И кто тебе поможет?

Гермиона проснулась, как только солнце проскользнуло сквозь неплотно закрытые шторы. Она едва открыла глаза, и паника тут же охватила ее. Беспочвенная, мешающая думать, практически парализующая. Грейнджер рывком, показавшимся ей невероятно тяжёлым, поднялась с постели и задернула шторы так сильно, что комната вновь погрузилась во мрак. Гриффиндорка сама не понимала причин своего ужаса. Все внутри словно сжалось, в ожидании какой-то опасности. Ей казалось, что как только она выйдет из комнаты, что-то произойдет. Казалось, что за черной деревянной дверью кто-то прячется. Казалось, что даже за плотными шторами мелькали чьи-то силуэты. Гермиона на цыпочках подошла ближе к дверному проёму, намереваясь запереться в комнате, но услышала то, что заставило ее закричать и резко отпрянуть от двери. Она услышала тихий смех Амикуса Кэрроу. Гермиона со стоном сползла на пол. Девушка просто забилась в угол и обхватила голову руками. Раскачиваясь, словно безумная, Грейнджер все ещё слышала этот голос. Он приближался, а она даже не заперла дверь. Просто не могла себя заставить сдвинуться с места. Как в детстве, когда Гермионе становилось страшно, она закрыла ладонями уши и зажмурилась, но голос стал лишь громче. Обезумевшая от страха, цепляющаяся за последние остатки благоразумия, Грейнджер попыталась мыслить рационально. Она пыталась хоть как-то себя успокоить. «Он в твоей голове. Он лишь в твоей голове. Он мертв». Это не помогало. Гермиона лишь стала сильнее раскачиваться, порой ударяясь головой о стену и совершенно не замечая боли. — Он мертв, — дрожащим голосом произнесла гриффиндорка. — Он мертв! — словно черпая уверенность в словах повторила она громче. — ОН МЕРТВ. ОН МЕРТВ… ОН МЕРТВ! Крик наполнял комнату, отражался от стен, но Гермиона не слышала себя, заходясь в истерике. Только рука, неожиданно опустившаяся на плечо, заставила ее замолчать. Она даже не испугалась. Потому что ничего страшнее человека за дверью сейчас не существовало. Она почувствовала как ее тело оторвалось от пола, и кто-то перенес ее на кровать. Глаза девушки были по-прежнему зажмурены, а руки прижаты к ушам. Голос Кэрроу отдавался в ее голове словно эхо. Но теперь девушка слышала ещё чей-то голос. Более четкий. Более знакомый, безопасный. — Гермиона… — Гермиона, — с нажимом повторила голос, — очнись! Чьи-то руки пытались оторвать ее руки от головы. — Открой глаза, все хорошо, открой глаза, — голос уже просил, умолял Гермиону. «А что если я не схожу с ума? Что если этот голос лишь Кэрроу, который проник в комнату, который обманом хочет заставить меня открыть глаза. Хочет чтобы я открылась. Хочет опять…опять». Страх, постепенно сходящий на нет, вновь скрутился в тугой клубок где-то под ее сердцем. Девушка вновь начала кричать. Это продолжалось несколько секунд, пока ее сознание не затмила вспышка. И все наконец-то закончилось.

***

Малфой распахнул окно и закурил. Он устал. Чертовски устал. Блондин хотел только одного: выспаться. Рухнуть на кровать рядом с Гермионой и так же забыться сном, проспать до тех пор, пока все не уляжется. Но кроме него никто не мог разрешить ситуацию. Как только Малфой спрятал Гермиону, начался настоящий пиздец. Алекто, обнаружив труп брата, отправилась лично к Волан-де-Морту. Она требовала разрешения на пытки и допросы всех учеников и учителей, которые могут знать, где находится грязнокровка, и так же требовала права на ее убийство. Темный Лорд был, мягко говоря, расстроен случившимся. Некоторые из пожирателей приняли это за скорбь по их павшему брату. Ха! Змея была всего лишь огорчена тем, что подружка Поттера сумела ускользнуть, да ещё и убив его человека. Похеру ему было на Кэрроу. Но это убийство было пощечиной самому Темному Лорду. Это было убийство, означающее, что силы добра, с коим олицетворяли Гермиону Грейнджер, показали зубки. Что бороться можно грязными методами. Некогда их символ, вечная староста и подружка Поттера замарала руки, а значит игра начинается по другим правилом. Добру дали зелёный свет на жестокость. Вот только они не знали, что это совсем не Гермиона. И это было Малфою на руку. Он не знал, что будет делать дальше и планировал оставаться в тени. Пока… Пока что? Пока Поттер не спасёт весь мир? Пока кто-то не снимет с него ответственность за сотни убитых людей, не сотрёт с его руки метку, не убьет Волан-де-Морта? Малфой усмехнулся собственным мыслям, щелчком отправил вниз окурок и закрыл окно. Нет смысла ждать спасения. Никто никого не спасёт. Но он попытается что-то изменить, потому что жить под гнетом безумного тирана — ни разу не стиль Малфоев.

***

Гермиона очнулась поздно ночью. Едва открыв глаза, она тут же их закрыла. Воспоминания подступали с пугающей силой. В мозгу взрывались картинки. Страшные картинки. Призма собственного безумия увеличивала ужас происходящего. Слезы снова потекли по лицу девушки. Однако, вместо паники, истерики и жалости к себе, это вызвало отвращение. Гермиона встала с кровати, сердито утирая слезы. Они напоминали ей о слабости. А слабой она быть не хотела. Больше никогда. За окном была темнота, которую рассеивали лишь уличные фонари и окна домов напротив. Сколько она так провалялась? Как давно была в сознании? Грейнджер вспомнила свою предыдущую истерику и ей вновь стало противно. Как она, умная волшебница, могла довести себя до такой ручки? Все, что проецирует наш мозг, мы ему позволяем. Вновь и вновь, сама того не понимая, она проигрывала ситуацию той страшно ночи, а всё ради того, чтобы замкнуться в коконе жалости, беспомощности. Ведь за нее так удобно все решали. Ее спасли. Ее успокоили. И Грейнджер даже не смутило, что это был Малфой. Она так легко пустила свою жизнь по течению. Это просто отвратительно. Ее взгляд упал на пачку сигарет, лежащую на подоконнике. Гермиона курила раньше. Ну, как курила, скорее баловалась. За всю свою жизнь она выкурила от силы две сигареты. Вводить такую глупость в привычку было ниже ее достоинства. Только осталось ли что-то от него? Лёгкие наполнились тяжёлым дымом. Он заполнял все вокруг. Запах табака и частые затяжки успокаивали. Почему-то это казалось естественным, правильным. Таким же естественным казалось присутствие Малфоя в комнате. Гермиона даже не вздрогнула, услышав лёгкий хлопок трансгрессии. Он сидел в кресле и молча наблюдал за тем, как Грейнджер неспешно докуривает вторую сигарету. Не было лишних вопросов и едких комментариев. И Гермиона была благодарна за это. Закрыв окно, она повернулась к Малфою. — Это ты вчера меня оглушил? Он поморщился. — Да, Грейнджер. Способ не самый изящный, но у тебя была истерика, а я не особо умею успокаивать кого-то. –Это больше не повторится, — она вздернула подбородок, словно бросая вызов самой себе. — Обещаю. Малфой внимательно посмотрел на нее и лишь коротко кивнул. — Лучше пойдем вниз, я должен тебе кое-что показать.

***

Около получаса она перечитывала одну и ту же статью. Гермиона никак не могла поверить, что это действительно могли напечатать. — Да это бред сумасшедшего! Малфой, ты же понимаешь?! — Блять, Грейнджер, ну конечно же я понимаю, — Драко закатил глаза. — Они хотят сделать из тебя козла отпущения. Ты будешь эталоном опасности грязнокровок. Гермиона сидела на полу, среди выпусков Ежедневного Пророка и листовок министерства. Ее лицо украшало первые полосы, а через все статьи красной нитью тянулась лишь одна мысль: убийца. На лице девушки, словно в калейдоскопе, сменялись эмоции. Боль. Разочарование. Непонимание. Обида. Сожаление. Боль. Злость. Ярость. Гермиона одним рывком поднялась с пола и схватила палочку Малфоя, лежащую на кухонном столе. Один взмах, и все бумажки, лежавшие на полу, взмыли в воздух. Грифиндорка смотрела на них с ненавистью и болью. — Инсендио. Пепел упал на ковёр, местами прожигая ворс. Грейнджер положила палочку на место и подошла к Малфою. Ладонями она упёрлась в подлокотники кресла, на котором сидел слизеринец, и наклонилась к нему так близко, что он увидел безумие, закипающее в ее глазах. Безумие и ярость. — Они хотят убийцу? — прошептала девушка. — Они ее получат. Ты должен мне помочь.