Вчера прошло. Завтра ещё не наступило. У нас есть лишь сегодня. Так давайте начнём. Мать Тереза
Неделя пролетает, как в тумане. Луи много спит. Много ест. Он ходит на работу, потому что в этой вселенной по-настоящему наслаждается только ею. Он продолжает следить за Гарри в социальных сетях, и чем больше находит информации, тем больше убеждается, что тот не может быть стопроцентным натуралом. Но ему становится грустно лишь при мысли об этом, потому что он в любом случае ничего не может с этим поделать. Ночью в среду он случайно подписывается на Гарри в твиттере. Ну, ладно, он напивается и специально на него подписывается, но легче убеждать себя в том, что это произошло случайно. В четверг он просыпается утром и видит, что на него подписались в ответ. Также есть уведомление о входящем сообщении. Это значит, что я прощён? Если бы кровать каким-то образом могла проглотить его, сейчас был бы самый подходящий момент. Несколько минут он стонет в подушку, затем, сделав глубокий вдох, поднимает телефон и начинает печатать. Нечего прощать :) Гарри быстро отвечает. Я слишком много флиртую. Да, но я тоже. Что я могу для тебя сделать? Луи закатывает глаза. Всё ещё похоже, будто ты со мной флиртуешь. В этот раз у Гарри уходит больше времени на ответ. Луи выбирается из постели и отправляется чистить зубы, время от времени поглядывая на телефон, который лежит на краю раковины. Он гудит. Томлинсон быстро берёт его в руки. Ну, я пытаюсь. Луи улыбается. Ты можешь и лучше. Давай притворимся, что я твой брат. Как дела у мамы? Разве ты не знал бы, если бы был моим братом? Я бессовестный сын. Звоню не так часто, как следует. Понятно. У мамы всё прекрасно. Недавно завела нового кота. Сколько у неё всего котов? Я думаю, бессовестный сын должен знать хотя бы это. Меня не было дома несколько лет. Я даже не знаю дорогу домой. Воу. Тебе должно быть стыдно. Мне всё ещё кажется, что ты со мной флиртуешь. Да как так? — Ты чего улыбаешься? — Чёрт, — Луи роняет телефон, который отправляется в полёт на кухонный пол. Около холодильника стоит Зейн, наблюдая за тем, как он приземляется у его ног. — Не смей ко мне так подкрадываться, — бормочет Луи. — У меня ведь очень слабые нервы, помнишь? — Помню, — Зейн подтверждает слово кивком. — Ещё я помню, что целую неделю не видел, чтобы ты так улыбался. Ну так?.. Луи откладывает телефон, не обращая внимания на то, что он снова гудит. Он берёт кружку и делает медленный глоток. — Луи, — говорит Зейн. — Это он, — произносит Томлинсон, будто рассказывает тайну. Он ставит чашку на стол. Телефон снова гудит, и в этот раз Луи не может ничего сделать. Он берёт его в руки. — Кто он? Если честно, мне кажется, что ты тоже со мной флиртуешь. Может, как-нибудь сходим пообедать? Луи широко раскрывает глаза. — Господи, — шепчет он. — Господи? — повторяет Зейн. — Нет, конечно не Господи, — отвечает Луи. — Гарри. — Ты имеешь в виду Гарри Стайлс? — спрашивает тот. — Ты общаешься с Гарри Стайлсом из One Direction? Он произносит это медленно и осторожно, прямо как на прошлой неделе. Зейн говорит так, словно он его отец и терапевт, если не считать нескольких посиделок с косяками в руках. И да, Луи понимает, что ему трудно перемолоть всю эту информацию. Он понимает, что в этой вселенной Зейн, повеселившись в клубе со своим лучшим другом, отправился спать и проснулся, найдя того в истерике. Что с тех пор он старается уложить это всё у себя в голове, и что он делает для этого всё возможное. Но сейчас Луи нет дела до бесконечных сеансов терапии. Не тогда, когда он вроде, но не точно, флиртует со своей гетеросексуальной родственной душой. — Мне нужно идти, — говорит Томлинсон, забирая чашку с собой. Малик начинает задавать ему другой вопрос, но он прячется в своей комнате. За захлопнутую дверь он извинится позже. Он даже не собирался этого делать. Чай проливать он тоже не хотел. Но Луи даже не в состоянии думать. Он опускается на пол прямо у двери, быстро скользя пальцами по экрану телефона. Ты зовёшь меня на свидание, Гарольд? Разве это не считается ласковым прозвищем? Смотрите-ка, кто тут флиртует теперь! Ты только что позвал меня на СВИДАНИЕ. Дружеское свидание. Мы теперь друзья? Могли бы ими стать. Мысль о том, что они просто друзья, должна приносить боль. Но Луи не откажется от возможности увидеться с Гарри снова. Любого свидания в данный момент будет достаточно. Я чувствую себя полным придурком, честное слово. Мне бы действительно хотелось что-то для тебя сделать. Можешь сказать нет, и я оставлю тебя в покое. Или мы можем завтра пообедать вместе. На несколько секунд Луи утыкается лицом в колени. А у тебя нет завтра каких-то важных планов поп-звезды? Нет, если ты скажешь да? Ты вообще знаешь, как разговаривать с людьми без флирта? Мне начинает казаться, что нет. Это не должно удивлять Луи. Собственные методы Гарри по соблазнению в комплекте с неуверенностью Луи в их измерении являлись причиной нескольких ссор. Но сейчас Луи не может об этом думать. Я завтра работаю. И я не против пообедать вместе. Луи прячет улыбку, уткнувшись в изгиб локтя. Пообедать. В полдень. Я заеду за тобой. Просто скажи, куда. Я работаю в Королевских ботанических садах. Кем? Я ботаник. Это довольно горячо. Ты ужасен. :) Увидимся завтра.☆
На следующее утро он моет голову так много раз, что, можно поклясться, начинает лысеть. Каким-то чудом у него в гардеробе находится чёрная рубашка, которую одобрил бы Гарри. Он также надевает чёрные узкие джинсы, которые гарантируют, что в какой-то момент руки Гарри окажутся на его заднице. Он не бреется, потому что Гарри нравится потираться щекой о его щетину. Луи укладывает чёлку, приподнимая её и закручивая над лбом, потому что Гарри нравилось накручивать её кончик себе на палец. Он душится одеколоном, из-за которого Гарри бы захотел уткнуться носом в его шею, чтобы только понюхать. Заканчивая собираться, Луи осознаёт, что сделал это всё для той версии Гарри, которая ничего из этого не оценит, отчего ему становится грустно. Оставшуюся часть утра он ходит, как на иголках. Томлинсон пьёт кофе, думая, что его неспособность сосредоточиться на работе заключена в недостатке сна. Вскоре выясняется, что он не прав. Допивая вторую чашку, он начинает нервничать ещё больше. Время мчится со скоростью мыслей, и если бы у Луи была возможность буквально взлететь с земли, он бы завёл двигатель и улетел. Ли-Энн несколько раз спрашивает, в порядке ли он. «Всё прекрасно», — однажды отвечает Луи. «Замечательно», — говорит он, когда допивает четвёртую чашку кофе. Он чувствует себя сумасшедшим. Луи отлучается в туалет, чтобы успокоиться там. Это не помогает. Он возвращается и замечает на экране компьютера напоминание о сегодняшней экскурсии для туристов, что можно считать просто ужасной новостью. У него никак не получится провести экскурсию в таком состоянии. Луи снимает линзы, потому что в глазах чувствуется жжение и сухость, и вместо них надевает очки. Он надевает белый лабораторный халат, меняет вансы на модные туфли, которые хранит в гардеробе. У Луи из этой вселенной есть несколько костюмов, рубашек с воротником и галстуков, которые тоже хранятся здесь. Кажется, в любом измерении для него долгое время быть наряженным — понятие пугающее. Он обходится простыми футболками и вансами на работе, хоть и противоречит дресс-коду. В туристические дни у него не остаётся выбора, кроме как одеться более менее нарядно, для чего и нужна запасная одежда. Луи осматривает свою причёску в зеркало, встроенное внутрь дверцы шкафа, и ещё раз глубоко вздыхает. Он замечает, как Ли-Энн на него смотрит. — Я не буду снова спрашивать, — говорит она. — Но удачи. В этот раз Луи не говорит, что с ним всё в порядке. Он не старается скрыть своё волнение. — Спасибо, — отвечает он, действительно имея это в виду. Когда он проводит первую экскурсию, кажется, будто их было целое множество. Всё проходит на удивление хорошо. Биология растений — его страсть, поэтому ему легко о ней рассказывать. Первая группа туристов состояла в основном из детей, их родителей и одного пожилого человека. Следующая оказывается такой же. Гид водит группу по садам, а ботаник — в данном случае Луи — ходит рядом, чтобы коротко рассказать о каком-либо семействе растений. К тому времени, как он находит группу, его руки перестают дрожать, но у него не остаётся времени вытереть потные ладони о джинсы. Он поправляет чуть съехавшие очки и складывает руки вместе перед собой. Гида зовут Кевин, который идёт очень медленно, по пути указывая на различные виды растений и цветов. — А вот один из наших местных ботаников, — говорит он, жестом показывая в сторону Луи. — Луи Томлинсон, который здесь также является помощником директора садоводства. Луи натягивает на лицо улыбку. — Всем доброе утро, — произносит он, пробегаясь взглядом по группе. В основном дети. Кажется, два учителя. Две пожилых женщины. И мужчина, стоящий почти в самом конце, на котором надета чёрная бейсболка и солнечные очки. Мужчина, который улыбается, отчего на его левой щеке появляется глубокая ямочка. Луи где угодно узнает эту ямочку. Он едва не проглатывает свой язык. Гарри поднимает руку и слегка машет. — Эм, — начинает Луи, затем прочищает горло. Он смотрит на Кевина. — Ну так, да, добро пожаловать, — он снова переводит взгляд на Гарри, который в этот раз ухмыляется. Луи поправляет воротник. — Ну, думаю, мы просто поговорим об… — он разворачивается к столу, стоящему позади, и поднимает подсолнух. — Этом. Кто-нибудь может сказать, что это? Рука Гарри взмывает в воздух наряду с руками детей. Луи подавляет улыбку. Он обращается к маленькой девочке с косичками. — Да, милая. — Цветок, — отвечает она. Луи улыбается. — Очень хорошо. А кто-нибудь знает, что это за цветок? Гарри снова поднимает руку. Луи сжимает губы и обращается к другому ребёнку. — Подсолнух? — Да, верно, — говорит он. Он поднимает другой цветок. — А этот называется хризантема. Кто-нибудь знает, что общего у этих двух цветков? Гарри снова поднимает руку, машет ею и даже немного подпрыгивает на носочках. Луи его обожает. — Да, сэр, — говорит он. — Вы, в самом конце. — Они оба относятся к семейству маргариток, — отвечает Стайлс. Томлинсон улыбается. — Да вы умный? — Бываю иногда, — говорит Гарри, и вся группа смеётся. Луи задерживается на нём взглядом, после чего продолжает вести урок, лишь половину из него поглядывая на Гарри. В оставшиеся пять минут Томлинсон рассказывает ещё о нескольких видах семейства маргариток, затем о некоторых семействах растений, сравнивая их с семейством животных и человеком. Заканчивает он свой короткий урок, вручая каждому из гостей по одному подсолнуху в подарок. Гарри забирает свой подсолнух и остаётся стоять на месте, в то время как вся группа направляется дальше. — Это твоя повседневная маскировка? — спрашивает Луи. Гарри снимает солнечные очки, предоставляя взор на свои глаза цвета ярко-зелёного ириса, который был и всегда будет любимым цветом Луи. — Нет, у меня есть фальшивая борода и мантия, иногда мне нравится надевать их. В том наряде я похож на Дамболдора. — Мне больше нравится этот. Улыбка Гарри каким-то образом становится ещё шире. — Кстати, ты прекрасно выглядишь. — Спасибо, бро, — говорит Луи, игнорируя жар, приливающий к щекам. — Ну, как дела у мамы? — Как обычно. Она спрашивала о тебе, — отвечает Гарри, мягко посмеиваясь. — Но серьёзно, классный лабораторный халат и очки. Футболка тоже миленькая. — Хватит, — говорит Луи. — Как ты здесь оказался? — Я думал, что прогуляюсь вокруг, пока буду ждать до полудня, но затем увидел твоё имя в списке на экскурсию в 11:30 и купил билет. Я очень доволен. Собираюсь оставить хороший отзыв о тебе, как об одном из лучших работников. — Господи, Гарри. Просто сделай уже предложение, — отвечает Луи, закатывая глаза. Гарри смеётся. — Как насчёт ланча сначала? — Было бы неплохо. Только мне нужно сбегать в офис и сменить обувь, — улыбаясь, произносит Луи. Стайлс опускает взгляд на его сверкающие туфли. — На что сменить? — На вансы, — отвечает он. — Ненавижу эти. — О нет, ты не захочешь их менять, когда узнаешь, куда мы поедем, — говорит Гарри. — И у тебя случаем нет пиджака? Он тоже будет нужен. Но, если что, у меня есть запасной в машине. — Должен я спросить, куда мы поедем? — Ты мог бы, — говорит Гарри. — Но это сюрприз, так что я тебе не скажу.☆
Несмотря на тот факт, что Гарри является натуралом, их обед проходит как самое настоящее свидание. Не дружеское свидание, как назвал его Гарри. А свидание, за которым следует второе свидание, которое заканчивается объятиями на крыльце, что создаёт возможность добраться до постели или, в конце концов, понимание того, что скоро они к этому придут. Они приезжают в приватное заведение, которое называется «Бар Гарри», из-за чего Луи смеётся, пока они паркуются, и продолжает смеяться даже тогда, когда они уже занимают столик возле окна. — Перестань, — говорит Гарри. Луи качает головой. — Я физически не могу, — отвечает он, беря в руки меню. — На наше следующее свидание я приведу тебя в «Бар Луи». Как тебе? Гарри заглушает смех, утыкаясь в стакан воды. — Нужно было поехать туда, где подают шаурму. — Мы поедем туда на третье свидание, — говорит Луи. — Что ж, хорошо знать, что ты планируешь увидеться со мной снова. — Я всё ещё думаю над этим, — отвечает Луи и выше поднимает меню, чтобы спрятать лицо и свою улыбку. Луи заказывает карпаччо, а Гарри — красный люциан. Они оба заказывают коктейли. Всё это оказывается вкусным, и обслуживание просто потрясающее. Официантка знает Гарри по имени и также дружелюбна по отношению к Луи. Он наслаждается этим настолько, насколько может, когда притворяется, что не влюблён в Гарри. Приходится прилагать много усилий, чтобы не пялиться на него слишком долго. Несколько раз у него появляется желание провести ногой по лодыжке парня или дотронуться до его тыльной стороны ладони и подмигнуть. Он справляется с этим, лишь превращая всё в шутку. — Должен признаться, — начинает он. — Кажется, будто мы вовсе не на дружеском свидании. Гарри вздрагивает. — Думаю, с этим нельзя ничего поделать. — Я тоже так думаю, — говорит Луи, пожимая плечами. — Наверное, нам просто нужно пожениться. Луи смеётся. — Боюсь, что да. Гарри кладёт вилку, закусывая нижнюю губу. — Я думал над одной проблемой… или не совсем проблемой, но дело в том, что… Что мне кажется… — он замолкает, чтобы сделать глоток воды. Луи нервно ждёт, и Гарри дарит ему маленькую улыбку. — Когда я сказал, что ты кажешься мне знакомым, это было потому, что ты со мной разговариваешь так, будто знаешь всю жизнь. Это странно и отличается от того, к чему я привык. И я думаю, может быть, это потому, что я напоминаю тебе о твоём бывшем парне, но я бы не сказал, что мне это не нравится. Луи хмурится. — Тебе нравится, что ты напоминаешь мне о моём бывшем? — Нет. Не совсем. Мне нравится, что ты разговариваешь со мной так легко, как наверняка говорил с ним. Луи опускает взгляд на свою полупустую тарелку. — Прости. Я не хочу ничего испортить. Я просто пытаюсь сказать, что мне нравится с тобой общаться. У меня не сразу получается подружиться с кем-то. Трудно сказать, кто искренен, а кому я нравлюсь только потому, что знаменит сейчас. Однажды я вообще перестану быть знаменитым. И половина из тех людей даже не вспомнят обо мне. Но ты кажешься не таким. Луи делает глоток коктейля. — Немного трудно представить, что кто-то может тебя забыть. Гарри улыбается. — Я так понимаю, ты этого точно не сделаешь. — Ну, я этого не говорил. Гарри мягко пинает его ногой под столом, заставляя Луи рассмеяться, пока он допивает свой коктейль. — Я не забуду тебя, — говорит он. — Можешь не волноваться насчёт этого. И не потому, что ты напоминаешь мне моего бывшего. Можешь даже забыть, что я когда-то это сказал. Если честно, в ту ночь я был немного подвыпившим. Думаю, я немного преувеличил. — Всё забыто, — легко отвечает Гарри. — И спасибо за обед, ты не сделал ничего плохого. Ты был честен со мной, — говорит Луи. — Нет ничего плохого в том, что кто-то не показался тебе привлекательным. — Я думаю, ты очень привлекателен, — произносит Стайлс. Томлинсон вздыхает. — Серьёзно, чувак? Гарри поднимает обе руки в защитном жесте. — Думаю, кто угодно со мной согласится, независимо от их предпочтений. Луи потирает пальцами виски. — Ну, что ж, это никак не помогает нам с «будем друзьями». — Понятно, — говорит Гарри. — Попытаюсь больше не одаривать тебя комплиментами. — Прекрасно. — Так теперь мы друзья? На этот раз эти слова приносят боль. Тупую боль, отдающуюся в груди Луи. Он так отвык быть обычными друзьями со своим Гарри. Ещё одна причина сделать шаг назад. Но как сказал Найл: в какой-то вселенной он и Гарри — просто соулмейты в платоническом смысле. Может быть, это одна из тех вселенных. Возможно, теперь, когда они создали эту связь, Луи сможет отправиться домой. Он улыбается при мысли об этом. — Мы друзья.☆
На следующее утро ничего не меняется, за исключением того, что у него в контактах появляется номер Гарри. Луи тайно заносит его под прозвищем «Котёнок», потому что в его вселенной было так всегда. В телефоне Гарри он был записан как «Бу». Вчера Луи видел, что Гарри записал его просто как «Луи Томлинсон». Он довольно-таки легко реагирует, когда просыпается сегодня не в Рождественское утро, как того ожидал. Ему становится интересно, во что превратилась его собственная вселенная. Время остановилось? Гарри всё ещё стоит у окна и ждёт его? Или Луи из этой вселенной перенёсся в ту? — Чёрт, — стонет Томлинсон, прижимая ладони к векам. Это снова и снова походит на математику в начальной школе. На прикроватной тумбочке звонит телефон. Сегодня отправляемся в Стокгольм. Нам нужно настроить планов до моего возвращения. Наверное, ему всё же нужно изменить контакт Гарри на просто «Гарри». Забавно, что Котёнок пишет ему о путешествии, о котором Луи ничего не знает. Но в то же время, почему нет? Что в Стокгольме? Ещё одно выступление. И когда ты вернёшься? Через месяц. Луи кидает телефон на кровать, утыкается лицом в подушку, лежащую рядом, и выпускает долгий крик. Каждый ответ, который он придумывает, кажется неподходящим. Он несколько раз начинает печатать сообщение, но всё стирает. Ирония в том, что несколько месяцев назад он находился в том же самом положении, если не считать того факта, что он практически сам сказал Гарри уходить. Гарри постоянно тянулся к нему, в то время как Луи всё больше и больше отдалялся. А теперь к нему тянется Луи (или пытается, по крайней мере). Луи отвечает простым «Отлично», после чего выползает из кровати, начиная собираться на работу.☆
Гарри на сцене — совершенно другая форма жизни, для полного понимания которой Луи потребуется долгое время. Спустя столько времени обнаружив новую его сторону, Луи немного напуган, но в то же время очарован. Его Гарри никогда не танцевал или пел вот так. Он взбудораженный и экстравагантный, очаровательный и блистательный. Толпа всегда сходит по нему с ума, и Луи, сидя дома и смотря видеоклипы на компьютере, чувствует то же самое. Он повсюду прыгает и виляет своими бёдрами так, будто накладывает на всех проклятье. Длинные волосы тоже хорошо смотрятся. На самом взрывном моменте песни он вертит головой в разные стороны, пропускает пальцы сквозь пряди волос, как это привык делать Луи. Когда ему удастся вернуться в свою вселенную, он, наверное, даже предложит Гарри отрастить их. В эти дни он с нетерпением ждёт двух событий… посмотреть выступления Гарри было самым первым. В этом мире это самое лучшее утешение. Он чувствует странный прилив гордости, слыша, как люди плачут и сходят по нему с ума, что так походит на самое начало карьеры фотографа его Гарри, отчего Луи настигает горечь. Вторым является тот иронический факт, что Гарри обязался быть другом, и это гарантирует Луи хотя бы одну фотографию из каждого места, которое тот посетит. Это значит, что Гарри будет отправлять ему любые понравившиеся шутки и песни. Это значит, что он будет фотографировать незнакомые растения, которые ему довелось увидеть во время путешествия, и будет проводить викторину для Луи (как знакомо) на знание всех этих видов. И это значит, что в пятницу, четвёртую неделю пребывания Луи в этой вселенной, Гарри просто так позвонит ему и скажет: — Просто хочу узнать, как у тебя дела. Луи застывает на пороге своей квартиры с пакетами продуктов в руках. Он прислоняется к дверному проёму, а пока сглатывает, прокашливается и снова сглатывает, сердце уходит в пятки на какую-то секунду. — Какой ты замечательный жених. — Всё для тебя, моя любовь, — говорит Гарри, смеясь. Луи несколько раз ударяется головой об дверь. Это не приведёт ни к чему хорошему. — Ты всем своим друзьям звонишь только для того, чтобы спросить, как у них дела? — Вообще-то, да, — отвечает Гарри. — Поэтому я чувствовал себя ужасно, когда не звонил тебе. — Так тебе и надо. Мы друзья уже сколько, около двух недель? — Можешь ли ты найти милосердие в своём сердце, чтобы простить меня? Луи задумчиво гудит. — Хм, я милосердный человек. Так что, почему бы и нет? Гарри снова смеётся, стараясь оставаться как можно тише. — А вообще, где ты? — спрашивает Луи, наконец пересекая порог квартиры. Он закрывает за собой дверь. — В гостиничном номере, — отвечает тот. Всё тело Луи сковывает страх. — О-у. Эм… Ты говоришь так тихо, потому что у тебя гость? Гарри усмехается. — Не совсем. Тут просто Найл, но он уснул. Не хочу его разбудить. — Смотрите, какой он заботливый, — дразнит Луи, кладя на пол пакеты с продуктами. Он роется в одном в поисках печенья «Орео» и включает чайник. — Я всегда такой, — говорит Гарри. — Подожди-ка. Томлинсон слышит, как хлопает дверь. — Что ты делаешь? — Сажусь в ванную, — отвечает Стайлс. Луи поднимает брови. — Разговариваешь со мной, пока принимаешь ванну? — Я не такой уж и дразнила, Лу, — произносит тот. — Просто посижу здесь, пока буду с тобой говорить. Луи нежно улыбается от уха до уха. Его Гарри делал то же самое, пока они учились в университете. Однажды он даже разговаривал с Луи по скайпу, сидя в ванной полностью одетым, а в другой раз полностью голым, сидя в мыльной воде. Луи выкидывает из головы эти мысли, пока они не завернули в ненужную сторону. — Ты бы мог позвонить мне, когда будет подходящее время, — говорит он, выключая чайник. — Нет, и сейчас хорошо, — отвечает Гарри. — Ну, рассказывай. Как дела? — Не на что жаловаться. Пью чай с булочками, — он пожимает плечами. — Может быть, позже тоже приму ванну. — Но я не принимаю ванну. — С чего ты взял, что я так легко поверю, — говорит Томлинсон. — Готов поспорить, ты спустил туда одну из своих бомбочек для ванн. Гарри стонет, и звук получается слишком низким, что совершенно не необходимо. — Я их обожаю. — Я не удивлён, — произносит Луи, учитывая, что его Гарри тоже их обожал. — А как у тебя дела? Какое-то время Гарри молчит. — Устал. Такого ответа он не ожидал. Из-за появившегося чувства беспокойства между его бровей пролегает складка, а мягкая улыбка исчезает, уступая место хмурому взгляду. — Ты не высыпаешься? — Это скорее как умственное истощение, нежели физическое. — И всё же, мне кажется, сон может помочь. — Я достаточно сплю, честно, — отвечает Гарри. — Думаю, мне нужен хороший долгий отпуск в собственном доме. — Скоро ты его получишь, — уверяет Луи, наливая в кружку горячей воды. — Повеси-ка, котёнок… — он тут же кашляет от случайно вылетевшего прозвища. — Ты только что назвал меня котёнком? — спрашивает Стайлс. Томлинсон закрывает лицо рукой. — Я всех друзей называю котятами, — мямлит он. — Или котиками. Иногда тиграми. — Ты серьёзно? — Серьёзней некуда, — отвечает он. — В любом случае, если я могу чем-то помочь, просто дай знать. Несколько секунд Гарри ничего не говорит. — Ты уже достаточно помогаешь, — наконец произносит он. — Разговоры с тобой помогают. Ложечка, которой он размешивает сахар, чуть замедляет своё вращение в кружке чая. — Можешь звонить в любое время. — Теперь ты никогда не заставишь меня перестать тебе звонить. — Хорошо, что я не хочу, чтобы ты переставал. Гарри щёлкает языком. — Ты снова флиртуешь. — Думал, мы решили, что это наш стандартный способ общения? Стайлс смеётся. — Точно, да. Я забыл. Луи оставляет продукты лежать по пакетам, когда убеждается, что там нет ничего такого, что могло бы расплавиться или испортиться, если он оставит их в таком виде на долгое время. Он берёт свою кружку с чаем в комнату и ложится на кровать. — Ну, так скоро ты вернёшься? — А что? Скучаешь? — Невыносимо, — говорит Луи, даже не начиная объяснять. Если бы он описывал, насколько сильно скучает по Гарри, они бы просидели так всю ночь. — Я скоро вернусь, тигр. Луи фыркает. — Перестань, — он снова утыкается лицом в подушку, оставляя телефон прижатым к уху. Он слушает смех Гарри, отдающийся эхом от стен ванной комнаты. Он представляет, как тот свернулся калачиком в гостиничной ванне. Наверное, она для него слишком маленькая, отчего его колени неловко торчат кверху. Может быть, он притянул их к груди. Луи вдруг вспоминает, как однажды, в ночь Рождества, они крались через весь родной дом Гарри. В одной из комнат наверху спала его бабушка, которая была дьяконицей, даже если она знала, что Гарри был геем, а Луи был не просто другом для него, они всё равно старались вести себя как можно незаметней. То есть они дожидались, когда она уснёт, созванивались друг с другом и устраивали свидание в большом кухонном шкафу для полуночных минетов. — Что-то ты затих, — произносит Гарри. Луи переворачивается на спину и переводит взгляд на потолок. — Когда ты вернёшься? — снова спрашивает он. — Через две недели, — отвечает тот. — И я хочу попросить тебя об одолжении. — Ах, так вот зачем он позвонил. — Эта мысль пришла мне в голову, пока я сидел в ванной, — успокаивает его Гарри. — Ну, рассказывай. — В прошлом месяце я купил новый дом. Обустроил его и всё такое. Я провёл в нём всего несколько ночей, но знаешь, он хороший. Мне нравится. Луи сжимает губы, барабаня пальцами по животу. — Мне кажется, ещё слишком рано просить меня переехать к тебе. Гарри подыгрывает ему. — Но мы помолвлены? — Я даже не знаком с твоей мамой. — Но она и твоя мама, не так ли? — Всё это так странно, — произносит Луи, снова слыша мягкий, лёгкий смех Гарри. — Серьёзно, Эйч, что за одолжение? — Я просто подумал, было бы неплохо посадить какие-нибудь растения вокруг дома, — отвечает тот. — Мне так понравилась атмосфера, когда я был в Ботанических садах. Хотелось бы создать такую же атмосферу и дома, конечно, в чуть меньшей площади. — Ты хочешь, чтобы я порекомендовал тебе растения? — Типа того, но немного больше. Когда я вернусь, будет весело, ну, съездить по магазинам за растениями. Ты бы мог помочь мне выбрать какие-нибудь красивые цветы. — Меня раньше никто не звал проехаться по магазинам за растениями. — Значит, ты буквально не можешь отказаться от этой возможности. — Видимо, нет, — говорит Луи. — Поход по магазинам за растениями звучит весело. Я буду рад помочь. — Класс. Спасибо, — облегчённо произносит Гарри. — У тебя уже есть варианты насчёт того, что ты хочешь? Гарри гудит, думая. — Мне нравятся розы. — Так и знал, — отвечает Луи, и не потому, что Гарри они тоже нравятся. На этот раз мысль приходит к нему в голову, как что-то очевидное. — Почему? Луи облизывает губы. — У тебя с ними много общего. Во-первых, розы довольно неприхотливы, и я подразумеваю это не в сексуальном смысле. Гарри смеётся. — Продолжай. — В их присутствии любое место становится визуально краше, да, а их лепестки могут использоваться в чае или джеме. В плодах шиповника, которые созревают из роз, содержится много витамина С. Ещё у масла из роз есть лекарственные свойства. И ты… ты певец, автор песен и в каком-то роде танцор, а ещё сын, брат и друг. — И самые простые розы тоже самые невинные. Те, которые не были видоизменены или видоизменены так, что у них осталось только пять лепестков. В каком-то смысле это ты. Я думаю, может быть, ты беспокоишься о том, какой станет жизнь, когда ты уже не будешь знаменит, когда ты будешь просто Гарри. Но мне кажется, когда ты самый обычный парень, то ты самый невинный и редкий. На другом конце линии становится совершенно тихо, и Луи начинает волноваться, осознавая, как быстро бьётся сердце у него в груди. Он прочищает горло. — Ты ещё тут? — Я тут, — отвечает Гарри. — Я действительно заставил тебя в меня влюбиться? Живот Луи делает кульбит, бабочки бушуют. Однако вопрос Гарри продолжает крутиться у него в голове, а ведь Луи только что излил ему душу. Времени не остаётся, чтобы в ответ произнести какое-нибудь колкое замечание. Вместо этого он говорит: — Заткнись, Гарри. Ты сам спросил. — И мне нравится ответ, — тихо произносит Гарри. — Спасибо, правда. — Пожалуйста, — отвечает он. — Мы найдём для твоего дома красивые розы. — Я был бы очень рад.