Город огней

Гер смог спокойно выдохнуть только тогда, когда оказался на приличном расстоянии от особняка. Ещё в отцовском кабинете он решил, что не будет задерживаться в этом месте больше ни на секунду. Он даже не зашёл на могилу матери. Он уже всё сказал ей. Ему казалось, что его благословили. Дали добро. И, накинув полупустой рюкзак на плечо, он нырнул в поток холодных сумерек. Геру нужно было добраться хотя бы до пригорода. Где его мобильник, он не знал, поэтому надеялся на стационарный, но до него ещё надо было доехать. Парню казалось, что он двигается с какой-то сверхъестественной скоростью. Он спешил покинуть территорию отцовского особняка и даже выбрался относительно незаметным из деревни, окружающей богатое поместье. Деревушка была не такой уж и маленькой, но Гер оказался за её пределами на удивление быстро. Будто его вели воспоминания из детства. А вот когда он подобрался к небольшому сосновому бору, через который грунтовая дорога вела к асфальтированной, то перед парнем возникла проблема. Прямо по дороге идти нельзя было. Его легко могли заметить пассажиры редких встречных машин, среди которых и автомобиль старшего фон Кролока, который мог вдруг именно сегодня вернуться домой на двадцать минут раньше. Поэтому Гер сошёл с накатанной тропы в кустарник и стал двигаться за молодыми зарослями параллельно дороге. Очень хотелось просто наплевать на всё, одеть наушники, включить любимый плейлист и гулять в холодном тумане среди деревьев. Но ни телефона, ни наушников у Гера не было. Нельзя. Не спать. На самом деле, как только Герберт доберётся до пригорода, все эти осторожности можно будет оставить. В человеческой толпе затеряться намного легче. А пока Гер пробирался по тёмному бору, тонущему в жутком тумане, и ему мерещились голоса, смех и песни. Парень стряхнул с себя страх. Есть вещи, которые намного ужаснее его фантазий. Вдруг чуткий слух молодого человека уловил звук шин, разбивающих хрустальные оконца холодных луж. Вот уже среди кружева мёртвых чёрных ветвей заскользил канареечно-жёлтый свет фар проезжающей машины. Гер почти интуитивно ощутил, что это приближается не кто иной, как его отец на своём дорогущем автомобиле. Сердце в груди испуганно рванулось. Гер отступил глубже в бор, зайдя за толстые стволы деревьев. Из какого-то суеверного страха он накинул на голову капюшон, боясь, что светлые волосы выдадут его в ночной уже темноте. Герберт вдыхал вместе со студёным воздухом туман. И ему уже начало казаться, что по его венам течёт чистый, ничем не замутненный холод без малейших признаков тепла. Холод внешний наконец превратился во внутренний. Гер чувствовал себя безликой тенью. В этой тени умерло всё: и тоска, и надежда, и страх. Тень равнодушна, для неё всё просто. Тень знает, что делать, будто какой-то метафизический бог продиктовал ей подробный план дальнейших действий. Машина проехала мимо. Свет фар удалился. Гер отчётливо осознал, что его пропажу заметят очень скоро. Стеклянное полотно равнодушного сна с налётом бессмысленной надежды пошло сеткой мелких трещин. Лёд тронулся. Ему не выбраться. Не спрятаться. Дальше тупик. Бессмысленно жертве бежать, если охотник уже идёт по её следу. Плевать. Вскрой себе вены ночной тишиной, умри, чтобы не достаться охотнику. Ему уже не нужна будет падаль. Где твоё равнодушие?! Где холод?! Страшно? Теперь тебе страшно? Теперь ты осознал, что это не сон, что всё это происходит с тобой, и на помощь тебе никто не придёт? Спасение утопающих дело рук самих утопающих. Так беги же, чёрт тебя дери! Вали отсюда, пока не поздно! И он будто слышит бессильные глухие голоса звёзд, завешенных пеленой облаков. И срывается с места, бросается сквозь бурелом. В голове бьётся одна и та же мысль. Добраться до трассы, поймать попутку, спешить уже даже не в пригород — в город. Оттуда сразу на поезд, на электричку, на маршрутку, в другой город, где не станут искать. Ведь искать начнут в первую очередь в том месте, где поймали. Добыча обычно имеет странную слабость к месту, где её настигли, и потребность возвращения туда. А может сразу на вокзал? К чёрту телефон. Доберётся до соседнего городка, там и разберётся. Герберт очень ярко представил себе, как будет выглядеть очередная погоня за ним. Люди из отцовской охраны с огнестрельным оружием и поисковыми собаками. Лай, звон, лязг и рык. Он поднимут на ноги всю деревню, они будут останавливать каждое такси прямо на дороге. Они придут даже в город. Но у Гера были хорошие союзники. Временные, ветреные, на них не было надежды, но успокаивал один только факт их существования. Этими союзниками были темнота и его собственные ноги. Скоро стало жарко, весь холод, что был, конденсатом вышел из надорванного вечными прятками нутра, ветки деревьев ощутимо били в лицо, влепляя пощёчину за пощёчиной, оставляя саднящие царапины, про которые, впрочем, парень очень скоро забывал. Ноги скользили по грязи, с каждым шагом их всё тяжелее было поднимать из-за налипающей на них мокрой листвы. Секунда и — слава Богу! — сосновые заросли мельчают, глазам Гера открывается продолжение лесной дороги, свободное от растительности выше двух метров. Дальше — развилка. Одна из дорог должна была идти к трассе, а другая к соседней деревне. Геру, конечно, нужна была первая. Он решительно свернул направо. Его память не могла подвести в такой важный момент. Заморосил мелкий дождик. Томило предчувствие какого-то очередного дерьма, которое должно было случиться очень скоро и из которого будет сложно выбраться. Ну и жизнь выдалась у Гера в этот раз. Останки древнего существа в парне могли сейчас тяжело вздохнуть и поплакать, осознав всю безнадёжность настоящего и грядущего. Но, к сожалению, эти мудрые древности были не в состоянии сделать ни то, ни другое. Приходилось терпеть. Ищешь выход — ищи в прошлом, мальчик. Ночь нежна. Она одна всё понимает, и оттого каждый желает её объятий и утешений. Дневная боль и отрезвляет, и заставляет вспоминать всё, что так желаешь забыть. Ночь лучше, она из более прочного теста, она уравнивает всех. В темноте все кошки чёрные, в ней нет ни красивых, ни уродливых. Только ночь открывает нам нас истинных. И ночью Геру начинает казаться, что не обязательно дышать, чтобы жить, что он видит сквозь темноту, и теперь она — лишь приятное дополнение, приукрашающее действительность, призрачный звёздный флёр. Геру ночью кажется, что он не жив уже, но ещё и не мёртв. Промежуточное состояние между гусеницей и бабочкой, ребёнком и взрослым. То, что веками не меняется, но умирает на рассвете, став пеплом. Эйфория, танец пьяных огней на дне расширенных зрачков, ощущение своего тела и скорости, порывы ветра и капли дождя — всё это так восхитительно приятно, что рехнуться можно. Гер, как обезумевшая от счастья собака под летним ливнем, пьёт свой страх и азарт, которые так сладки, что даже приторно. И уже плевать на холод, дождь и грязь. Осознание того, что скоро за ним начнётся погоня, только придаёт пикантный вкус происходящему. Отрезвляет парня звук промчавшейся по трассе на большой скорости машины. Он всего на секунду замирает, провожая взглядом быстро удаляющийся грузовик. Герберт забирается на обочину широкой трассы, оглядывается, пытаясь разглядеть какое-нибудь транспортное средство, движущееся по направлению к городу. В туманной серой мороси плохо видно, но Гер не оставляет попыток. Вскоре он замечает мчащийся на него тёмный седан, машет рукой, даже что-то кричит, но авто пролетает мимо. Через некоторое время появляется ещё одна машина. Тоже мимо. Ещё. И ещё. И каждая проезжает, даже не затормозив ни на секунду. Герберт быстро движется вперёд. Резко раздражается, материт каждого водителя, зло вспарывает тяжёлыми ботинками лужи. На трассе пусто. Гер шпарит по обочине, сыплет проклятиями и ворчит. Что за ночь! И всё же так хорошо начиналось! Но сердце-то чуяло, что может случиться кое-что значительно хуже отсутствия водителей, желающих его подвести. Громкую музыку парень услышал ещё издалека. Но гомон голосов пассажиров слышал плохо. Вернее, вообще не слышал. Оно и к лучшему, такое количество брани не каждый вынесет. Машина мчалась с какой-то чудовищной скоростью, поэтому люди, что в ней находились, довольно скоро заметили высокую блондинку, которая ссутулилась и быстро шла вперёд. Благо, при их скорости приближения они умудрились разглядеть тонкие очертания стройных ног и светлые пряди, видные из-за капюшона. Машина резко затормозила, слегка притихла музыка, и Гер испугано отскочил в сторону от неожиданности. Пришлось хвататься за любую спасительную соломинку, которую ему протягивала судьба. — Эй! — Гера окликнули. Парень повернулся на звук голоса. За рулём сидел помятый товарищ, обросший щетиной. Рядом с ним парень в модной, но уже заношенной толстовке. Парень белозубо улыбался. Видимо, он и окликнул Герберта. На заднем сидении шумели ещё какие-то тёмные личности. — Тебе в город? — спросил парень в толстовке. Гер кивнул. Решительно нахмурился, и прикусил нижнюю губу. Улыбчивый незнакомец с неподдельным интересом смотрел на его притягательный рот. — Садись, — сказал, наконец, парень, — довезём. Герберт, пользуясь моментом, быстро нырнул в салон машины и устроился на заднем сидении. Машина, грозно рявкнув, сорвалась со своего места. Только через минуту Гер разглядел ещё двух пассажиров, которые сидели рядом с ним. У окна клевал носом бледный парень с очень тонкими, обтянутыми кожей запястьями и глубокими кругами под глазами. Сказать, что парнишка выглядел болезненно, значит ничего не сказать, потому что он больше напоминал живой труп, чем здорового человека. Второй, тот, что был рядом с Гербертом, было значительно бодрее. Даже не так. Значительно бодрее. Он шумел, вертелся, смеялся, нёс какую-то оживлённую чушь, весь был как на шарнирах, казалось, что даже его зрачки хохочат. Темноволосый, слегка полноватый, с круглым лицом, он был каким-то ненастоящим, подумалось даже, что веселье его какое-то фальшивое. — Что такая красивая девушка делает ночью на трассе? — как бы намекая, поинтересовался улыбчивый парнишка. Ясно. Опять девушка. Как в старые-добрые студенческие годы, когда таксисты предлагали бедной студентке оплатить дорогу натурой, а позже, после довольно меткого удара в ухо, узнавали, что немного ошиблись в половой принадлежности этой самой студентки. Гер устало вздохнул. — Какая молчунья, — засмеялся всё тот же парень. — Ты такая милашенька, — хихикнул чересчур весёлый парень, — меня Лукас зовут, а тебя, милашенька? — Ну что ты смущаешь девушку, — притворно всплеснул руками улыбашка. — Заткнись, Аз, — отмахнулся Лукас, — я не с тобою разговариваю. Азазелло оскалился. — Сам с собой что ли? — невинно спросил у Лукаса он. Отвлёкшись, наконец, от блаженного созерцания шеи Гера, Лукас с гоготком произнёс: — Приедем в город, и я надеру тебе задницу за все твои сегодняшние выходки. Азазелло только рассмеялся. — Ты много раз уже обещал, — как-то безжизненно, словно на секунду выйдя из оцепенения, бросил парень у окна. Бросил и снова вперился в бегущий пейзаж за стеклом автомобиля. — Что с ним? — негромко спросил Герберт, кивая на этого странного усталого юношу. — О, лапочка заговорила! — сразу зашумел Лукас. — Какой у нас голосок! — А, — Аз махнул рукой, отвечая на вопрос Гера, — с витаминками переборщил. Хорошо, хоть молчит, а то он любит задвигать про аморальность и внутреннее гниение, когда крышак сносит. Герберт вздохнул. Наркоман, значит. Что ж, и он баловался, когда в шараге своей учился, но, конечно, не перебарщивал, чтобы так. — Яви нам свой нежный голосок ещё раз, — улыбаясь, как котяра из истории про Алису, протянул Лукас. Всё это Гер вытерпел бы, пока они не доехали до города, но есть вещи, которые очень легко выводят его из себя, и превращают милашку-очаровашку в разъярённого психа. Влажная ладошка Лукаса вцепилась в коленку Герберта и быстро поползла вверх по телу. Гер с отвращением посмотрел на руку. От долгого молчания его голос всё ещё звучал хрипло: — Мужик, ты охуел? — Оо! — зашумели пассажиры. Даже молчаливый водитель, кажется, присвистнул. — Ты со словами-то поосторожней, красавица, — губы Аза дружелюбно улыбались, но глаза смотрели нехорошо. Тем временем Гер сдвинулся в сторону от Лукаса и прижался к двери, предварительно сбросив с себя его потную белую ручку. Взгляд у Герберта был страшный. А чего терять? Лукас принял попытку ещё одного поползновения в сторону парня. — Руки убери, — сурово отрезал Гер, вырываясь из слишком назойливых объятий. В эту секунду его взгляд столкнулся с немигающим взором парня-наркомана. Тот смотрел на него, как заворожённый. — Они уроды, — коротко и равнодушно бросил наркоман. И через минуту уже вновь повернулся к своему окну, словно одно оно и заслуживало внимания. Кажется, до Гера в полной мере дошёл смысл этих слов. — Остановите машину, — сказал грубо. Не так, как часто тонкими сорванными голосами кричат перепуганные девочки из сериалов. Он пытался не выказывать своего страха. — Зачем? — нежно проворковал Аз. — Ты сама села в неё. Герберт не собирался объяснять им что-то, что касалась лишь его самого и его семьи. — Я сказал, — выделяя первую фразу, проговорил Гер, — останови свою чёртову машину. — Вы, парни, похоже, берега попутали, — выдал вдруг водитель, обращаясь к Азу и компании. — Да это же девка! — взвизгнул Лукас. Гер ощутимо заехал ему локтём в челюсть. Парень коротко вскрикнул. — Тормози, Рич, — бросил Азазелло водителю. Машина остановилась. Аз вышел сам и открыл дверь сзади, где сидел Герберт. Делал это быстро, без лишних движений. Во всём чувствовался опыт. — Выходи, — совершенно серьёзно сказал Аз. Кажется, он собирался разобраться с этим неблагодарным ночным пассажиром. Вот тут-то Гер и понял, что вот оно, долгожданное дерьмо, уже случилось! — Нет. — Выходи, — тихо и отчётливо выговорил Аз. И вцепился железной хваткой Геру в плечи. Гер легко мог вытерпеть эту боль, но природа брала своё, и он попробовал сбросить чужие руки. Они исчезли с плеч, но вцепились в запястья. Наконец Аз вытащил упирающегося парня и машины. В остальные тоже выбрались на обочину. Водитель расслабленно закурил, будто ничего необычного не происходит. Гера развернули лицом к машине и толкнули, Аз вцепился в его талию. Весьма недвусмысленное движение. Гер тихо, утробно проклокотал и дёрнул головой, ударяя обидчика. У Аза носом пошла кровь, он негромко ругнулся. Пользуясь секундой замешательства и ослабившейся хваткой, Герберт быстро развернулся и заехал парню кулаком в солнечное сплетение, тот попытался закрыть живот руками, но Гер придержал его и ударил ещё. На этот раз коленом. А потом ещё. И ещё. С какой яростью и наслаждением он бил эту погань, словами не описать. Погань хрипела и материлась между теми моментами, когда у неё срывало дыхание. И всё это произошло так быстро, что ни ошалевший Азазелло, ни его попутчики просто не успели помешать Геру. Он же ногой толкнул парня на землю, однако тот попытался удержаться и даже выпрямиться. Гер хотел ударить его снова, и ещё побольнее, но вдруг рухнул без сознания на сырую траву, росшую у обочины. Неожиданно, правда? Тощий наркоман опустил биту, уставившись на тело Гера, которое он сам и оглушил. Парень безнадёжно рассмеялся. Так, будто осознал, что сошёл с ума, но уже не собирался это исправлять. — И я урод, — горько, но без сожаления прошептал он. Азазелло отплевался от крови. — Киньте эту пидорскую мразь в багажник, — сипло произнёс он, кивая на тело Герберта. Водитель тут же открыл выше упомянутый багажник, выудил из бардачка машины скотч и, при помощи Лукаса, легко связал им Гера. Не в первой же. Тем и кормятся, хех. Недовольный Лукас с презрением запихал парня в багажник и со всей силы захлопнул его дверь. Но даже этот громогласный звук не смог привести Гера в чувство. Парни недолго стояли у обочины, быстро запрыгнули в автомобиль, завелись и тронулись. И через десять минут им уже сигналила сзади машина старшего фон Кролока в сопровождении охранного кортежа.