Невозможный

Холодные, влажные пряди волос Леонардо пахли пеплом. Не едкими красками, не серой, не даже древесной стружкой, не тем, далеко не тем, к чему Риарио привык. Словно изменилось что-то, но он не мог понять что именно. Лишь зарывался носом в эти волосы, прижимался к да Винчи плотнее и закрывал глаза. Пепел и сырость — это непривычно, но как об этом сказать, как спросить — и можно ли вообще нарушать эту блаженную тишину глупыми вопросами? Они ведь вместе, все хорошо. Но несмотря на то, что на губах художника безмятежная улыбка, а его теплая рука так крепко обнимала, Джироламо все равно чувствовал странную неестественность происходящего, словно что-то шло не так. Словно что-то не в порядке. — Лео, — его голос звучал неуверенно, а стоило встретиться взглядом с любящим взором да Винчи, как остатки смелости опали сухими листьями. — Нет, ничего, совсем ничего, — прошептал он и покачал головой. Он просто накрутил себя, ей богу, просто накрутил и ищет неровности на абсолютно гладкой поверхности. Как же глупо. Поцелуй в переносицу приятен, губы художника теплые, лишь щетина чуть кольнула, но это привычно, это мелочь. Но последующий поцелуй в губы, поцелуй более глубокий, такой нежно-требовательный — уже иной. У него странный вкус, и это напрягло, это вызвало новые сомнения, страх. И Риарио не мог объяснить, почему спешно оттолкнул возлюбленного, почему утер губы. Он не знал в чем причина, но губы Лео на вкус — зола. Теплые, но горькие. — В чем дело? — в глазах да Винчи вопрос, на который нельзя не ответить. — Не знаю, — Риарио выдохнул, прикрывая веки, он не знал как объяснить. — Просто странное чувство. Все как-то… Необычно. Будто что-то не так, но я не могу понять, что именно. — Все так, — художник пожал плечами и улыбнулся — чуть грустно, чуть разочарованно, — как и должно быть, Римо. Это же просто. — О чем ты? — в глазах графа мелькнуло непонимание. — Просто, Риарио, мы с тобой умерли, но до сих пор думаем, что нет, — улыбка да Винчи слишком печальна, так не привычно для него. Горький смешок. Умерли? Нервная улыбка. Как? Когда? Опущенные веки и кончик языка, прихвативший с губ остаток привкуса золы. Это плохая шутка, Лео. Слишком плохая. Нужно выйти, проветриться, быстрее, воздух… Риарио приподнялся, но оказался прижат к постели, и снова губы вкуса золы к губам с такой же примесью. Снова глубокий поцелуй, волна мурашек по пояснице вниз, жар в паху и ладонь да Винчи под одеялом, умело дарующая ласку. Тихий стон. В раю ли они? Разве что в том, что зовется адом. Да, это личный ад для грешника и его демона. Их вечность, их общий грех. Идти некуда, бежать некуда. Есть только губы к губам и неутолимая жажда друг друга. И снова затмение разума. Снова живы. Как легко лгать себе.