Будь со мной. Танцуй со мной.

Это мило. То, с каким серьёзным видом Юрий осматривает малыша, взяв его в руки, как держит его аккуратно, как выглядит настоящим экспертом... мило. Отабек смотрит на Юру, в которого теперь испуганно вцепляется малыш, и думает, что, черт возьми, теперь в этом доме два котёнка. И от слов тепло - остаться у Плисецкого хотелось больше всего. Отабек совсем не представляет, как он вернётся домой. Там большая кровать, где он спит один, там шумная Мадина, громкий телевизор устающего после работы отца, там кухня всегда занята матерью. И это здорово, он любит свой дом, любит семью, но... быть ему хочется тут. Рядом с Юрой, который самостоятельный очень, раздражительный, с холодными ногами и худым телом, прижимающийся по ночам, чтобы согреться. Рядом с Юрой, который упрямый, но такой податливый, грубый, но такой ласковый, смеющийся звонко и весь построенный на контрастах и противоречиях. Хочется остаться с Юрой, который его. И этот взгляд, эти слова - действительно больно. Он не собирался. Не думал даже о том, чтобы оставить, хотя к рукам приучить, чтобы ему доверяли - этого хочется очень. Чтобы не кусался за любое лишнее слово или действие, чтобы не боялся отдаваться полностью, чтобы не боялся слабым быть. Но это нужно заслужить. Отабек понимает всё. И хочет стать достойным доверия. Отабек вздыхает, когда Юрий скрывается за дверью ванной с новым обитателем квартиры. Чыся... он хмыкает. Мило. Чего-то другого он не ожидал. Барсики и Васьки - это ведь не круто. Как легко Юрий решил оставить котёнка. Теперь в графу расходов добавляется новый рот, но Отабек думает о том, что это совсем не страшно. Найти место, где тебе рады, где накормят, отогреют и приласкают - это чудесно. У Отабека было место, где его ждали, но теперь он видит "дом" рядом с Юрой. Только вот сам Алтын не котёнок, а "приласкают" - это очень сомнительно. Пока. Но сейчас трудно. Иногда даже кажется, что непреодолимо, ведь не каждый уличный кот становится ручным. Отабеку и не надо приручать Юру, ломать то, что было построено до него, но... ему хочется видеть немного другой отклик. Не нужны ему бесконечные нежности, сладость, от которой хрустит на зубах и клятвы вечной верности. Но сейчас чувство такое, что он ходит по минному полю и не имеет никакой возможности это изменить. Но Юра не виноват, так ведь? Ему ведь всего пятнадцать лет, которые он жил один, только танцами и занимаясь. Как же ему жить по-другому теперь? За пару дней своих привычек не изменить. Нужно доказать ему, что теперь можно хотя бы немного быть слабым. Признаться, иногда хочется, чтобы было "просто". Как у друзей. Чтобы всё ясно - любит или нет, чего хочет и что делать дальше. А потом думается о том, как всё по-особенному у них с Юрой, что с тем, кого ждал пять лет, легко быть не может. Он уходит на кухню, подхватывая тяжёлые пакеты. Выкладывает продукты на стол, чтобы потом переложить их по полочкам и отсекам холодильника. А Юра молодец. С голосом лучше. Хочется сказать ему спасибо за заботу о себе. Но это, наверное, глупо. Он ставит разогреваться чайник, а потом начинает готовить. В последнее время его так и тянет приготовить что-нибудь казахское, но он не умеет совсем. А в интернете все совершенно не так, как готовит мать. Пойти бы к ней, чтобы научиться. И сказать, что да, мам, я теперь готовлю для Юрия, я заботливый... сожитель? От этого слова почему-то смешно. Пока греется чайник, а мясо запекается в фольге, он переодевается в домашнее и замирает у двери в ванную. Оттуда слышно испуганное мяуканье и едва различимый хрип Юрия. Мучает там мелкого. Отабек улыбается и возвращается на кухню. Это - нарезать, это - разложить покрасивее, это нужно поставить греться - так проходит довольно много времени, но Отабек его почти не замечает. И если дома работа у плиты - необходимость, то сейчас это приятно. В чем-то интересно. Он слышит, как кошачья троица выходит из ванной, как в комнате Юра возится с малышом, а потом идёт на кухню, чтобы его покормить. Этому мальчику идёт быть заботливым. Отабек бы сказал, что он даже немного ревнует, если бы это не было так глупо. Не вовремя звонит телефон - вот уже должна закипеть вода для фасоли. Алтын смотрит на экран телефона, попутно вытирая мокрые пальцы полотенцем. На фотографии - смеющийся парень в чёрных очках. Адиль. Чёрт бы его... сначала брать трубку не хочется совсем, но потом чувство дружеского долга одерживает победу. Алтын косится на Юру, возящегося с котёнком, и принимает вызов. - Алло, - говорит он хрипло, наблюдая за ещё спокойной водой в кастрюле. - Ответил! - парень словно запыхавшийся. - Ты задолбал молчать, Ота. - Что-то случилось? - спрашивает Отабек уже на казахском. Когда он хочет немного сбавить пыл Адиля, разговоры на родном - отличное средство. Они с парнями не общались уже давно, переписывались только немного. Отабек, конечно, скучал по этим идиотам, но пока его волновали немного другие... проблемы. Хотя, наверное, скрывать всё от лучших друзей - совсем неправильно. Адиль, кажется, считал так же: - Ты ещё спрашиваешь! Сначала пропадаешь, а потом оказывается, что ты дома не живёшь, - Адиль даже не матерится и говорит всё равно по-русски - это уже страшно. - Твоя мать отказалась рассказывать. Что за дела, брат? Отабек вздыхает. Он должен быть честным. Ребята уже знают, что Алтын встретил Юрия после долгих пяти лет, но вот что живёт с ним и танцует - нет, а рассказывать о таком по телефону - неправильно. - Это связано с танцами. И я переехал временно, - Отабеку комфортнее говорить на родном языке, но чувство такое, что он скрывает всё от Юрия. А говорить о временности переезда так, чтобы Юра понял, не хочется совсем. Они ведь это не обсуждали. И оставаться тут - словно наглость. - Танцы с пацаном? А это не тот мальчишка, по которому ты сох? Ты поэтому сейчас не на русском говоришь? Он рядом? - голос у Адиля тут же меняется, становится веселее. А вода закипает, и Отабеку приходится прижать телефон к уху плечом, чтобы отправить фасоль в плавание. Нечаянно он касается пальцем кипящей воды и шипит - больно. Адиль как всегда знает, когда звонить. - В пятницу буду в клубе. Захотите поговорить - приходите, - Отабек перехватывает телефон удобнее и идёт к крану, включая воду и остужая палец. - Так это он? Он, да? А с собой его не возьмёшь? - Адиль намного старше Отабека, а ведёт себя так, словно младше. И это было бы очаровательно, если бы не так навязчиво. - Ему пятнадцать, - как отрезал. Отабек вовсе не собирался говорить, что пойдёт диджеить, чтобы не рождать в Юре интерес. Мало ли, что может взбрести этому рисковому мальчишке в голову. - Так это он! - слишком громко. Адиль и другие парни знали про Юру уже давно и поддерживали всегда, хотя неприятные моменты были тоже. Восхищение Плисецким они сразу определили в любовь, издеваясь, но совсем не давя на мозг. Только теперь они, наверное, проснутся. И все непременно захотят познакомиться с Юрой. - До встречи, Адиль, - Отабек вздыхает, предвидя тяжёлый для его нервов разговор. Без шуток и допроса с пристрастием не обойдётся. Он завершает вызов под крики Адиля. И тут же к Юре поворачивается. Никогда он при нём на казахском не говорил, хотя, казалось бы, что такого? Но сейчас он себя предателем ощущает, потому что скрывает, хотя там и рассказывать нечего. Он вздыхает. И к еде возвращается. Юру надо кормить, чтобы поправлялся. Молчание сейчас почему-то давит. Или это Отабек придумывает. У плиты, работающей на полную мощность, жарко, и Отабек, поджимая ошпаренный палец, проводит тыльной стороной ладони по лбу в чисто инстинктивном жесте. - Юр, - зовёт Отабек громче, чем планировалось, - почти готово, садись пока. И раскладывает обед. Юрий много не ест, и Отабек едва справляется с желанием добавить ему ещё кусочек мяса. Такую заботу Плисецкий едва ли оценит. Снова молчание. Вилки только по тарелкам стучат и Чыся мяукает хрипло, у ног Юры трётся. Хочется ещё спросить, как Юрий чувствует себя, но по голосу ведь и без того слышно было, что лучше. Отабек думает о том, стоит ли скрывать от Юрия свою работу. Врать не хочется совершенно, но почему-то чувство такое, что Юру это очень заинтересует, а протащить его с собой - риск и абсолютное безумие, потому что рядом Алтын быть не сможет. Не Адилю ведь этого котёнка доверять. - Чем займёмся? - решает отвлечься от мыслей Отабек, поднимаясь со стула и забирая у Юры пустую тарелку. - Не хочешь что-нибудь посмотреть? Потому что на улицу нельзя, хотя прогуляться было бы здорово. А ещё у них дома новый житель - не оставлять же эту напуганную мелочь, пусть Пётя и, кажется, отнёсся к нему вполне дружелюбно. Ошпаренный палец немного болит от воды, и Отабек хмурится, ругая себя за неосторожность. А вообще, перспектива посидеть с Юрой, может быть, обнимая его и не беспокоясь о его здоровье, очень Отабека вдохновляет. Возьмут к себе котов и отдохнут вместе после всех эмоциональных встрясок и дней, проведённых за репетициями. Может, им как раз и нужно пообниматься, чтобы не было возможности снова поссориться?