Если не находишь покоя в самом себе,
то бесполезно искать его в другом месте. © Франсуа де Ларошфуко
Все в комнате казалось чужим, неправильным, искаженным, подобно всей моей жизни, лишь едва теплые пальцы, по-прежнему придерживающие меня за плечи, оставались чем-то знакомым, почти родным. Не отпускай, иначе я сорвусь. Присутствие Кая как спасательный круг, не позволяло захлебнуться во лжи. Иронично. По итогу, вампир стал единственным, от кого мне не хотелось убежать. — Госпожа? — из кухни выполз явно смущённый Шэйн. — Вы в порядке? Что произошло, почему вы …? — Цыц! — от голоса Кая по спине побежали мурашки, почему мне не хочется оттолкнуть тебя? Как я вновь попалась на это? Пальцы сжимают полы его рубашки. Не оставляй меня, только не сейчас. Вампир тяжело вздыхает, обнимает меня, утыкается носом в макушку, холодное дыхание вопреки логике разносит по телу тепло. — Шэйн, — я нашла в себе силы повернуться к гулю и пересечься с ним взглядом, — ты помнишь что-нибудь про всадников апокалипсиса? Упырь смущенно теребит прядь волос, упавшую на лицо в попытках спрятать жуткий шрам, молчание длится несколько секунд, после чего, кременианец отрицательно машет головой. — Лишь строки из библии, Госпожа. Боже, неужели по новой, в очередной раз вниз, по скользким ступеням, прямо в родное дно, где ждут не дождутся бесы, хихикая и тыкая пальцами в старые ноты. Кремено стоит за спиной, громко дышит, обжигая лопатки, найду ли я покой? Смогу ли с этим закончить? Прикрываю глаза, вдыхаю аромат тростникового сахара, от все еще находившегося рядом вампира. Единственный способ спастись, вернуть все назад, не оступиться, не поскользнуться — это закончить чертову игру, выполнить то, что от меня требуют, подарить гребанному прогнившему миру новых всадников, которых он так отчаянно желает, а дальше хоть в тартарары*. Катись на все четыре, некогда значимая. — Андэль сказал, что твоя амнезия связана со всадниками. — Андэль сказал тебе что-то существенное? — от удивления в голосе Кая губы растягиваются в улыбке. Видишь, я еще на что-то гожусь, что-то могу! — Если они действительно являются причиной, то нам необходимо разобраться, что произошло, есть вероятность, что от твоей памяти зависит едва ли не судьба всего мира. — я слежу за тем, как меняется выражение лица Шэйна. Вот скользит недоумение, отрицание, гордо слизанное обидой и явным страхом, а вот улыбка от осознания своей важности и нотка гордости. — Если ты не хочешь возвращать память, я… — Госпожа, если вы считаете, что от моей памяти зависит так много и отказ от ее возвращения может навредить миру, и, в частности, вам, я готов все вспомнить, я сделаю все, что вы скажете. — мужчина мило улыбается, очевидно стараясь не смотреть на все еще обнимающего меня Кая. — Я готов на все ради вашей улыбки, Госпожа. Вампир демонстративно фыркает, однако, на долю секунды, я замечаю, как его руки сильнее прижимают меня к себе. Он, что, ревнует? Видимо поймав мои мысли, мужчина нахмурился, ослабил хватку, отвел взгляд. — Как ты собираешься связаться с всадниками? Если мне не изменяет память, Леит жаловался, что они не выходят на контакт. — Андэль сказал, что двух обращенных преемников будет более, чем достаточно для того, чтобы мы могли переместиться к ним. — отринь все мысли, Бэйт, сейчас есть вещи поважнее тебя и гребанного вампира, тебя и твоего прошлого. — Я свяжусь с Леитом и попрошу его найти Ранди, все вместе мы…. — Воу, воу, притормози, лисенок, я не буду участвовать в этом празднике жизни. — Кай отстраняется слишком резко, слишком холодно, дыхание замирает, образовывая ком в горле, колени подкашиваются, тело ослабевает, словно решилось опоры. — Я не собираюсь с вами к всадникам. — Хорошо. — слишком громкий вздох, слишком большая доза кислорода. — В твоем присутствии нет необходимости. Спустя несколько минут я стояла, склонившись над стаканом с водой. Метод призыва келпи все еще казался мне максимально глупым и, наверняка застань меня кто-нибудь за подобным занятием, радужное будущие в психушке мне было бы обеспечено. — Владыка и хранитель озера loch marbhtach, услышь мой голос сквозь источник жизни и явись на зов мой. Вскоре вода забурлила, стекло задрожало, стакан упал на пол, чудом не разбившись, однако намочив ковер, тонкие нити влаги устремились вверх, аккуратно вычерчивая знакомый мне силуэт келпи. — Ну и что опять стряслось?! — Леит сложил руки на груди, недовольно рассматривая всех присутствующих. — Я знаю, как вернуть память Шэйну. — раздражение на лице духа воды мгновенно превратилось в заинтересованность, — нам необходимо попасть к всадникам. — Я смотрю, ты самая умная? — блондин качает головой. — Я уже пытался и… — Андэль сказал, что для этого необходимо два обращенных приемника. — Андэль? — Леит переводит вопросительный взгляд на Кая. — Она про Fitheach Dubh?! Вампир демонстративно закатывает глаза, словно говоря духу воды: и ты еще чему-то удивляешься? — Ты сможешь найти Ранди и привести его сюда, пожалуйста? — я вновь привлекаю внимание только что прибывшего кременианца, тот хмурится, очевидно борясь с желаем что-нибудь съязвить, но что-то его останавливает, в карих глазах начинают поблескивать голубые искры, и Леит просто кивает головой. — Я б хотел составить вам компанию, — неуверенно подает голос Шэйн, — вы меня простите, но я больше не могу находиться взаперти, я уже не очень хорошо себя чувствую, — гуль опускает взгляд в пол, — было бы здорово насладиться свежим воздухом, пока я… — Не вернул память и не окунулся в это дерьмо по-новой? — заканчиваю фразу за кременианца и получаю от него в ответ грустную улыбку. Келпи не спорит, хватает за руку смущенного гуля и почти сразу исчезает из моей квартиры, оставляя меня наедине с Каем. — Мне тоже стоит уйти, — вампир отводит взгляд, — то, что произошло в кабинете Матиаса отняло у меня много сил и вена, пульсирующая у тебя на шеи, лисенок, с каждой секундой выглядит все аппетитнее. — Нет! — рефлексы не нуждаются в команде, пальцы впиваются в руку вампира, отчаянное эхо разноситься по квартире. — Пожалуйста, не оставляй меня одну. Возникшая тишина давила на виски, губы жадно ловили воздух, я слышала каждый удар мечущегося в груди сердце и с каждым тошнотворным «тук-тук» оно поднималось выше, душило, готовясь выпрыгнуть, а может уже находилось во рту, дожидаясь подходящего момента. Вот, кажется, я чувствую его вкус. Или это отчаяние? Страх, что мысли вернутся к прошлому, стоит кременианцу покинуть чертову комнату? Металлический, неприятный, противный вкус застыл на языке, мешая думать и здраво мыслить. Просто не дай мне упасть одной, лишь из тебя я сейчас черпаю силы. — Если ты уйдешь, я сойду с ума, — тихое признание сотрясает тело, — не оставляй меня, прошу, иначе я начну думать обо всем этом и… Холодные губы накрывают мои, вырывая отчаянный всхлип, а вместе с ним и сердце. «Тук-тук» — ты слышишь его, чувствует этот привкус на кончике теперь уже своего языка? — Я голоден, лисенок. — почти шепотом, с привычным отчаянием. — Я…я могу дать тебе… Накормить, только, прошу, — отчаянный хрип прямо в губы, — не оставляй меня одну, не сейчас. — Дать? — похабная ухмылка словно пытается вернуть все на свои места, стереть все чувства, оставив лишь легкость и обычное человеческое желание. — Боюсь, сейчас не время. — Очень смешно! — закатываю глаза, но злости внутри нет, отчаяние — всего-то. — Я накормлю тебя, если ты поклянешься Кремено, что не зайдешь дальше. — И зачем мне это? — вампир наклоняет голову в бок, внимательно рассматривая меня, а в голубых глазах изумрудные искры. — Ведь я легко могу… — Потому, что это я! Обычный нахрен никому не нужный аргумент мгновенно затыкает кременианца, вынуждая обречённо вздохнуть и покачать головой. — Клянусь Кремено, что не зайду дальше, — уголки его губ едва заметно дернулись, создавая иллюзию улыбки, — в этот раз. Что-то внутри меня смеется, так мерзко, словно скрип ржавой калитки, сдавливая горло и неустанно твердя: И ты ему веришь? Дура, все ложь! Неправильная, испорченная, сломанная и, о, Боги, до смешного наивная. Мужчина ведет меня в спальню, занимает место на кровати, усаживает на колени, мимолетные едва ощутимые движения вызывают дрожь во всем теле, стоило ли заставлять его клясться? — Собираешься пить из шеи? — бормочу неуверенно. — Так проще, — вампир прячет улыбку, — в последний раз, когда я пытался пить из запястья, то едва не огреб и остался голодным. Щеки покрываются румянцем, стыдливо прячу глаза. Холодные губы касаются кожи, чуть всасывая ее в себя, вынуждая меня прогнуться в спине. — Что же ты, черт побери, делаешь? — шепчет вампир, резким движением укладывая меня на кровать. «Не зайду дальше?» Три «ха-ха» на повторе, не в нашем проклятом тандеме, потому, что желание и жажда вспыхивают, как по щелчку, и остановить это безумие уже никому не подвластно. Общие сумасшествие бьется где-то за пределами моих глаз, что фиолетовыми пятнами отражаются в его изумрудных радужках. Разум отчаянно шепчет, боясь нарушить идиллию: Тут что-то не так! Каждое движение Кая натянутое, резкое, словно прикасаясь ко мне, он бросается в треклятую бездну. Все встает на свои места в ту секунду, когда он не сдерживается, и, с очередным поцелуем, вдыхает в меня рык отчаянной боли и злобы. — Ты не можешь, — отстраняюсь, но мужчина возвращает меня на место, подминая под себя и вновь отчаянно шипя. — Ты хуже любого проклятья, пушистик, — пытается пошутить мужчина, крепче сжимая глаза, выпуская из легких воздух, — мне везде кажется твой запах, твой голос, твой взгляд, — едва теплый нос утыкается мне в шею, — Кассандра все делала не так, она лишь портила, искажала, понимаешь? Я, очевидно, совсем рехнулся. Прозрачная слеза срывается с моих ресниц, скатывается по щеке, оставляет мокрый след на подушке. — Мы оба рехнулись. И тихий смешок, поди разбери его или мой. — Тебе нужна кровь, — слегка отворачиваю голову, максимально обнажая шею, — вот и бери ее. Только ее. — Иначе, клянусь, я свяжу тебя, и сама волью ее тебе в рот. Мужчина смеется, устраивается поудобней, проводит холодным языком по отчаянно пульсирующей вене и впивается в нее клыками, вынуждая меня выгнуть спину, крепче прижавшись к холодному крепкому и, черт побери, такому желанному телу. Держись, Бэйт, главное, держись, не теряй себя, не позволяй яду свести тебя с ума. Снова. Подобно сражению двух стихий, наши чувства и разум, переплетение эмоций, воссоздавали опасный танец, название которого уже не просто страсть, уже не просто отчаяние, а нечто страшное, то, от чего уже не отступить, не спрятаться. Дыши глубже, Венди, не давай себе надежду, не допускай мыслей о том, что этому всему можно дать такое простое, такое чистое и безвозмездное название. Это не любовь, дура, не смей ее порочить. Нам так тяжело друг без друг, но вместе — хуже. Смешной парадокс, мы не можем существовать в пределах одного мира, одного пространства, отчаянно, наверняка смешно со стороны, мы вытесняем друг друга, пытаясь изломать, прибрать все к себе. Но стоит нам разделиться, и мир обращается в руины, не доставаясь никому. Пепел и пламя внутри пустых оболочек. Хватка вампира ослабевает, чуть теплый язык, скользит по вене, зализывая укус. Пальцы скользят по напряженной спине мужчины, вынуждая его расслабляться с каждым едва ощутимым прикосновением. Отчаянное желание поделиться теплом, которого во мне и так непростительно мало. Кай выгибает спину, все больше смахивая на довольного кота, почти родной и, кажется, чуть уязвимый. Мягкая улыбка касается губ вампира, стирая следы столь привычной ухмылки. Кременианец приподнимается, и в своей привычной манере разрушает молчание, в котором скрывалось нечто куда более глубокое и опасное для нас обоих. — Что за приливы нежности, лисенок? Настолько нравится, когда я в твоей постели? Уже готова раздвигать ножки? Что-то внутри меня вспыхивает, подобно спичке, рука скользит на автомате, звук пощёчины эхом отражается от стен комнаты. — Да пошел ты! Вампир даже не шевельнулся, небесно-голубые глаза, кажется, с интересом разглядывают меня и, похоже, мужчине совсем не мешал красный след на щеке, который начал постепенно исчезать, возвращая коже кременианца привычную бледность. Пересечение взглядов затягивается, попытка найти друг в друге хоть что-то, что дало бы надежду не увенчается успехом. Я первая сдаюсь, отворачиваюсь, спрыгиваю с кровати, краем глаза отмечая, как вампир падает на спину, имитируя звезду и улыбается: — Гости уже прибыли. Щеки мгновенно покрываются румянцем, как, черт побери, я могла забыть о них?! Молнией подлетаю к зеркалу, лихорадочно пытаюсь привести себя в хоть какое-то подобие порядка, попутно переодеваясь, и уже через пару минут выхожу в зал. — Наша маленькая девочка уже совсем выросла, и ей больше не нужна защита от злых и страшных вампиров. — ухмыляется келпи. — Не перегибай, пони, — раздается из спальни насмешливый голос, — все девицы, между ног у которых я побывал, говорили, что я красавчик, в том числе и твоя правнучка! Глаза Леита мгновенно вспыхивают голубым и, с видом я-убью-тебя-хренов-ублюдок, дух воды двигается в сторону комнаты. Разумеется, я не придумала ничего гениальнее, кроме как встать на его пути: — Не сейчас. Мужчина щурится, поджимает губы, явно борясь с желаем отшвырнуть меня и прикончить нежившегося в кроватке вампира. Крайне напряжённую паузу прерывает рыжий ураган, который, слегка протаранив Леита, подлетел ко мне и сжал в объятиях, выбивая из легких последнюю порцию воздуха. — Вен! Во имя Амарока, я так счастлив снова тебя видеть! — Ранди улыбается как всегда слишком широко и открыто для кременианца, замечает, что мне уже порядком не хорошо от недостатка кислорода и ослабевает хватку, смущаясь бормочет. — Прости. Немного отдышавшись показываю знак «окей» и замечаю стоящего в стороне Шейна, с явным интересом рассматривающего нас. — Как твои дела? — обращаюсь к почти буквально светящемуся от счастья оборотню. -О, хорошо! — мужчина чешет затылок. — После того, как я стал всадником и остановил войну между стаями, оборотни стали хоть немного меня уважать, — Ранди повел плечами, — ну или делать вид, что считаются со мной. — Хоть кому-то обращение пошло на пользу. — дружески хлопаю Ранди по плечу, мгновенно получая в ответ добродушную улыбку. — Я боялся, что ты больше никогда не захочешь нас видеть, — оборотень отводит глаза, — Дейвис периодически рассказывал о тебе, я рад, что Кремено тебя не сломало. Тяжелый вздох вышел слишком громким на фоне внезапно возникшей тишины в комнате. — Ну, вперед? — я обвела взглядом присутствующих. — Чем раньше начнем, тем быстрей закончим. — И что нужно делать? — келпи склонил голову набок. — Пророк не сказал, как именно нам попасть к всадникам? — Возьмитесь за ручки! — раздаемся комментарий из спальни. — Это хрень всегда срабатывает! Я закатила глаза, было очевидно, что вампир издевается, но, за неимением других вариантов… Я покачала головой и протянула руки стоящим ближе ко мне Ранди и Шэйну, в очередной раз пытаясь вспомнить, с какого именно момента вся эта сверхъестественная лабуда стала для меня нормой. Оборотень и гуль тут же поддержали меня, а вот келпи брезгливо фыркнул, смотря на протянутые ему ладони. — Вы серьезно?! — глаза Лета приобрели небесно — голубой цвет. В ответ пожатие плечами: — У тебя есть идеи получше? — Встаньте дети, встаньте в круг, встаньте в круг, встаньте в круг*. — раздается из спальни напевание, я закатила глаза, мысленно обещая припомнить это все чертовому вампиру, когда ему придется стоять здесь, с нами. Напевание мгновенно стихло, внутри зародилось странное липкое чувство, похожее на страх. Я нахмурилась, понимая, что это чувство принадлежит не мне, но, прежде, чем я успела хотя бы повернуть голову в сторону комнаты, где находился Кай, Леит взял за руки Шэйна и Ранди. Запястья мгновенно зазудели и, через несколько секунд, мир вокруг запестрил всевозможными красками, расщепляя меня на миллион кусочков и тут же собирая обратно. Мы стояли в красном коридоре возле плиты с рунами и, пожалуй, впервые нас никто не встречал. — A mhic an donais! Эта херня реально сработала! — Леит задумчиво рассматривал свои ладони. — А дальше что? Стоящий в стороне Шэйн внезапно рванул вперед по коридору, факелы вспыхивали за секунду до того, как он приближался к ним, освящая гулю путь. — Я знаю это место! — отозвался кременианец, продолжая свой путь, и нам не оставалось ничего, кроме как последовать за ним. — Я был тут! Я точно тут был! — Когда? — я, наконец, смогла догнать несущегося вперёд упыря. — Я не знаю, но нам точно, … — Шэйн резко замер, и я чудом не вписалась ему в спину, казалось, гуль даже не заметил этого, медленно подняв руку он указал на большую резную дверь, — туда! Леит и Ранди переглянулись, я громко выдохнула и, подойдя ближе, надавила на деревянную поверхность. К моему удивлению, дверь легко поддалась, впуская нас в уже, кажется, знакомую всем комнату. С первого взгляда, казалось, что тут ничего не изменилось, время, очевидно, было не властно над этим местом, но стоило нам пересечь порог, как дышать стало сложнее, воздух в помещении был тяжёлым, тягучим, и я едва удержалась, чтобы не закашлять. В центре комнаты, прямо над круглым столом парило тело Голода. — Какого…?! — Ранди не успел закончить фразу, наше внимание привлекло шевеление в углу. Очень медленно, словно каждое движение приносило ему ужасающие муки, с кресла поднялся Мор. — Агнец…ты пришла! — на одном выдохе. Мужчина опирается на поверхность стола в попытке удержать хоть какое-то породие на равновесие. — Мы облажались, как видишь, — ироничный смешок слетает с губ всадника Смерти, — снова. — Да что тут, черт вас всех дери, происходит? — я приблизилась к мужчине, позволяя ему опереться на мое плечо. — Мы думали, что сможем справиться без тебя, — всадник качает головой, — казалось, делов-то, агнец открыл книгу жизни, нужно было лишь зачитать из нее строки. Однако, — Мор спотыкается и едва удерживается на ногах, — прости, я трачу последние силы на то, чтобы не дать телу моего брата раствориться раньше времени. — Я не понимаю, — перевожу взгляд на Леита и Ранди, те же лишь в унисон качают головой, очевидно подразумевая, что так же, как и я не врубаются в ситуацию. — Мы хотели обмануть всю суть мироздания, наивно поверили, что мы чуть больше, чем просто кременианцы, но увы, — Смерть прикрывает глаза, — мы смогли открыть книгу без твоей помощи, сила, что вырвалась из нее, объединила двух созданий, а вот разделить их не смогла. — кое-как Всадник Апокалипсиса уселся на один из четырех стульев. — Вся мощь Голода теперь заперта в нем, — дрожащая рука указала на изумленно хлопающего глазами Шэйна, — а сознание и память обоих в нем. — рука медленно переместилась, указывая на парящего над столом всадника. — Потеряв связь с силой Голода, тело моего брата начало растворяться, если оно полностью исчезнет, приемник не вернет память, не сможет обуздать силу и мир начнет разрушаться…- Черные глаза Мора впились в растерянно переступавшего с ноги на ногу гуля. — Нам необходимо закончить ритуал, расставить все, на свои места, и сделать это можешь только ты, Венди Бэйт. — Замечательно! — сарказм, сочащийся из меня, был почти осязаем и, по задумке, должен был хорошенько пнуть всех тут присутствующих, а едва держащегося в сознании всадника еще и не один раз. — У нас нет выбора. — хрипит Мор, стыдливо потупив взгляд. — Вынуждена не согласиться. — я закатила глаза. — Апокалипсис — это тоже выбор, и я ничего не буду делать, пока Шэйн не даст согласие. — Формально, он уже его дал. — пытается оспорить Смерть. — Тогда он не знал какого это, жить свободно! — все присутствующие перевели взгляд на явно смущенного упыря. — Выбор за тобой. — Госпожа, — темно — зеленые глаза впились в мое лицо, — насколько вы верите в проклятие всадников? — Что? — я нахмурилась, не сразу понимая, к чему ведет гуль. — Прежде, чем я дам свое согласие, я хочу знать, — приемник Голода ерошит непослушную челку, — насколько вы действительно верите в проклятие и почему все оправдываете им? — упырь быстро пересекает расстояние между нами и берет меня за руку, холодная кожа обжигает пальцы, но я стою, словно вкопанная, пытаясь разглядеть в глазах кременианца верный ответ. Ложь. Хоть какую-нибудь достойную отмазку. — Почему вы, Госпожа, не допускаете мысль, что кто-то из нас может быть действительно неравнодушен к вам? — взгляд упыря почти буквально просачивается сквозь кожу, вскрывает черепную коробку в попытке найти ответы на гребаное «почему», но раз за разом натыкается на стены. — Например, я. В комнате повисло неловкое молчание, появились мерзкое чувство, будто четыре пары глаз пытаются испепелить меня. Смотрите, вот-вот она начнет искриться! Я переступила с ноги на ногу, потупила взгляд, пытаясь придумать хоть что-то, но как назло в голове царила полнейшая пустота, а на языке привкус горьких отчего-то отказывающихся срываться слов. — Это невозможно, Шэйн, прости. Так страшно поднять на него глаза, увидеть разочарование и неверие в то, что, казалось, очевидно всем. Как можно допускать мысли о чувствах, если кругом одна сплошная липкая ложь, засасывающая, словно трясина, и с каждым движением все глубже и глубже? — Ты поймёшь, — отступаю, пытаясь освободить руку, — как только твоя память вернется, ты сам поймешь насколько все это… — Глупо? — заканчивает фразу мужчина, ухмыляясь. — Это мои чувства, Госпожа и лишь мне решать настоящие они или нет! — и, прежде, чем я успела опомниться, ответить, среагировать, холодные губы впились в мои, отчаянно пытаясь донести до меня ложную истину, в которую, увы, верил лишь один из присутствующих. Шершавые губы не вызывали желание, не стирали все мысли, не стучали по вискам, вдалбливая надежду. Не то. Просто это было не то. Видимо, не ощутив ответа с моей стороны Шэйн распахнул глаза — два темно — зеленых пустых омута, которые он так яростно пытался заполнить хоть каким-то смыслом. — Прости. — я делаю шаг назад, освобождаю руку, упырь больше не пытается меня удержать. До смешного короткая драма. Никому не нужная пауза. — Я готов. — гуль надевает маску безразличия, больше не пытаясь поймать мой взгляд, но напряженная спина выдает его чувства. — Что мне нужно делать? Смерть обводит нас всех сочувствующим взглядом, выдавливает улыбку, протягивает мне непонятно откуда взявшийся кинжал и кивает в стороны комнатушки, где хранилась та самая треклятая книга. Я медленно захожу в помещение, бросаю ненавистный взгляд на страницы и обещаю сжечь чертовы рукописи при первой же возможности, даже если это будет невозможно. Сжимаю ладонь вокруг лезвия кинжала до тех пор, пока несколько капель крови не упадет на бумагу и наблюдаю за движением листов. Хочется зажать уши, чтобы не слышать раздражающие жужжащий звук, закрыть глаза, чтобы не видеть строк, но против воли мое тело медленно накланяется над замерившей страницей и губы шепчут: — И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: Тот часа голова словно начала разрывать от обилия голосов, каждый из которых выкрикивал цены*, и среди них был один, самый громкий и отчетливый, произнёсший: — Иди и смотри. Дикая боль сдавливает запястья, не могу думать, не могу шевелиться, падаю на колени и пытаюсь кричать, но из глотки ни звуки. Как же все это мне надоело! Боль распространяется по всему телу, вгрызается все глубже, кричит голосами, которые страшно слушать. Тебе никуда от них не деться, глупая девочка. Это расплата за все твои грехи. Во рту пересыхает, жажда и голод вытесняют все, и даже боль уже не кажется такой всепоглощающей. — Венди. Тихий голос откуда-то издалека. Показалось? Причудилось? Желудок сводит, словно пожирая сам себя, не давая ни секунды подумать, не позволяя даже на мгновение отвлечься. — Венди! Голос становиться громче, но отреагировать на него возможности нет. Слишком больно, слишком страшно. Все снова слишком! Слишком! Слишком! В какой-то момент мне все же удается открыть глаза и даже закричать от ужаса. Сотни, нет, тысячи рук тянутся ко мне, худые, костлявые, жаждущие, в ушах звенит от чужих молитв, каждый из них умирал от голода. — Венди! В этот раз голос прозвучал значительно отчетливее, я поднимаю голову и вижу на выступе горы, мужчину, который тянется ко мне в попытке помочь. Без раздумий хватаюсь за протянутую руку, и спаситель ловко вытягивает меня из голодающей толпы. Только теперь я смогла рассмотреть стоящего передо мной. — Голод! — Давно не виделись, Венди, — всадник улыбается и помогает мне подняться на ноги. — Прости за этот кавардак. — Что это, черт побери, такое? — я смотрю вниз, где сотни людей, взбираясь друг по дружке, молят о кусочке еды. — То, что ждет наш мир, если моя сила выйдет из-под контроля, — Голод отводит взгляд, слишком громко вздыхает, — прогуляйся со мной, Венди, полагаю, нам многое нужно обсудить. Я киваю, берусь за предложенный мне локоть и иду вслед за Всадником Апокалипсиса. — Множество тысячелетий назад мы не имели физических оболочек, наша жизнь была легка, мы были лишь силой, энергией, которую, увы, могли использовать далеко не во благо. — начал свой рассказ мужчина. — Люди жадные по своей природе, вы не знает, когда стоит остановиться, вам всего и всегда мало. Если Война и Чума имели хоть какую-то свободу, то нас с Мором дети Адама и Евы использовали как могли и где могли. Мы понимали, что долго так продолжаться не может, и, если мы останемся, мир погибнет раньше, чем это планируется. Только представь, Венди, Чума, ужасающие болезни будут скашивать города, страны, люди начнут сходить с ума и устраивать постоянные войны, мир будет гореть так, как не горел никогда, и тогда придет моя очередь. — собеседник остановился, выдавил грустную улыбку. — Голод будет повсюду, люди будут есть, но не смогут насытиться, а, затем, придет Смерть. Не только люди, но кременианцы погибнут, часть от чумы, часть от войны, часть от голода. Мы не могли позволить этому произойти и пошли против законов Кремено. Я удивленно перевела взгляд на всадника, его темные глаза были устремлены на небо. — Мы нашли Черный Гримуар и использовали его, чтобы создать себе материальные оболочки, мы понимали, что это ненадолго, что рано или поздно для наших сил понадобятся сосуды. Мы исчезнем как личности, передав всю свою силу новому поколению, которое, при правильном выборе, сможет удерживать ее едва ли не вечность. — Вы пожертвовали своими жизнями? — Формально — да, — Голод выдавил улыбку, — мы прожили достаточно, чтобы понять, что готовы уйти на покой. Тебе не о чем переживать, мы исчезаем не сразу, остатки наших сознаний будут рядом с приемниками, пока тем нужна наша помощь, но материальные оболочки будут уничтожены, когда последний всадник передаст свою силу. — Что мне делать? — я встречаюсь взглядом с мужчиной, глаза цвета черного обсидиана следят за каждым моим движением, без злобы, без сожалений. — Тебе необходимо найти Шэйна, он где-то там, — мужчина указывает в стороны голодающей толпы, — и отдать ему это, — всадник вручает мне булочку. — Ты сейчас серьезно? — я рассматриваю подачку, прекрасно представляя, как люди разорвут меня из-за нее на кусочки. — Шэйн застрял в своем прошлом, Венди, и ты единственная, кто может его вытащить оттуда, я лишь желаю тебе удачи. — Ну да, разумеется, удача мне пригодится. — и не раздумывая ни секунды, я ринулась в толпу. Сказать, что это было ужасно не сказать ничего. Обезумившие люди бросались на меня со всех сторон, рвали одежду, царапали кожу, молили о еде, заперев остатки жалости, я шла вперед. Главное, не сдаваться, не оступаться! Наконец я вышла к небольшому сарайчику, вокруг него не было ни одной живой души, создавалось впечатление, что невидимый щит не позволял голодающим приблизиться. Ведомая решимостью, я шагнула внутрь и замерла, так окончательно и не переступив порог. В углу сидел мужчина, темные волосы спадали на лицо, пряча боль и скорбь, прямо перед ним лежала красивая девушка с похожим цветом волос и чем дольше я стояла, тем отчетливее понимала — незнакомка не дышит. — Шэйн? — я все же решилась на еще один шаг, упырь мгновенно вскинул голову, крепче прижимая к себе тело. — Шэйн, ты в порядке? — А, это ты Наживка. — плечи мужчины расслабились, гуль бережно убрал с лица девушки темные пряди. Возвращение истинного Шэйна, очевидно, прошло успешно. — Я тоже очень рада тебя видеть, — и, уже смелее, подойдя ближе, — кто она? Зеленые глаза несколько секунд внимательно меня изучали, признаться, я уже перестала верить в то, что кременианец мне ответит, однако: — Эллери* — моя младшая сестра. Я нахмурилась, пытаясь подобрать правильный вопрос и при этом не спровоцировать гнев гуля. — Чего замолчала-то? — мужчина ухмыльнулся. — Хочешь знать, что с ней? Я неуверенно кивнула, на всякий случай сделав пару шагав назад, удивительно как этот Шэйн отличался от того, с которым я провела последние месяца. — Ты знала, что Голод способен отличать праведность и лжеправедность? — и не дождавшись моего ответа, хмыкнул. — Разумеется нет, кого я спрашиваю? — Шэйн опустил глаза на девушку и ласково провел пальцем по ее щеке. — Она могла вырасти настоящей красавицей, если бы не…- глаза вмиг загораются алым. — Батори убивала в своих подчинённых желание жить, она внушала нам, что мы ничтожны и единственный способ заслужить прощение — это служить ей. Наша семья была бедна и нас с сестрой отдали в замок вместо налога, мы старались служить Батори, но ее раздражало то, что мы всегда вместе. Из меня она решила сделать одного из своих любовников и наказывала за каждую встречу с сестрой. Я готов был это терпеть, никакая пытка не заставила бы меня отказаться от общения с Эллери, она была смыслом моей жизни, мы мечтали однажды сбежать и отправиться путешествовать по миру. Шэйн вновь прижал к себе девушку, ласково погладил ее по голове и выдавил улыбку, словно наслаждаясь тем небольшим счастьем, что когда-то было у него. — В ту ночь Эржабет была сама не своя, она обвинила меня в том, что я изменяю ей и наградила меня этим, — гуль указал на шрам на лице, — а затем обратила. Первым, что я увидел после обращения было растерзанное тело моей сестры, Батори внушила мне, что, будучи ослепленным голодом, я убил ее. — глаза кременианца заблестели, словно в них застыли невыплаканные слезы, я прикрыла рот рукой, не смея перебивать. — Лишь здесь, сейчас, я узнал, что все было иначе, даже будучи не в себе, я не тронул Эллери, что разозлило Госпожу, она убила мою сестру сама и подкинула мне ее тело, дабы я ненавидел себя и не смел даже мыслить о побеге. Так оно и было. — Мне очень жаль, правда, — я зарылась пальцами в волосы, — я рада, что ты узнал правду, но нам пора отсюда выбираться, Голод сказал, если его силы вырвутся… — Я видел, — гуль меня перебил, медленно поднялся, укладывая девушку на стог сена, тихо извинился и поцеловал ее в лоб, — ты знаешь, что нужно делать? — Он сказал, что я должна дать тебе это. — чувствуя себя полной дурой, я передаю мужчине булочку. Несколько секунд Шэйн смотрит на нее, приподняв брови. — Очевидно, мне пора перестать удивляться тупизму всего происходящего. — в ответ я лишь пожимаю плечами. — Кстати, Наживка, — гуль забирает у меня булку и ловит мой вопросительный взгляд, — по поводу шрама, ты говорила серьезно? Рот открылся от удивления, но, прежде, чем я смогла что-либо ответить, мужчина откусил кусочек подачки и реальность, созданная Книгой Жизни растворилась в небытие, вышвыривая меня обратно в комнатушку.***
POV автор _________________________________ Кременианец уверенно шел вперед, игнорируя все, что творилось вокруг и упорно твердя себе, что он вовсе не спешит на встречу, что его нутро не замирает в предвкушении, а вампирская сила не грозится вырваться и доставить его на место раньше задуманного. Только посмотрите, он даже предпочел добираться до гребанного клуба пешком! Впереди уже маячил вход, возле которого так банально красовался здоровый мужик без единой здравой мысли в голове. Кай пощеголял мимо него даже не удосужив бедолагу взглядом. Прежде, чем пересечь порог, вампир замер, сделал глубокий до тошноты бесполезный, но отчего-то необходимый сейчас вдох, и погрузился в мир долбящей по ушам музыки и пьяных жмущихся друг к другу тел. Он заметил ее сразу, девушка сидела за барной стойкой и, видимо, очень пыталась слиться с толпой, что, признаться, выходило у нее хреново. На девице было аккуратное облегающее платье, очевидно, одно из тех, что было куплено «на всякий случай» и ни разу до этого не одевалась, волосы были забраны в красивую прическу, но пара розовых прядей уже выбились из основного пучка, делая девушку более похожей на саму себя. Карие глаза слишком внимательно рассматривали гостей клуба, дама демонстративно фыркала, словно видела в некоторых что-то такое, что углядеть больше не мог никто. Впрочем, так оно и было. Кай поправил воротник рубашки, растрепал привычным движением волосы, натянул фирменную ухмылку и двинулся в ее сторону, ловко маневрируя между танцующими телами. — Греттель, — девушка встрепенулись, услышав столь старое прозвище, — сколько лет, сколько зим. — Кай! — собеседница кивнула в знак приветствия, тщетно пытаясь скрыть то, как губы растянулись в непроизвольной улыбке. Она была рада вновь увидеть вампира и, с каждой секундой, желание сорваться с места и заключить старого друга в объятия било все сильнее, сдерживало лишь то, что она больше не маленькая девочка, находящаяся на грани безумия. Теперь она взрослая, теперь она опасна. — Как твое…? — Прекрасно, — девушка не дала вампиру закончить вопрос, — я справлюсь. — Хорошо. — мужчина смирил ее взглядом, отмечая излишнюю нервозность, очевидно, дамочка тут не для «просто встречи», ее что-то волновало и это «что-то» грозило вылиться на вампира в любою секунду. Не то, чтобы Кай не хотел помочь ей, совсем наоборот, он непременно пошел бы на многое ради сидящей перед ним особы, просто сейчас у него и без этого хватало проблем, а появление Ксани в городе не сулило ничего хорошего. — Как дела у Гензеля? Его состояние стабильно? Он ведь не начал снова видеть? — О, брось притворяться, Кай! — девушка закатила глаза и ловко осушила стоящий перед ней бокал, поморщилась, очевидно не рассчитав крепость и громко выдохнула, привлекая к себе лишнее внимание Кременианец покачал головой, столько лет прошло, а девица так ничему и не научилась, продолжая брать на себя больше, чем может выдержать. — Ты уже встречался с моим братом и, очевидно, не один раз. — Ксани фыркнула, жестом прося бармена повторить напиток. — Ты, кстати, платишь, ты в курсе? Вампир ухмыльнулся, кивнул, спорить с этой девицей себе дороже, он как никто другой знал о ее таланте устраивать драмы. В конечном итоге ты все равно останешься виноватым, только после грандиозного выступления так будут считать и все случайные зрители, а привлекать ещё больше внимания кременианец желанием не горел. — Гензель в Бриджпорте? — Очнись, дорогой! — Ксани сделала несколько глотков из поданного бокала. — Ты трахаешь его якобы девушку. — Греттель, куколка, — Кай наклонился чуть ближе, обнажая заострившиеся клыки и вынуждая девушку, явно поумерив пыл, податься в противоположную сторону, — я много кого трахаю. — Плут! — Александрин скрипнула зубами. — Она особенная, я видела этот взгляд, эту ухмылку, каждое ее движение напоминало тебя, так может делать лишь тот, кто слишком близко находиться к тебе. — Ах эту девушку… — мужчина прикрыл глаза, в конце концов мог бы сразу догадаться, почти все в его жизни в последнее время так или иначе касается ЭТОЙ ДЕВУШКИ. — Дай угадаю, ты хочешь, чтобы я оставил ее в покое, и она жила с мистером Скилом долго и счастливо? — Кай, ради всего святого, ты же гребаный телепат, просто прочти мои мысли с угадайками у тебя всегда были проблемы. — девица намотала выбившийся розовый локон себе на палец. — Ты ведь даже не узнал его, верно? Еще один лишний человечишка на пути великого Неистового, которым можно пренебречь. — Тебе бы следовала порадоваться, Греттель, то, что даже я не распознал в мистере Скиле мальчишку Гензеля, значит, что мы отлично справились, и в нем больше ничего не осталось. — Я знаю, — Александрин выдохнула, — и я хочу, чтобы так оно и осталось, а это значит… — Никакого Кремено в его жизни. — задумчиво закончил мужчина. — Никакого Кремено, — продублировала Ксани, фактически впившись взглядом в лицо вампира, — и никакой Венди Бэйт. Девушка задержала дыхание наблюдая за столь редкой демонстрацией истинных чувств, вампир поджал губы, стирая привычную ухмылку, наморщил лоб, устало прикрыл глаза. Ох, нет, Александрин вовсе не ревновала, она, как минимум, не имела на это права, девушка просто беспокоилась и искренне не понимала, в какую секунду чертов клыкастый потерял рассудок и перестал замечать, что девчонка попросту уничтожает то, кем он есть, беспощадно стачивая его нутро. — Кай, — девица придвинулась ближе, положив ладонь поверх руки кременианца, — я прошу тебя, сделать так, чтобы этой рыжей катастрофы не было в жизни моего брата. — Моя дорогая Греттель, — изумрудные искры отразились в карих глазах девушки, — я бы с удовольствием, но… — Хватит! — Александрин скрипнула зубами. — Ты можешь сделать это, Кай, и, черт побери, сделаешь! Я же, со своей стороны, буду держать Натаниэля подальше от нее! На этом все. Собеседница ловко спрыгнула со стула, поправила платье и уже направилась в сторону выхода, но цепкие ледяные пальцы сковали локоть, удерживая ее на месте. — Что ты увидела? — вампир не говорил, почти шипел, что заставило Ксани, если не испугаться, то точно напрячься. — Ты делаешь мне больно. — девушка стойко выдержала взгляд вампира. — Греттель. — явное предупреждение, почти угроза. Александрин зло поджала губы, ситуация начинала ее злить, сначала она разругалась с братом из-за чертовой рыжей шлюхи, теперь, из-за нее же, Неистовый смеет угрожать, и это после всего, что между ними было. Кай ослабил хватку, прекрасно понимая, что переборщил, но сейчас это было не важно, ему нужна информация и дать ее может только стоящая напротив девица. — Я ничего не увидела. — выдохнула Ксани, потирая локоть. — Доволен? — В смысле? — В прямом! — собеседница вновь накрутила локон на палец, изучая реакцию кременианца. — Она мертвец, пустышка, все имеют сияние, Кай, даже люди, оно угасает лишь после смерти. Хочешь совет по старой дружбе? — поймав удивленный взгляд мужчины, Ксани хмыкнула — избавься от девчонки, пока она не избавилась от тебя. Это были последние слова Александрин Скил, несколько долгих секунд вампир и девушка испепеляли друг друга взглядом, он видел в ней страх, непонимание и искреннее беспокойство, она же видела в нем лишь отчаянье. Ксани первая отвернулась, махнула рукой в знак прощания и исчезла в толпе, оставив Кая наедине со своими демонами.***
POV Венди Бэйт ________________________ — Убери от меня свои пакли, пока я тебе их не оторвал! Знакомый голос приводит в чувства, я открываю глаза и пытаюсь принять сидячие положение, однако резкий удар в лоб вынуждает вернуться на заботливо подложенную подушку. Спустя пару минут я начала ориентироваться в пространстве, возмущенный бас принадлежал Шэйну, гуль, видимо, наклонился слишком низко и не предусмотрел, что я могу резко вскочить и врезаться в него. — Я сказал, что никуда не пойду, пока не поговорю с ней! –зло шипел кременианец, потирая лоб и испепеляя всадника Смерти взглядом. — Вен, ты в порядке?! — в поле зрения возникла рыжая шевелюра Ранди, который крайне обеспокоенно всматривался в мое лицо. — В полном. — пробубнила я и предприняла еще одну попытку сесть, к счастью, в этот раз препятствий обнаружено не было, и я весьма удачно справилась с поставленной задачей. Если бы не было жуткой слабости во всем теле и легкого головокружения, то я вполне могла заявить о прекрасном самочувствии. — Что произошло? — я медленно обвела всех присутствующих взглядом. — Получилось? — О, да, агнец, ты прекрасно справилась, все мы очень… — Да заткнись ты нахрен! — перебивает всадника Шэйн и аккуратно берет меня за руку, вынуждая все нутро серьезно напрячься. — Мне очень сложно говорить это, — мужчина нервно сглатывает, — особенно при зрителях! — шипение в сторону всех присутствующих, однако, не вынудило их оставить нас наедине. — Спасибо! — гуль делает глубокий вдох. — Огромное спасибо тебе, Венди Бэйт, за все то, что ты сделала, я… Кременианец замолчал, удивленно наблюдая за тем, как я приложила к его лбу руку. Нет, ну мало ли упыри тоже начинают бредить при повышении температуры, может бедолага болен, а мы тут время зря теряем. — Серьезно?! — Шэйн сузил глаза, ловко перехватил мое запястье и резко придвинул к себе. — Я в полном порядке! — Прости, я просто решила убедиться, — потупив взгляд, я отстранилась от мужчины, к счастью, удерживать меня, упырь не стал, — ты назвал меня по имени, вот я и… — То есть мне всегда стоит называть тебя наживкой? — Кременианец закатил глаза. — В общем, не суть! Я лишь хотел поблагодарить тебя за то, что ты была рядом со мной, за то, что не бросила меня в трудную минуту, когда я потерял память и нянчилась со мной… — Кхм! — неловкое покашливание со стороны Леита привлекает внимание, Шэйн снова закатывает глаза. — Напрашиваться на благодарность не очень-то вежливо! — шипит гуль, явно раздраженный тем, что его снова перебили. — Так вот! — упырь обвел всех взглядом, говорящим что-то типа «раз вы, ублюдки, решили понаблюдать, то делайте это молча!». — Венди, — пауза, и вновь пересечение взглядов, — я в долгу перед тобой, если когда-нибудь, тебе понадобится моя помощь, я сделаю все, но… — Ты ничего ко мне не чувствуешь. — закончила фразу, выдавливая улыбку. — Я в курсе, Шэйн, я знала это и ни на что не рассчитывала, ты стал мне дорог и все такое, но я… — Ты вообще умеешь слушать и не перебивать? — глаза кременианца замерцали алым. — Я решил, что должен извиниться и поговорить с тобой, после всего, что вытворял! В конце концов, ты первая девушка, после … Неловкая пауза нависла над комнатой. — Шэйн, тебе нужно в комнату баланса, пока твое тело не пострадало. — Комната баланса? — я удивленно перевела взгляд на нарушившего тишину всадника. — Это место, где наши тела подстраиваются под силу, чтобы полноценное принятие нас не уничтожило. — Ранди неловко повел плечами. — Нам необходимо некоторое время побыть там, чтобы сила не вышла из-под контроля. — пояснил Леит. — Чем дольше ты, Шэйн, сидишь тут, тем опаснее становишься, сейчас ты словно бомба замедленного действия и любое лишнее движение, любая ненужная эмоция может вызвать взрыв. — Смерть протягивает руку гулю. — Прошу, пойдем со мной, я уверен, агнец непременно выслушает тебе немного позже. — Я никуда не пойду, пока не договорю, — упырь зло скалится, — вы меня отвлекаете и сами тянете время! — Шэйн, все в порядке, — я беру кременианца за руки и смотрю прямо в алые глаза, огонь медленно начинает затухать, возвращая им привычный зеленый цвет, — я все понимаю, тебе вовсе не обязательно… — Может я сам решу, что обязательно, а что нет? — мужчина опускает глаза на наши руки и молчит, испепеляя их взглядом, но стоило мне его отпустить, как он тут же вернул мои ладони на место, слегка сжимая и переплетая пальцы. — Ты дорога мне, но дорога, как друг, как сестра, я на многое готов ради тебя, и, как видишь, больше не боюсь этого признать. В момент, когда наша связь была разорвана, я словно стал другим человеком, лишь в тот момент я понял, где были мои чувства, а где влияния проклятья. Оно подобно туману, Венди, ужасному, всепоглощающему и дурманящему рассудок, оно ждет, когда ты дашь слабину, чтобы вытеснить все настоящие мысли и забить все одним лишь желанием обладать агнцем. Чем дольше сопротивляешься, тем сильнее и гуще становиться этот туман и развеять его сможет лишь становлением всадником. Я вырвала руки из хватки упыря, лишь за тем, чтобы скрыть в ладонях лицо, пряча так некстати навернувшиеся слезы. Нет никаких чувств, нет ничего, лишь туман, заглушающий рассудок — это более, чем описывало ЕГО состояние. — На одном мужчине мир клином не сошелся, — Шэйн выдавливает улыбку, — найди в себе силы закончить это до того, как и его туман рассеяться, ибо, зная Неистового, могу с уверенностью заявить, он сделает все, чтобы морально уничтожить тебя за все то, что ты заставила его пережить. Гуль не стал дожидаться ответа, впрочем, его бы и не последовало, что могла я ответить на столь беспощадную правду, что наотмашь бьет по лицу? Толкает, пихает в бездну, которую я сама же и вырыла, отчаянно наполняя каким-то никому нахрен не нужным смыслом, убеждая в нем окружающих и себя. А на деле там лишь копоть и грязь от сгоревшей надежды. Так мерзко. Так вязко. И так смешно. Гуль выпрямил спину и гордо пощеголял к выходу из злополучной и неоднократно проклятой мной комнаты. — Мы все благодарны тебе, Венди Бэйт, — мягко улыбается всадник апокалипсиса, — ты и представить не можешь, как много делаешь для этого мира, — и, почти дойдя до двери, Смерть замирает, кидает печальный взгляд из-за плеча и тихо добавляет, — мне правда жаль, что цена всему этому — твое счастье.