Кружево и сталь

У семи ключей кто тебя учил, Кто чего сказал. У семи дорог кто тебя женил, С кем тебя венчал.

      - Стань моей супругой.       Это было сказано просто, тихим голосом, но твердым тоном, без ужимок и ненужной театральности. К чему колебания и пафос, когда он уже решился? Решился не вчера и даже не месяц назад. Где-то внутри Арей всё понял для себя в тот самый момент, когда увидел огромные испуганные глаза под мостом в Запретных землях. А время… время ему было необходимо, чтобы принять крутой поворот судьбы.       Теперь же принять происходящее осталось всем остальным, и вот здесь дела обстояли куда сложнее. Что доказала реакция Яраата, ведь именно к нему на встречу под проливным русалочьим дождем отправился мечник той ночью, когда Пелька гадала на суженого.       Сначала оборотень улыбнулся, словно не веря своим ушам, потом расхохотался. И только когда по лицу Арея он понял, что тот не шутит, обрушился на барона мрака с руганью и порицаниями.       - Ты сошел с ума? - кричал Яраат. - Совсем повернулся на своей девчонке? Ну нравится тебе спать с ней, так спи! Нет, мало ему, свататься решил! Не староват ты для жениха-то, а?       Мечник спокойно выслушал эту отповедь, не дрогнув лицом, только кустистые брови его сошлись на переносице.       - Тебе какое дело, Яраат? Ну сошел, так сошел. Женюсь, я сказал. А ты меня знаешь - раз сказал, значит, этому быть.       Оборотень посмотрел на Арея, будто окончательно разуверившись в его трезвом рассудке.       - Женишься, значит? Ну, мрак с тобой. Только знаешь ли, чем всё кончится? А я тебе скажу! Девчонка твоя помрет, ты сам сгубишь её, а тебя, как предателя и отступника, ждет казнь! Вот и сказочке конец!       Не выдержав, барон мрака двинулся на друга, низко рыча:       - Не будет этого, слышишь? Я знаю себя много веков, и ты меня знаешь, Яраат! Да только с ней я другой. Я смогу защитить её, а она…       Не договорив, Арей махнул рукой, присел устало на шаткий стул. Жадно следивший за ним глазами оборотень старался не пропустить ни единой эмоции, мелькавшей на лице мечника. В конце концов, вздохнув, Яраат произнес:       - Дело твоё, брат. Я тебя только предупредил, дальше уж тебе выбор делать. Если решился, да будет так.       Арей вскинул на него глаза:       - Выходит, поможешь?       Оборотень растянул губы в холодной улыбке:       - Помогу, конечно. Дай мне только немного времени, через несколько недель будешь женатым.       И вот теперь барон мрака стоял перед своей нареченной на склоне пологого холма. Погожий красавец-апрель едва вступил в свои права, и погода на Лысой Горе стояла чарующая, свежая. В воздухе звенели ласковые ожидания, трепетная нега сковывала всё живое, заражая вирусом любви. И Арей волновался, как мальчишка, задавая самый главный вопрос в своей жизни.       Пелька молчала, только её ореховые глаза подернулись зеркальной пеленой слёз. Сердце девушки пропустило удар, потом ещё один.. и застучало с неистовой силой, трепыхаясь в тесной тюрьме рёбер. Вот оно. То, чего она, сама того не ведая, так ждала всё это время, то, что тревожным пульсом билось под тонкой кожей. Пелька протянула возлюбленному руки, падая в его объятия и пряча лицо у него на груди. И когда робко-счастливое «Да» вырвалось из самых глубин её души, Арей нашел ртом дрожащие губы девушки, целуя, выпивая её счастье, делясь своим. А звонкий, поющий апрель накрыл их своим благоуханием, когда они вдвоем упали в высокую, влажную ещё траву.       ***       Оставшиеся до свадьбы недели прошли для Пельки, словно в сказочном дурмане. Арей всё взял на себя, не позволив ей ничего делать, объясняя это тем, что у него уже есть помощник и что обряд пройдет в тайне и потребует тщательной подготовки. Девушка надолго оставалась одна, когда мечник отлучался на очередную встречу, что в последние дни случалось особенно часто. Порой, выглянув из окна во двор, она видела, как барона мрака о чём-то жарко спорил с Могутой и его помощником. В конечном итоге, посвящённых в происходящее лиц можно было сосчитать по пальцам одной руки.       Единственное, на чём девушка смогла настоять, так это на личном создании своего свадебного наряда.       - Позволь мне хотя бы в этом решить самой, - ласково попросила она, и мечник сдался.       Он терпеливо провожал её на площадь, стоял со скучающим видом у палаток, на которых высились отрезы ткани и рулоны кружев, в то время как Пелька о чём-то жарко спорила с торговками. И шила она только тогда, когда Арей в очередной раз отлучался.       Владеть иголкой и ниткой Пельку обучила мама, и когда-то девочка могла не только поставить крепкую заплатку, но даже смастерить добротную рубаху и штаны. А ещё она чудесно вышивала. Однако, приступая к шитью подвенечного платья, девушка медлила, с опаской занося над тканью руку. Последние годы она больше владела ножом, а не рукодельными принадлежностями, и теперь опасалась, что позабыла все навыки. Но когда на тонком льне проступил первый стежок, её опасения развеялись. Она ничего не забыла, и спустя час тонкие пальцы уже легко и привычно порхали над материей. А Пелька ощущала странный прилив тепла и спокойствия - странно, но заниматься этим исконно женским занятием ей нравилось ничуть не меньше, чем изучать навыки боя холодным оружием.       И когда последний кружевной лоскут был надежно пришит к подолу, она разложила готовый наряд на постели, любуясь. Был теплый вечер накануне обряда, о недавно отступившей зиме не напоминало ничего, кроме прохладного ещё ветерка и не прогретого камня стен.       Волнуясь, девушка ещё раз взглянула на платье, а также на лежавший рядом вышитый красно-золотой кушак. Его она приготовила Арею в качестве свадебного подарка, сшив из отреза материи, купленного на базаре несколько недель назад. Осторожно сложив вещи, Пелька убрала их в сундук до завтрашнего утра.       В круглом чане возле очага благодаря чарам всегда стояла тёплая вода. Развязав грубый пояс и скинув рубаху, девушка блаженно опустилась на дно, прикрывая глаза. Ну вот, всего несколько часов осталось ей ходить по земле незамужней девушкой. При мысли об этом Пелька испытывала смешанные чувства, не покидавшие её уже который месяц: она предвидела много трудностей и бед на их с Ареем жизненном пути, но в сердце её при этом разливалась безмятежность. Как будто наконец должно было исполниться то, к чему её вело провидение.       Она задремала с этой мыслью, и проснулась от лёгкого толчка, когда сильные мужские руки подняли её из воды. Арей прижал девушку к себе, целуя. Пелька слабо отбивалась, растерянная, ослабевшая со сна.       - Ну что ты, намочишься ведь, - смеялась она, шутливо отворачивая лицо от его настойчивых губ.       Обернув её простыней, мечник отнес Пельку на кровать. Накрыл одеялом, прилег рядышком, поперев ладонью щеку. Его глаза ласково смотрели на Пельку из-под густых бровей. И во взгляде этом было столько любви, что она переливалась через край, топила рассудок и волю, переплетаясь с надеждой и страстью.       - Жених мой, - прошептала Пелька, протягивая руку и оглаживая его заросшую щетиной щеку. - Мой наречённый.       Она придвинулась к мужчине, вовлекая в поцелуй - как всегда, горячий и жадный, - однако скопившая усталость тяжелила ей веки. Арей видел это, поэтому осторожно отстранил от себя девушку, ещё выше подтягивая одеяло на худое тело.       - Уже поздно, - тихо сказал он, проведя рукой по её волосам. - А завтра важный день. Тебе нужно поспать.       Пелька хотела было возразить, но язык не слушался, а мысли кружились в неистовом танце, путаясь и перемешиваясь. Однако один вопрос настойчиво пробивался сквозь этот шум.       - Ты ведь даже не сказал мне, как всё будет. Что мне делать? Где всё пройдёт?       - Об этом не волнуйся, - Арей сделал небрежное движение рукой, и свет очага стал глуше и мягче, погружая комнату в приятный сумрак. - Утром тебе всё скажут.       Девушка, уже проваливавшаяся в сон, насторожилась:       - Скажут?       Арей улыбнулся. Даже доверившись ему, казалось, полностью, Пелька всё равно оставалась собой, желая всё досконально знать и во всём принимать непосредственное участие.       - Шшш, любовь моя, завтра ты всё узнаешь. Ничего не бойся и доверься мне. Хорошо?       Ответом ему послужила лёгкая улыбка, а спустя мгновение Пелька уже крепко спала, прижимая к щеке его ладонь. До самого утра умиротворяющую тишину каморки нарушали лишь спокойное дыхание девушки и треск поленьев. В этом безмолвии барон мрака провел всю ночь, ни разу не пошевелившись и так и не отняв своей руки.       ***       В эту по-апрельски ясную, но всё ещё по-мартовски прохладную ночь двое влюбленных строили планы на совместную жизнь. А двое других - не влюблённых, нет, но страстно ненавидящих друг друга стражей - обдумывали план куда более страшный и жестокий.       - ЧТО?!       Этот вопрос, заданный громовым голосом, сотряс стены подземелья. Наиболее пугливые комиссионеры и суккубы запрятались в самые глубокие расщелины Тартара. Бледные канцеляристы впервые за несколько столетий подняли головы от бесконечных пергаментных свитков и застыли. Однако сидевший напротив Лигула Яраат даже бровью не повел.       - Он хочет жениться на ней, - повторил оборотень.       Лицо горбуна исказилось, он прикрыл глаза в попытке успокоиться, однако Яраат успел заметить, как стремительно они налились кровью. По просторному каменному залу поплыл запах серы.       Прошло несколько минут, прежде чем Лигул поднял веки и заговорил:       - Жениться, значит, захотел. Выходит, так сильно влюбился… Что ты предлагаешь? - он резко повернулся к оборотню.       Тот снял с пояса кинжал, закинул одну ногу на другую и стал тщательно и не торопясь вычищать грязь из-под жёлтых ногтей. У следившего за ним горбуна задергалась щека. Наконец, Яраат понял глаза и произнес нараспев:       - Я предлагаю подождать.       - Ждать? - визгливо поинтересовался Лигул. - Чего, скажи на милость? Пока мой лучший боец примеряет на себя роль влюблённого идиота? Мешкать, наблюдая, как он предает мрак, и опасаться, что эта информация дойдёт до кого-то ещё? Пойми одно: если в Эдеме узнают об этом, они сделают всё, чтобы подарить этому болвану шанс на искупление. Я этого не допущу!       Соскочив со своего троноподобного кресла, Лигул зашагал вдоль стола, время от времени в бессильном гневе ударяя по нему кулаком.       - Мерзкий выродок! Он всегда был таким, всегда! Ведь он первый оставил нас после того, как мы пережили изгнание. Бросил нас и ушёл! Сам обрезал крылья, отказался спускаться в Тартар! И я знал, что он обязательно воспользуется шансом вернуться к свету! Но знаешь что? - горбун внезапно замер, уставившись в пространство невидящим взглядом. - Я не позволю этому случиться. Я скорее сгною его заживо вместе с девчонкой.       Яраату надоело это представление, и он с характерным скрежетом задвинул кинжал в ножны, привлекая внимание главы мрака.       - Всё это ни к чему, - спокойно заметил оборотень, подаваясь вперёд, его бесцветные выпуклые глаза не мигали. - Ты ничего не получишь, уничтожив их. Во-первых, как ты сам справедливо заметил, Арей лучший мечник мрака, чтобы одержать над ним победу, тебе придется распрощаться со многими славными воинами. В итоге, ряды избранных бойцов Тартара заметно поредеют. Скрыть такую войну своих со своими уже не представится возможным, что ослабит мрак, и свет не преминет этим воспользоваться. Ну и что в конце? Ты развяжешь напрасную резню, испортишь свою репутацию прагматичного и спокойного правителя, потеряешь оплот своей армии и одного из главных союзников. Поспешив, ты проиграешь.       Лигул во время этого монолога успел вернуться в кресло и теперь сосредоточенно слушал, нетерпеливо перебирая длинными пальцами.       - Ну хорошо, допустим. А что мне даст ожидание?       Яраат откинулся на спинку стула, ухмыляясь. Улыбка у него обладала странным эффектом, одновременно чаруя и напрягая.       - Всё. Ты только подумай: женившись, Арей привяжется к девчонке навсегда. Она станет для него всем. И тогда я смогу подстроить её гибель так, что он никогда не подумает на тебя. А это горе, - улыбка оборотня стала ещё шире, сочась садизмом, будто он уже предвкушал скорбь чужой потери, - сломает его, и он окончательно свяжет себя с мраком.       Глава мрака недоверчиво наблюдал за ним.       - А что, если он решит покончить с собой после всего этого? Или совсем озвереет и выйдет из-под контроля?       В ответ на это Яраат расхохотался, откинув голову.       - Вот уж что-то, а сводить счёты с жизнью Арей не станет, - отсмеявшись, прокряхтел оборотень. - Он может обманывать себя, но я знаю точно: мечнику нет пути назад. Он соткан из тьмы, и это временное любовное помешательство не изменит сути. Ему нравится эта девчонка, нравится проводить с ней время в постели и мнить себя её защитником, но ему чужды самопожертвование и отказ от собственных чаяний.       Горбун медленно кивал, соглашаясь. Пожалуй, в этом сумасшедший охотник за артефактами прав.       - Арей слишком любит себя, - подытожил Яраат. - О нет, он будет жить, поверь. И главным смыслом его существования станет месть, свирепая и беспощадная.       - Позволь полюбопытствовать, зачем это нужно тебе? - прервал его Лигул.       Оборотень мигнул, и глаза его на миг заволокло пеленой безумия.       - А вот это уже моё дело, - усмехнулся он. - Всё, что от меня требуется, я сделаю, а взамен получу мешок с тридцатью драконьими глазами и первоклассного врага. Такой выгодной сделки у меня не было за всю жизнь.       При упоминании о плате горбун поморщился. Расставаться с драгоценными глазами совсем не хотелось, однако в голове его уже зрел собственный план. И, глядя на то, как Яраат снова поигрывает вытащенным из-за пазухи кинжалом, Лигул мысленно посмеивался. Что ж, этот оборотень слишком много о себе мнит, и это хорошо. Тщеславие - одна из добродетелей мрака, и здесь оно как никогда на руку. Арей, закаленный боец, прошедший тысячи кровопролитных войн и дуэлей, узнав о предательстве, просто-напросто зарубит этого никчёмного дурака. И тогда он, Лигул, получит назад своего лучшего наёмника и единомышленника, избавится от неуловимого вора и мошенника, давно уже бывшего проблемой, и сохранит у себя плату, положенную ему.       Воистину, терпение - ключ, открывающий все двери. И, хлопнув рукой по столу, горбун провозгласил:       - Быть посему. Когда свадьба?       Едкая ухмылка тронула тонкие, бескровные губы Яраата:       - Завтра.       ***       Едва открыв глаза, Пелька осознала, что сегодняшний день не будет обычным. Потому что своим природным чутьём сразу определила, что проспала она часов до одиннадцати, не меньше. Ей хватило одного беглого взгляда в раскрытое окно, чтобы убедиться в своей правоте - солнце за ним уже стремительно приближалось к самой высокой точке.       Коснувшись босыми ногами нагретых каменных плит, девушка подошла к столу, чтобы налить себе воды из кувшина. Взгляд её зацепился за клочок пергамента, лежавший рядом. На нём незнакомым почерком были выведены несколько предложений. Пелька сразу поняла, от кого записка, и, попивая студеную воду, приступила к чтению:       «Сегодня около трёх часов дня за тобой придёт человек. Он назовёт тебе моё имя, а ты спроси, знает ли он твоё, после чего отправляйся за ним. Ничего не бойся. Я буду ждать тебя в лесу у подножия Лысой Горы. Записку сожги после прочтения».       Пелька вздохнула, отставила кружку. Подошла к слабо горевшему очагу и бросила в него листок. Он тут же скукожился, пожираемый ленивыми язычками пламени, и спустя минуту превратился в пепел.       Девушке хотелось верить, что её будущий муж знает, что делает. Нет, ему самому она доверяла безусловно. Однако их счастье было таким невероятным, таким хрупким, что, казалось, могло разбиться при малейшем соприкосновении с реальностью. И это пугало Пельку.       Усилием воли отбросив тревожные мысли, она улыбнулась. Сегодня не пойдёт хандрить. Что ж, до трёх часов у неё ещё есть время. И, не позволив себе дольше раздумывать, девушка приступила к делам.       За те несколько часов, что оставались до обряда, Пелька успела немного убраться в комнате, искупаться и позавтракать. Хотя от волнения, которое нарастало тем стремительней, чем выше поднималось солнце, ей кусок в горло не лез. Отправив обратно вниз почти нетронутую еду, девушка скинула своё простое домашнее платье и скользнула в горячую воду. Она тёрлась мылом и кусочком жёсткой ткани до покраснения, и в конце процедуры кожа её почти скрипела.       Не вытираясь, Пелька вылезла из чана и прошлёпала к зеркалу. Возле него стояла небольшая бутылочка, украшенная золочёными узорами. Это был тот самый сосуд, который вместе с прочим добром Пелька нашла в торговой палатке на площади. Внутри оказалось маслянистая жидкость с ярко выраженным розовым ароматом. Девушка острожно опрокинула несколько капель на ладошку, растерла их между пальцами и стала мягкими движениями втирать в кожу ног и живота. Поднялась по спине, намазала руки и грудь, даже слегка тронула разгорячённое после купания лицо.       Теперь от неё исходил умопомрачительный аромат роз, который невероятно шёл её свежему цветущему виду. Дожидаясь, пока масло впитается, Пелька открыла тяжёлый сундук, стоявший в углу комнаты, и извлекла из него свой подвенечный наряд.       Когда до назначенного часа оставалось около десяти минут, девушка была уже полностью готова, дрожащими руками поправляя очелье, которое плотным кольцом жемчуга и перламутровых бусин обхватывало её голову. Она никогда ещё не ощущала себя такой нарядной и такой непривычно одетой одновременно. До встречи с Ареем Пелька уже много лет не носила платьев, а тем более праздничных. Последним её нарядом в пол был лёгкий ситцевый сарафан, купленный в подарок отцом на её двенадцатый день рождения. А теперь она стояла перед зеркалом в подвенечном убранстве, и у неё захватывало дух.       Пелька не знала ни моды, ни фасонов, которые носили девушки в то время, но, наблюдая за жительницами Лысой Горы, она многое для себя отметила. И, принимаясь за работу, применила все полученные знания и навыки, а так же то, что помнила из рассказов матери о красивой одежде.       Лён её свадебного наряда был не традиционно красным, а естественным, пыльно-белым, однако по рукавам и подолу змеился дивный узор алого кружева. Точно такой же украшал и маленький стоячий воротничок, и пояс, которым перехватывалась талия. Довольно плотно облегавшее грудь, с бёдер платье уже спадало свободными узкими складками, полностью скрывая обувь спереди и закругляясь небольшим шлейфом сзади.       Свои отросшие до лопаток волосы Пелька распустила, предварительно с десяток раз пройдясь по ним гребнем. А голову её венчало украшение, напоминавшее налобную повязку, только сплетена она была из жемчуга, перламутра и хрустальных камней. Благодаря тонкому вкусу и простоте линий образ девушки был одновременно изысканным и трогательно-юным. А бледная кожа с румянцем волнения на щеках, прямая осанка и аккуратный из-за непривычно длинной юбки шаг делали её загадочной и пленительной. Она полностью преобразилась. Практически ничего в этой статной невесте не напоминало дикарку, жившую под мостом.       Одним словом, Пелька была очаровательна в свой свадебный день, но едва ли девушка сама бы так сказала. Она смотрела на себя и на всё вокруг будто со стороны, и происходящее виделось ей размытым, как если бы она пыталась разглядеть что-то через грязное и мутное стекло.       Пелька обхватила себя руками, больше всего почему-то мечтая лечь в постель и уснуть. Это было глупо. Она тряхнула головой, и бусины в её очелье тихо звякнули. В этот момент в дверь коротко постучали.       Вздрогнув, девушка ещё раз провела пальцами по подолу, расправляя складки, и дрогнувшим голосом произнесла:       - Войдите.       Дверь распахнулась, и в комнату осторожно вошёл худощавый мужчина неопределённого возраста. При первом же взгляде на него сердце Пельки ухнуло куда-то в желудок. Он ей не понравился, хотя она и не смогла бы объяснить, почему. Однако когда выпуклые глаза вошедшего пробежались по ней, девушка едва удержалась от того, чтобы передернуть плечами.       - Доброго дня, - мужчина слегка поклонился ей, и Пелька кивнула в ответ. - Меня зовут Яраат, я прислан вашим наречённым, Ареем.       Выходит, это тот самый Яраат, о котором мечник ей столько рассказывал. Почему-то эта мысль расстроила девушку ещё больше. Однако она совладала с собой и спросила, следуя наказаниям в записке:       - Вы знаете моё имя?       - Конечно, Пелька, - мужчина расплылся в неожиданно приятной улыбке и протянул ей руку. - Пойдёмте, я отведу вас к нему.       Она колебалась всего мгновение, а затем несмело коснулась протянутой ладони. Свободной рукой Яраат накинул ей на плечи плащ - девушка сразу узнала его, это был магический плащ с мороком, принадлежавший Арею.       - Чтобы обезопасить вас, - пояснил мужчина. - Не отпускайте мою руку до тех пор, пока мы не выйдем из города и не спустимся к лесу.       Пелька молча кивнула. Её сердце трепыхалось от волнения. А к тому моменту, как они преодолели городскую стену и начали спуск к подножию горы, оно уже неистово колотилось о грудную клетку.       Наконец, они приблизились к той самой речушке, которую Пелька с Ареем пересекали, прибыв на Лысую Гору глубокой осенью. А теперь цвела весна. Через реку всё так же был перекинут хлипкий мостик, но мужчина повёл девушку не к нему, а к поваленной ели. Её широкий ствол нависал над весело журчащей водой. Подобрав плащ и юбки, Пелька шагнула на эту странную переправу. Ей хотелось узнать, почему они пошли не по мосту, но странный человек, идущий впереди, не казался приятным собеседником, и она продолжала свой путь молча.       Когда их фигуры поглотила небольшая хвойная рощица, Яраат повернулся к девушке и сказал:       - Теперь можете снять плащ. Пусть суженый увидит вас красавицей.       Стянув с плеч довольно тяжелую ткань, Пелька передала свёрток мужчине, и он снова повёл её, петляя между высокими деревьями. Через несколько минут впереди показалась небольшая поляна, на которой различались два силуэта. Один из них - высокий, подтянутый, - Пелька узнала мгновенно и больше уже не спускала с него глаз. Позади ещё слышался шум бегущей реки, в ветвях над их головами тихо пели птицы, и по влажной траве шуршал подол свадебного платья.