* * *
Поздно вечером исцелённая компания друзей, заранее настроившись на словесную перепалку, возвращалась из больничного крыла. Но, к их вящему изумлению, на картине никого не оказалось, только откуда-то слышался звук текущей воды. Так прошла минута, затем ещё одна… – Э-эй! – не выдержал Дин Томас. – Нам кто-нибудь откроет, или мы так и будем тут торчать? – Я в душе! – донеслось со стороны пустующего портрета сварливое карканье. – Что, есть желание подсмотреть, маленькие извращенцы? – Нет!!! – разом выкрикнули Гарри и Гермиона. – Да!!! – одновременно с ними воскликнул Рон. – Ой, то есть нет! Конечно же, нет! Простите, случайно вырвалось! – тут же смешался он, видя шокированные лица друзей. Под дверью постепенно собиралась небольшая толпа из остальных подзадержавшихся допоздна гриффиндорцев. – В любом случае, вам придётся ждать, пока я не закончу! – безапелляционно заявил голос Вальбурги. – Видите, на противоположной стене висит шнурок? Чтобы открыть дверь, мне надо за него дёрнуть. А выходить к вам неодетой я не собираюсь! – А нельзя просто открыть проход, не выходя из душа? – сходу завелась Грейнджер, не переставляя яростно смотреть на Рона, который не знал, куда деваться от этого гневного взгляда. – Не надо делать из нас дураков! Я прекрасно знаю, что никакой шнурок для этого не нужен, все всегда обходились без него! – Ах ты маленькая прошмандовка! – на секунду из-за края картины высунулась голова колдуньи в купальном чепчике, злобно зыркнула на Гермиону, и тут же скрылась обратно. – Я нисколько не сомневаюсь, что ты способна открыть все свои проходы первому встречному! И в душе, и на диване, и на столе, и даже на люстре! Мерзкое магловское отродье! Но предлагать такое мне?? Мне, чистокровной потомственной волшебнице?! Чёртова потаскуха!!! У Гарри с Роном, как и у всех остальных присутствующих, просто отпали челюсти. Это было уж слишком, особенно после событий сегодняшнего дня. И, очевидно, Гермиона тоже так посчитала. – Ах ты старая кляча!!! – взорвалась девушка, когда до неё наконец дошёл смысл слов портрета. – Тупая паскудная охеревшая вконец грымза! Проститутка подзаборная!! Где моя палочка?!! Дай сюда! Дай сюда, я сказала! – пытаясь вырваться от Уизли, схватившего её за руку и не дающего достать волшебную палочку, юная волшебница впилась в его пальцы зубами, заставив с изумлённым воплем отскочить в сторону. – Сейчас мы посмотрим, как твоя волшебная кровь выдержит вот это! Инферналис!!! – выкрикнула она, и в сторону портрета исторгся непрерывный поток жаркого пламени. Остальные студенты в большинстве своём с испуганными воплями побежали обратно по коридору. – Нет, пожалуйста, остановись! – прыгал в паре метров позади девочки Гарри, не в силах подойти ближе из-за невыносимого жара. – Там же может кто-то выходить! Если дверь сейчас откроется, огонь хлынет в гостиную! Прекрати! Но из-за рёва пламени его слов не было слышно. Поняв, что в любой момент может случиться непоправимое, Гарри развернулся, схватил Рона за руку, и друзья стремительно бросились прочь в поисках кого-нибудь из профессуры. Очень скоро в коридоре больше никого, кроме заклинательницы, не осталось. Поработав пару минут в качестве живого огнемёта, Гермиона наконец удовлетворённо опустила палочку и вытерла вспотевший лоб. Как творец заклинания, она сама практически не подвергалась его непосредственному воздействию, но жар раскалённых стен и пламя от загоревшихся гобеленов оказывали своё влияние уже и на неё. – Гори в аду, старая кошёлка с дерь… – начала, было, прощальную тираду девушка, и тут же с изумлением уставилась на учинённую ею картину разрушения. Каменная кладка стен местами оплавилась, от висящих на стенах растяжек и подсвечников остались только чёрные и бронзовые разводы, где-то вверху догорали чудом уцелевшие в состоянии головёшек деревянные перекрытия, а портрет… Рама с ним как ни в чём не бывало висела на своём месте, и с полотна на девушку с холодным презрением смотрела уже полностью одетая Вальбурга. – Наверное, я должна поблагодарить тебя за помощь в сушке волос, – на удивление спокойно заявила она, поправляя чуть выбившийся в сторону седой локон. – Сама я обычно вызывала лёгкий тёплый ветерок, когда надо было сделать укладку, или использовала «конарус», если совсем не было времени, но от такой недоучки, как ты, глупо было бы ожидать чего-то столь же эффективного. Всё, на что ты способна – изо всех сил пердеть в лужу, чтобы как можно большее число людей это увидели, и с таким же нулевым эффектом. Шуму много, толку мало! Женщина продолжала, и в её словах прорезалась горечь: – А ведь я всегда говорила, что нечистая кровь не позволяет как следует развить магические способности. И даже придумала специальное заклинание, чтобы это исправить. Но нет, они побоялись, что кто-то станет сильнее их, эти трусы в Министерстве! А мне самой это было не нужно, я никогда не стремилась к власти, кто бы что ни думал, и не хотела просто так получать неограниченную силу… Теперь вижу, что зря! Надо было возвыситься самой, и всех магов, пусть даже против воли, превратить в Величайших волшебников. И тогда не было бы этого неравенства, все были бы одинаково чисты и сильны, кончились бы все войны и раздоры… Но тогда я не догадалась этого сделать, а сейчас – кто я? Всего лишь портрет, обладающий величайшими знаниями в волшебном мире, но сам начисто лишённый возможности подействовать на что-то за пределами холста… И теперь каждый может меня незаслуженно оскорбить и обвинить в чём-либо. Даже спокойно в душ сходить не дадут! О времена, о нравы! На этих словах колдунья демонстративно закатила глаза, дёрнула шнурок, и картина без лишних промедлений скользнула в сторону, пропуская гриффиндорцев в их спальню. Шокированная Гермиона медленно прошла через открывшийся проход, обдумывая услышанное, и совершенно не обратила внимания, как позади неё раздался тихий злорадный смешок.* * *
Ночная тьма опустилась на Хогвартс, наполняя тишиной обычно звенящие от детских голосов коридоры. Часы на стене Главного Зала показывали два часа после полуночи. Почти все обитатели Школы, за исключением разве что призраков и домовых эльфов, спокойно спали. Притихла даже уставшая от охоты за летучими мышами Миссис Норрис. Спали Гарри с Роном, так и не отыскавшие никого из преподавателей, но всё же вернувшиеся, и заставшие подругу в задумчивом состоянии, но не догадавшиеся обратить на это особого внимания по причине банальной усталости. Портрет даже не стал особо издеваться над обоими, лишь пару раз изобразив, что не слышит произносимые ими себе под нос похабные признания в собственной мужской несостоятельности, служившие сегодня очередным гнусным паролем. Лишь несколько человек во всей Школе в этот поздний час бодрствовали, каждый занятый своими очень важными делами. Варил что-то в своём подземелье Снейп, задумчиво теребил бороду сидящий в добровольном заточении Дамблдор, скрипел кроватью в темной подсобке дорвавшийся до тела юной нимфоманки сменивший брата Джордж, да таскали какие-то тяжёлые свёртки из Совиной башни к себе в подземелье Драко Малфой и ругающаяся на него на чём свет стоит, но всё же вынужденная помогать работать грузчиком под угрозой попасть под непростительное проклятие Пэнси Паркинсон. Одним из таких неспящих людей была сегодня и Гермиона. Воровато оглядываясь по сторонам, она вынырнула из Гриффиндорской Башни и остановилась в коридоре, ожидая, когда проход за ней закроется. – Умоляю, тихо! – прижала девушка палец к губам, глядя на седовласую даму, с отвращением глядящую на неё со стены. – Я понимаю, что Вы меня ненавидите, но я, кажется, теперь поняла, почему. И готова сделать так, чтобы Вам не пришлось больше переживать по поводу моей крови. Я согласна! – Согласна на что? – мрачно поинтересовалась Вальбурга, которой, очевидно, тоже не спалось. По крайней мере никаких признаков дрёмы или переодевания в ночную пижаму на картине не наблюдалось. – Ты так это говоришь, как будто делаешь мне одолжение! Можно подумать, это я намедни пыталась тебя испепелить одним из самых ужасных боевых заклятий! – Простите меня! – потупилась нетерпеливо переступающая с ноги на ногу Гермиона. – Я же сказала, что теперь понимаю Вас! – Да что ты говоришь? – съязвила колдунья. – Да с твоим скудоумием не понять даже речную гальку! У таракана – и у того мозгов больше! – Да, я согласна, всё так и есть! – скрипнула зубами побелевшая от злости Грейнджер, но постаралась держать себя в руках. – Я полностью признаю свою ничтожность и убожество! – Вот так бы и сразу! – расцвела Вальбурга. – Значит, ты согласна собрать свои манатки и никогда больше не показываться среди нормальных чистокровных волшебников? – Я готова на всё! – скрестив пальцы за спиной, беззастенчиво продолжала врать Гермиона. – Но я надеюсь на Вашу доброту, о которой ходят легенды! – Мою доброту? – нахмурилась ведьма. – Хмм, я что-то не совсем понимаю. Что, неужели предыдущий портрет умудрялся каким-то образом пороть вас розгами, раздавливать стеной или что-нибудь ещё в том же духе? И теперь мои действия для вас оказались существенным послаблением? Было бы печально… А ведь по виду той толстухи, – Вальбурга заглянула куда-то за раму, – и не скажешь, – задумчиво закончила она. – Я не совсем об этом, – бледность Гермионы сменилась краснотой, но девушка продолжала сдерживаться, убеждая себя, что оно того стоит. – Дело в том, что я… Ах, если бы Вы только знали, как мне невыносимо постоянно ходить, понимая, что я ношу в себе нечистую магловскую кровь! – Так вылей её! – радостно предложила тёмная волшебница. – Вскрой вены и умри счастливой! Заодно и я порадуюсь! – Да, пожалуй, я бы так и сделала, – процедила девушка, с трудом удержавшись от того, чтобы не начать зачитывать номера статей Уголовного Кодекса, типа «Попытки доведения до самоубийства», которые собеседница вот так вот запросто сейчас нарушала. – Но ведь сколько ещё полукровок учится в нашей Школе! И далеко не все из них решатся поступить так же, как я. А ведь, если я правильно Вас поняла, у нас есть шанс сделать так, чтобы ни в ком из них не осталось и следа немагической крови! Я правильно Вас поняла? Если это смогу сделать я – то тогда это затем можно будет сделать и с каждым? – Точно! – захлопала в ладоши Вальбурга. – А ты умнее, чем я думала изначально! Да, да, убей их всех, а только потом – себя! – Я… – поперхнулась Гермиона. – Я вообще-то немного не о том… – Нет? – сник портрет. – А о чём же тогда? – Ну, я вообще-то про то, о чём Вы рассказали чуть ранее, – перестала тянуть кота за хвост Гермиона. – Про то, что есть заклинание, которое нивелирует особенности магловского происхождения, наполняет волшебника истинной Магией и делает его намного сильнее. Вы же именно об этом говорили? – Ах, ты об этом? – ведьма изобразила, что и правда только теперь поняла, о чём идёт речь. – Да, именно это моё заклинание и делает. Правда, я думала, что ты уже об этом забыла, учитывая, что ума у тебя, как и у всякого магла – как у дубовой колоды. Но раз ты всё-таки смогла это запомнить – возможно, с тобой не всё так плохо, и у тебя и правда есть шанс… – Да, да!! – горячо поддержала её девушка. – Я запомнила! Со мной действительно всё не так плохо, вот увидите! Только позвольте мне попробовать! – Но Министерство не захотело, чтобы все это знали, – с сомнением протянула Вальбурга. – Впрочем, как я уже говорила, они всегда были трусами… – Скажите мне это заклинание – и я позабочусь, чтобы они узнали, насколько они заблуждались! – жарко зашептала девушка, быстро приближаясь вплотную к портрету. – Я позабочусь, чтобы в мире больше не было места для неравенства и презрения! Я прекращу все войны! Не останется нечистокровных волшебников – и тогда не будет больше поводов для раздоров! Разве Вы не хотели бы этого? – Знаешь, твоя смерть меня тоже вполне бы устроила, – задумчиво обронила Вальбурга, но тут же спохватилась. – Извини, мысли вслух. Не так просто забыть старую вражду, – натянуто улыбнулась она. – К тому же от тебя воняет маглами… Ты не могла бы отойти в сторонку? Пока что, хотя бы. До твоего… кхм-кхм… возвышения? Гермиона послушно отступила на несколько шагов. Она нисколько не доверяла этой старухе, но упустить такой шанс не могла. Ведь если она действительно сможет усилить свои магические способности – разве это не поможет им в борьбе против Волдерморта? Можно будет научить тому же самому Гарри, а может, даже и Рона… Да всех остальных преданных друзей! И тогда они станут такими же сильными, как Дамблдор! И никакой тёмный маг тогда будет им не страшен! Только бы всё это оказалось правдой!.. – Значит, так! – засучила рукава женщина на портрете, разом приобретая очень деловой вид. – Не станем тянуть, а то вдруг сюда ещё кто-нибудь припрётся. Раз уж ты решила – так давай действовать. Итак, повторяй за мной!.. – Знаете, прямо вот тут, посреди коридора, творить такую магию – это как-то не совсем правильно, Вам не кажется? – осторожно заговорила девушка. – Мне кажется, для этого требуется несколько более торжественная обстановка! Вы скажите заклинание, а я обещаю – я всё как следует подготовлю, надену парадную мантию, свечки позажигаю, лепестки роз вокруг рассыплю – и непременно в ближайшее же время его зачитаю! – Дура! – разозлилась тёмная волшебница. Она сжала кулаки, гневно сверкая глазами. – Впрочем, ладно, ты просто пока не понимаешь, – внезапно смягчилась она. – Заклинание очень сложное, его надо не только произносить, но и совершать необходимые движения руками. Иначе любой идиот мог бы ненароком его сотворить, даже сам не понимая, что делает. Таких вот горе-изобретателей пол-Министерства сидит. Тараторят всё подряд целыми днями, размахивая палочками, и ждут: вдруг какой эффект получится? Только дальше того, чтобы манжеты к мантии подшить, почему-то никто не уходит. Девушка подозрительно смотрела на рассказчицу. – Да, я понимаю, ты мне не веришь, – прищурилась Вальбурга. – Дай-ка, я тебе продемонстрирую! Побудь здесь минутку! Слизеринка взяла волшебную палочку наизготовку, вышла за край портрета и ненадолго исчезла из виду. Затем вдруг откуда-то сбоку раздался шум, звуки ударов и чьи-то крики. А спустя минуту перед глазами недоумевающей Гермионы предстала слегка растрёпанная колдунья, держащая в руках чем-то подозрительно знакомую алую розу. – Вот, гляди, – довольно позвала колдунья. – Для начала сделаем так: «Мортале бревис!» Роза, до сего момента пышущая красотой и свежестью, стремительно поникла, скукожилась и почти полностью засохла. Юная волшебница, приготовившаяся увидеть нечто совсем иное, в смятении подалась назад. – И ты надеешься, старая коза, что я куплюсь на твои уловки и повторю за тобой вот это?! – возмущённо начала она, но под свирепым взглядом ведьмы остановилась. – Я ещё даже не приступала! – яростно прошипела Вальбурга. – Мне нужен был этот цветок, как пример того, что сейчас представляешь собой ты, грязная тварь! Я хотела показать, какие силы могут влиться в твою поганую тушу, пропитывая её Истинной Магией! Но после таких оскорблений… – Пожалуйста!!! – поняв, что лоханулась, Гермиона готова была в отчаянии биться головой об стену. – Я… Я просто испугалась! Пожалуйста, простите меня! Я очень-очень волнуюсь, когда передо мной творит магию Истинная Волшебница! Я начинаю очень остро чувствовать свою магловскую неполноценность, от которой так мечтаю избавиться! Не лишайте меня этого шанса! Я обещаю, больше не буду сомневаться, я скажу всё, что Вы пожелаете! – проявила находчивость девушка, поняв, на каких струнах души портрета надо сыграть, чтобы добиться желаемого. – Эта грязная кровь так терзает меня всю мою жизнь, заставляя совершать глупости, подобные этой. Обещаю снова и снова: этого больше не повторится! – Хмм… Ну, ладно! – сменила гнев на милость собеседница. – А чтобы ты совсем не сомневалась, я попробую подключить твою логику, если только у маглов вообще таковая имеется. Вот смотри, зачем мне, по-твоему, нужен цветок? Именно для того, чтобы продемонстрировать тебе, жалкой неврастеничке, действие заклинаний. Что будет происходить с цветком – то, соответственно, будет случаться и с тобой. Ты видела, как я его засушила. Но я не собираюсь заставлять тебя повторять именно это простенькое заклинание! То, которое нужно – оно гораздо сложнее! А вот теперь наблюдай очень внимательно! Женщина вытянула руку перед собой, сделав лёгкий пасс пальцами другой, отпустила цветок, и тот остался висеть в воздухе. – Итак, вот эта бедная засушенная роза – это вот так выглядит сейчас твоя жалкая душонка! – напутственно заговорила Вальбурга. – А теперь я произнесу заклинание Призыва Истинной Магии. Внимай! Колдунья подняла обе руки и принялась выписывать замысловатые жесты, оставляя в воздухе голубоватое свечение за кончиками пальцев: – Трансмутацио клара еандем хиппоненс вудличе апуд статим сатус! – выдала женщина, и бросила образовавшийся между ладоней светящийся шарик в висящий перед ней элемент гербария. В ту же секунду скрюченные листья вновь налились силой, иссушенный стебель горделиво выпрямился, лепестки заалели ярко-бордовым, и сама роза засветилась каким-то неземным сиянием, поражая невероятной, практически нереальной красотой. Гермиона, забыв о всякой гордости, от избытка чувств чуть не плюхнулась в обморок прямо посреди коридора. Несколько секунд она, как зачарованная, смотрела на представшее её взору подлинное чудо, а затем с восхищением перевела взгляд на колдунью. – И что, – срывающимся голосом спросила она. – Со мной произойдёт то же самое? – С тобой произойдёт настоящее чудо! – ласково пообещала та. – Тогда… Тогда… Я готова! Можете повторить? – прошептала девушка, собираясь с духом. – Конечно, моя милая, – продолжала ворковать колдунья. – Конечно! Трансмутацио клара… – вновь начала зачитывать она, одновременно показывая, как именно должны двигаться руки. Девушка раз за разом пыталась повторить заклинание, но то было слишком длинным, и у неё никак не получалось не ошибиться. – Да сколько можно уже?! – потеряла терпение Вальбурга. – С чувством надо! С ощущением! Представь себе, сколько всего мерзкого сейчас сидит внутри тебя! Представь гадкое, отвратительное создание! Ощути, как оно отравляет твою жизнь, загрязняет твою кровь! Это должно выйти из тебя, чтобы чистота Магии могла войти в твоё тело! Ощути это! Произнеси слитно всё, по слогам ничего не получится! – Трансму… – Гермиона зажмурилась, изо всех сил стараясь, чтобы получилось хоть что-нибудь, но от волнения заклинание целиком всё равно никак не удавалось. – Трансмутацио еандем… вудличе апум… статим статус! – выпалила она, надеясь ощутить хоть что-то… Раздался резкий свист, и девушка куда-то исчезла. С минуту Вальбурга изумлённо смотрела с холста в коридор. А затем задумчиво протянула: – Мда… Не совсем то, что планировалось, но так, пожалуй, тоже неплохо! И колдунья схватилась за живот в приступе гомерического хохота.* * *
– Послушайте, такими темпами скоро весь Гриффиндор переберётся ночевать в Большой зал, и какой тогда прок будет в этом портрете? – озабоченно пробормотала МакГонаголл, выходя утром на завтрак и оглядываясь по сторонам. – Надеюсь, хотя бы Поттер спит у себя в спальне? Или тоже проводит время здесь? Иначе какой смысл в защитной клетке, если тот, кого она должна охранять, в эту клетку вообще не заходит? Остановившийся рядом с нею Снейп мрачно смотрел на зевающих и сонно потягивающихся учеников с гербами льва на отворотах мантий. Обеденный зал и правда начинал напоминать скорее спальню. Вон, чьи-то пятки, торчащие из-под стола, судорожно подёргиваются, сообщая окружающим о том, что их владельца мучит кошмар. Может, стоит запульнуть в них небольшим файрволлом, чтобы у парня появилась реальная причина для переживаний?.. – Не волнуйтесь, Минерва, я с этим разберусь! – мрачно пообещал алхимик, и, спустившись на несколько ступеней, объявил на весь зал: – Попрошу минуту внимания! Убедившись, что ему удалось привлечь к себе взгляды большинства студентов, профессор продолжил: – С сегодняшнего дня за любого учащегося Гриффиндора, не явившегося на ночь в отведённую для проживания Башню, с факультета будет сниматься по пятнадцать очков. По залу пронёсся дружный вздох и возбуждённое перешёптывание. – Для самых тупых – впрочем, нет, что я говорю? Когда в Гриффиндоре встречались умные? – так вот, повторяю для всех: за каждого ученика! Каж-до-го! То есть одна ночь, проведённая здесь в сегодняшнем составе, – Снейп обвёл колючим взглядом добрых три десятка с возмущением смотрящих на него ребят. – Так вот, одна ночь будет стоить вам всех баллов, заработанных в течение этого учебного года! – Так нечестно! – выкрикнул кто-то из парней. – Да, так нельзя! – вторил ему женский голос. – Уберите со входа эту истеричку – и мы сразу вернёмся обратно! Думаете, нам самим нравится спать на жёстких скамейках? – К тому же пока мы тут ночуем, Пивз ворует мою косметику! – присоединился к возмущённым голосам еще один. – Я сама видела, как он рылся у меня в сумке! – Враки! – заверещал тут же вылетевший из стены призрак, с ног до головы перепачканный в блёстках, и закружился под плавающими в воздухе всё ещё горящими после ночи свечами. – Можно подумать, мне больше делать нечего! – Достаточно! – рявкнул побледневший от злости Северус. – Минус тридцать баллов с Гриффиндора, по десять за каждого болтуна! Никакие отговорки не принимаются! Чтобы этой ночью все были у себя в спальне! Он круто развернулся, утратив всякое желание завтракать, но всё же не смог проигнорировать недоумённый взгляд коллеги. – Не переживайте, Минерва, я улажу этот вопрос, обещаю. Вальбурга будет пускать учеников. По крайней мере, большую часть из них, – добавил Снейп после некоторого раздумья. – И да, умойте кто-нибудь призрака! А то от его полётов зал начинает напоминать гламурную вечеринку со светомузыкой, а не центральное помещение Школы магии! – и слизеринец стремительно удалился в сторону гриффиндорских спален.