Заячья долина

"В краю средь гор и цветущих долин Текла река, исчезая вдали. Прекрасней не было страны, Где рождались баллады и сны..." Канцлер Ги — Кельтская Сказка Кэрол не торопилась открывать глаза, переворачиваясь на бок и ощущая, как тяжелая рука ложится поверх ее талии. Дэрил даже во сне оставался собственником. Когда-то женщине казалось, что осень — довольно скучная пора, если твои обязанности ограничены домом. Урожай, какой есть, уже собран и спрятан в закрома, дворы прибраны, и жизнь словно начинает замедляться, готовясь к долгой зиме. Но в долине все было совершенно иначе. Осенний период охоты был в самом разгаре, и не было дня, чтобы реднеки не возвращались домой с богатой добычей. Порой они уходили на целую ночь, и женщины собирались на посиделки, чтобы немного посплетничать без посторонних глаз и ушей. Она могла вступить в диалог на равных, не только потому, что была признана. События лета в корне изменили ее жизнь, и теперь Кэрол уже не смущалась, когда разговоры заходили на довольно-таки откровенные темы. Теперь ей тоже было, чем поделиться. *** В тот день, когда мужчины вернулись в Александрию, торжествующий звон набата разносился на многие мили вокруг — приветствуя победителей и провожая павших. Женщины обнимали мужей, братьев и сыновей, целуя их лица и руки. Поддавшись общему ликованию, Кэрол подхватила Софию на руки, выходя из дома — и уже на пороге лоб в лоб столкнувшись с Дэрилом. Он не отстранился, продолжая смотреть на нее, несмелую, но искренне улыбающуюся, с девочкой на руках, а в голове завертелась настоящая буря. Диксон отступил, позволяя Кэрол выйти на широкий порог, вопросительно заглядывая ему в глаза. Вспомнилась другая женщина и другой ребенок. А еще — шериф, который ради дочери вцепился в глотку врага, причем далеко не в переносном смысле. И то, как Рик потом сжимал в объятиях свою Лори, целуя ее на глазах у всей Джорджии — целуя так, словно она вот-вот исчезнет. Тогда Дэрил ощутил некую зависть: без проблем стреляющий по противникам, реднек никак не мог проявить хотя бы толику смелости по отношению к небезразличной ему женщине. И это при том, что вот она — такая близкая, заботливая, понимающая. — Ты в порядке? — от нее не ускользнула внезапная смена настроения мужчины. Его решительность куда-то испарилась, он замешкался, застывая на месте, — Дэрил? — Мм? — Ты в порядке? — она протянула руку. И этот жест, ладонь, ласкающая пока еще только воздух, и эта пронзительная синева... — Нет. — Иди сюда, — она коснулась его, робко проводя пальцами по спутанным волосам. А мужчина уже уткнулся лбом в ее плечо, прижимаясь к теплому телу, позволяя обнимать себя крепко. А потом она чуть приподнимает его голову, касаясь виска — и он ловит своими губами ее губы. — Дэрилина, твою мать! Что я вижу?! — раздается совсем близко. Мерл едва не портит момент: Дэрил дергается, пытаясь отстраниться. Но неожиданно сильная Кэрол удерживает его, продолжая требовательно терзать уста. И охотник сдается, покорно приникая к женщине — а вот София протестующе вскрикивает. Малышке не нравится быть незаметной, и она привлекает внимание, заставляя парочку рассмеяться: насупленная, малявка напоминает им растрепанного галчонка. Она требовательно ерзает, и Кэрол отпускает ее на землю — впрочем, девочку тут же подхватывает Мартинес, поднимая над головой и усаживая себе на плечи. Такая коняшка куда больше Софии по душе. — Пошел ты, — Дэрил запоздало огрызается брату, хотя того давно уже нет в поле зрения. Андреа силком подталкивает его к дому, то ругая, то бросаясь жалеть — рану на ноге зашили еще в Джорджии, но женщина настаивает на повторном осмотре. Калеб согласно кивает — для него это отличный повод зайти в дом старшего Диксона, ведь Эмми наверняка будет рада ему ассистировать. О чем девушка уже жарко шепчет в его ухо, косясь на сестру и ее мужа. *** К вечеру Александрия затихает. Кэрол укладывает Софию, и Карл, все еще не покинувший гостеприимных реднеков, вызывается рассказать малышке на ночь историю. Женщина уступает им свою комнату, мысленно отмечая, что из мальчика выйдет отличный брат — если он так внимателен к чужому ребенку, что говорить о родной сестре. Рик не смог оставить ни жену, ни пост — Дэрил дал мужчине слово, что приглядит за его сыном, а следовательно, эта обязанность также легла и на плечи Кэрол, о чем она совершенно не жалела. Мальчик ей нравится — несмотря на юный возраст, он уже не раз проявил себя настоящим мужчиной. После того, как Мерл в красках описал все произошедшее в форте, многие косились на парня с неким одобрением: пока это была заслуга матери и отца, но он явно не собирался отставать от них. Убедившись, что дети заснули, женщина спустилась вниз, собираясь скоротать остатки ночи на софе в гостиной — однако мебель уже была занята, как и стоящий рядом с ней столик. Бутылка вина одиноко взирала на своего мучителя, но Кэрол заметила также и то, что та была закупорена, а стакан подле нее — пуст. Она присаживается рядом с мужчиной. Неловкости нет — они перешагнули этот рубеж. Ночь стирает границы, позволяет расслабиться и забыть о дневной суете — положить голову на плечо любимого человека, чувствовать его дыхание, слышать тихий, немного охрипший голос. Не сразу понять, что Дэрил пьян совершенно, но виной тому вовсе не алкоголь. Его состояние — результат близости, которую он так долго не мог себе позволить. " ..., что она — твоя? — Как только увидел. Без Лори я не живу, без нее — я существую, — Рик совершенно серьезен, — Их так много, они такие разные... Но если ты понял, что она — твоя женщина, то не медли. Бросай ради нее все, плюй на всех и вся, закрой глаза на ее прошлое, на какую-либо логику в целом... Вцепись в нее руками, зубами, как волк овце в холку! Вцепись в нее душой! Пусть даже она закричит, пусть даже укусит — потом все забудется, все обернется поцелуями. Потому что если струсишь, если отступишься — нет, ты не умрешь. Но и жизнью это уже назвать не сможешь. Да и как можно жить, зная, что твоя женщина в объятиях другого..." — Дэрил? — Ты нужна мне. Она не совсем различает его слова, настолько тихо он сейчас произносит это маленькое признание. Но по его тону и сбившемуся дыханию понимает, что это нечто очень важное. Он повторяет слова раз за разом, пока женщина не останавливает его — нежно целуя. — Ты мне тоже. Вот теперь он окончательно смущен — кончики его ушей, забавно выглядывающие из-под волос, начинают предательски пылать. Кэрол не дает ему уклониться, льнет ближе — дав почувствовать тот жар, что наполняет ее. Глаза мужчины затянуты поволокой желания, но Дэрил не был бы собой, если бы все было так просто. Ее касания обжигают кожу. Он отвечает, абсолютно теряясь в нахлынувших ощущениях — от гибкого, желанного тела, от ее тихого, довольного смешка, от холодной ладошки, проникающей под рубашку. Его сводит с ума ее мягкость, ее податливость. — Не здесь, — он не узнает собственный голос. Но если делить постель — то постель настоящую, а не старенькую софу в гостиной. Потому что эта женщина больше не гостья. В его комнате кровать затянута волчьей шкурой. Дэрил торопится, тянет и ненамеренно разрывает тонкую ткань блузки на ее плече, но Кэрол не замечает этого. Она сама едва сдерживается — слишком долго они оба медлили. Когда мужчина накрывает женщину своим телом, вжимая в матрас, она выгибается ему навстречу. Ей нужно ощущать его каждой клеточкой тела. Слишком спонтанно. Слишком быстро. Слишком неидеально, чтобы запомнить навсегда и никогда не забывать. Его рваное дыхание. Рычание, вырывающееся из глотки с каждым неконтролируемым толчком. Руки, которые пытаются быть везде и сразу. Совершенно обезумевший взгляд, тонущий в бесконечной глубине ее глаз. А после только стук сердца — колотящегося так сильно, что начинаешь невольно сомневаться, а выдержит ли оно такое напряжение. Женщина расслабленно выдыхает — ее тело все еще пылает от удовлетворения. *** С первыми лучами солнца в комнате появляется гость. Он будит парочку, минуту громогласно комментируя свое видение прошедшей ночи, пользуясь смятением младшего брата. Дэрил готов уже выталкивать родственника взашей, когда его женщина поднимается резким рывком, придерживая сползающую с груди волчью шкуру. Ее глаза насмешливо прищурены, а короткие пепельные волосы местами сливаются с серой мантией. Свободная от прошлого, она возродилась с рассветом — и это еще не конец. И Мерлу мерещится, что он стоит перед ложем королевы, взирающей на него с ледяным спокойствием — ибо женщина твердо уверена в мужчине рядом с ней. Старший брат еще что-то бормочет, но покидает помещение. А Дэрил продолжает глядеть на нее с плохо скрываемым восхищением. — У тебя неплохо выходит. — Я сейчас сгорю от стыда, — признается она, пряча лицо в ладонях, — Есть предел его бесцеремонности?! — Не знаю, о чем ты, но, видимо, нет, — он тянет за край импровизированной накидки, но женщина неожиданно цепко удерживает ее на месте, — Что-то не так? — Все в порядке, — она знает, что зрелище ему не понравится. Вряд ли покрытая тонкими шрамами спина может быть привлекательна, но раз уж они пошли на откровения, то, возможно, это как раз то, с чего стоило начать. — Я видел, — внезапно говорит Дэрил, — Еще на ранчо. Когда Субраманиан осматривал, нам пришлось снять платье. — Мне он сказал, что это была Андреа, — растерянно бормочет она. — Не важно, что было. Больного ублюдка больше нет, — он придвигается ближе, обхватывая ее руками со спины, — Теперь ты моя. Когда дверь открывается снова, Кэрол готова разорвать Мерла на части. Но это не он. На пороге, чуть наклонив голову, стоит София — она уже привыкла, что утренние часы Кэрол принадлежат ей. Неподалеку мнется Карл: мальчик имеет представление о воспитании, а потому подойти ближе ему просто не позволяет совесть. Женщина ускользает — но только до следующей ночи. *** Граймс ожидаемо появляется в Александрии к вечеру. Его конь был в мыле, ибо шериф вырвал эту поездку с боем — помирившийся с дочерью и признавший Гленна, Хершел воспрянул духом, взявшись за наведения порядка с двойным усердием. Рик едва успевал проведать жену и дочь, а намеки на то, что у него еще и сын есть, пропускались губернатором мимо ушей. Неожиданная помощь пришла со стороны Дейла — выловив Грина на улице, проповедник закатил ему полное отпущение грехов, воззвав ко всем известным богам и присоединяя к молитве за здравие благодарственную речь "за восстановление справедливости" в любимом всеми форте Джорджия. Осененный благодатью, Хершел упустил момент, когда Рик — уже давно заручившийся поддержкой жены (Верни мне сына! Немедленно!) — скользнул к коновязи. Реднеки словно только его и ждали. Первым опомнился Сесар, заявивший, что закуска давно уже готова, и сейчас он прикатит качественную партию домашнего, на пяти грибах настоянного, самогона. Слабый протест Рика заглушило нестройное, но хоровое соглашение — шерифа потащили в уже знакомый ему кабак. На правах блюстителя порядка, он рассказал о последних событиях, которые пропустили охотники, покинув форт. Грин подписал договор не раздумывая, отдавая Александрию в полное владение реднеков. Теперь они могли работать на себя, не выплачивая аренду — единственной платой оставался общий налог на землю, но для крепкой общины он не был большой проблемой. Тоже касалось и индейцев, резервация которых теперь была действительно под защитой закона, а значит, неприкосновенна для чужаков. Это были хорошие новости, за которые определенно стоило выпить. Предложение исходило от самого Граймса, который явно не терял надежды отделаться малым и все же выехать обратно еще сегодня, а не уже завтра. Его братья по выпивке считали иначе, и к полуночи Рик уже соглашался с ними, что "он вообще крут и надо больше отдыхать". По крайней мере, это было последнее, что он еще помнил наиболее внятно. Утро наступило внезапно. *** Оседлавший лошадей конюх потоптался для приличия на пороге, прежде чем войти в дом — его задачей было отправить мистера Граймса и его сына в форт, по распоряжению главы общины. Оставалось только найти этого самого господина. Мужчина задумчиво обвел взглядом спящие в гостиной тела, выцепив одно проснувшееся или выглядящее таковым. — Кто здесь Рик Граймс? — обратился он к телу. Сосредоточившееся на голосе, оно недоуменно пожало плечами. — Не знаю. Но я шериф, так что могу его найти, — браво заявили в ответ, — Пиши заявку о пропаже, а я пока народ поспрашиваю. Конюх тяжело вздохнул. Опрашивать полусонных и не отошедших после вчерашней гулянки охотников было той еще морокой, но если этому шерифу заняться нечем, не проще ли просто подождать, пока он отыщет этого Граймса? А заявка... да хрен с ней. Между тем поднявшийся шериф недоуменно уставился на собственное помятое отражение в зеркале. Рожа показалась ему смутно знакомой, но пятидневная щетина казалось подозрительной. Возникло странное желание задержать и допросить подозрительный субъект. Затем ему на глаза попался Мартинес, не менее помятый, но держащийся за недопитую бутыль с достоинством. Сфокусировавшись на Сесаре, Рик решительно двинулся в его сторону. — Ты ведь давно в Александрии? — Ну да, а че? — Всех знаешь? — опрос свидетеля продолжался. — Да что не так, шериф? — Где у вас тут мистер Граймс проживает? — Вчера тут был, — Сесар приподнял бровь, прикидывая, прикалывается служитель закона или ему больше не наливать, — И сегодня тоже. — Где? — потребовал уточнений собеседник. — Слышь, завязывай, — понимая, что шутка начинает затягиваться, мексиканец немного обозлился, — Ты вроде в форт собирался? — Да, ехать надо, — согласился Рик, двинувшись в сторону выхода. Но не успел Мартинес посмеяться, как тот обернулся, — Надо только Граймса найти. Нам без него ехать нельзя. — Тьфу... Так ты про мальчишку? — мужчина подумал о Карле, ведь в прошлый раз именно его отец и искал, — К Дэрилу дуй, он там заночевал. Поспешно благодаря за наводку, счастливый и даже насвистывающий себе что-то под нос шериф рванул по указанному направлению. Уже на улице он осознал, что понятия не имеет, где живет этот самый Дэрил. В задаче прибавилось еще парочка неизвестных. — Какого хрена творит этот мужик? — к конюхе, протяжно зевающему у загона, неспешно подошел Мерл — выдворенный, но сохраняющий остатки гордости. Баба у братца, что надо — как зыркнула на него волком, так рот сам и закрылся. — Ищет придурков, которых надо было в форт отправить, — недовольно огрызнулся мужик, раздосадованный непредвиденной проволочкой. Мерл задумчиво почесал подбородок культяпкой, пытаясь припомнить, кого еще понесло в Джорджию с утра пораньше. Конюх тем временем закрутил табак в обрывок газеты, прикуривая самокрутку и наблюдая, как шериф пристает к проходящему мимо Акселю с расспросами. Тот целую минуту внимал, завивая пальцами усы, а затем сплюнул на землю, посылая собеседника куда подальше с его идиотскими шутками. Рик обиженно посмотрел ему вслед, однако решил найти более сговорчивого клиента. Следующим на очереди был Дэрил, опрометчиво вышедший на крыльцо. Зацепившись взглядом за новое действующее лицо, Граймс обрадованно рванул ему навстречу. — За пацаном? — хмыкнул Диксон, — Так Кэрол его в дорогу пичкает. — Граймс у тебя ночевал? — А где еще? — приподнял бровь охотник, пренебрежительно фыркая, — Не у Мерла же. — Отлично, — пробормотал Рик, отстраняя в сторону мужчину и топая прямиком на кухню, откуда доносились смеющиеся голоса. Карл сидел на высокой колченогой табуретке, передразниваясь с Софией, отказывающейся потреблять вкусную и полезную кашу и недвусмысленно косящейся на вазочку с печеньем. — ... обязательно передашь матери, я записала для нее рецепт... О, доброго дня, шериф! — Добрый, — откликнулся мужчина, обшаривая глазами кухню. — Пап? — Карл, куда он делся? — Кто? — Рик Граймс, чтоб ему пусто было! Я целое утро за ним гоняюсь! — он не обратил внимания, как переглянулись женщина и мальчик, — Нам ехать давно пора, а этот идиот в прятки играть надумал! В кухне повисла странная тишина. — Значит, так, — нарушилась она решительным тоном Карла, — В Александрию ты больше не поедешь. Шериф вопросительно уставился на сына, а после, страдальчески застонав, закрыл ладонью лицо, заходясь в истерическом хохоте. Слушая пересказ "поисков", конюх, не стесняясь, матерился вслух. Лошади торопливой рысью двинулись в сторону Джорджии, унося семейку Граймсов, но до провожавшего их Дэрила все же еще донеслась едва слышная просьба. Пусть и не ему адресованная. — Сын. — Ну? — Матери не говори. *** К тому времени, как раны затянулись, история о штурме обросла кучей самых невероятных подробностей. Но реднеки, не придающие значения такого рода сплетням, только посмеивались, когда на очередных торгах им пересказывали их же приключения. Постепенно на смену одним историям пришли другие: жизнь не терпела простоя, предпочитая теории практику. Порыв ветра за окном срывает с деревьев листья, игриво разбрасывая их по улице. Лежащая на боку женщина ненадолго открывает глаза, но полумрак за окном убеждает ее еще немного поспать. Она ерзает, устраиваясь удобнее — Дэрил шумно выдыхает во сне, придвигаясь ближе. Скоро осеннее солнце поднимется высоко над Александрией, знаменуя начало нового дня. Но это будет позже.