Будь со мной. Танцуй со мной.

Спать – уютно, тепло и как-то… защищено, что ли. Наверно, поэтому просыпаться очень не хочется. Несмотря на поцелуй в щеку и ласковые слова. Это кажется продолжением сна. Открывать глаза страшно. В реальном мире они постоянно ссорятся, обижаются и не понимают друг друга. Но вставать нужно. Юра открывает глаза, потягивается и тут же обхватывает Отабека за шею, чтобы звонко чмокнуть его в губы. - Вот так надо будить! Капризничает. Смеется. Хорошее настроение. Сохранить бы его до конца дня. Хотя бы. - Ты поздно пришел. Виктор? Плисецкий не говорит, что ждал и волновался, что хотел позвонить Никифорову и наорать, что тот забрал его Беку и учит плохому. А он уверен, что так и было. Чему еще может научить этот придурок? Впрочем, Алтыну «плохого» как раз и не хватает… Не рассказывает он и о том, как смотрел в окно и слушал шаги за дверью. Как плюнул на все и лег, но сон не шел. Как кот ластился к нему, пытался успокоить. Как он хотел отправить казаху смс, чтобы тот вернулся уже. О том, что он все-таки заснул, но расслабиться смог только когда скрипнула кровать и горячие руки обняли, прижимая и защищая. Ничего этого он не говорит, нет. Нельзя быть слабым. Вместо этого блондин одевается и, широко зевая, босиком идет на кухню. - С меня омлет и чай. Дуй в душ. Готовится легко, хочется петь. Закрадывается мысль, что для Отабека это слишком легкий завтрак. Но что поделать, это все, что у них осталось, если не считать недоеденной пиццы. Надо бы сходить в магазин. Надо бы узнать, что любит казах, а то подстраивается под бальника, сидящего на строгой диете. Телефон вибрирует. - Кто там еще? Ого… Юра хлопает глазами, видя на экране «Витькина котлета». Что этому еще надо? «Отношения – это когда работают обе стороны. Отабек вчера поговорил с Витей, так что сегодня жду тебя». И какой-то жалкий смайлик. Отношения? «Иди к черту, кацудон! Не лезь не в свое дело!» Юра отшвыривает телефон, ворчит под нос, раскладывая по тарелкам еду, наливает чай. Снова смс. Плисецкий долго держится, но любопытство берет свое. «Разве ты не хочешь поразить Беку и сделать ему приятно?» Вот же… - Бек, все готово! Юрий воровато смотрит на дверь ванной и быстро набирает ответ. «В десять в нашем кафе. Постарайся не разочаровать меня». Когда казах заходит на кухню, Юра непривычно серьезный и молчаливый. Виновато отводит глаза. - Мне… нужно будет отойти в десять. Ненадолго. А потом потанцуем в костюмах. Идет? Лишь бы парень не догадался с кем и о чем он будет разговаривать. Он смотрит, как дрожат веки просыпающегося Юры, скользит взглядом по длинным ресницам и нежность буквально разрывает изнутри, безумно приятно ноет и заставляет глупо улыбаться. Юрий сейчас выглядит ещё младше, такой тёплый и милый светлый котёнок, сопящий в смуглых руках. Отабек не сразу понимает, что за чувство кружит голову, заставляя сердце биться в бешеном ритме. Счастье. Оно звенит в воздухе, горит в слабых солнечных лучах, скользящих по складкам одеяла, оно в их объятиях, в светлых волосах Юрия, падающих на мягкую кожу, оно в тепле, в затёкшей руке и желании поцеловать в самый кончик милого носа. Худые руки вокруг шеи, быстрый поцелуй, улыбка, абсолютно счастливая и невероятно солнечная - Отабек чувствует, что готов на все ради этого. Сейчас до безумия сильно хочется смеяться и называть Юру котёнком. Своим котёнком, пусть даже в сознании это звучит слишком смущающе. -Виктор, - соглашается Отабек с лёгкой улыбкой. Не говорит больше ничего. Не будет ведь рассказывать, что ему насоветовал Никифоров, не будет говорить, как он его воодушевил, как заставил посмотреть на все с другой стороны и почувствовать себя немного, но глубже. Советы Виктора Алтын пока, кажется, не готов исполнять. Но он не будет больше таким идиотом. Ну, хотя бы в отношении собственных правил. Чуть менее идиот и чуть более заботливый... друг? Отабек, сев в кровати, наблюдает за одевающимся Юрой, довольный и счастливый. Давно он не чувствовал себя так хорошо. Словно ничего плохого между ними и не было, только улыбки и нежность. Босые ноги по полу - так по-домашнему и так уютно, что Алтын чувствует себя сентиментальным придурком. Он идёт в ванную и не перестаёт улыбаться. Как же хочется, чтобы это ощущение осталось с ним как можно дольше. Под тёплыми струями воды он чувствует, что не выспался, но это совершенно не ухудшает его настроение. Понимает, что вечно это прекрасное утро длиться не может, но потому цепляется за каждое ощущение как можно крепче. Слышит голос Юры как раз тогда, когда сушит полотенцем волосы. Снова эта глупая улыбка. Ничего не может с собой сделать. Отабек выходит в одних только спортивных штанах, разгоряченный тёплым душем и этим приятно-колючим чувством счастья. Только вот странная серьезность Юры сразу бросается в глаза. Алтын хмурится, смотрит внимательно. Нет, разве может это быть связано с чем-то плохим? Только не в такой хороший день. Почему-то вспоминается вчерашний разговор с Виктором и то, как он вскользь, совершенно не заостряя на этом внимание, сказал о том, что с Юрой тоже нужно поговорить. Казах лишь хмыкает, не собираясь вмешиваться. Ему интересно, да, но он видит, как ощущает себя Юра, а потому оставляет все вопросы при себе. -Хорошо, - едва заметно улыбается брюнет. - Тогда я подожду тебя в зале. Разомнусь немного. Спасибо за завтрак, Юр. И Отабек, повинуясь непреодолимому импульсу, буквально на секунду притягивает к себе Плисецкого, чтобы быстро поцеловать его в лоб, а потом отпустить, усаживаясь за стол. Быстрый завтрак, а потом такие же быстрые сборы. Он отпускает Юру на его таинственную встречу, кивнув на прощание и пожелав удачи, а сам успевает прибраться, помыть посуду и перекинуться парочкой сообщений с одним из друзей, что должен был помочь ему с самым важным делом этой недели - днём рождения котёнка. И да, с каких это пор Отабек бессовестно называет так Юру в собственных мыслях? Он в самом деле собирается пойти в балетную школу пораньше. Настроение отличное, а тело так и просит нагрузки. Охранник встречает его улыбкой и сразу тянет ключ от нужного зала - кажется, медленно он становится тут своим. Раньше это было бы для него настоящим кошмаром, но сейчас... да, он начинает любить это место. Разогрев, растяжка, повторить движения, а потом усесться на холодный пол, глубоко дыша. Отабек косится на пакет с костюмами, который он едва не забыл, слишком погруженный в свои счастливые мысли. Да, совсем другой стиль. Он не сомневается, что они смогут прожить в танце те новые мрачные чувства, что теперь должны быть их опорой. Возвращаться к тому отчаянию страшно, хотя Алтыну и думается, что это будет смотреться куда более убедительно и искренне. Он достаёт телефон и смотрит на время - с момента, когда Юра должен был встретиться с кем-то, кто, как подозревал Отабек, был либо грациозной звездой балета, либо милым японцем, прошло уже довольно много времени. Неужели Юрий должен скоро постучать в эти двери? От мысли о танце в зале, залитом солнечным светом, у казаха приятно ноет сердце. От скуки он заходит в Инстаграм - фотографии друзей вызывают улыбку, но стоит Отабеку увидеть одну из последних фотографий в ленте, как хорошее настроение вдруг исчезает - Леруа целует счастливую Изабеллу, держащую в руке бокал с ярким напитком. Почему-то от этой картины на душе тяжело - не Жан ли писал совсем недавно, что не отступит и будет продолжать вести борьбу за Юру? Отабек убирает телефон, тяжело вздыхая. Хватит думать о Джей-Джее. У них с Юрием ведь все так хорошо, стоит ли омрачать воспоминания о чудесном утре мыслями о Леруа? По дороге в кафе Юра успевает тысячу раз проклясть свою слабость и чертову заботу Никифорова, выражающуюся в желании лезть не в свое дело. И почему он считает, что Плисецкий не в состоянии справиться сам? Ответ приходит сразу же – потому что ты, черт возьми, сам вечно просишь у него совета. Ну да, Юра не умеет общаться и строить эти, как их… слово «отношения» почему-то пугает, и он сразу же меняет его на «дружбу». Твердо решив уйти, если в кафе никого не будет, блондин распахивает дверь и матерится под нос. Юри, радостно улыбаясь, как полный кретин, машет ему рукой и кричит «Юрио, я тут!» Слишком много внимания. Приходится натянуть капюшон и спрятаться за ним. И какого хрена столик в центре зала? Юрий хлопает японца по плечу и кивает на место в уголке. Там хоть можно будет спокойно поговорить. - Рад видеть, Юрио. - Чего тебе надо? Юри смущается, нервно поправляет очки. Неловко ему, блин. Словно Юрий себя чудесно чувствует. - Витя сказал поговорить с тобой. Об Отабеке. - Вот только не надо лезть в наши дела! Японец снимает очки, трет глаза. Врезать бы ему… - Хочешь и дальше ругаться с ним? Отвечать не приходится: подходит официантка. Юра наугад тычет пальцем в чай и штрудель с вишней, судорожно ища ответ. Юри придирчиво изучает меню, делает заказ, мило улыбается. Девушка улыбается в ответ. Все любят этого идиота. В отличие от угрюмого и злого Плисецкого. Его-то не за что любить… Кацуки вежливо кашляет, привлекая внимание. - Не хочу… Юра отвечает еле слышно, боясь посмотреть ему в глаза. - Я не знаю, почему так происходит. - Как далеко вы зашли? - В плане? Юрий искренне не понимает вопроса, а японец тушуется, краснеет, ерзает. Теперь его спасает официантка, принесшая заказ. Он еще долго ковыряется ложечкой в своем пирожном, пока Плисецкий не срывается. - Да о чем ты, черт возьми?! - Что у вас уже было? – и под злым взглядом «русской феи» японец нервно поясняет, сжимаясь: - Подарки? Довольно кивает, видя, как Юрио неосознанно касается подвески на цепочке, увереннее продолжает: - Поцелуи? Тот кивает, бодро отвечает: - А еще мы живем и спим вместе. Кацуки давится чаем, кашляет, и Плисецкий с радостью успевает пару раз стукнуть ему по спине. - И давно вы спите вместе? - Как Отабек переехал. - Погоди… в смысле… в одной кровати? Юра молчит, удивленно смотрит, а потом вспыхивает, бьет кулаком по столу. - Ну я ж не педик! Все оглядываются, и Юрий сжимается, глубже натягивает капюшон. Юрио чуть улыбается. - Но ты бы хотел большего? Молчание в ответ. Кацуки кивает. - Давай поговорим. Не кричи, просто послушай. И он слушает. Хмурится, плюется, ругается и возмущается, но слушает и запоминает. Слабо понимая, как сможет быть ласковым, активным, не подавляя, и прочие странные вещи. Он попробует. Если это поможет не ссориться, он попробует. Юра открывает дверь в зал и тут же закрывает ее. Не хочется, чтобы кто-то видел, как он будет танцевать в платье. Сейчас – не надо. Отабек уже тут, ждет. Взволнованный. Хмурясь и вспоминая советы японца, Плисецкий подходит к казаху, обнимает его одной рукой, чмокает в щеку. - Прости, что заставил ждать. Я переодеваюсь и начнем? Бросить рюкзак на скамейку, достать свой костюм, аккуратно, трепетно. Стянуть джинсы и кофту, обернуться к партнеру – жив он там после такой неожиданности? - Ты тоже переодевайся. Не собираюсь позорится один.