— Ну, здравствуй, Иккинг, — раздался со странной усмешкой почему-то знакомый юноше голос.
Иккинг обернулся, но, наконец, заметив говорившего, замер. Его энергия была незнакомой, пусть и отчётливо родственной, она пахла холодом скал и согретой солнцем почвой, ни намёка на потрескивание молний, как вокруг магов огня.
Откуда-то знакомый незнакомец оказался удивительно похож на самого юношу своим телосложением — он был достаточно высок, но худ и казался скорее гибким и быстрым, нежели сильным.
И растрёпанные волосы, и форма носа, и разрез глаз (зелёных, ну точно зелёных — иначе и быть не могло, пусть эта уверенность произрастала из некого внутреннего ощущения, а не от точного знания) — всё было словно бы таким же, как у Иккинга. Несомненно, его предок был крайне похож на своего потомка.
Вернее — наоборот.
Поморгав, пусть это мало что дало ему, Иккинг стал внимательнее вглядываться в магию этого человека, пытаясь понять, где же он её ощущал, где же видел его.
И вдруг понял.
Большой Зал.
Портреты вождей былых времён…
И самый первый портрет.
— Вы?.. — несколько замявшись, обратился к мужчине Иккинг, не зная, как вести себя с настолько далёким своим предком и, признаться, что ему от юноши было нужно.
— Так трудно поверить? — усмехнулся собеседник, заметив чужое смущение. — Ждал кого-то другого, мой дражайший потомок?
— Признаться честно — да, — ответил тут же Иккинг абсолютно искренне, понимая, что только так можно было во всём разобраться. — Я ожидал, как минимум, кого-то не столь… Древнего.
Мужчина звонко рассмеялся, совсем по-детски, искренне и заливисто, явно не обидевшись на нерадивого своего потомка.
Ну, и на этом спасибо.
— Ну, спасибо на добром слове! — вторя мыслям юноши, отозвался человек. — Ну, какой я древний? Триста лет — ничто в общем потоке времени. Просто скажи прямо — ждал Магнуса, это же вполне понятно и очевидно, — он всё ещё смеялся, по-доброму и совсем не обидно, и парень был готов поклясться, что у его собеседника в глазах сияли лукавыми искрами. — Я не в обиде. Не знаешь, как обращаться ко мне? Зови по имени, Иккинг. В конце концов — не чужие друг другу люди…
Парень неловко улыбнулся в ответ, пытаясь подобрать слова и вспомнить, что старших тоже можно было называть вот так фамильярно — не считая Плеваки, он доселе никогда себе такого не позволял, даже к своему наставнику он обращался «Мастер Армис» или просто по его титулу и никак иначе.
И вот как себя переучить?..
— Я просто всё ещё в шоке, — постарался разбить тишину, поняв, что от него ждали ответа, Иккинг.
— Понимаю, — кивнули ему, и было в этом что-то успокаивающее. — Не каждый способен легко воспринять ворвавшееся в его жизнь прошлое. Особенно чужое.
И опять — тишина.
Неловкости стало меньше, правда.
Впрочем, неловко себя чувствовал только юноша — его собеседник ощущал себя чересчур комфортно, что однако вряд ли было удивительно — он провёл не одно столетие здесь, надо полагать, и уж точно освоился.
— И всё же… — набрался решительности Иккинг. — Хемиш, к чему всё это?
— Может, я просто хотел увидеть своего величайшего потомка? — притворно оскорбился его предок, слишком уж наигранно вскидывая руки, и тем скрадывая ту громадную разницу в возрасте, эпохах между ними. — Кто же мог подумать, что однажды в ребёнке моего рода соединится кровь высших сословий всех четырёх народов?.. А вот он ты… Стоишь передо мной.
Смешинки ушли из голоса Хемиша, он стал предельно серьёзным, и этот переход показался юноше несколько жутким. Впрочем, если вспоминать о жути — сам он производил гораздо более пугающее впечатление, и он знал об этом.
Так что его дражайший, выражаясь его же словами, предок всё же не сильно отличался от большинства оригинальных, гениальных и полных идей взрослых, присущих давно минувшему прошлому и выродившемуся в крайне негативно относившихся ко всяким переменам старикам, общую мысль постоянных жалоб которых можно было бы свести к одной сути: «Раньше было лучше!..»
Было или не было — уже некому судить, вернее — есть кому, но они уже не сумееют быть объективными хотя бы по причине собственной мёртвости.
И вот так всегда!..
— Аристократия всех элементов? — вынырнул из собственных мыслей и поинтересовался Иккинг, неуверенный, что верно понял слова Хемиша. — Нет, про Огонь и Воду я знаю — Алаи и Джейа были принцессами своих народов, но Земля, Воздух?
Возможно, у него в далёких предках ещё затесались выходцы из королевских родов — он как-то не интересовался собственной генеалогией настолько подробно.
Зря, наверное.
Это, оказывается, бывало полезно.
Наверное…
— Ну, не считая моего замечательного правнука, женившегося на одной из младших сестёр Царя Земли, — со странной гордостью заявил Хемиш, — принимая во внимание только последние семь поколений — мать Магнуса была Царевной, если ты не забыл. И бабушка твоя, жена Рауда, Фрина, была дочерью Мастера Высшего Совета одного из Храмов Воздуха.
В принципе, гордость первого Хеддока можно было понять — простой скиталец, Морской Странник, удачливый торговец, он сумел создать целый народ, с которым в последующем всем приходилось считаться.
За правителей которого выдавали замуж принцесс и царевен.
Неплохо для сына рыбака.
Но это было не главным… Кое-что ещё в словах Хеддока привлекло внимание Иккинга, и это было не менее занимательно.
— Получается… Не только Равой пробуждена была моя сила, — пробормотал он несколько отрешённо.
— Именно, — рассмеялся, явно порадовавшись догадливости потомка, мужчина. — Именно! Ни в ком доселе в семи поколениях не вмешивались все четыре стихии, ни у кого доселе не были все предки в эти самых семи коленах — магами. Поэтому могу с уверенностью сказать — ты уникален, Иккинг. По крайней мере, за последние две-три тысячи лет таких, как ты, не было.
Над этим действительно стоило поразмышлять.
Возможно — потом.
В более спокойной, не напряжённой обстановке, когда ему не придётся обращать всего себя в слух, ловя каждое слово легендарного предка, ведь все они несли чрезвычайно много доселе неизвестной или просто незамеченной, упущенной из виду информации.
А подумать действительно было над чем — Иккинг, и правда, никогда раньше не понимал, что в нём на самом деле соединились столько знатных своими свершениями родов…
Столько лет селекции! Намеренной и невольной!..
— И всё же… — вновь насильно вырвал себя из размышлений юноша. — Не только посмотреть ты пришёл.
Почему-то обращаться на «ты» к этому человеку оказалось безумно просто — он был простым, понятным и настолько настоящим, что даже Иккинг, нелюдимый и в принципе людей не особо любивший, чувствовал к нему невольную симпатию.
Ну, располагал к себе Хемиш Хеддок!
Рубаха-парень, так сказать.
Пусть и было ему, получается, больше трёхсот лет…
— Какой проницательный… — протянул мужчина. — Конечно, не только. Но только я по-настоящему освоился в этом мире, до Рауда все мои потомки просто перерождались, почему-то сохранять своё сознание и наблюдать дальше за всем этим представлением не желая. Встретить тебя они, сопроводить, объяснить что-то не могли, сам понимаешь. Так что довольствуйся мной.
В последних его словах было столько ехидства, столько… всего знакомого, что Иккингу на миг показалось, что говорил он сам с собой, а не с кем-то отдельным.
Безумие!
— Ну, предположим. Но куда сопроводить?
Болтовня, знакомая по самому себе, уже несколько утомила, хотя юноша прекрасно понимал, что разговоров ему предстоит ещё много…
Чувствовал.
— Ещё и внимательный! Очаровательно! — Хемиш, казалось, не замечал усталости своего собеседника, бурля энтузиазмом. — В Долину Памяти. Попасть туда самостоятельно, без проводника, весьма проблематично, а в первый раз зачастую и невозможно. Потом ты сможешь туда попадать сам, запомнив, так сказать, дорогу, но путь этот я должен тебе показать.
— Это важно? Долина?
— Чрезвычайно! Это — завершение твоего обучения, это — финал, итог, окончательные выводы.
Ясно.
Покой им только снился, как и отдых.
Великолепно.
Просто замечательно!
Хотя… Пока есть такой ценный источник знаний, нужно было выжать из него всё, что можно и нельзя. А то потом такой возможности может и не выдаться…
— Ну, хорошо, — соглашаясь, покивал Иккинг, пытаясь сформулировать свой вопрос. — Хемиш… А почему Аватар Мие ни разу не появилась? Она так отчаянно хотела иначе меня повлиять, и, казалось бы, тут я перед ней более уязвим.
Это действительно было любопытно.
(…И куда, вообще, делся Беззубик? Всё это, конечно, безумно интересно, но, не чувствуя своего Хранителя, юноша нервничал — слишком уж они сроднились за последнее время…)
— Ну, Мие может и стала духом, имея даже некую власть среди живых, но здесь она просто рядовой житель этого плана реальности, а потому ничего тебе противопоставить, особенно пока ты под защитой своего Хранителя или одного из Первых, она не может… — отозвался тут же Хемиш. — Да и нас она опасается — мы то, призраки мёртвых магов, против Магнуса ничего не имеем, а вот она боится его, прости за каламбур, как огня.
Так.
А теперь — коронный вопрос.
— А чем призрак от души отличается?
Хемиш замер на полуслове.
Немая сцена.
Иккинг готов был поклясться — мужчина точно уставился на него шокировано, ошарашено, не находя слов для того, чтобы описать всю глубину своих переживаний и мыслей.
— Я бы отругал тебя за безграмотность, — наконец, пробормотал он озадаченно, — да вот среди живых ты вряд ли нашёл бы эти знания, тем более от кого-то из духов, кроме Флейа, ты вряд ли смог бы узнать это. Так что винить тебя за незнание глупо, особенно учитывая то, что я сам узнал всё это уже здесь…
— Хемиш, ты отвлёкся.
— Прости. Давно не видел никого живого.
— Итак?..
— Итак! — с готовностью отозвался мужчина. — Как наверняка сказал тебе Флейа, Разумное создание состоит из трёх частей — Разума, Тела и Души. Разум не может существовать в живом Теле без Души — она их связывает. Тело может существовать отдельно, после того, как его покинут Душа и Разум, но это уже не жизнь — такое существо очень страшное, на самом деле, и поднять мёртвого таким образом могут только те, кто разбирается в этом. Слава Творцам, у нас, в нашем мире, таких умельцев нет, и никогда не было — для нас это просто теория, практикой не подкреплённая, однако в иных мирах были прецеденты…
— Хемиш!..
— Не перебивай! Душа и Тело, без Разума, есть животное, и потому именно разумным существом называться не может, хотя оно определённо живое… Тело и Разум, как я уже говорил, могут существовать без Души только, если они механические — ходят слухи, когда-то, во времена Первой Эпохи, в нашем мире были и такие существа. Может, они и стали погибелью той цивилизации… Разум и Душа, без постоянного физического, а не периодически воплощаемого Тела — Дух, об этом Флейа тебе говорил.
— А просто Душа и просто Тело?..
— Воо-Теру наверняка хвасталась перед тобой своей коллекцией душ… Это ошибочно их так называть — это Призраки, а не Души, поэтому их… нас нельзя отпустить на перерождение, ибо наши души уже переродились. Все, кто существует здесь — Призраки, Разум без Тела и Души, голая чистая личность, то, какой она была. Конечно, и воплощаемое тело, и остатки способности контроля над энергиями, всё остаётся, но… Призрак может развоплотиться, уйти и слиться со своей душой, и именно это называют большинство Перерождением. Неучи!
Это всё безумно интересно, конечно, но у Иккинга всё ещё оставались некоторые вопросы, впрочем, догадки его не радовали.
Они пугали.
— Так что такое Душа без Тела и Разума?
— А ты не догадываешься?..
— Есть предположения, — пробормотал юноша, вспоминая всех тех, кого отпустил на перерождение, кого пощадил.
— Верные, — припечатал его Хемиш единственным словом, — по глазам твоим вижу — верные. В обычной ситуации так не бывает — Душа просто так не существует самостоятельно, это бывает только в исключительных случаях.
— Шок?
— И не только.
— Значит… — протянул, желая окончательного подтверждения своей мысли, Иккинг. — Веа?
— Именно, — коротко кивнул Хемиш. — В нашем мире Души существуют отдельно от Тела и Разума только в форме Теней.
— То есть я… Отпустил эти Души на истинное перерождение?
— Да. Поэтому Флейа так тепло к тебе отнёсся — ты сделал то, на что он был неспособен. Ты отпустил их, давая им шанс, который Отец Драконов дать им не мог.
Вот теперь действительно пора заканчивать.
А то…
— Думаю, стоит все отправиться в Долину, — устало заявил Иккинг, чувствуя себя невероятно эмоционально выжатым.
Хемиш это заметил.
Умница.
— Хорошая идея, кстати, — вздохнул он. — Пора.
Что, не баловали его здесь беседами с живыми? Или просто соскучился по новым лицам, устав от всех своих знакомых, давно надоевших и приевшихся соседей по посмертию?
— А… Беззубик может со мной пойти? — осторожно спросил юноша, вновь вспомнив про запропастившегося где-то дракона. — Или это невозможно?
— Ну почему же? Твой Хранитель волне может отправиться с нами, ему и помощь в этом не нужна, вот только, не будучи до конца ни призраком, ни духом, а только переходной формой, он в первый свой раз, а в этом нет сомнений, тоже не может попать туда без Проводника. В конце концов, он всё же живой…
— Это хорошо.
— Несомненно.
—
Я тоже так считаю.
Нашёлся!
***
Круговерть цветов, не имевших названия в человеческом языке, подхватила его, растворяя в неизвестности и умах сотен тысяч некогда бывших живыми созданий. Смешалось всё — цвет, свет, звуки и вкусы, реальность расцвела многими тысячами неизвестных определений, чтобы обрушиться на него во всей своей полноте.
И это многообразие его оглушило, как способно лишить понимания собственного положения в пространстве не отсутствие ориентиров, но переизбыток всего и вся.
Слишком много всего.
— Вот ты какой, сын Стоика… — донёсся до него, словно бы сквозь толщу воды, незнакомый, но приятный низкий мужской голос.
Как оказалось, принадлежал он высокому, крепко сложенному мужчине, довольно молодому, но в его тёмно-рыжих волосах всё-таки можно было заметить первые ниточки седины, а серо-зелёные глаза смотрели проницательно и насмешливо.
Так знакомо, так… похоже на него самого.
Он словно бы в отражение смотрелся.
Он мог бы выглядеть так, если ему повезло бы отъесться хорошенько и дожить лет до сорока… Хотя он был бы конечно посуше, поуже в плечах — его сила была в скорости и гибкости, а не в груде мышц.
Его грел внутренний огонь, а не заботливо накопленный в своё время запас жира, которого, увы, не было у него и в помине, а жаль — пригодился бы.
Иккинг долгим движением моргнул, пытаясь полностью осознать всё происходящее, хотя истерзанный событиями последних лет и привыкший к постоянным открытиям разум отчаянно отказывался помогать, крича, что этого быть не может — таких чудес не бывает, пусть опыт насмешливо утверждал обратное.
— Я вижу…
— Естественно, видишь, — рассмеялся мужчина, и на миг что-то в изломе его бровей, какое-то невероятно знакомое выражение, почему-то родного лица, настолько напомнило Иккингу отца, что его сердце пропустило удар. — Это всё происходит не просто в ином плане реальности, я бы сказал — в твоей голове, но это не совсем верно. Здесь глухие слышат, слепые видят, немые поют, только посторонние тоже могут тут появляться. Не совсем чужие, но не части твоей собственной личности. В этом слое реальности, подплане мира духов, я бы сказал, комфортнее всего существовать призракам — здесь всё подчинено сознанию и разуму, здесь мы почти всесильны.
А он всё не слышал.
Не хотел слышать.
— Я вижу! — какое слушать — здесь случилось самое настоящее чудо! — Не прошлое, а прямо сейчас, то, что есть сейчас!.. Ох…
— Давай, отходи от шока. Я поговорить хочу со своим внуком, а не с восторженной размазней.
— Рауд, не наседай на мальчика, — раздался наигранно ворчливый голос, женский и такой родной, новой участницы этого безумия. — Видишь — он пусть и привык к постоянным переменам, но он огонь, а не ветер, ему нужен контроль, и всё иное выбивает его из колеи.
— Тебе лучше знать о ветре, счастье моё.
— Именно. Вот ты какой стал, малыш Икки…
А парень смотрел на пару, осознавая до конца, с кем же его теперь свела судьба.
— Бабушка?..
Она была всё такой же, какой она отпечаталась в его детском сознании, что и не удивительно — её тёмные волосы всё так же вились, а на дне серых глаз таились смешинки, но было одно отличие — не было рядом с ними застарелой печали, не было немого крика, не было в них боли — только спокойствие человека, который уже ничего не мог поменять, но который нашёл то, что давно потерял.
Очевидно, так и было.
— Неужто помнишь меня?
— У меня хорошая память… — натянуто улыбнулся Иккинг. — После… После того, как ты ушла, я долго ещё не мог понять, где же ты.
— А я вот тут… Как видишь.
— Да. Вижу… — чуть задушено выдохнул он, впитывая глазами образ такого родного человека, понимая, что, возможно, это их единственная встреча, по крайней мере, пока он был жив. — Ты знала? О том, кем я являюсь.
— Я всегда знала, что ты особенный, — хитро улыбнулась женщина. — Что тебе суждено изменить этот мир, и не важно в какую сторону. Я же с первых твоих дней тебя выхаживала — никто не верил, что ты выживешь, слишком рано ты появился на свет. Но ты всегда был упорным…
Парень прикрыл глаза, собираясь с духом, чтобы спросить самое страшное, самое главное в тот миг.
Сил почти не осталось, усталость накатывала многометровыми морскими валами, а сюрреализм происходящего продолжал выбивать почву из-под ног, но Иккинг прекрасно понимал, что отдохнуть ему доведётся ещё не скоро, и мысленно крепился.
— Бабушка, скажи мне…
— Её нет здесь, Иккинг. Если она мертва — призраком она не стала, а если стала — мы никогда не видели её.
— Но что ещё могут значить слова «принести в жертву духам огня»?!
Но ответа не последовало — новый водоворот закрутил Иккинга, утягивая куда-то в неизвестность.
***
— Много что, вообще-то. Тебе лучше спросить об этом не их. Даже я не знаю — отец не говорил, — рассеялся новый женский голос, тоже оказавшийся знакомым.
— Вы?..
Теперь понятно, почему дед выбрал именно такую женщину себе в жёны — она была так похожа на его собственную бабушку. Иного объяснения Иккинг не видел в том, почему стоявшая напротив него принцесса щурилась так знакомо.
— Можно просто Алаи, — сказала она, понимая замешательство своего потомка. — Дальше тебя провожу уже я, Хемиш в эту часть Долины не ходит. Сам ты потеряешься здесь. Твой друг будет нас ждать уже там, не беспокойся.
— Признаться, я не заметил его отсутствия…
После этих слов Иккинг смущённо замолчал, потому что он действительно опять забыл про Беззубика, который снова исчез вникуда.
— Ничего удивительного, ты был так увлечён встречей со своим дедом, — только тихо хихикнула на это женщина. — Впрочем, Рауд вырос интересной личностью, пусть и суровой, — она внезапно переменила своё настроение, став слишком серьёзной. — Моя мать тебе не докучала?
Неужели он получит ответы?..
Или только новые вопросы?
— Леди Мие ни разу не появилась с тех пор, как я оказался здесь.
— Ну, оно и не удивительно. А жаль — при нас вы бы могли поговорить честно.
— Простите мне мои слова, Леди Алаи — с Леди Мие я говорить не хочу, нам просто нечего сказать друг другу, особенно учитывая некоторые обстоятельства…
— Ты про то, как она пыталась на вас влиять?
— В том числе.
— Прости её, Иккинг. Она… Бывает недальновидной и импульсивной. Жаль, я заметила это только, пообщавшись с ней. В моём детском сознании она отпечаталась непогрешимой, эталоном, который я бессознательно пронесла через всю свою жизнь.
Так странно понимать, что даже у ставших легендами при жизни людей были вполне обычные проблемы с родителями.
— Мёртвые всегда кажутся нам идеальнее того, какими они были на самом деле.
— Не без этого… Пришли.
***
—
Иккинг!
Так странно было после всего произошедшего просто… увидеть Беззубика, по-человечески, глазами, а не своим особенным чутьём.
И страшнее — увидеть его таким внезапно… юным, радостным, воодушевлённым, находившимся рядом с высоким, статным мужчиной, в разрезе глаз, оттенке кожи, тонких, острых чертах лица читалось что-то отчётливо южное.
— О, а это твой новый друг?
—
Именно. Он кого-то мне напоминает… — лукаво воскликнул дракон. —
Видно, чья порода.
Мало что осталось в этом мужчине от тонкого, хрупкого мальчишки, который открыл в себе великий дар, который был озарён светом знания и им же был ослеплён…
Как иронично — он оказался слепцом метафорически, прозрев, а Иккинг прозрел, ослепнув.
— Очевидно, в этом юноше понамешено много крови, хотя это совершенно не важно. Мне личность важнее фамилии, — достаточно резко сказал, повернувшись к нему, тот, с кем ожидал и боялся встречи юный Аватар. — Здравствуй, Иккинг.
— Здравствуйте…
Странная дрожь охватила Иккинга.
Впрочем, это было не удивительно — не каждый день ему доводилось встречаться лицом к лицу с людьми, сумевшими поставить весь мир на колени, пусть их замысел был и в совершенно ином. Мало кто помнил ныне идеи — зато все помнили поступки, все помнили их результат…
— Робеешь? — проницательно заметил Магнус. — Зря. Наш общий друг уже выболтал мне, что ты в видениях успел просмотреть всю мою биографию, и вряд ли среди живых есть кто-то, кто знает меня лучше.
Такое… простое, человеческое отношение со стороны Первого Императора не то чтобы сбило с толку, но всё равно согрело душу.
Не то чтобы Иккинг не помнил, что, в отличие от этого человека, он был до сих пор жив и даже мог что-то делать в физическом мире, влиять на него, пусть и гипотетически.
Не то чтобы он не помнил, что вполне уже мог стать в один ряд с этим человеком.
Просто не думал он об этом.
— Ну, наше детство похоже… — улыбнулся несколько неловко Иккинг, чувствуя с удивлением, как напряжение его покидало, вместе с усталостью и на смену им приходила удивительная лёгкость, наполняя силой, бодростью и готовностью продолжать разговор.
— Не сомневаюсь, — смешок почему-то вышел внезапно горьким. — Судьба у нас с тобой такая — мир менять кардинально.
Как странно было слышать о судьбе из уст того, кто эту самую судьбу вершил… Когда же появился этот фатализм? И почему он, Иккинг, его не заметил раньше?..
Ответов не было, но это пока — он всё узнает.
Обязательно.
Очаровательным было и то, что парень внезапно осознал, что и Магнус чувствовал себя неловко, впрочем, это было и не удивительно, учитывая, что он наверняка считал его перерождением двух людей, которых он убил собственными руками.
Для такого положения дел он неплохо держался, признаться.
— Один из мастеров Вашего Ордена был моим наставником, — решил бить в лоб Иккинг.
Получить необходимые знания из первоисточника было бесценно, а с систематизацией этих знаний он разберётся позже. Он узнал сегодня столько, что новую информацию будет переваривать ещё долго — на это уйдёт не один день медитаций и ментальных практик, но оно того стоит.
Однозначно.
— О! И как тебе идея?
— В принципе, неплохо, но нужны небольшие изменения.
Высказать своё мнение оказалось внезапно легко.
— А ты взялся бы разобраться со всем этим бардаком?
И откуда столько лукавства в голосе?..
— Хотите мне поручить эту задачу?
— Да вот, как видишь, сам не могу — сложновато руководить с этой стороны мира, — самоирония в голосе мужчины была просто очаровательна, и она подкупала.
— Нынешний Принц, Дагур, мне кажется замечательным будущим Императором, — признался Иккинг. — Они там и без меня справляются — у них почти всё готово для переворота… Зачем я им? — высказал он свои сомнения. — Аватар уже давно не символ, его величие было вами низвергнуто.
Магнус внезапно стал серьёзен, даже хмур.
— О, мне нужен не символ, — неожиданно жёстко, пусть и тихо сказал он. — Мне нужен тот, кто по-настоящему будет следить за этой системой, кто встанет выше власти, выше всякой человеческой мысли, способный вершить справедливость и призвать к ответу любого. Мне нужен не символ. Я прошу тебя стать Хранителем. Защитником, Стражем — как тебе угодно называться. Тот, кто носит императорский титул — не вечен. Мне нужен кто-то, для кого даже смерть не будет преградой. И на такое способен только ты.
Вот оно как.
— Но ведь и вы…
— Сохранил после смерти свою личность? Ну, не совсем, вообще-то. Я — Призрак, не более. И мало кто среди живых меня услышит. Ты же сумеешь стать в случае чего именно тем, кто по-настоящему нужен этому миру.
— Ему не нужен спаситель.
— Нет, не нужен. Ему нужен Надзиратель.
