произнесла блондинка, надломленно и с надеждой, а в глазах отразилась боль. Одиночество. Жуткое, ледяное, жестокое. Даже несмотря на наличие родителей, власти, каких-никаких друзей и дочери... Кларк Гриффин страдала от полного одиночества, от отсутствия рядом хотя бы одного живого существа, кто понимал бы её и принимал вот такой вот, как есть, кто заглянул бы за маску и увидел её настоящую. Лекса всегда была этим существом. Всегда видела за уродливым фасадом красоту, всегда знала, что принцесса не та, кем хочет казаться, чтобы удержать имидж и власть. Но... вот только неделю назад она показала ещё одну свою грань, о которой служанка не подозревала, не думала никогда, что это может коснуться её лично, что Кларк действительно пойдет на прилюдное наказание. И лишь для того, чтобы показать, кто тут главный, кто владеет твоей жизнью и может оборвать её по щелчку пальцев. Лексе всё ещё было больно. Не снаружи, глубоко внутри. И не от того, что она была рождена, чтобы навеки стать рабыней королевской семьи. Нет. От того, что несколько десятилетий доверяла Гриффин, считая... наверное, отчасти своей подругой. Хотя бы. Зная все её недостатки, вынося издевательства и необходимость быть игрушкой по вызову, но ещё с их далекого детства она всё-таки доверяла принцессе свою жизнь. Теперь? Теперь в душе затаились обида, осторожность и неспособность вновь настолько открыться и вверить себя этому человеку. Нет, не так, этому вампиру. Кларк всё прочла в честных зеленых глазах и тут же отшатнулась, опуская голову, чтобы скрыть гримасу разочарования и боли, исказившей красивое лицо. Стало... противно от самой себя. От этой слабости и глупого стремления... помириться. От желания схватить шатенку в охапку, прыгнуть на лошадь и сбежать отсюда далеко-далеко, за горизонт. Чтобы никаких враждующих кланов, управленческих обязанностей перед народом и неодобрения со стороны отца. Чтобы только они вдвоем с Лексой: пусть ненавидит и презирает, пусть, однажды Кларк заставила бы её потеплеть к ней. Не в этой жизни. Не с ними двумя. Такой сильной магии не существует, чтобы примирить вампира и ликана. Принцессу и рабыню. – Превращайся, у нас мало времени. До рассвета нужно вернуться в замок, – ровным голосом бросила Гриффин и отошла ещё на пару шагов, стараясь не встречаться взглядом с рабыней. Лекса почувствовала эту боль и грусть, волнами исходившие от вампирши, и укол совести, твердившей, что сегодня, сейчас, Кларк открылась и сделала первый шаг. Извинилась в своей манере. Ей жаль... Да. А Лексе жаль, что их судьбы навсегда исковерканы происхождением и разными социальными уровнями. Поэтому, плюнув на дальнейшие бесполезные рассуждения и отбросив свои сомнения, она быстро разделась, краем глаза ловя на себе голодные взгляды принцессы. Глубоко вздохнула и зажмурилась, дав телу сигнал действовать. Неужели... впервые с детства она сможет наконец обратиться и почувствовать себя по-настоящему свободной, отдавшись истинной природе? Сможет ощутить этот дикий прилив сил и могущества, разливающийся по венам? Глаза Кларк расширились от восторга и легкого ужаса, когда перед ней стала медленно исчезать Лекса и появлялось нечто иное: на всю округу был слышен жуткий хруст костей и утробный вой, когда тело упало на четвереньки и начало покрываться серо-черной шерстью. Руки и ноги превратились в лапы, вместо ногтей выступили когти, а рот заменила внушительная пасть с рядами острых клыков. А затем... Гриффин никогда прежде не видела оборотня, успевшего полностью обратиться... Теперь один из них стоял перед ней во всем своем пугающем великолепии. Дыхание застряло где-то в груди, а кровь понеслась по венам с удвоенной скоростью, вырабатывая адреналин. Зрелище завораживало, щекотало нервы – оторваться от созерцания картины, когда Лекса запрокинула голову и принялась с наслаждением выть на луну. Это вызвало у Кларк непроизвольную улыбку: так необычно было видеть подобное поведение подруги: свободная, настоящая, наслаждающаяся своей природой... Необыкновенно сильная, если судить по четким мускулам и выпирающим мышцам на теле получеловека-полуволка. Вульфхарт даже в таком обличье была красива, выделяясь гордой осанкой, тонкой талией и необыкновенным окрасом. Вокруг горящих зелено-желтых глаз виднелся причудливый рисунок единственным пятном белой шерсти – словно разводы краски, напоминающей очертаниями крылья летучей мыши. Она стояла не на четвереньках, вопреки ожиданиям Кларк, а во весь свой увеличившийся рост – на “задних лапах”, то есть, на ногах... Редкая способность для ликанов – уподобляться больше людям, нежели животным. Способность вожака... Легкий озноб охватил принцессу, а в голове так кстати застучали набатом слова матери, сказанные не так давно. “Мы не можем допустить восстания ликанов. Не можем, Кларк. У них не должно появиться лидера, такого вожака, как Лекса. Иначе...”. И тут вдруг Лекса рванула вперед – огромная морда оборотня вплотную приблизилась к лицу вампира. Одна с трудом дышала, вглядываясь в бездонные глаза животного. Вторая – рычала, но не стараясь причинить боль или напасть. Ненавижу тебя за мою слабость. Презираю тебя за твою трусость. Я ничего не могу изменить. Только ты решаешь, как жить и кем стать. Лишь спустя какое-то время этой безмолвной и упрямой дуэли взглядов Лекса превратилась назад в человека, тяжело дыша и гордо расправив плечи. Нагая, безупречная, желанная. Окутанная лунным сиянием, как ореолом. С глазами цвета весенних шотландских полей. В них пылала неприкрытая жажда, яростная, животная. И Кларк отчетливо понимала, что произойдет дальше. Лексе нужен был лишь один шаг и вот она уже накидывается на свою принцессу. Голодная, грубая. Одежда блондинки летит в стороны, что-то трещит по швам, но обе девушки слишком поглощены поцелуем, чтобы заметить это. Простенькое хлопковое платье ликанши служит им покрывалом, когда обнаженные сплетенные тела опускаются на землю у самого края обрыва. Лунное сияние дорожкой проходится по израненной спине Лексы, нависающей над Кларк. Касания и поцелуи становятся жестче, и невооруженным глазом видно, кто и кем повелевает сейчас. Гладить, покусывать, терзать... Утолять свою жажду, но не давать этой привилегии вампирше. И всё же сорваться спустя какое-то время, стремясь к полному единению, к совпадению изгибами под аккомпанемент мелодий леса и горных обитателей. Шатенка рычит, глядя в голубые глаза и обнажая клыки. Не в угрозе, нет, а показывая свою привязанность и страсть. – Поцелуй меня, Лекс. – Тихий шелест губ напротив, из-за которых тоже выглядывают заостренные кончики совсем других клыков. Противиться этой просьбе совсем нереально, а потому вслед за почему-то нежным и неторопливым поцелуем следует обоюдное соитие. Они друг в друге одновременно, быстро, глубоко, резко. Горячо и влажно. Тела скользят друг об друга, взмокшие от пота. Пока Лекса всё так же осторожно нависает сверху и берет принцессу так, как хочется ей самой. Занимаясь любовью, а не просто бездушным актом, как это обычно у них бывало. На удивление, Гриффин отвечает тем же, подстраиваясь под ритм и встречая каждый толчок тихим стоном. Им не нужно много времени, чтобы достигнуть вершин выше, чем пики соседних гор, а после – повторить всё по новой ещё несколько раз. И лишь затем Лекса, обессилев, падает на спину рядом с Кларк, и они вдвоем рассматривают звездное ночное небо – их извечный спутник навсегда, ведь вампиры не выносят солнца. Не хочется говорить, не хочется даже думать, и девушки лежат молча, стараясь осмыслить свои чувства и ощущения, понять, почему две противоположности ТАК тянет друг к другу. Тишину внезапно нарушает именно Вульфхарт, чуть повернув голову к Кларк, рассматривая точеный аристократический профиль. – Сколько мы знакомы уже? – Та в ответ лишь пожимает плечами, с легкой ухмылкой. – Не знаю, если честно, я не считала. Сейчас тысяча двести девяносто третий... Приблизительно выходит, что лет сорок или пятьдесят. – Хорошо, что мы не стареем, как люди, – задумчиво протянула Лекса. – О да, дряхлой старушкой ты бы меня не привлекала, – хохотнула Гриффин, заложив руку под голову. – А ты бы меня – да. Тихий ответ шатенки поставил в тупик и заставил проглотить вставший в горле ком. – Я все детство хотела быть похожей на тебя, знаешь? А потом... – А потом стала ненавидеть за то, что я никогда не смогу тебе принадлежать. Верно? – Лекса села, открывая взору Кларк зарубцованную спину – открытых ран больше не было, зверь сумел их залечить. Вот только зеленых глаз она теперь видеть не могла. И боли, отраженной в них. – Вы наша прислуга, Лекса, я не могу... Кларк слишком поздно поняла, что ляпнула не то. Вульфхарт гордо поднялась и развернулась к ней – лицо непроницаемое, взгляд тяжелый и замкнутый. А рука протянута за платьем, на котором лежала принцесса. – Стой, прости меня! Боги, я... не это имела в виду. Ты же знаешь, я скована обязательствами перед своими людьми. Клан – превыше всего. – Гриффин всё же подскочила на ноги, которые слушались с большой неохотой, и Лекса тут же поспешила одеться, скрывая от взгляда шикарное аппетитное тело. – Да нет, ты абсолютно права. Я – твоя рабыня и секс-игрушка. Ты – моя будущая королева, моя госпожа. Я делаю то, что велено. Ты – то, что вздумается. Так и продолжим. – Да чего ты хочешь от меня? Я на дух не выношу всю твою расу... И сама не понимаю, почему сплю именно с тобой. Но это всего лишь удовлетворение физических потребностей. – Кларк стала злиться на шатенку за испорченное настроение, ведь прогулка могла бы стать такой прекрасной и запоминающейся. – Совершенно верно, – покорно отзывается Лекса, подпоясавшись. – Я не держу зла, сассенах. Это твои люди, ты обязана ставить их интересы выше своих. – Может быть однажды... Мы больше ничего не будем должны нашим людям. – Гриффин протянула руку и Лекса спокойно пожала её в ответ, обхватив ладонью у сгиба локтя. Знаковый жест вампиров, символизирующий симпатию и доверие к собеседнику. – Надеюсь. – Зеленоглазая вежливо поклонилась, про себя понимая, что отныне её отношение к принцессе изменится, а вот с той стороны ветра перемен ждать не стоит совершенно.

***

1295 год, Шотландия Вот уже который год Кларк исподтишка наблюдает за общением Мины и Лексы, за смехом и улыбками, и понимает, что никогда не сможет разделить эти моменты счастья. Что четырнадцатилетняя дочь ни за что на свете не будет смотреть на мать с таким же обожанием, как на Вульфхарт или даже Аню. Это остро задевало где-то глубоко в сердце, ведь это только снаружи принцесса была стальной стервой... На самом же деле, Амината была единственным связующим звеном, напоминавшем девушке о скоропостижно скончавшемся муже, чья вылазка в человеческую деревню оказалась однажды крайне неудачной. С Лексой девочка всегда была открытой, веселой и подвижной. В замке с матерью, дедушкой и бабушкой – замкнутой, молчаливой и такой же холодной, как камень, из которого были сделаны его стены. Кларк всё больше раздражалась, но не смела как-либо ограждать ребенка от влияния ликанов, боясь потерять раз и навсегда. Однако терпение оказалось на исходе, когда Вульфхарт завела интрижку на стороне. Кларк давно заметила, что Лекса стала теснее общаться с одной из ликанш низшего сорта, и дико приревновала. Хотя сама себе в этом никогда не признается. Но однажды она буквально застукала этих двоих и озверела от ярости, ведь в ту ночь шатенка должна была посетить её покои. – Ты моя! – прорычала Гриффин, едва Лекса пересекла порог секретной комнаты и за ней захлопнулась тяжелая дверь. Оборотень, загнанный в угол, никогда не сдастся так просто. Вульфхарт, прижатая крепкой хваткой за горло к стене, резко выкинула ладони вперед и оттолкнула блондинку на пару шагов назад. – Я никогда не буду твоей! Ни в этой жизни, ни в любой другой. – Разозленный тон, горящие зеленые глаза. – Если ты продолжишь делить постель с ней... я прикажу убить её и всю её семью, – выплюнула Кларк, снова надвигаясь на любовницу. – Ты не посмеешь... – У Лексы заходили желваки. – Испытай меня, – холодно отчеканила Кларк, облизнув клыки и проведя большим пальцем по своей нижней губе. Лекса зло зарычала, в ответ обнажая свои, но принцесса лишь ухмыльнулась, празднуя победу. Потерлась кончиком носа по щеке шатенки, от подбородка до виска, и чуть прикусила её правую бровь, с удовлетворением отметив, как по желанному телу побежали мурашки. Уступать было физически противоестественно для оборотня, но выхода, к сожалению, не было, поскольку Лекса знала, что Кларк без лишних раздумий выполнит угрозу, и тогда Костия погибнет страшной смертью, забрав с собой заодно и всех родных. А они этого совсем не заслуживали – именно поэтому на следующий же день Вульфхарт прекратила любые попытки контактировать с нравившейся ей девушкой. Что привело в восторг и приятное расположение духа наследницу клана вампиров. С того дня раз в месяц они вместе отправлялись на прогулку к тому самому обрыву, где Кларк снимала с Лексы ошейник и позволяла превращаться, а затем они жадно сплетались друг с другом, редко заботясь о ласке. Секс стал способом хоть на мгновение стать ближе, когда сердца всё больше закрывались друг от друга. И Лекса действительно теперь прислуживала не принцессе, а самой королеве вампиров.