Будь со мной. Танцуй со мной.

Отабек ощущает, как под его ладонями дрожит Юра, и эта дрожь приятным теплом отдаётся внутри. Хочет. Разрешает. Отдаётся. Лучшее чувство в мире - вот так прижиматься, гладить, трогать, чтобы он выгибался, чтобы сжимал край стола, чтобы желал. Отабек покрывает поцелуями шею, дышит тяжело и усмехается, хмыкая про себя после этого "а то ты не знаешь". Знает. Просто... он не мог не спросить. После всего того, что у них было... оба, кажется, изменились. И чувство такое, словно он готов преодолевать себя, чтобы быть рядом с Юрой. Алтын шумно выдыхает. Юра совсем близко, горячий, желанный. И Отабек едва успевает подумать, что да, уже поздно - Юрий уже стал и проблемой, и решением, и чем-то большим. Все словно замкнулось на Плисецком, закрутилось вокруг него. И это плохо, это хорошо, мучительно и приятно. И трудно особенно, потому что раньше было все словно просто так, жилось так, как жилось. А сейчас для Юры все. Словно одержимость и болезненная зависимость. Плохо, а по-другому никак. А потом мысли все уходят в поцелуй. Он позволяет сдвинуть свою руку туда, где сам хочет касаться, выдыхает в губы шумно, когда Плисецкий двигает бёдрами назад, и сжимает пальцы на напрягающемся члене Юрия. Он слушает, пытается слушать, кивает понимающе и серьезно, а сам сжимает пальцы сильнее, а потом поглаживает, трется сам о ягодицы Юры. Если они оба хотят, если оба согласны... зачем они тогда мучают друг друга? Любовь, думает Отабек вдруг без стыда за это самое слово, любовь - это не насилие. Любовь и духовная, и физическая. Тогда не должны ли они перестать делать больно и начать наслаждаться? Алтын делает шаг назад и тянет Юру, поворачивает к себе лицом. Так удобнее целовать. Им нужно больше воздуха. Тянет руки Юрия, укладывает к себе на плечи и прижимается губами к губам, кусает, облизывает. А потом, отстранившись, наклоняется, подхватывает Юру под ягодицы и поднимает, заставляя обхватить себя ногами. Почти как поддержка. Только у неё будет более страстное продолжение. Он идёт в комнату с Юрием на руках, пошатывается, поднимает голову для поцелуя. К черту ужин. Он хочет, чтобы их удовольствие длилось как можно дольше. Почти роняет Юру на кровать, сам нависает над ним, устраивая колено между ног блондина. Целует глубоко, влажно, тихо постанывая в губы. Юрий под ним тёплый, податливый, красивый, маленький и настолько желанный, что становится действительно больно. Отабек с трудом отрывается от его губ, чтобы начать покрывать легкими поцелуями скулы, спускаться губами по челюсти и на шею, чтобы втягивать кожу, кусать вперемешку с едва слышными вздохами: "мой, мой". Губы спускаются ниже, но там препятствие - футболка, которая сейчас до невозможности мешает. Алтын немного разочарованно хмыкает, а потом, приподнимаясь, кивает Юре на подушки - ведь будет удобнее, если он поднимется повыше, да? Казах вновь склоняется над Юрой - поднимает пальцами футболку, оголяя живот, и тут же легко целует тёплую кожу. Приятно чувствовать, как с каждым прикосновением возрастает напряжение - будто натягивается нить. Сильнее и сильнее. Отабек поднимает футболку все выше, целует каждый сантиметр осторожно, словно боится сделать неприятно или больно. Дышит тяжело, проводит по коже языком, кое-где прикусывает едва-едва. Алтыну не терпится перейти к самому главному, потому что возбуждение уже болезненное. Но он не может не воспользоваться этой возможностью. Трогать Юрия там, где хочется, делать приятно, чувствовать дрожь и слышать тяжелое дыхание от простых поцелуев... невероятно. Он поднимается к груди и замирает в странной нерешительности - словно стыдно становится за собственную несдержанность. Но сожалеть уже поздно. Да и в штанах слишком тесно для того, чтобы думать о стыде. Он обводит сосок Юры языком, втягивает и едва касается зубами. Ладони скользят по коже, гладят с нажимом. Щеки горят теплом, а внизу живота тяжело, тесно. И целовать хочется больше, больше, ближе быть. Отабек поднимается выше, перехватывает руки Юры, переплетает пальцы и прижимает ладони к кровати. Маленькая власть. Смотрит в глаза, скользит взглядом по щекам, покрытым румянцем, задерживается на красных от поцелуев губах. Красивый, такой красивый. Алтын целует его нежно, медленно и осторожно, полный странных чувств, щекочущих внутри. Словно он взлетает на качелях, а внутри пусто и одновременно так полно, хорошо. Отрываться от этих губ трудно, но Отабек отстраняется, дышит тяжело, а сердце бьется быстро-быстро. Смотрит на Юру долго, внимательно. А потом поднимается на колени, тянет Плисецкого за собой, кладёт ладони на талию. Больно ударяются носами, Алтын прикусывает губу Юры, почти рычит в поцелуй, притягивая худое тело ближе к себе, обнимает, целует влажно. Со вздохом он выпускает блондина из рук, перехватывает края собственной футболки и тянет вверх, ловко выпутываясь. Вещь улетает в неизвестном направлении, и Отабек теперь хватается за футболку Юры, настойчиво тянет ее, хмурясь. Скорее избавиться от одежды, чтобы чувствовать кожу кожей, целовать и ощущать больше. Скорее. Снова притянуть к себе, провести пальцами по горячей коже - вниз по бокам, удерживая уверенно. Губы на шее, опаляя горячим дыханием, зубами едва-едва прихватывает нежную кожу. А внизу живота все жарче и жарче. Отабек отстраняется. Дышит глубоко. -Юра, - шепчет он едва слышно. Тянется пальцами, убирает от лица светлые волосы. Теперь смотрит в глаза - красивые, затуманенные возбуждением. Внутри тесно от чувств, а их все больше и больше - ощущение такое, что скоро он просто не сможет сдерживать это. Вновь поцелуй, а руки по голой спине, ниже и ниже, пока... ох. Парень сжимает пальцы на ягодицах Юры - стыдно, а сделать это хочется больше. Странное чувство власти. И сердце сладко тянет. Алтын не понимает, как это происходит, но в следующий момент он тянет Плисецкого вниз, оказываясь под ним. Что же, теперь власть в руках Юрия.