О любви

Доктор прожил на свете гораздо больше девятисот лет (конечно, глупо было лгать насчет собственного возраста, глупо и бессмысленно, не то чтобы 884 года разницы в возрасте настолько уж лучше тысячи лет с хвостиком, но он так отчаянно боялся спугнуть Роуз) И, разумеется, за эти годы ему доводилось любить. Во всех смыслах, даже в том, на котором так помешаны земляне, посвятив этому целый день в своем календаре. И все же чувство, которое в нем пробудила девятнадцатилетняя девчонка с Земли было настолько неожиданным и… несоразмерным, что он не сразу смирился с ним. Ему понадобился почти год — и целая жизнь — чтобы признаться в этом чувстве хотя бы самому себе. Ему понадобилось еще больше года и перспектива вечной разлуки, чтобы набраться смелости признаться Розе — и он все равно упустил возможность, потратив драгоценное время на попытки заставить ее улыбнуться. Ему понадобились почти-смерть и новое рождение, потерянное сердце и обретенная смертность, чтобы наконец сказать это слово вслух, выдохнуть его ей на ухо в отчаянной надежде, словно ставя на кон все, что у него было (а оставалось-то совсем немного). Ему повезло, ему несказанно, невероятно, впервые на две вселенные повезло. Поцелуй на ветреном норвежском берегу скрепил эту удачу, но Доктор долго еще не мог поверить в нее. Каждый день он встречал как возможно последний, пользуясь каждой возможностью снова и снова говорить своей спутнице, подруге, спасательному кругу и свету надежды, своей, наконец, жене о том, что любит ее. Потому что это все-таки нужно говорить.