Нехорошо, что ты сегодня такой хороший. Мне больше нравится, когда ты притворяешься злым. © Фредерик Бегбедер «99 франков»
Сознание вернулось как-то совсем внезапно, я разлепила веки, отчетливо ощущая усталость, что же в таком случае могло разбудить меня? За спиной слышится спокойное умиротворенное дыхание, Кай вновь спал настолько крепко, что его тело, вспомнив былые привычки, инстинктивно циркулировало нахрен ненужный вампиру кислород. Пальцы кременианца сжимают мою грудь, вызывая по телу мурашки то ли от холода, для которого моя ночнушка явно не являлась препятствием, то ли от ощущений. — Ты совсем охринел?! -шиплю я, пытаясь повернуться, Кай сонно ворчит, крепче прижимает меня к себе и утыкается носом в шею, теперь его холодное дыхание приятно щекотало кожу. Черт. Лёгкие прикосновения пальцами, едва ощутимые, мимолётные, невесомые, от груди к талии, затем, по обнаженным бёдрам, задирая тонкую ткань ночнушки. — «Останови его!» — шипит альтер-эго. И я готова, собрав всю волю в кулак, настойчиво удерживая здравый смысл. Сейчас, только еще минутку, ещё одно скольжение его руки по моей коже, и я обязательно отпряну! Набранный лёгкими воздух для возмущенный попытки разбудить Кая застревает где-то на уровне глотки, когда длинные пальцы, сдвинув мешающую ткань касаются самого нутра. С ужасом понимаю, что не могу (не хочу) будить кременианца. Нежные, едва ощутимые, почти болезненные прикосновения вдоль линии, чередующиеся слабыми нажимами вызывают дрожь во всем теле, жар, зарождающийся чуть ниже живота, волнами разносится по нервным окончаниям, вынуждая меня вытянуться подобно струне и прижаться ближе к вампиру. Разрушающие желание ощутить, раствориться в этой дикой потребности вытесняет здравый смысл. Только не просыпайся. Отчаянный то ли всхлип, то ли мольба. Губы искусаны почти до крови в попытке минимизировать количество звуков, но справится с прерывистым дыханием не выходит. Ещё одно аккуратное скольжение и пальцы погружаются внутрь, я цепляюсь за простыни и прогибаясь в пояснице, почти неосознанно трусь о мужчину, ощущая его возбуждение, глаза закатываются от удовольствия. Только прошу (молю) не останавливайся. Медленно, слишком, мать его, мучительно медленно. Вперёд. Назад. Осторожно, ведомая глупой и презираемый мной же животной потребностью, начинаю двигать бедрами, вынуждая кременианца ускорить темп. — «Жалкая!» — вторит альтер-эго, воротя нос. — «Грязная!» К черту. Мне нужна разрядка. Мне нужен Кай! Холодные губы касаются шеи, осознание приходит слишком поздно, если укусит — проснется. Не говоря уж о том, что моя кровь может ему навредить. Пытаюсь отпрянуть, но мужчина ловко фиксирует меня на месте, продолжая двигать пальцами, доводя меня до пика абсолютного безумства. Вампир аккуратно втягивает в себя ставшую через чур чувствительной кожу и начинает посасывать ее, оставляя алые пятна — очередная роспись на моем теле, неопровержимое доказательство моей ему принадлежности. А, затем, как в бреду, очередное скольжение, ритмичное движение, холодное дыхание в районе шеи, и сорвавшийся с губ стон. Звенящая тишина квартиры оглушила, Кай напрягся, рука замерла. Твою. Мать. Я зажмурилась, кусая губы. А вдруг он подумает, что я тоже сплю? Что это всего лишь безобидная минутка лунатизма? Пальцы, что, на минуточку так, до сих пор находились в моем теле, шевельнулись, почти насильно срывая с губ полустон полувсхлип. Спалилась. Теперь уже точно и без всяких там презумпций невиновности. Рука выскальзывает из-под ночнушки, и без нее становится как-то холодно и почти некомфортно, поджимаю под себя ноги, стыд сжигает изнутри. В голове вертится лишь один вопрос: Как я могла?! — «Шлюха, не иначе!» — констатирует альтер-эго, мерзко скалясь, — «уподобилась его подстилкам, кончила как течная сучка, насаживаясь на пальцы вампира, пока он спал.» Провалиться бы в ад прямо здесь и сейчас. На каком там кругу блудницы восседают? -Лисенок? — съёживаюсь ещё сильнее, ну а вдруг впервые в жизни высшие силы будут на моей стороне и позволят мне просто исчезнуть? — Почему ты меня не остановила? Почему? Хороший вопрос. Даже, я бы сказала, лучший вопрос. Прям таки вопрос года! Я сильнее прижала к себе подушку, возможно, надеясь слиться с ней. Не знаю! Не знаю я! Кончики ушей горели и пульсировали от стыда, как, впрочем, и щеки, вероятно, сейчас я вполне себе могла получить звание «Сеньор Помидор». Что я могла ответить ему, если даже для себя не могла придумать оправдание? Чем объяснить свои действие, а, точнее, полное их отсутствие? Куда делась та Венди Бэйт, что на дух не переносила мужиков, что дрожала и впадала в истерию при любом лишним фривольном касании? Я знала лишь то, что хотела забыться, раствориться в тех ощущениях, отпустить себя в жалкой надежде на то, что гребанный вампир не поймет насколько сильно я стала зависима от него. За спиной слышится тихий, усталый и настолько человеческий вздох, что на секунду из головы вылетает, что он чертов кременианец, треклятый вампир. С губ срывается всхлип. Жалкая, униженная, уже ни кем-то — сама собой. Самым ужасным было тянущее чувство внизу живота, и ощущения влаги на бедрах. Я хотела его, хотела до боли в мышцах, до судорожных всхлипов. Позорище, докатилась, позволила этому ублюдку превратить себя в помешанную на нем нимфоманку, которая жить не может без его гребаных пальцев и чл… Тихий смешок замаскированный под кашель вынудил монолог оборваться, напоминая мне один весьма имеющий сейчас вес факт: Кай умеет читать мысли. Твою.Мать. Могла ли я облажаться ещё сильнее? — Лисенок, посмотри на меня. Я отчаянно замотала головой, попутно пытаясь оттянуть края ночнушки, перекрывая максимальное количество через чур чувствительной кожи. Ещё один вздох, кровать тихо скрипнула, когда с неё, за моей спиной, на несколько мгновений исчез вес, дабы тут же появиться прямо перед моим носом. Будь проклят тот, кто наградил вампиров способностью перемещаться. Взвизгнув и выругавшись так, как девушкам ругаться по статусу не подобает, я крутанулась в противоположном от вампира направлении, намереваясь сигануть с кровати и, как вариант, запереться в ванной, пока Каюшке не наскучит, и он не соизволит покинуть мою квартиру. План был провален, мгновенно среагировавшим кременианцем, который успел перехватить меня за запястье где-то на стадии моего маневра с разворотом и вернуть на место. Длинные пальцы коснулись упавших на лицо волос, слишком медленным и несвойственно нежным движением заправляя их за ухо, а, затем, приподнимая мое лицо за подбородок, вынуждая смотреть в голубые с поблескивающими изумрудными искрами глаза. — Лисенок… — Отпусти меня. — полушепотом, сквозь сжатые зубы, в надежде скрыть то, как охрип от возбуждения и стыда голос. Кай пару раз моргнул, тряхнул головой, словно пытаясь прогнать остатки сна, открыл рот, намереваясь что-то ответить, но я ухитрилась его опередить. — Выглядишь достаточно живым, ну, для вампира! — я выдавила улыбку. — Могу сделать вывод, что ты уже вполне себе здоров. Семенхара говорил, что утром тебе понадобится кровь, я достала немного. — О, пушистик, мы дошли до того этапа в отношениях, когда ты убиваешь ради того, чтобы накормить меня? — вампир ухмыльнулся в привычной манере, и сделал пару движений, разминая плечо, очевидно намереваясь выяснить не доставляет ли рана дискомфорт. -Размечтался! — воспользовавшись тем, что кременианец отвлекся, я спрыгнула с кровати и направилась в сторону кухни. — Не принимай близко к сердцу, я это делаю только потому, что ты пострадал, защищая меня. — Ну да, разумеется. — даже не видя лица Кая, я вполне ясно ощутила его насмешливую полуулыбку, брошенную мне в след. Однако не это было причиной моей шаткой походки, все дело было во взгляде, которым он наградил меня очнувшись ото сна, и, который никак не выходил из головы. В неизменно ледяных голубых глазах пылало то, чего там быть никак не должно было. Помесь странного тепла и надежды, что зарождалась у меня где-то между лопатками, как раз там, куда попал вампирский взор, расползалась по всему телу, затмевая разум до смешного жалким «а что, если…». Я тряхнула головой, надеясь сбросить совершенное лишнее тут наваждение, должно быть мне показалось, это был недосып или посторгазмный синдром, когда все внезапно кажется прекрасным, добрым и светлым. Удалось даже иронично ухмыльнуться. Я достала оставленную Кими кровь и, по ее совету, сунула в микроволновку, немного подогрев, перелила алую жидкость в стакан. — «Только трубочки и коктейльного зонтика не хватает!» — подначивает альтер-эго. Проигнорировав кусочек подсознания, я отнесла, с позволения сказать, напиток в комнату. Сидящий на кровати Кай с недовольным лицом рассматривал очевидно уничтоженную рубашку, заметив меня, мужчина вздохнул и откинул кусок ткани в угол. — Чья она? — вампир забавно дёрнул носом, словно сомелье*, в руки которого попал бокал с изысканным вином. — Не имеет значения, пей что дают. — Запах знакомый, — Кай снова принюхался, — девушка, я явно пересекался с ней, — немного прищурившись, — ты же не пытаешься меня отравить, лисенок? — Если бы я хотела от тебя избавиться, то просто не стала бы вытаскивать пулю, — я сложила руки на груди и с максимально напускным недовольством кивнула на стакан, — либо ты пьешь, либо кровь отправляется в унитаз. — Ты злишься на меня? — мужчина делает глоток, немного смакуя, затем возвращает мне взгляд, вопросительно приподняв брови. — И это после того, как ты воспользовалась моим весьма беззащитным и уязвимым состоянием для удовлетворения своих потребностей? Возмущению не было предела, я сжала руки в кулаки, но волна стыда, поднявшаяся из недр подсознания, тактично напомнив мне о том, что произошло буквально несколько минут назад, вынудила захлопнуть рот и отвернуться, проглатывая возможно достойный ответ. В ту же секунду я ощутила странное удовлетворение, приправленное самодовольством, взгляд тут же вернулся к вампиру. Нет уж, так не пойдет, чужие эмоции в моем сознание — отличная тема для обсуждения, да и прекрасный способ увести разговор в другое русло. — В чем дело? — очевидно, уловив перемену моего настроения, выражение лица Кая стало заметно серьезнее, залпом допив кровь и облизав губы, подобно наевшемуся коту, вампир поставил стакан на прикроватную тумбу. — В последнее время я периодически кое-что ощущаю… Мужчина прищурился, слегла поддался вперёд, от прежней сонливости и игривости не осталось и следа. Пожалуй, это был отличный прием, меня поражало то, как быстро этот мужчина может переключаться, и как ловко он маскирует то, что чувствует. — Так…? — голос кременианца вмиг стал стальным, почти ледяным, настороженным, вынуждая меня невольно сделать шаг назад и нервно сглотнуть, скопившуюся во рту слюну. — Эти эмоции, странные, не вяжущиеся с моим состоянием, — в попытки хоть чем-то занять трясущиеся руки, я начинаю теребить подол ночнушки, переступая с ноги, на ногу, надеясь подобрать слова, после которых мне не разорвут глотку клыками, — я внезапно чувствую страх, тоску, или, как, например, сейчас, самодовольство. — я поймала на себе слишком внимательный и сосредоточенный взгляд. — Эти эмоции принадлежат не мне, — ещё шаг назад, поближе к двери, чтобы хотя бы предпринять попытку побега, в случае необходимости, — они твои. Я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться на ощущениях, чтобы хотя бы примерно понимать в какой момент ярость затмит рассудок кременианца и он бросится в мою сторону. Каково же было мое удивление, когда вместо отчаянной злобы, попытки если не убить меня, то точно покалечить, украшая стены квартиры моей кровью и, возможно, по канону фильмов ужасов, кишками, меня накрыла волна сожаления. — «О, он убьет тебя, непременно убьет,» — встревает альтер-эго, — «просто, очевидно, сделает это чуть позже, когда удостоверится в том, что ты не принесешь ему пользы.» Я медленно открыла глаза, мужчина продолжал сидеть на кровати, его взгляд подобно наточенному ножу, разрезал пространство и воздух между нами. И на лице вампира читалось все. Без маски и напускного пофигизма Кай выглядел иначе, уязвимый, отчаявшийся, почти утопленный и задушенный своими же демонами, слишком похожий на загнанного зверя, отчаянно пытающегося разгрызть истину. Верни ее обратно. Спрячь свои эмоции. Быть может тогда я поверю тебе. Прекрати так сильно походить на человека, нуждающегося в поддержке. Ведь мы оба знаем, что ты монстр. А я идиотка, что раз за разом безрассудно прыгает в твой треклятый омут и молит поглотить, утопить, что угодно ради иллюзорности нахождения рядом. Я зависима от тебя. Я так позорно и отчаянного зависима, что самой тошно. Кай выдавливает грустную ухмылку, подтверждая каждую мою мысль, и почти насильно навязывая псевдонадежду на взаимность. Я мотнула головой, в попытке избавиться от шёпота в голове: Он нуждается в тебе, как и ты нуждаешься в нем. До хрипоты и сдавленного горла смешно, этому вампиру не нужен никто, его со мной связывает лишь проклятие, меня же с ним, очевидно, одна из форм стокгольмского синдрома. Иначе, чем ещё оправдать эту глупую наивную привязанность, от которой хочется залезть на крышу небоскреба и шагнуть в неизвестность? Но не упасть. Взлететь. — Я надеялся, что мы сможем этого избежать. — Кай немного подвинулся, освобождая мне место и похлопал ладонью по покрывалу, приглашая меня сесть. — Не волнуйся, пушистик, я не причиню тебе вреда. Молчаливое, но крайне громогласное «пока» зависло между нами. Собственно, выбора у меня особо не было, все мы уже знаем, что, если Кай хочет, чтобы ты села и послушала его, значит ты сядешь и послушаешь. Предпочитая пропустить часть, где вампир вскочил бы с кровати, пафосно схватил бы меня за руку и насильно усадил рядом с собой, или просто загипнотизировал бы и заставил занять указанное место, я выполнила пока ещё просьбу, без лишнего выпендрежа. -У вампиров существует два вида связи, истинная — которая передается от родителей детям или от создателя к своему творению, и ложная — навязанная, созданная двумя существами посредством обмена крови. — Кай запустил пальцы в волосы, выдавая отчаянную усмешку. — В обоих случаях связанные ощущают чувства друг друга, кто-то лишь отголоски, а кто-то полностью, подобное может быть чревато, тот, кто слабее, перестает понимать, где его чувства, а где «напарника» и постепенно сходит с ума. — мужчина поймал мой взгляд и потянулся к упавшему на лицо локону, но замер на пол пути и слишком по-человечески вздохнул. — Ложная связь не всегда проявляется, чаще именно она отдается незначительными отголосками, я думал, что будет достаточно отгородиться от тебя. — Кай почесал затылок. — Семенхара называл это «щитами», он всегда держит их в присутствии своих «детей». — Но? — я поджала губы и сама заправила волосы за ухо, чем заслужила ещё одну уставшую ухмылку. -Но ты, как обычно, оказалась той ещё занозой в заднице, начинаю склоняться к тому, что ты вообще существуешь вне всяких законов Кремено. — мужчина взлохматил волосы. — Кажется, я уже упоминал когда-то, что из-за связи более сильный способен подчинить волю того, кто слабее. — Кай поймал мой настороженный взгляд и, кажется, почти искренне улыбнулся. — Это происходит за счет эмоций, когда один внушает второму страх, благоговение, веру в то, что лишь он способен защитить тебя от всего. — Только попробуй провернуть со мной нечто подобное! — я прищурилась, твердо намереваясь в последствии найти способ избавиться от этой связи. Он же существует, правда? — И в мыслях не было, пушистик, — взгляд Кая стал каким-то рассеянным, отрешенным, — сиры почти всегда держат «щиты», их связь с «детьми» куда сильнее, каждый вампир чувствует превосходство своего создателя и готов защищать его даже ценой собственной жизни. — Ты когда-нибудь кого-нибудь обращал? — Нет, — мужчина нахмурился, его глаза продолжали изучать комнату, явно избегая меня, — я не хочу связывать себя с кем-либо, создание вампира — большая ответственность. — кременианец покачал головой, словно невзначай касаясь моей руки, я вздрогнула, опуская взгляд на осторожную попытку переплести пальцы и, вопреки истошным воплям альтер-эго, что требовала немедленно отпрянуть и бежать куда подальше, поддалась. — Брошенный на произвол судьбы неофит — низший из грехов, и я лично готов разорвать глотку любому, кто поступит подобным образом. — Значит, и связь до меня ты не с кем не создавал? Кай отрицательно покачал головой, крепче сжимая мою руку. — Я был зол, лисенок, мысль о том, что ты могла умереть буквально сводила меня с ума. — кременианец опустил глаза, разглядывая наши пальцы. — Я решил предпринять хоть какую-то попытку контролировать тебя, и, кажется, переборщил, зашел слишком далеко. Однако, — наши глаза, наконец, встретились, — тебе не о чем переживать, как только мы разберемся с твоим папашей, я свалю куда подальше. Расстояние рассеивает связь, делает ее фактически неощутимой, вскоре после этого ты и вовсе перестанешь ощущать ее. Ледяное чувство неизбежности растекается внутри меня, обволакивая кости, заполняя вены. Однажды все закончится. Однажды он исчезнет из моей жизни, оставив лишь цепенеющий холод. И в тот день я умру, сохранив лишь пустую, работающую на автомате оболочку, что день за днем будет искать способ избавиться от смрада внутри. «Он нужен тебе!» Неистово, дерзко, так громко, что слова отражается звоном в ушах. «Держи же его!» и тише, вобрав безумие обоих «не отпускай!». Я поддаюсь отчаянному почти первобытному порыву, несмотря на лед, что сковывал глаза вампира, отчетливо давая понять, что излишняя нежность сейчас не будет вознаграждена, а проявление чувств превратится в акт моего личного унижения. Но какая разница? Какая, к чертовой матери, разница?! Если пальцы ломит от желания прикоснуться к нему, если тело немеет и грозится перестать функционировать, до тех пор, пока не окажется прижатым к едва теплой твердой груди гребаного кременианца. Я рванула вперед, не давая Каю ни секунды на размышление. Разум — ложь. Здесь правят чувства. Грудью врезаюсь в мгновенно окаменевшее тело, сцепляю пальцы за его спиной и утыкаюсь носом в шею, как окончательно сбрендившая, вдыхая ставший родным аромат тростникового сахара. Одна секунда. Один слишком громкий удар сердца. Пальцы вампира сжимают плечи, почти до боли, до отчаянного всхлипа, в котором скрыто слишком много. Отрешенный жест, основная задача которого оттолкнуть. Конечно же, он оттолкнет, где это видано, что бы сам Неистовый допустил такой неконтролируемый поток чувств? Даже если сейчас он у нас один на двоих. А я лишь сильнее прижимаюсь, вкладывая все то, что копится и гниет внутри. Это ты виноват, это все принадлежит тебе и, раз уж так вышло, что ты можешь это чувствовать — упивайся, поглощай, любуйся тем, во что я превратилась! Только не отталкивай. Слышишь? Не двигайся. Молчи. Позволь мне замерзнуть в твоих объятиях. Все изменилось буквально за одно мгновение, меня накрыло неудержимым потоком от которого захотелось кричать, бежать, прятаться. Там было все. Гнев от абсолютного бессилия, ненависть к себе, отчаяние, топившее в омуте безумия, меня словно схватили, испортили, сломали и швырнули в шкатулку Пандоры*. Но все мы знаем, что таится на ее дне: крохотная, едва уловимая, почти ничтожная, но столь необходимая искорка надежды на что-то, что сможет ослепить тьму и загнать тени в самые потаенные уголки. Кай внезапно, порывисто, словно маленький ребенок, обнял меня, зарываясь носом в волосы, прижал, так сильно, что казалось еще чуть-чуть и треснут ребра. Не вдохнуть — не выдохнуть. И мы сидели так черт знает сколько времени, просто молчали, дыша, живя друг другом. А в голове вертелась до тошноты смешная мысль, если все это лишь результат проклятия, если наши чувства не больше, чем иллюзия, если сказки врут и любовь, пусть даже такая неправильная, испорченная, сломанная не способно победить все, то мы, однозначно, в полной гребаной заднице. И этот мир не достоин спасения. Пальцы путаются в шёлке темных волос, и я чувствую, как тону. Глубина зовет, дурманит, обещает покой, а поверхность над головой уже затягивается тонкой пленкой льда, что крепнет с каждой секундой, наращивая силу, отрезая меня от последней возможности выжить. И весь мир становится иссини — ледяным, словно отражение в ЕГО глазах. Я расслабляюсь в руках вампира, опрометчиво, доверчиво утыкаюсь носом в ключицу. Все, чего мне хотелось сейчас это отогреть, защитить этого отчаявшегося и запутавшегося мальчишку, пообещать ему, что все будет хорошо, и я готова быть с ним рядом ровно столько, сколько ему это будет необходимо. Кай глубоко вздыхает, и вся комната пропитывается тяжелой, острой усталостью, что клинками пронзает мое тело, словно я была недостаточно близка к бездне, будто у меня оставался шанс, чтобы не сорваться вниз. — Это слишком. — бормочет едва слышно, поднимая на меня почти затравленный и до ужаса измученный взгляд. — Я слишком остро чувствую тебя. — отчаянно трясет головой. — Ты везде, твои эмоции, как патока, липкая, тягучая, не выбраться — не спастись. Я боюсь утонуть в тебе, Венди. Я резко вскинула голову, едва не протаранив вампира лбом. Что это только что было? Он правда назвал моё имя? Я пару раз моргнула, подавляя желание ущипнуть себя, дабы убедиться, что происходящее не является сном. Почему это прозвучало так неправильно, так коряво и мерзко? Словно каждая буква моего имени пенится черной ядовитой кровью на губах и гниет. Гниет, оседая на ушной раковине не проникая глубже, не позволяя полноценно осознать происходящее. Гниет, застревая в глотке, вставая поперек и не пропуская воздух. Каждый звук стремится задушить, сильнее затянуть веревку на шее. Это больше не игра, мы оба на гребанном эшафоте, ждем, под кем быстрее исчезнет опора. Я поджала губы, отшатываясь от мужчины, словно от прокаженного, чудом удержавшись на краю кровати, спасая себя от нелепого падения. Это было неправильно, это было не по-Каевски, он только что перешагнул ту границу, которую перешагивать не то, что не стоило, а было строго настрого запрещено. Мотнула головой, со стороны явно напоминая сумасшедшую, отчаянно пытаясь прогнать упрямую мысль «ты_больше_не_просто_ничего_не_значащая», что дремала в закоулках разума, а теперь очнулась и бьется о прутья, уродуя себя новыми шрамами. — «Ты больше не спрячешь ее, » — веселится альтер-эго, — «ты больше ее не запрешь!» Одним мигом, пятью буквами Кай вновь разрушил меня. — Не смей! — тело бьется в конвульсиях, вынуждая голос дрожать и хрипеть. Не верь, не поддавайся, не люби. Он просто хочет использовать тебя, вновь играет на твоих чувствах и имя, слетевшее с его губ опорочено, растоптано, сломано. Как и ты сама. — Лисенок? — вампир выглядит обескураженным, словно и сам не понял, что произошло, поджал губ, провел по ним языком, будто слизывая остатки так неосторожно соскользнувшего имени. — Уходи. — выходит как-то скомкано, хрипло, быть может из-за пересохших губ или прикованного к моему рту вампирского взгляда. — Пожалуйста, — звучит еще более жалко, — мы и так достаточно натворили, не добивай меня. Кай моргнул пару раз, запустил пальцы в волосы каким-то несуразным, отчаянным жестом лохматя и без того находящуюся в беспорядке челку. Быстро встал с кровати, поднял то, что осталось от рубашки и бросил, не поворачивая головы: — Я буду рядом, на случай, если понадобиться помощь. В ту же секунду, как кременианец покинул комнату, тяжесть, удерживающая квартиру, испарилась, я словно вновь смогла дышать, вот только прерывистые вдохи не приносили облегчения, лишь обжигали легкие горечью и одиночеством.***
Последующие дни были похожи на зацикленный кошмар, самым раздражающим было то, что выбраться из него было фактически невозможно. Я просыпалась утром с диким чувством страха, уязвимости и одиночества, кое-как доползала до ванны, набирала в трясущиеся ладони воду и выплескивала себе в лицо, в попытке вернуть ощущения реальности. Я пыталась двигаться вперед, решать насущные проблемы по мере их поступления, откладывая в дальний ящик все то, что могло коснуться Кремено, включая перешедшие все границы отношения с Каем. Но чувство потерянности и нереальности происходящего категорически отказывалось отступать, будто сама земля, по которой я ходила, воздух, которым я дышала стали незнакомыми, ненадежными. В такие минуты я особо отчетливо понимала, что нормальной мне уже никогда не стать. Наверное, тогда меня не удивил бы апокалипсис, я бы равнодушно наблюдала за тем, как гаснет солнце, как тьма заполняет каждый переулок и каждое сердце, я сама шагнула бы им навстречу, в надежде закончить все одной из первых. Однако, шла уже вторая неделя, небесное светило продолжало царить на небе и угасание явно не входило в его планы, мир продолжал жить как прежде. Признаться, поначалу, это казалось абсурдом, все вокруг рушилось буквально на глазах, я ломалась, падала, кричала, но на окружающих это никак не отражалось. Мир существовал иначе, у него свои правила, свои законы, он устроен так, чтобы продолжать существовать без любого из нас, и все чаще закрадывался вопрос, как быстро он нашел бы мне замену, как скоро новый Агнец согнулся бы пополам, не выдерживая своего бремени и всех грехов человеческих. Кай был рядом, почти всегда, почти везде. Я ощущала его присутствие лёгким покалыванием на коже, и шлейфом аромата тростникового сахара, искренне надеясь, что это последствие связи и периодического питания кровью, а не гребаная паранойя. Ночью дела обстояли не лучше, мир прекрасных сновидений был для меня под семью замками и примерно таким же количеством печатей. Я перестала концентрироваться на своих снах, давно уже не запомнила их, мне хватало чувств безысходности, отчаянья и ужаса, с которыми я просыпалась среди ночи. А затем долгое метание по кровати, рассматривание потолка и раздумья о том, сколько времени для восстановления мне понадобится в этот раз. Эта ночь ничем не отличалась от предыдущих. Я распахнула глаза и резко села. Губы дрожат. Да и не только губы, если уж быть откровенной, все тело словно вибрирует, пытаясь, подобно зверю, стряхивающему воду с шерсти, избавиться от остатков кошмара. Сердце отбивает бешенный ритм, а ощущение такое, словно разрывается в клочья грудь. Трясущийся рукой вытираю капли холодного пота со лба. Я не помню, что мне снилось, очередной кошмар, заблудившийся в недрах памяти, или же затаившийся где-то на гране в ожидании удобного момента, когда я буду уязвимой. На часах три ночи. Я качаю головой, в попытке избавиться от сонной дымки и мерзкого удушающего осадка, приносящего боль. Я ненавижу боль, особенно ту, от которой не избавиться, которая не ослабнет и не исчезнет со временем, а лишь соблазнит мой кошмар, затащит его поглубже, показывая псевдоверный путь, прямо сквозь мои ребра, ломая их, вгрызаясь глубже и крича голосами, которые так страшно слышать. Очередной глубокий вздох, легкий шлейф аромата тростникового сахара проникает внутрь, успокаивая дрожь, прогоняя страх. — Как долго ты собираешься ныкаться? — бросаю в темноту, точно зная, что вампир рядом. — Пока ты не научишься думать башкой и перестанешь вляпываться в неприятности. — голос доносился со стороны кресла, я попыталась сосредоточиться на очертаниях черного силуэта. До того, как Кай ответил, все в комнате казалось статичным, кременианец вновь был значительно ближе, чем я думала. — Ты вообще спишь? — я рухнула на подушки, пытаясь улечься поудобнее, в надежда на то, что еще смогу уснуть. — Да, — силуэт на кресле вновь подал признаки жизни (не знаю, насколько уместно это выражение относительно мертвеца), — вампирам достаточно пары часов на рассвете, чтоб отдохнуть. — Хорошо вам. Мужчина снова шевельнулся, и я решила, что это было пожатие плечами. — Что тебя так мучает? — кременианец, очевидно, решил поддержать разговор. Я повторила его жест плечами, будучи на 100% уверенной, что он, в отличии от меня, все прекрасно видел, благодаря преимуществу вампирского зрения. — Я мог бы помочь. — вновь раздается голос из темноты. Я даже немного привстала, пытаясь вглядеться в силуэт мужчины, пару раз моргнула и на всякий случай ущипнула себя за руку. Судя по всему, происходящее — не сон. — Что ты делаешь? — зеленые огоньки осветили лицо вампира. — А ты думал, я смогу так просто принять твою внезапную заботу? — я сосредоточенно смотрела в строну темного силуэта, пытаясь, уже почти привычно, уловить хотя бы отголоски его эмоций, но при каждой попытки врезалась в глухую стену. — Я попросил совету у Семенхары, — мужчина поднялся с кресла и медленно направился ко мне, — он подсказал, как выставить более прочный щит, — остановился прямо возле кровати и опустил на меня взгляд, — мои эмоции больше не потревожат тебя. — Жаль. — Кай удивленно приподнял брови. — Так мне удавалось хоть немного понимать тебя. — я выдавила улыбку. — По крайне мере, я точно знала, в какой момент мне пора было бежать. — Ты бы все равно не убежала. — мужчина ухмыльнулся. — Я хотя бы попыталась бы. Кай прищурился, внимательно разглядывая мое лицо, а после улыбнулся каким-то своим мыслям и уселся на край кровати. — Я помню, как впервые оказался тут, — голубые глаза с отблесками зеленого огня блуждали от стены к стене, — ты полудохлой тушей свисала с моих рук и ужасно бесила своими постанываниями. — Не забывай о том, что мое полудохлое состояние — это твоя заслуга. — я демонстративно закатила глаза, пытаясь спрятать отчего-то сорвавшуюся с губ улыбку. Воспоминания нахлынули на меня неконтролируемым потоком, тогда, здесь, в этой комнате, все было иначе, меня убивала дикая боль, сковывающая каждое движение и все, о чем я мечтала, ради чего продолжала дышать был таинственный сладкий нектар, наполняющий мое тело жизнью. Наверное, именно тогда это и началось, моя странная, ничем не обоснованная тяга к монстру, зверю, что сейчас сидел рядом и притворялся человеком. Он подчинял меня медленно, через боль и унижения, приправляя все это искаженным понятием «забота» и толикой ласки. А теперь, глядя ему в глаза, я понимала, насколько фальшивой стала наша ненависть. — Ты впечатлила меня тогда, — Кай придвинулся ближе, коснулся моих волос, — твое упорство, непокорность, желание идти до конца, — мужчина выдавил улыбку, — это выглядело настолько жалко, что вызывало восхищение. — Ну, спасибо большое! — Тебе нужно поспать, — изумрудные всполохи в глазах кременианца стали ярче, -выглядишь совсем изнеможённой, в таком состоянии, ты точно не сможешь прибить своего папашу. — тонкие пальцы очертили мою скулу, почти ласковым, почти нежным движением. — Засыпай, лисенок, спи сладко и спокойно и пусть кошмары тебя не тревожат. Последние слова мужчины скользнули в рассудок едва уловим эхо, тело расслабилось почти моментально, веки налились свинцом, я еще боролось за попытку оставаться в сознании, хотя бы для того, чтобы выплюнуть какой-нибудь максимально токсичный ответ, но рот уже отказывался издавать звуки. Я обмякла в постели с самым опасным вампиром, вновь вверяя ему всю себя, не сомневаясь и не боясь, позволяя рассудку отключиться.***
Ну, вынуждена признаться, это было самое приятное пробуждение в моей жизни, никакого страха и чувства одиночества, ничего не душило и не скапливалось в глотке гниющим комом. Каждый мускул был наполнен энергией, тело было готово функционировать, я очнулась ровно в тот момент, когда уже выспалась, но еще не переспала. И это, черт побери, было прекрасно! Я настолько увлеклась мыслью о своей в коем-то веке отдохнувшей туше, что мне понадобилась долбанная минуты, чтобы осознать, что моя голова лежит не на подушке, а, скорее, на чьем-то колене. Резко распахнув глаза, я встретилась взглядом с Каем, который улыбаясь, поглаживал меня по голове, путая пальцы в рыжей копне волос. — С пробуждением, спящая красавица, — смеется мужчина, смотря на меня сверху вниз, — как спалось? -Отлично! — смутившись, я быстро приняла сидячее положение и, на всякий случай, немного отодвинулась от вампира. Как и почему он был растрепан и без футболки являлось загадкой, на которую узнавать ответ мне не очень-то хотелось. Практика показала, нежный вампир — к проблемам и бедам. Кай продолжал рассматривать меня с какой-то чрезмерной внимательностью, которая вызывала во мне глупые чисто бабские замашки, из разряда похлопать глазками, заправить за ухо волосы, закусить губу. — Да, серьезно, просто отлично! — я в очередной раз отвела взгляд вызвав у кременианца самодовольную усмешку. — Мне давно не удавалось так спокойно поспать, спасибо. Мужчина кивнул, всем своим видом показывая, что принял мою благодарность. Вновь тишина, заставляющая меня чувствовать себя максимально неловко, поэтому, я осторожно поднялась с кровати и юркнула в ванную, предпринимать попытки привести себя в божеский вид. — Кстати, ты до сих пор чувствуешь мои эмоции? — вернувшись в комнату, я застала вампира в почти той же позе на кровати. — Да, к сожалению, — Кай мотнул головой, словно пытаясь стряхнуть с себя все то, что подхватил от моей скромной персоны, — и, должен заметить, это просто ужасно, — прикрыл глаза, взлохматил челку, — я, порой, реально перестаю понимать, где заканчиваются твои чувства и начинаются мои, жду не дождусь, когда эта хрень закончится. — Разве это не является нормой? — я нахмурилась. — Ты же рассказывал про связь и все такое… — А ты, оказывается, еще и слушаешь меня иногда? — Кай встал с кровати и потянулся. — Какая честь! — и, поймав мой крайне недовольный взгляд, добавил. — Наша связь стала слишком сильной, такого быть не должно, Семенхара считает, что это последствия проклятия, можно подумать, нам и так с ним проблем мало было. — кременианец зло цокнул. — В общем, я сделал только хуже, создав эту долбанную связь. — Ого! — я не сдержала смешка. — Сам Неистовый только, что признался, что оплошал! Вампир появился передо мной быстрее, чем я успела ойкнуть, крепкие чуть теплые руки сомкнулись за моей спиной, мужчина наклонился, явно намеренно задевая губами мочку уха и зашептал: — Ну что за несносная лисица, я же просил не называть меня так! Все, что мне удалось сделать, это через чур громко выдохнуть, меня бесила реакция моего тела на этого долбанного кременианца, но, увы, поделать с этим я ничего не могла. Поэтому, как полная дура, стояла замерев в его объятиях, вдыхала аромат тростникового сахара и упорно пыталась успокоить дыхание и готовое вырваться из груди сердце. — Кстати, — как ни в чем не бывало мурлыкнул на ухо Кай, — мои услуги гипноза не были бесплатными. И все по новой. Глупый орган в грудной клетке пустился в еще одно родео, держу пари, изнутри я уже вся в синяках, а мужчине, стоящему столь непростительно близко, явно нравилось происходящее, ублюдок наслаждался, упивался тем, что я чувствую, это бесило ровно настолько насколько и завораживало. — И чего ты хочешь? — опьяненная запахом выдыхаю, уткнувшись в его ключицу. — Блинчиков. — ЧТО?! — я отшатнулась от вампира, изумленно пялясь в задорно мерцающие изумрудом глаза. — Блинчиков на завтра, — спокойно продублировал кременианец, даже не пытаясь скрыть откровенную насмешку, — с яблочным джемом. — Разве вампирам нужна человеческая еда? –я зло сжала зубы, от одурманивающей дымки в голове не осталось и следа. — Нет, — Кай взлохматил челку, — но это не повод отказывать себе в удовольствии. — В удовольствии выбесить меня или поесть? — Два в одном, лисенок. — вампир поймал мой растерянно-обозленный взгляд и подмигнул. Готовую сорваться с губ триаду прервал навязчивый стук в дверь. Я замерла, прокручивая в голове варианты незваных гостей, кто бы не находился за дверью, он явно не был готов к встрече со мной в таком виде, да еще и с вампиром в постели, который непременно подаст голос, просто ради того, чтобы посмотреть, как я буду выкручиваться. Мужчина тем временем сделал глубокий вдох и прищурился, изумрудные искры в глазах начали совсем недобро поблескивать. — Побудь тут, — неизменная усмешка коснулась тонких губ, — я разберусь. И, прежде, чем я успела возмутиться, выругаться или хотя бы пискнуть, Кай перенесся к коридору, откуда уже через несколько секунд донесся изумленный возглас «ТЫ?!» Натаниэля, мать его, Скила. Первая мысль — выскочить из комнаты и попытаться хоть как-то сгладить ситуацию. Вторая — более разумная, накинуть на себя что-то более плотное и менее откровенное, чем шелковая ночнушка. Схватив первую попавшуюся тряпку, я сиганула в сторону уже что-то обсуждающих мужчин, к сожалению, прихваченной впопыхах шмоткой оказалась футболка Кая, чертыхнувшись, замерла за пару шагов до прихожей, приняв решение, вмешаться только в случае крайней необходимости. — Какого хрена ты тут делаешь? — шипит писатель, испепеляя полуголого растрепанного вампира взглядом. — У меня к вам аналогичный вопрос, мистер Скил, — кременианец повернул голову туда, где буквально за стеной замерла я, слегка наклонился вбок, ухмыльнулся и, как ни в чем не бывало вернулся к разговору, — у вас вроде как таймаут. — Это. Не твое. Дело! — впервые я слышала подобную интонацию от Натаниэля, он делал паузу после каждого слова, его голос странным образом срывался, казалось, еще чуть-чуть и он перейдет на яростный крик. Скил выдохнул, покачал головой и почти прошептал, пряча срывающиеся нотки. — Я хочу поговорить с Венди. Позови ее! — Не думаю, что в этом есть смысл. — Кай смирил писателя взглядом, чем явно разозлил его еще больше. — Ты рассказал ей?! — Натан сделал шаг вперед, вынудив вампира недобро прищуриться. — Рассказал о том, что было в баре?! — В этом не было необходимости, — кременианец выдает максимально милую улыбку, — она и без этого всегда рада видеть меня в своей постели. Хрип, граничащий с рычанием сорвался с губ писателя вместо вдоха. Ярость взорвалась подобно внезапно проснувшемуся вулкану, заструилась по венам, очевидно, лишая Натаниэля рассудка, он сжимает кулак и делает выпад вперед, явно намереваясь, если не разбить, то хотя бы немного покалечить морду чрезмерно много болтающему вампиру. Вынуждена отдать должное Каю, мужчина лишь слегка отклонил голову вбок, избегая удара и позволяя Скилу выплеснуть волну гнева на не в чем не повинную стену. Писатель что-то шипит на ухо кременианцу и меня фактически сбивает с ног волной необузданного бешенства, температура в комнате словно внезапно начала падать, стремительно достигая отметки «явно ниже нуля». Если ярость Натаниэля была сравнима с вулканом то, исходящее от Кая можно смело величать версией апокалипсиса, при котором все живое на планете погружается в вечный лед. В голове возникла дикая мысль. Убить. Навязчивая, сводящая с ума, захотелось забиться в угол, зажать уши и никогда больше оттуда не выходить. Убить! Голос становился все громче, все отчаяннее, мне нельзя было больше прятаться, еще пару мгновений и от несчастного писаки останутся только рожки, да ножки. Собрав всю волю в кулак, я выскользнула в коридор, туда, где часы вполне могли отмерять последние секунды жизни Натаниэля Скила. — Какого хрена вы тут устроили?! — я старалась говорить, как можно громче, в надежде отвлечь вампира от навязчивой мысли, что до сих пор царапалась и кусалась где-то под коркой моего головного мозга. Оба мужчины замерли, почти одновременно моргнули, разрывая зрительный контакт друг с другом и обращая внимание на меня. Немая сцена длилась добротную минуту, которая в тот момент казалась мне вечностью. Голубые глаза с изумрудными отблесками бесстыдно скользили по моей фигуре, в то время как карие смущенно зыркнули пару раз, а затем приступили к попытке загипнотизировать пол. — Отличный выбор одежды лисенок, — хохотнул кременианец, — одобряю. Перед глазами со скоростью света замерцали картинки совсем недавнего прошлого, вот, я хватаю первую попавшуюся тряпку, которая оказывается футболкой Кая, вот, быстро натягиваю ее и спешу к коридору, вот, замираю за стеной, надеясь, что там собрались взрослые мальчики, которые сами все решать максимально мирным способом. Но, нет. И, пожалуйста, стою перед двумя мужчинами в футболке одного из них, края которой едва достают до середины бедра. С губ срывается громогласное «блять». Первым порывом было оттянуть ткань вниз, в попытке прикрыть максимум обнаженной кожи, однако, помешал этому недовольный комментарий вампира. — Только попробуй растянуть мою любимую футболку, блинчиками не отделаешься! Я подняла голову, пытаясь выдержать насмешливый взгляд голубых глаз, и мысленно шлю вампира на хрен. — Я хочу поговорить с тобой! — подает голос писатель, продолжая настырно рассматривать пол. — Нет. — Нет?! — Скил поднимает голову, смотрит то на меня, то на улыбающегося Кая. — Нет. — повторяю спокойно, отгоняя мысли о своем внешнем виде и о том, как вообще эта ситуация выглядит в глазах писателя. — Хватит, Натан, больше никаких шансов, никаких пауз и никаких разговоров на эту тему. Это точка, конец, баста! Прости, что не находила сил сказать об этом раньше. — я набираю в легкие побольше воздуха, делаю шаг вперед. — Наши миры слишком разные, ты не сможешь стать частью моей жизни, а я никогда не впишусь в твою. Мне жаль, что я потратила столько времени на то, чтобы осознать это, ведь все было очевидно с самого начала. — Ты мне даже шанса не дала! — писатель сжимает кулаки практически до состояния побелевших костяшек. — Я пытался понять тебя! Я давал тебе время и свободу, я хотел, чтобы ты доверилась мне, чтобы поделилась тем, что гложет тебя! Я всегда был готов тебя выслушать, но раз за разом ты закрывалась все сильнее и сильнее! Что я должен был делать?! Как мне стоило себя с тобой вести?! — Натан… — я отвожу глаза, пытаюсь подобрать слова, но в голове не одной связной мысли, лишь тупое и никому не нужное «прости» и еще более банальное «мне так жаль». — Почему он, Венди?! — Натаниэль делает несколько шагов навстречу. — Что в нем такого, что ты без раздумий прыгаешь к нему в постель?! Он же лжец, притворщик, он никогда и ничего не будет испытывать к тебе! Все его слова и «якобы чувства» лишь удобная иллюзия, которая нужна, чтобы удерживать тебя рядом, он развеет ее и вышвырнет тебя, как надоевшую игрушку, когда ты перестанешь его забавлять! Ему нахрен не сдалась твоя душа, срать он хотел на твои проблемы, таких как он не изменить, слышишь?! Ты не исправишь «плохого мальчика», эта хрень работает только в сказках! В жизни ублюдки остаются ублюдками до конца дней своих! — писатель замирает, ловит мой взгляд, анализирует сказанное, а, после, тихо выдыхает. — Так ответь мне, Вен, что по мимо иллюзорного счастья, он может дать тебе? — Чувство безопасности. — тихий голос Кая возвращает меня в реальность, я почти забыла о том, что в комнате мы не одни, молча выслушивающий все свидетель теперь обратил один из своих «стань_куском_льда_паскуда_грешная» взглядов на Скила. — Я могу обеспечить ей защиту, она знает, что я всегда буду рядом, чтобы спасти ее шкуру. Писатель расхохотался, да так, что в уголках глаз назрели слезинки, небрежно смахнув влагу, он покачал головой: — Строишь из себя героя, Кай? Тут это не уместно, я давно понял, что ты на деле тот еще говнюк, а Вен, очевидно, сейчас на стадии безумной и слепой влюбленности, она и без этих пафосных речей готова на все ради тебя! Вопрос в том, чего твои громкие фразы стоят на самом деле, войдешь ли ты ради нее в огонь, бросишься ли под пули, защищая?! Комната замолчала, пропали все звуки, я задержала дыхание в ожидание ответа. Вампир просто стоял и смотрел на писателя, и, должна заметить, Натан выглядел так, словно мечтал провалиться под землю. Секунды шли, появилось ощущение, что воздух вокруг нас насыщается чем-то густым, как кровь. Я дернулась от столь дикой ассоциации, резкое движение привлекло внимание кременианца, он перестал уничтожать Натаниэля взглядом, выдавил ухмылку, вальяжной походкой в стиле «я_тут_царь_и_бог» обогнул коридор, открыл входную дверь и прошипел едва слышно: — Брошусь, мистер Скил, не задумываясь, — и, уже, громче, — а сейчас вам пора, спасибо за визит, не скажу, что мы были очень рады вас видеть. Писатель поймал мой растерянный взгляд, чертыхнулся, выдал отчаянное «ты будешь жалеть об этом» и быстро пересек порог, громко хлопнув дверью на прощание. Я ринулась было следом, не знаю зачем, не знаю почему, я не хотела, чтобы этот мужчина меня ненавидел, он был дорог мне, пусть и никак любовник, но как друг… Кай схвати меня за футболку и резким движением вернул на место. — Нет. — Что значит нет?! — я предприняла попытку освободиться, но вампир развернул меня к себе и крепко прижал к груди. — Хватит, лисенок, оставь его. — Но… — Без «но», дай ему время успокоиться и прийти в себя, последнее, что нужно сейчас этому человечишке, — это твоя компания, к тому же, — мужчина ослабил хватку и приподнял мое лицо за подбородок, вынуждая наши взгляды встретиться, — ты все еще должна мне блинчики.***
Спустя неделю, вампир снова тусовался в моей квартире. Это уже можно было считать своеобразным ритуалом, каждый раз после того, как между мной и Каем что-то происходило, он исчезал на несколько дней, отслеживая мои передвижения разве, что со стороны, стараясь не попадаться на глаза. Обосновать подобное поведение можно было фактически чем угодно, я предпочла остановиться на версии, что это попытка проявить заботу. Ну, типа, он дает нам передышку, возможность осознать и обдумать произошедшее, старается избежать излишней привязанности. Я в подобных контрмерах смысла особого не видела, но спорить с Каем, все равно, что доказывать козлу необходимость теоремы Пифагора. Смирись и двигайся дальше, как говорится. Итак, по истечению недели кременианец объявился в моей квартире, по-хозяйски зашел на кухню, налил себе вискаря и уселся на диван, бросив мне лишь «собирайся, мы едем к Матиасу». Последующие двадцать минут я потратила на выбор одежды, и это совсем не попытка сыграть на нервах хрен пойми, что о себе возомнившего вампира, честное слово. — Так, и почему, говоришь, Матиас обратился к тебе? — Потому, что ты продолжаешь его игнорировать, не берешь трубку и не отвечаешь на сообщение. Я замерла с очередной шмоткой в руках, припоминая, что не так давно, закинула номер приемного папаши в черный список, не удивительно, что он не смог со мной связаться. Хотя, если придираться, глава спец. подразделения был тем, кто способен человека из-под земли достать, было бы только желание. — Он не станет тебе вредить, лисенок, — потягивая виски, вздыхает вампир, — чтобы не случилось в прошлом, ты дорога ему, за это я могу поручиться. — Тебя это не утомляет? Постоянно знать мысли других? — Утомляет, почти так же, как и то, что ты явно решила выбесить меня своими чрезмерно долгими сборами. У тебя осталось ровно десять минут, не уложишься — перенесу к Матиасу в том, в чем будешь! — Эй! — я зло цокнула языком. — Нельзя торопить девушек, когда они собираются! Мы создаем себе настроение! — Думаю, и я, и Матиас способы пережить твое не до конца созданное настроение, девять минут, кстати! Злобно выругавшись, я решила все же поторопиться, не очень хочется появляться в подразделении в прикиде аля «я летела с самосвала, тормозила головой». Через обозначенный промежуток времени, Кай зашел в спальню, без лишних слов схватил меня за локоть и перенесся. Секунду спустя, я уже стояла в кабинете Матиаса и боролась и приступами тошноты. Глава спец. подразделения восседал на своем месте, как обычно копошась в каких-то бумагах, рядом, на краешке его стола, умостил задницу Дейвис. Стоило нам появиться, как Голубой Слоник моментально сиганул с ранее упомянутого мебельного объекта прямо ко мне. Теплые руки привычно сомкнулись за спиной, прижимая меня к столь родному худому тельцу. Я не позволила себе обнять его в ответ, насильно запирая привычки в недрах разума, лед заструился по венам, сковывая меня, запирая в безжизненной надменной оболочке, что буквально излучала «Предатель!». Дейвис тяжело вздыхает, слегка отстраняется, кладет ладони на мое лицо и фиксирует его так, чтобы я не смогла избежать его взгляда. — Не важно с чего началась дружба, важно, во что она превратилась. — А что если то, во что она превратилась, такая же удобная ложь? Как мне понять, что это было искренне, а не с очередной подачки шибко заботливого папаши?! — Никак. — в карих глазах отражается так много, его сожаление, боль и моя обжигающе-ледяная злоба. — Ты можешь только почувствовать это. Дейвис стоит прямо, душой нараспашку, словно зовет заглянуть поглубже, будто молит увидеть сокрытое. И я бы поверила в это, нырнула бы с головой, отдавшись чувствам, утопила бы себя в попытке найти что-то настоящее. Жаль только души у псов подразделения нет, лишь пепелище. Я протягиваю руки, сцепляю их за спиной мальчишки, комкая как всегда идеально выглаженную рубашку, Дейви тут же сгребает меня в охапку, едва не выбивая весь воздух из легких. — Имей ввиду Лоил, тебе придется знатно постараться, чтобы вернуть мое доверие! — Главное, чтобы ты дала мне на это шанс! — смеется напарник, зарываясь носом в мои волосы. Трогательную сцену прервал неприятный писк телефона на столе Матиаса, один из близнецов коротко доложил: «она приехала». — Отлично. Дейвис, ты не мог бы встретить и сопроводить нашу гостью? — глава спец. подразделения мягко улыбнулся. — Гостью?! — я тупо пялилась на дверь, за которой исчез белокурый парнишка. — Какую ещё гостью? Что происходит?! -Имей терпение, Венди, — тихо вздыхает Матиас, — она очень настаивала на вашей встрече. Я сказал, что не оставлю вас наедине, но в присутствии меня и Неистового, ваш разговор может состояться. — О, как мило, спасибо за заботу! — прошипела сквозь зубы. И с каких пор он решает, с кем мне говорить, а с кем нет?! С чего кто-то просит аудиенции со мной через Матиаса?! Кай ловит мой взгляд и ухмыляется, мол: «потерпи, скоро ты все поймёшь». Это раздражало до дрожи в пальцах, снова все были обо всем в курсе кроме меня! Альтер-эго тактично напоминает об игнорировании премного папаши. Но дело ведь не только в нем, я всегда считала, что в подразделение у меня есть друзья, есть опора и поддержка, есть люди, которые не оставят меня одну в темноте. Я любила эту мысль, порой я жила исключительно ей, заведомо понимая, что все это ложь, наивная и до смешного жалкая. Бросят, выкинут, самолично спалят последнюю спичку. В коридоре послышался стук каблуков, я метнула на Матиаса ещё один недовольный взгляд. — Постарайся быть повежливее. — улыбается глава спец. подразделения за секунду до того, как дверь в кабинет открылась, пропуска вперёд таинственную гостью. Цоканье эхом разносилось по помещению, девушка лёгким движением поправила копну небрежно спадающих на плечи белоснежных волос, аккуратно подчёркнутые черным карандашом синие глаза встретились со мной взглядом, алые губы расползались в улыбке. Походкой «от бедра» дама пересекла разделяющие нас расстояние, слегка склонила голову и протянула руку: — Мисс Бэйт, очень рада снова с вами встретиться. — я растерянно кивнула, отвечая на рукопожатие. — Джиневра Флетри, возможно, вы помните, мы встречались с вами в Исла Парадисо, я секретарь мистер Кивели, так же известного как Босса гулей. — Я вас помню… — продолжаю удивленно таращиться на гостью. — Это очень хорошо! — не дав мне закончить мысль, Джиневра хлопнула в ладоши, синие глаза с интересом скользили по стенам кабинета, пока не замерли на Матиасе, босс отодвинул одно из кресел, жестом предлагая девушке занять его, что она, собственно, и сделала. — Должно быть вы крайне обескуражены моим появлением. — продолжила Кременианка, когда я заняла соседнее место. — Могу вас заверить, я тут исключительно из дипломатических соображений, с посланием от моего господина. — Что могло Демонтину понадобиться от нас? — встрял в разговор Кай, облокотившись на стол главы спец. подразделения. — Не от вас, мистер Неистовый, — улыбнулась гостья, лишь на мгновение удосужив вампира взглядом, — а от мисс Бэйт. — И чем же я могу помочь Боссу гулей? — с губ сорвался нервный смешок, вся эта ситуация походила на какой-то глупый анекдот с максимально нелепой развязкой, которую нам предстояло узнать. — Мистер Кивел просит вас не убивать Бальдерика Эранса, — сделав короткую паузу, — вашего отца. Альтер-эго внутри меня разразилось громким хохотом, на мгновение лишив меня возможности слышать. — «У этих ребят, кажется, не все дома!» — Я понимаю, что это очень серьезная просьба, учитывая его одержимость вами, — Джиневра взяла меня за руку и, чуть подавшись вперед, заглянула в глаза, — но он очень важен для моего господина, Бальдерик центральное звено цепи, без него все может оказаться насмарку, я очень прошу вас… — Мисс Флетри, — я небрежно одернула руку и поднялась с кресла, — вы же в курсе, что мой отец охотится за мной, и это не я его, а он меня пытается убить. — Да, я знаю, но…- кременианка вскакивает со своего места. — Никаких «но», не будет, падальщица, — рычит Кай, вставая между мной и девушкой. — ТЕБЯ это не касается. — шипит в лицо вампиру. Мужчина слегка склонил голову вбок, с интересом изучая девушку, глаза которой начали поблескивать алым, гостья сделала шаг назад, поджимая губы, явно пытаясь скрыть начавшие выпирать клыки. — Касается, — уже мягче ухмыляется кременианец, — ваша выбившаяся из стайки шавка меня подстрелила, — Джиневра открыла рот, видимо, намереваясь возразить, но Кай не дал ей этой возможности, продолжив, — пулей Крамера* . Не знаю способны ли гули бледнеть, но, если да, то именно это произошло с девушкой, она отшатнулась назад, запнулась об кресло и едва не рухнула на пол. Спас ее мгновенно среагировавший Дейвис, подхватив гостью под руку и, тем самым, позволив устоять на ногах. — Этого не может быть! — идеально поставленный мелодичный голос стал походить на писк затравленной мыши. — Все рукописи, содержащие какую-либо истину, были уничтожены! Пули Крамера — миф! — Я готов с тобой поспорить. — оскалился кременианец, делая явно угрожающий шаг вперед. — Достаточно! — я встаю между Джиневрой и Каем. — Спасибо, что навестили нас, мисс Флетри, мне жаль, что мы не сможем выполнить вашу просьбу, однако, если вы сможете держать моего отца как можно дальше от меня, даю слово, что не стану его искать и пытаться как-либо навредить. — Это сложная задача. — бормочет гостья, отходя от Дейвиса и поправляя одежду. — Вы же сами видели, насколько он вами одержим. Вы можете сбежать, спрятаться, мистер Кивел возьмет на себя все ваши расходы… — И жить всю жизнь оглядываясь? Шугаясь собственной тени? — я насмешливо приподняла бровь. — После нашей следующей встречи выживет только один, и, можете передать Демонтину, я сделаю все, чтобы продолжить ходить по этому гребанному свету! Девушка прикрыла глаза, глубоко вздохнула, явно пытаясь успокоиться, а после выдала: — Мне жаль, что мы не смогли прийти к компромиссу. — голос кременианки вернул былую мелодичность. — Я непременно передам ваше решение мистеру Кивел, — и, уже тише, не скрывая подрагивающих губ, — и сообщу об инциденте с пулей Крамера, хоть и считаю это фактически невозможным. — Закон Мерфи* в действии. — ухмыльнулся вампир, кивком головы указывая девушке на дверь, явно давая понять, что ее дальнейшее присутствие крайне нежелательно. Очевидно, у Джиневры с улавливанием намеков все было прекрасно, потому как, девушка, тут же развернувшись на каблуках, направилась в указанном направлении. — Я провожу вас! — Дейвис быстро обгоняет гостью и, с максимально милой улыбкой, отрывает перед ней дверь. Гуль на мгновение замерла, внимательно изучая мальчишку, чуть сощурив глаза, а, затем, уже почти переступив порог, обратилась ко мне: — Мисс Бэйт, я все же смею настаивать на том, чтобы вы обдумали предложение моего господина и связались с нами, в случае, если найдете его привлекательным. — Мне жаль. Флетри кивнула, бросила последнее «всего доброго» и исчезла за дверью вместе с Дейви. — Пули Крамера? — вопрос прозвучал «как бы между прочим», однако морщины на переносицы приемного папаши и напряженные скулы выдавали его с потрохами. Матиас хотел владеть этой информацией. Любые знания для этого мужчины были подобны наркотикам, а уж если это еще и касалось Кремено… — Это не для твои ушей, недочеловек. — фыркнул Кай, вставая за моей спиной. — Бамбина? — Глава спец. подразделения повернулся ко мне, алый имплантат глаза, казалось, начал подсвечиваться чуть ярче, создавая неприятное ощущение, словно тебя сканируют. Я открыла было рот, в попытке отмазаться, не то, чтобы я не доверяла Матиасу, просто прекрасно осознавала, чем может закончиться распространение подобной информации. — Она поклялась Кремено, что никому ничего не скажет, не напишет и никак не намекнет об этом. — перебил вампир, как-то уж слишком по-собственнически, кладя руки мне на плечи. Я удивленно подняла голову, встречаясь с пиявкой взглядом, в голове раздался раздраженный шепот «Одно лишнее слово, и я, нахрен, выпотрошу его». Вот он, уровень Каевского доверия, тварина, что способна всучить тебе нож и повернуться спиной, но за лишнее слово, грозится разорвать дорогих людей. Я демонстративно закатила глаза и сделала шаг вперед, фактически выскальзывая из лап вампира. — Прости, — беспечно пожимаю плечами, обращаясь к приемному папаше, — это тот самый случай, когда неосведомленность способна продлить жизнь. — Значит, если бы ты могла, то рассказала бы мне? — глава спец подразделения ловит мой взгляд и слегка поддается вперед в каком-то глупом жесте, что был насыщен не только интересом, но и надеждой. — Я не знаю, Матиас, — качаю головой, — ты предал меня, ты лгал мне, вся моя жизнь была хорошо поставленным спектаклем. Должно быть, ты горд проделанной работой. — Я не хотел, чтобы все зашло так далеко, — мужчина быстрым шагом огибает свой стол и замирает напротив меня, — я лишь хотел… — Отомстить? Развлечься? Почувствовать себя владыкой чужих судеб? — я насмешливо приподняла брови. — Я не готова простить тебя. Не сейчас. — Разблокируй мой номер, бамбина, обещаю, что дам тебе время и не стану тревожить по пустякам, — мужчина опустил голову, закапываясь пальцами в темно-русые волосы, — но, прошу, будь на связи, я хочу быть уверен в том, что ты в порядке. — В этом вся гребаная проблема, Матиас! — я сжала руки в кулаки, чувствуя, как внутри закипает ярость, — Я. НЕ. В ПОРЯДКЕ! Ответа папаши я решила не дожидаться, развернувшись на 180 градусов, быстро направила к двери. Прочь из кабинета. Как можно дальше от человека, что вырастил меня. Нужно время. Время и, мать его, свежий воздух! Я захлопнула за собой дверь Фетиды и прикрыла глаза, в надежде найти в себе хотя бы что-то, что позволило бы успокоиться, но вместо этого ощутила присутствие одного чрезмерно надоедливого, особенно в последнее время, вампира. — Не припомню, чтобы клялась в чем-то. — я повернула голову в сторону, где по моему преставлению, примерно, должен был находиться кременианец, и не прогадала. Кай стоял, облокотившись на стену и с каким-то слишком отрешенным видом изучал небо. Надменный взгляд скользнул ниже, туда, где исчезали крыши небоскребов, еще ниже, по рекламным билбордам, что под вечер засияют неоном, освещая переулок, и лишь после остановился на мне. Вампир нехотя оттолкнулся от стены и замер напротив меня: — Я решил, что у тебя хватит мозгов не распространяться о подобном. — Поэтому, пообещал выпотрошить Матиаса?! — я сложила руки на груди. — Мера предосторожности. Я нахмурилась, изучая почти родное лицо вампира, попытка отыскать хотя бы толику раскаянья или сожаления, разумеется, успехом не увенчалась. У этого кременианца своя мораль, гнилая, искаженная, но отступиться от нее, вампира вынудит разве, что апокалипсис. — И что теперь? — я выпрямилась, стараясь вытащить на поверхность всю свою уверенность, всю некогда похороненную под страхами дерзость. — Будешь наверстывать упущенное? Кай делает шаг вперед, натягивая ухмылку, словно карнавальную маску. Теперь, я точно знала, что это лишь попытка скрыть эмоции, я видела его обнаженную душу и подобным от меня больше не откупаться. — А в этом есть необходимость? — его голос звучит шершаво, совсем не так мелодично, как раньше, и я невольно задаюсь вопросом, нежели этот мир ухитрился и его вновь надломить? — Зависит от уровня твоего доверия. — ухмыляюсь, почти копируя его, но удерживать позицию выходит совсем не долго. Кременианец в один быстрый шаг пересекает расстояние между нами, рука ложится на стену за моей спиной, запирая между бетонной поверхностью и едва теплой вампирской грудью. Я медленно поднимаю голову, ловлю его внимательный задумчивой взгляд и с ужасом понимаю, мы уже не способны даже на иллюзию ненависти. — Ты меня провоцируешь? — Кай прищурился, неотрывно следя за каждой эмоцией, скользящей на моем лице. — Ни в коем случае, — как можно беспечнее пожимаю плечами, словно не стою почти прижавшись к нему, словно не задыхаюсь от аромата тростникового сахара, будто не замечаю сбившегося к чертям собачьим пульса. — Как ты мог так подумать? Я сильнее примитивных инстинктов. Я докажу это ему и себе в первую очередь. Я не из тех, кто будет падать в его объятия при первых же намеках. Хватит выставлять себя слабохарактерной влюбленной дурочкой. — Порой, смотря на тебя, я думаю, не поспособствовал ли я зарождению монстра. — Кай наклонился ещё ближе, практически касаясь моего носа своим. Глаза в глаза. Губы напротив губ. Одно дыхание на двоих. И мой тихий шепот: — У меня был прекрасный пример для подражания. Мужчина смеется, отступает на несколько шагов, выпуская меня из своеобразного плена, поправляет находящуюся в привычном беспорядке челку и протягивает мне руку: — Перенести тебя домой? Я отталкиваюсь от стены и демонстративно прохожу мимо вампира, игнорируя жест, бросаю из-за плеча: — Спасибо, не стоит, хочу прогуляться. — Лисенок. — шипит угрожающе, буровя мою спину, вынуждая остановится и обернуться. — Что?! Я не маленькая девочка, Кай, мне нужно личное пространство и свободное время! Я просто хочу пройтись пешком, насладиться свежим воздухом, выпить горячего кофе, в конце концов. — Пообещай, что не полезешь на рожон и не наделаешь глупостей. — глаза кременианца то мерцали изумрудно-зеленым, то становились небесно-голубыми. Явный признак Каевской нервозности. Порой, меня раздражало то, насколько хорошо я изучила этого мужчину, но зачастую, подобные наблюдения были полезны. — Обещаю, что не стану искать неприятностей. Вампир покачал головой, демонстрируя свое недовольство, проводил взглядом и испарился, в коем-то веки предоставляя меня самой себе.