Будь со мной. Танцуй со мной.

Все идет прахом. Все попытки быть сильным и независимым, все насмешки над парочками и особенно над Виктором с его свиньей. Все рухнуло. Весь мир, так тщательно создаваемый Плисецким, оказался всего лишь обманом. Он слабый. Послушный и податливый. Выгибающийся под уверенными осторожными руками, тянущийся телом за лаской, подставляющийся под поцелуи. Цепляющийся за Отабека, боящийся потерять его. Юра позволяет взять себя на руки, даже с готовностью обхватывает талию Алтына ногами, горячо отвечает на поцелуи. Он умирает. Плавится, всхлипывает, стонет, скребет пальцами по плечам, прикрывает глаза и умирает снова и снова. Под ним - кровать. Над ним - Отабек. В голове - туман. В теле - жар. На губах - его имя. Юра никогда бы не подумал, что казах может быть таким. Изучать тело, каждый миллиметр, внимательно наблюдая за его реакцией. Тут - поцеловать, тут - прикусить, тут - не трогать... Сладкая пытка. Пытка нежностью. Словно Бека пытается заставить его умолять не медлить. Но он держится. Ерзает, выгибается, стонет, кусает руку, но держится. И умирает. Отабек прижимает его к кровати, держит руки, целует везде, но не там, где надо, где хочется. Желание вырваться, сделать все самому, но нет. Отабек главный. Юра признает это. Футболки - к черту, и ощущения сильнее и невыносимее. Рывок - и Юра, вскрикнув, больше от неожиданности, оказывается на бедрах казаха. Тот кивает. Глаза темные-темные, до мурашек. Таким взглядом и оттрахать можно. Юра с трудом сдерживает желание сжаться, потому что понимает - ему уступают право действовать. Он еще пару секунд внимательно смотрит на Алтына, строго поднимает палец: - Сам разрешил! Чуть приподнявшись, блондин тянется к тумбочке, нетерпеливо роется в ней. Отлично. Два галстука. Тот, с выступления, и дурацкий с котиками, который подарил Кацудон. Смуглые руки - к изголовью кровати. Стараясь не замечать взгляда. Глаза бы ему завязать... Плисецкий дрожит от возбуждения и страха. Так много хочется сделать, но, черт, он ничего не умеет. На мгновение сожаление, что у него не было девочек. Хоть какой-то опыт. А потом - гордость. Потому что Отабек и вправду для него особенный. Первый друг, первый партнер-парень, первый... да, любовник. Будем честны. Нервный смешок. - Не смей сбегать. Страшно, как страшно... Его очередь показать, на что он готов, что может позволить сделать. Его очередь пытать нежностью или страстью. Вот только Юра всего лишь неопытный нервный нетерпеливый мальчишка, а потому ему хочется все и сразу. Дрожащими пальцами подцепить край штанов с резинкой боксеров, едва ощутимо провести по коже кончиками пальцев, вызывая судорожный вздох Отабека и дрожь. И у казаха, и у себя. Одежду - вниз. Шумный выдох. Что делать дальше? Паника, паника... Плисецкий нервно пробегается пальцами по напряженному члену парня, а мысли прыгают, прыгают... Четкое и ясное осознание, что у них не получится. Потому что ОН - Юра боится произнести слово "член" даже мысленно - не войдет. Слишком большой. Ну серьезно. Надо растягивать... но от мысли о том, что пальцы Отабека будут в нем, несмотря на дикое возбуждение и желание, становится стыдно. К этому тоже надо... подготавливаться. Душ там, все дела... А потому остается только одно. Юрий уверенно кивает и наклоняется, опираясь руками по бокам от бедер Алтына. - Не дергайся. Я не умею и боюсь сделать больно. Вдохнуть запах. Нет, это не противно. Напротив, заводит. Медленно, словно пробуя на вкус провести языком снизу вверх, чувствуя, как напрягается Бека, втягивая сквозь зубы воздух. Еще раз, увереннее, обвести головку и облизнуться, с торжеством глядя в глаза парню. Не так страшно! Он справится! Облизнуться и осторожно обхватить губами напряженный член. Страшно. Но низ живота сводит так, что впору прикоснуться - и все, кончишь. Вот только нет, не дождетесь. Он тоже будет "пытать". Нежно, мучительно... неудобно. Это Юра понимает, начиная двигаться. Трудно дышать, не получается сразу двигаться и работать языком, постоянно сбивается с ритма. Дыхание шумное, а зубы иногда задевают нежную плоть. Плисецкий злится, но прикрывает глаза и говорит себе, что все сможет. Потихоньку. Быстрее, глубже, понимая как и что, чувствуя, как напрягается Бека, как его дыхание становится тяжелее. Еще быстрее, подстраиваясь под ритм, задаваемый Алтыном, который то ли не замечает, то ли сдался, но чуть двигает бедрами, помогая. От мысли, что так же казах будет двигаться в нем, колени подкашиваются, а продолжать становится невыносимо. Но он продолжает, помогая себе одной рукой, лаская языком, крепко сжимая губы и чувствуя, как головка толкается в горло. Невыносимо. С трудом свое белье вниз, с неохотой отпустить свою "добычу", глянуть виновато, с трудом выпутаться из остатков одежды и перекинуть ногу через бедра Отабека. Криво улыбнуться. - Не волнуйся, тебя не посадят. Влажный от слюны напряженный член устроить между ягодиц и начать двигаться. Тереться, дразнить и себя, и Алтына, опираясь на грудь казаха, чувствуя, как головка задевает сжатое колечко мышц. Как хочется! Но нет, не сейчас, не так. Движения быстрее, ногти царапают по груди, оставляя красные полосы, руки нервно тянутся к галстуку, освобождая правую руку парня. Осторожно накрыть ей свой член, глядя мутным взглядом. - Помоги... умоляю... Быстро-быстро, выгибаясь и оставляя следы от ногтей на коже, толкаясь в руку, дразня себя пульсирующим членом. Это слишком... слишком... - Бе-е-ека-а... Тело скручивает, заставляя свести лопатки. Он без сил падает на грудь парню, прикрывая глаза. Сердце разрывает грудь, тело трясет от слабости и чувств, но у Юры хватает сил, чтобы сказать: - Я хочу, чтобы ты тоже кончил.