Умереть, чтобы вернуться... /рабочее/

Мне захотелось отсебятины, и родилась эта глава. Она как бы промежуточная и немного сумбурная, но очень важная. Я подбираюсь к флаффу. Перечитывал кое-какую интересную штучку и вдохновился. Кажется это скатится в AU. А может уже скатилось. Дальше править не хочется, а то испорчу. Приятного прочтения. Ваш Дров. Они летели к земле, с каждым мгновением набирая все большую скорость. Страх сковал тело и мысли, и единственное желание, которое испытывал Артур было вцепиться в вора, чтоб было не так невыносимо жутко. Имитатор, чувствуя нервозность такого близкого сейчас аристократа, притянул его в свои объятья и успокаивающе провел по волосам. Хотелось спрятать координатора в ладонях и оберегать до конца вечности. Для него самого оставалось загадкой как в нем сочетались отчаянная, щемящая нежность и необузданная, безрассудная похоть к этому чопорному засранцу. Артур был как самый сложный и заковыристый замок, который Имс пытается взломать уже давно, и никак не может, а чувство опасности верещит благим матом, что пора сматываться. Если бы его попросили дать аристократу определение в нескольких словах, это были бы: человек-загадка, раздражающе закрытый и бесстрастный придурок, плюющий с высокой колокольни на мнение окружающих, если оно не касается дела, и невероятно, просто сверхъестественно ответственный. О, шатен мог часами разглагольствовать о достоинствах аристократа, и чувствах что они вызывали в нем. Что вору особенно нравилось в этом ходячем морозильнике так это его чувство юмора, предметом которого он и сам частенько бывал. Имитатору нравилось доводить Арти до белого каления подколками, после чего следовал поток острот вперемежку с руганью, что ласкал его слух. Это было чистое и незамутненное удовольствие. В такие моменты Имс и сам заводился, и в перепалку бывали втянуты другие люди, но все-таки интереснее было, когда прочие не вмешивались. Тогда все внимание доставалось Артуру, а Имс млел от злобного и колючего взгляда темных глаз, направленного на него. Информатор понимал, что ведет себя довольно эгоистично, то отпихивая вора куда подальше от себя, то чуть не вешаясь к нему на шею, но абсолютно не переживал по этому поводу. В какой-то степени, ему нравилось их маленькая идиллия. А земля была все ближе… Удара ни один из них не почувствовал… *** Боль. Нет, это была БОЛЬ! Первое чувство, выдернувшее из вязкого, темного забытья. Обжигающе-яркая и невыносимо-гулкая. Она клубилась в теле как дым пожара, не давая сосредоточиться на хоть какой-то мысли. Она была настолько сильной, что не получалось вспомнить даже собственное имя. Единственное что удалось осознать – рядом кто-то есть, и этот кто-то жив и страдает не меньше. Хотелось помочь неизвестному человеку, но… Все снова начало затягивать предобморочная затхлая серость. *** В следующий раз он пришел в себя, лежа на чистых, накрахмаленных простынях, с мягкой подушкой под гудящей головой и под теплым, уютным одеялом. Боль все еще гуляла по телу, но уже не была такой непереносимой. Стоило попробовать открыть глаза и осмотреться. Подняв тяжелые веки, и обведя мутным взором светлую круглую комнату, он не смог определить где находится. Высокий потолок с купольным строением поддерживающих перекрытий, узкие стрельчатые окна с витражными стеклами, на которых изображены сцены из мифов, стены сложенные из грубо обработанных серых камней. Инкрустированная деревянная мебель из темных пород странно сочеталась со светлыми драпировками пастельных тонов. Было очень похоже на комнату в башне какого-то замка. Память немного шалила, подкидывая образы, но не давая понять, что они означают. Он помнил молодого, красивого, аристократической наружности мужчину, который то презрительно кривил губы, то крепко к нему прижимался… Помнил взгляд темных глаз, пропитанных раздражением и злобой, и тут же сменяемыми туманом наслаждения и возбуждения. Кто этот человек он не представлял, но понять, что неизвестный сноб очень важен для него, был в состоянии. Он закрыл глаза. Прошло не менее пары часов, прежде чем кто-то зашел в комнату, за которые он в подробностях вспоминал все что мог, но имена и события полностью перепутались в голове. Вошедший подошел к нему и положил прохладную узкую ладонь на горячий лоб и вздохнул, будто даже разочарованно. Наверное, нужно сообщить о своем состоянии, это может прояснить ряд вопросов, - подумал он. Ресницы неуверенно дрогнули, и глаза, наконец, открылись. Над ним стоял человек из сна: смоляные прилизанные волосы, колкий как лед взгляд темных глаз, безупречно сидящий костюм. Человек облегченно моргнул и выражение лица стало надменно-саркастичным. - О, мистер Имс почтил меня своим присутствием в этом долбанутейшем из миров! – пропел мужчина и вопросительно глянул на него. - Кто? Он был немного выбит из колеи, невозможность распределить информацию в голове по полочкам – ставила в тупик. И это нехило напрягало. - Так. Что значит «кто»? Ты не помнишь как тебя зовут? - Нет. А как? - Имс, кончай придуриваться. Это, блядь, не смешно. - А я разве смеюсь? – разговор начинал походить на беседу двух психов. - Хмм. Тоже верно. О, теперь это полный пиздец! Ну и ситуация… - дальше человек будто говорил с самим собой. – Мало мне было бессознательного тела, так теперь оно еще и не помнит кто оно. Блядь! Гребаный Ад! - Может, ты ответишь на мои вопросы и расскажешь, что происходит? – немного робко попросил тот, кого назвали Имсом. Его проигнорировали. Мужчина продолжал в голос материться перемежая поток брани непонятными репликами. - Эй! – через десяток минут ему надоело слушать. – Может, ты уже обратишь на меня внимание? Я все еще хочу знать, что происходит. Недоуменный взгляд стал ответом. - А, да… Тебя зовут Имс, и ты – вор-имитатор… Следующие несколько часов ушли на то, чтобы разобраться что к чему. Странно знакомого человека звали Артур, он поведал о той части его жизни, что знал, и взаимоотношениях с другими людьми… Имс слушал, задавал вопросы и иногда млел от резких переходов на брань со стороны брюнета. Этот человек, такой замкнутый и неприступный, раскрывался перед ним, как чашечка цветка раскрывается под первыми лучами солнца, оставаясь при этом сплошной тайной. Но самое поразительное было в том, что красота мраморной статуи сочеталась в нем с характером, подобным вулкану. Наверное, стоило ненадолго лишиться памяти, чтоб понять это. А еще Имс заметил странное шевеление в груди, когда смотрел на координатора или слышал его голос, это было непонятно, но не причиняло неудобств и дискомфорта. Все это стоило хорошенько обдумать… *** - Где мы, кстати, находимся? - На подуровне моего сна. Они действуют как ловушки. Принцип: «всех впускать, никого не выпускать». Выйти могу только я и те, кто со мной. Нужно найти правильную дверь, и пройти через нее. Таких ловушек три, они находятся между уровнями, не влияют на время проведенное в уровнях. Мы можем находиться здесь пару столетий, а потом прыгнуть на уровень выше или ниже, как будто ничего и не было. Я создал их, но даже не понимаю, как они действуют. Просто захотел и использовал для их создания детские воспоминания и мечты. Наверно, Кобб мог бы объяснить - как это все действует, но его здесь нет. - Понятно, – хотя ничего не было понятно, ответил вор. - Теперь нам надо найти дверь на более высокий уровень и забрать остальных. - Мы могли бы немного передохнуть, а потом продолжить… - как-то неуверенно сказал Артур, будто ожидая чего-то. - Нет. Я хочу вернуться в реальность как можно скорее. Имс стоял лицом к окну, и потому не видел гримасы разочарования на высокомерном лице, но услышал вздох сожаления, заставивший обернуться. Гримаса уже пропала, но взгляд был такой обиженный, как у ребенка, которого заставили есть не любимую кашу. - Артур? Что-то не так? - Нет. Ничего. Я думал… - казалось, аристократ боится о чем-то напомнить, но при этом ждал этого чего-то. – Нет. Все нормально. Забудь. Вор помнил о том, что было на крыше, но решил, что сейчас не стоит давить своими чувствами на координатора. Они еще наверстают, он был уверен в этом. Но судьба готовила им самое сложное и тяжкое испытание. Испытание доверием. По просьбе уважаемых читателей убираю скобки с примечанием. ^__^ Спасибо, что не забываете меня пинать и оставлять критику. Очень веселый, потому что пьяный, Дров.