Ох уж эти мне любители делать добро,
с их именами святош, с их высокомерным
молчанием и единственным талантом:
заставлять человека ни с того ни с сего
чувствовать себя виноватым. ©
Рэй Брэдбери.
Утро — удивительное время суток, когда-то я считала его идеальным. Мне нравились томная прохлада и девственная чистота только начавшегося дня, в нем еще не было лжи, предательств, боли и страхов. Новый день дарил надежду на лучшее, хоронил заботы в утратившем смысл «вчера», запирал двери в ад, чтобы у тебя вновь появилась возможность к вечеру снести все к херам собачьим. В детстве мне нравилось думать, что каждое утро — это новая жизнь, новая площадка для нового героя. Здесь, он еще соткан из света, сияет подобно солнцу. Этим утром, герой еще не знает, что обречен на смерть во тьме, грязный, брошенный, обманутый. Неправильный. Испорченный. Сломанный. «Ты не вспомнишь этих слов». Воздуха в легких внезапно стало слишком много. «Ты не вспомнишь». Шепчет голос в голове. «Не вспомнишь». Эхом повторяет альтер-эго. Я резко распахнула глаза и приняла сидячее положение, чувство тревоги комом свернулось где-то в районе живота, вынуждая тело лихорадочно циркулировать кислород. «Ты не вспомнишь этих слов». Голос в голове затихает, последнее слово растворяется в недрах памяти, оставляя лишь легкое послевкусие недосказанности. Я хмурюсь, растираю отекшее после сна лицо ладонями, которые моментально покрываются пятнами не смытой со вчерашнего вечера туши. Ощущение было такое, словно внутри меня что-то разбили и теперь острые осколки впились в мозг, разрывая голову адской болью. Последний раз мне было так хреново разве, что после школьного выпускного, мы с Дейвисом тогда знатна нажрались, я до сих пор не понимаю, как повелась на его: «ОДИН РАЗ ЖИВЕМ! ДО ДНА, ДЕТКА!» Кое — как заставив туловище сползти с кровати, я направилась в душ, мне срочно нужна была доза размышлений под бьющим потоком воды. Превозмогая ломоту во всем своем бренном теле, я с горем пополам смогла вылезти из платья, однако, стоило встряхнуть кусок ткани, как из него что-то выпало, громко звякнуло о кафельный пол и укатилось под раковину. Не сдержавшись, я разочарованно застонала. Почему именно сейчас, когда все тело ощущается инородный мешок с костями?! Осторожно опустившись на колени, я протянула руку, пальцами нащупала небольшой металлический предмет и вытащила его, глупо уставившись. Находкой оказалась пуля, та самая, которую я забрала из тайника папаши за несколько секунд до того, как меня парализовало. Воспоминания о моей абсолютной беспомощности нахлынули нескончаемым потоком, желудок скрутило в спазме ядовитого страха. Не окажись там Спироса, я была бы мертва. Резко поднявшись с пола, я убрала пулю на тумбочку, прежде, чем копаться в этом дерьме, нужен душ. Однако, разум сегодня явно отказывался играть по моим правилам, мысли сорвались с цепи и разбежались в разные стороны. Мне удалось поймать одну, она пестрила достаточно ярко, двигалась медленно, привлекая внимание, требуя, чтобы ее заметили. Из тайника отца я забрала не только пулю, на резинке чулка все еще был закреплен изящный кинжал. Отцепив оружие, я принялась более внимательно его разглядывать: лезвие все еще переливалось странным неестественным голубым оттенком, значит, тогда, в поместье, мне не показалось. Металл был теплым, примерно температуры моего тела, видимо, поэтому, я и не акцентировала на нем внимание, пробыв с ним пол вечера и проспав всю ночь, я перестала ощущать его как нечто инородное. Оружие идеально лежало в моей руке и вновь чувство собственности взбунтовалось, отказываясь выпускать кинжал, уверяя, что он — это все, что мне нужно. Навязчивая идея никогда не расставаться с артефактом восхищала и соблазняла ровно настолько же, насколько и ужасала. Поддавшись минутному порыву ясности, я отложила кинжал к пуле и быстро, пока мозг не решил передумать, метнулась под горячую воду из душа. Подняв голову и закрыв глаза, я пыталась детально вспомнить вчерашний вечер. Я смогла отыскала комнату Бальда, проникла в нее, спряталась в шкафу и обнаружила там странные предметы, иначе как артефактами язык не поворачивался их назвать. Находку необходимо было показать Каю, а, в идеале, даже Семенхаре. Он же шарит в металлах, наверняка сможет объяснить, что с этими вещичками не так и какого черта мой отец спрятал их и обезопасил чарами, которые были направлены на безоговорочное убийство таких идиотов, как я. Громко выдохнула, подставляя лицо под теплые струи. Все, что происходило после моего отравления расплывалось, словно происходило под каким-то наркотическим трипом*. Кай перенес меня в квартиру. «Ты не вспомнишь этих слов». Я резко тряхнула головой, пытаясь вспомнить, где слышала чертову навязчивую фразу и почему мой мозг решил поставит ее на «репит»*. Должно быть, я отключилась в машине, пока мы выезжали с территории поместья, очевидно, мне снился какой-то кошмар. Мышцы внизу живота странно свело, глупые ощущения, которое часто величают «бабочками в животе» расцвело внутри меня и тут же растворилось. Возможно, кошмар не был так ужасен, как я себе надумала. Так, обо всем по порядку. Выбравшись из душа и приведя себя более-менее божеский вид, я набрала номер Кая и оповестила о том, что жду его в своей квартире, как можно быстрее, ибо нам есть, что обсудить. Нервный взгляд скользнул к тумбе, на которой покоились пуля и клинок. Кай заявился в квартиру далеко не сразу, я прождала практически час, прежде, чем его физиономия возникла в моей гостиной. — Что случилось? — скорчив максимально недовольное лицо, вампир сложил руки на груди. Я нахмурилась, изучая кременианца, что-то в нем словно изменилось, будто на маске на все плюющего ублюдка появилась очередная едва заметная трещина. Голубые глаза метали молнии по комнате, категорически отказываясь фокусироваться на мне. — Ты в порядке? — я приблизилась к мужчине, внимательно изучая родное лицо. — Не удалось как следует отдохнуть. — зло бормочет, наконец поймав мой взгляд и застыв. — Чего ты хотела? — Это касается нашей вчерашней вылазки. — стоило словам сорваться с губ, как тело вампира моментально напряглось. Я выгнула бровь, задавая немой вопрос, но в ответ получилась лишь покачивания головы в знак отрицания, этакое «отвали, не твоего ума дело!». — Прежде, чем напороться на отраву, я успела кое-что забрать из кабинета Бальда, он бы в любом случае понял, что там кто-то был, а так я, возможно, сделала нашу жизнь чуточку безопаснее. В ледяных глазах мужчины заплясали искорки заинтересованности, по-хозяйски рухнув на диван и подперев подбородок сложенными в замок руками, он взглядом фактически приказал продолжать. Возможно, в другое время, в другом месте я возмутилась бы этой примитивной чисто психологической попытке подчинить меня, я знала, как рьяно готово мое альтер-эго отвоевывать свободу, вгрызаясь в прутья импровизированной клетки, но в голове раздался голос, тихий, ласковый, почти мурлыкающий: «Ты не вспомнишь этих слов». Произнесший их очевидно совсем накануне сейчас сидел на гребаном диване в моей квартире, год назад я бы устроила истерику, обвиняя вампира во всех смертных грехах и потребовала бы сейчас же вернуть украденный кусок памяти. «Сегодняшняя я» ласково ощупывала воспоминания в поисках прорех и ошибок. Я, стоящая сейчас напротив вампира, четко осознавала, что, если Кай что-то извлек из моей головы, так просто он это не вернет. — Лисенок? — изумрудная пелена начала поглощать природную голубизну глаз. — Что ты стащила у Бальдерика? — Чисто логически, не стащила, а унаследовала! — запираю мысли о забытом вечере в воображаемую коробочку, отвлекаться на это сейчас нет времени. — Вещи принадлежали моему отцу, теоретически, он мертв, значит, они переходят ко мне, правильно? — Думаю, это работает немного иначе. — Кай расслабляется, выдавая коронную полуулыбку. Не тратя больше времени в пустую, я принесла обнаруженные артефакты и положила их на стол перед кременианцем. Мужчина осторожно поднял пулю, повертел ее в руках, изучая извилистые руны, которые покрывали почти всю ее поверхность. — Такой же пулей он тебя подстрелил. — неуверенно поясняю, замечая, как хмурится вампир. — Это оригинал, — отзывается как-то совсем неуверенно, — только Крамер знал верное расположение рун, я дико сомневаюсь, что существует человек способный повторить его работу, но все же проконсультировался бы с Семенхарой. Он был одним из тех, кто ликвидировал наследство этого максимально проблематичного инквизитора. — вернув пулю на место, Кай потянулся к кинжалу, но стоило ему коснуться переливающегося голубым металла, как он тут же одернул руку и громко чертыхнулся. –Твою мать! Ты его трогала голыми руками?! — Ну да. — я с опаской изучаю реакцию вампира, гадая, во что вляпалась теперь. — Что ты чувствовала, прикасаясь к нему? — Да ничего такого, — я нахмурилась, — разве что желание владеть им и никогда не выпускать из рук. Насколько это дерьмово? — Я не знаю. — кажется, кременианец был максимально напряжен и оскорблен своей в коем-то веки бесполезностью. Что-то внутри меня даже порадовалось, мол, смотри, Бэйт, даже Кай может быть не в курсе чего-то! Не тратя больше времени, мужчина достал из кармана джинс телефон, собеседник ответил почти сразу. — Как скоро ты сможешь посетить Бриджпорт? Мне нужна твоя помощь. — выдержав паузу, очевидно, выслушивая ответ, продолжил. — Лисенок стащила… — УНАСЛЕДОВАЛА! Кай бросил на меня недовольный взгляд, закатил глаза и передразнив мое «унаследовала» продолжил разговор: — У меня есть основания полагать, что это реликвии Старого Света, уверен, они тебя заинтересуют. Перекинувшись с древним сиром еще парочкой фактов, Кай повесил трубку. — Саменхара будет здесь через два дня, нам необходимо сохранить эти реликвии до его приезда, поэтому, они останутся здесь. — Тут? — я оглядела свою комнату сомневаясь в адекватности вампира. — Ты уверен? Сам же говорил, что моя квартира, как проходной двор. — Тащить их ко мне вариант не лучше, — поднимается с дивана, закатывая глаза, — я не могу находиться там постоянно, а за реликвиями нужно следить. — О, и ты хочешь, чтобы я 24/7 сидела дома?! — Я был бы не против, — мужчина замер напротив меня, внимательно изучая, склонив голову набок, — но, боюсь, свершиться третье пришествие Христа, если ты хотя бы пару часов просидишь на жопе смирно, что уж говорить про целых два дня! — А тебе все жопа моя покоя не дает?! Я замерла, пытаясь проанализировать сорвавшееся с губ, разумеется, я имела ввиду совсем не то, о чем он подумал, учитывая, как заблестели изумрудами глаза, но, увы, слово не воробей, как говорится. — Не дает, — расплывается в наглой ухмылке вампир, делая шаг в мою сторону и вынуждая меня трусливо отступить, — но, сомневаюсь, что ты готова предложить мне удовлетворить мой «покой». — и, прежде, чем я начала возмущаться, добавил уже совершенно будничным тоном. — Позови пса, пусть составит компанию и займется охраной реликвий. — Ты серьезно?! — я складываю руки на груди, пытаясь сосредоточиться на чем-то помимо пошлых чертиков в глазах гребаного кременианца и унять сошедшем с ума пульс. — Ранди — не сторожевая собачка! — Это одна из немногих функций, с которой оборотни способны справится и не налажать, — фыркает Кай, — они почти в совершенстве владеют искусством древних рун, псина сможет нейтрализовать любое воздействие артефактов и наложить на них аналог магической сигнализации. — А ты чем будешь заниматься? — отозвалась на автомате, доставая свой мобильник и листая контакты в поисках номера Ранди. — Хочу навести кое-какие справки и поесть. — улыбается мужчина, пристально наблюдая за моими движениями и явно намеренно меня нервируя. — А ты предпочла бы, чтобы я составил ТЕБЕ компанию? ДА! — Нет! — я замираю, пялясь в телефон, боясь поднять взгляд и утонуть в ледяных глазах самодовольного ублюдка. — Для приличия поинтересовалась. Я почти нажала на телефоне на зеленую иконку вызова возле имени оборотня, когда ощутила легкое, почти невесомое касание холодных пальцев на моей скуле. Вздернула подбородок, готовая съязвить и задохнулась, поглощённая искренней и до боли уязвимой нежностью, что была практически выгравирована на лице кременианца. — Что ты делаешь? — почти беззвучно, но так отчаянно, что сводит тело, а внутри все плавится, упиваясь мимолетной лаской, мое нутро принимает это ощущение, как нечто правильное, нечто само собой разумеющиеся. Оно знает больше, чем я, оно помнит все и оно жаждет Кая так, как никогда не смогла бы хотеть забывшая так много я. — Любуюсь, — улыбается в ответ мужчина, скользит по скуле, заправляет упавший на лицо локон за ухо, воспользовавшись моим полнейшим недоумением, кременианец подается вперед и оставляет едва ощутимый поцелуй там, где еще сколько мгновений назад были его пальцы, тихий шепот проникает глубоко в сознание: «не скучай, лисенок», в тот момент, когда сам вампир растворяется в воздухе. — Алоооо.? — раздается голос в мобильнике, который я по-прежнему сжимала в руках, очевидно, прибывая в шоке, я не заметила, как нажала на кнопку. — Ой, прости, отвлеклась! — я тряхнула головой, приводя мысли в порядок. — Привет, Ранди, мне очень нужна твоя помощь! — Мне уже страшно. — смеется оборотень в трубку. — Что стряслось? — В общем…- я замялась, пытаясь правильно сформулировать просьбу и не обидеть кременианца. — У меня есть две, вероятно, очень опасные вещи, которые необходимо каким-то образом сохранить в течение двух дней. — Мне стоит спрашивать, что это за вещи и откуда они у тебя? — голос звучит более устало. — Не стоит — бормочу неуверенно, — Кай назвал их реликвиями Старого Света, не совсем уверена, что это значит, но… — РЕЛИКВИИ СТАРОГО СВЕТА У ТЕБЯ?! — то, как теперь звучал голос Ранди заставило меня сильнее напрячься. Я не понимала, почему Кай просто свалил, оставив меня саму разгребать это дерьмо и это охренеть как злило. — Серьезно, Вен, бывают дни, когда ты не влипаешь в неприятности? — Бывают! — выдаю обиженно, а, после, грустно улыбаясь, добавляю, — правда обычно в эти дни я прибываю без сознания. — закатываю глаза. — Мне правда очень нужна твоя помощь. — А что, Неистовый уже не в состоянии обеспечить тебе защиту? — в голосе оборотня прослеживается явное раздражение. — Он сказал, что оборотни в совершенстве владеют рунами и это, видимо, как-то должно помочь мне скрыть эти херовы реликвии от крайне обозленного и мечтающего меня убить гуля. — Что, прям так и сказал? — голос в трубке теплеет, и я почти ощущаю, как оборотень улыбается. — Тебе нужно дословно? — закатываю глаза. — Не каждый день получаешь похвалу от Неистового, знаешь ли. — уже откровенно хохочет. — Цитирую: «Это одна из немногих функций, с которой оборотни способны справится и не налажать»! — Понял, принял, зря спросил, — продолжает хохотать Ранди, — жди, в течение часа мы с Дейвисом будем у тебя. Я выдохнула, поблагодарив кременианца и повесила трубку. Теперь, нужно было придумать, как скрыть существование пули Крамера и странного кинжала от подразделения, ведь если Дейвис о них узнает — узнает и мой ненаглядный псевдо-папочка. Ничего гениальнее, чем убрать реликвии в обувную коробку и заклеить скотчем, я не придумала. Ситуация была настолько абсурдной, что не думать, не анализировать ее не хотелось. Парни, как и обещали, завалились в квартиру примерно через час, счастливый Дейвис, объявил, что это отличный повод «зависнуть», демонстрируя мне коробки с пиццами и целый пакет гремящих бутылок пива. Ранди выглядел куда менее воодушевленным, он хоть и поддерживал Голубого Слоника, но явно не разделял его идей и был настроен «поработать». Я, пожалуй, буду еще долго жалеть, что в тот момент не схватила мобильник и не сфотографировало лицо кременианца, когда он зашел в комнату и вместо таинственных реликвий обнаружил обклеенную скотчем обувную коробку. — Вот он, уровень дружеского доверия. — обиженно фыркает Дейвис. — Это то, о чем подразделение знать не должно, в последний раз за раскрытие лишней информации, Кай пообещал выпотрошить Матиаса, а ты, Дейвис, уже доказал, что верен моему папаше, куда больше, чем мне. — я выдохнула, осознавая насколько сильно изменилось мое мировоззрение. Когда-то подразделение было для меня всем — мой дом, моя семья, моя личная пыточная. А сейчас я прячу то, что вероятно дало бы Матиасу возможность взять под контроль часть кременианцев, позволило бы нашей организации встать еще на ступень выше. В какой гребаный момент моя верность Каю стала превыше верности тому, что было моей семьей?! И дело ведь было не во лжи и манипуляциях моего приемного отца, не в том, что Бальдерик оказался живым (насколько это возможно для гуля), я предала их значительно раньше. Я поставила идеологию спец. подразделения под сомнения задолго до того, как всплыло столько дерьмища. — Оно странно пахнет. — Ранди приближается к коробке, забавно подергивая носом. –Мощью и смертью. — качает головой. — Кровью и адскими муками. — оборотень поежился. — Говоришь, за ними охотится гуль? — Ну, не прям охотится, — я пожала плечами, — но, вероятно, он захочет это вернуть и как можно скорее. Несколько долгих секунд оборотень изучал меня, глаза мужчины меняли цвет от ласково-зеленых, словно летняя листва, до жестоких зверино — золотых. Наконец он кивнул, видимо приняв решение. — Я наложу пару рун на коробку, они не должны позволить кременианцу, кем бы он черт побери не был, отследить твои реликвии. — задумчивый взгляд метнулся к замерившему у входа в кухню Дейвису. Мальчишка казался беспечным, незаинтересованным в происходящем, однако, я знала Лоила слишком долго. Мой коллега был прирожденным информатором, он впитывал все, словно губка, запоминал мельчайшие детали и реакцию окружающих на них, именно поэтому Матиас всегда очень дорожил им и держал как можно ближе к себе, особенно на важных переговорах. Голубой Слоник поймал наши взгляды и ухмыльнулся: — Не ссыте, товарище, я подсматривать не буду, пойду подогрею пиццу и найду бокалы под пиво. — Я не пью пиво. — перевожу взгляд на треклятую коробку и благодарю всех существующих богов за то, что в моем окружении есть такие люди, как Ранди и Дейвис, люди, которые помимо тяжелой работы, всегда готовы чуточку расслабиться. — Знаю, детка, — мальчишка подмигивает мне и исчезает за дверью, уже с кухни слышу смеющийся голос, — я взял тебе яблочного сидра! Когда с делами было покончено, а обувная коробка, исписанная кривоватыми узорами, отправилась в шкаф, вся наша троица упала на диван, зажевывая невзгоды и обиды пиццей и запивая пивом и сидром. По телевизору крутили один из сезонов «Волчонка», так что пол ночи мы с Дейвисом хохотали над истериками и попытками Ранди доказать, что большая часть показанного это «чушь собачья». Я поймала себя на глупом состоянии иного комфорта, словно я, в коем-то веке, просто человек, просто развлекаюсь со своими просто друзьями. — Да какой, нахрена альфа?! — кременианец вскочил с дивана, яростно рыча на телевизор. — Слава Амароку, в Долине мало кто интересуется сериалами! Чтож, совет на будущие: если собираетесь смотреть ужастик или какой-то серьёзный фильм про сверхъестественных созданий, не берите с собой представителей этих самых созданий, иначе все сведется к сплошной комедии. — Кстати, Ранди, хотела спросить, — я сделала очередной глоток из бутылки, наслаждаясь приятным покалыванием алкоголя на языке и привкусом яблок, — кременианцы празднуют дни рождения? — Сложно сказать, — хмурится оборотень, откусывая смачный кусок мясной пиццы, — думаю, все зависит от расы, оборотни, как правило, празднуют, — запивает Бадом*, — но мы и не умираем при обращении, как, например, вампиры, которых ты, рискну предположить, подразумеваешь. — Ты, что, выяснила когда у Неистового день рождения?! — глаза Дейвиса буквально заблестели, и я почти видела в их отражении пестрящую надпись: «ЭТО НЕ К ДОБРУ». — Да. — промямлила неуверенно, пытаясь спрятать ответ за глотком сидра. — Если он тебе рассказал, то, полагаю… — начал Ранди, но я его перебила. — Нет, он не говорил. — Тогда, как ты умудрилась? — белокурый парнишка отобрал у меня бутылку, явно давая понять, что не позволит съехать темы. Я мысленно закатываю глаза, и выдаю, стараясь сдержать предыстерический смех. — Через Натаниэля. — еще один момент, кода я пожалела, что не смогла сфотографировать лица друзей. — Он пишет книгу, — нервно заправляю рыжий локон за ухо, — и хочет взять в качестве прототипа для одного из героев Кая, точнее, того, кем он был до обращения. — Ты шутишь?! — Скил еще жив?! Парни выдали вопросы почти в один голос, а после дружно рассмеялись. — Хочу увидеть выражение лица Неистового, когда он об этом узнает! — сквозь слезы выдает Дейвис. — Я очень надеюсь, что он об этом НИКОГДА не узнает. — я строго смотрю на своих гостей, но те даже не пытаются перестать ржать на всю квартиру. Ближе к утру вся наша троица благополучно вырубилась на диване. Первым сдался Дейвис, парень положил голову мне на колени и я, не сдержавшись, запустила пальцы в его почти платиновые волосы, вскоре после этого дыхание Лоила выровнялось и послышалось тихое сопение. Я продолжала поглаживать друга, пока сама не задремала, устроившись на плече Ранди. Оборотень оказался уютными и очень теплым, кажется, температура тела кременианца была выше, чем у любого здорового человека, либо я просто слишком привыкла к вечно холодному (во всех смыслах этого слова) вампиру. Друзья провели у меня оба дня, и я вправе назвать это полноценным отпуском от всего происходящего в моей жизни дерьма. Но, увы, отдых закончен и сегодня мне предстояла встреча с сиром Кая. Наш последний разговор с Семенхарой закончился фактически прямой угрозой, вампиру явно не понравилась, что по моей вине жизнь его драгоценного Захарии оказалась под угрозой. Так что о том, как встретит меня древний кременианец остается только гадать. Стук в дверь заставил меня напрячься, Ранди и Дейвис свалили буквально пол часа назад. Оборотень сослался на «не самые дружеские отношения между его расой и вампирами», Лоил, естественно, его поддержал. Чисто, на всякий случай, я припрятала за поясом серебряный кинжал, прежде, чем открыть дверь. Стоило замку щелкнуть, как за моей спиной послышался усталый вздох, я резко обернулась, ровно в ту секунду, когда непонятно откуда появившийся Кай забрал моё оружие. — Серьезно, лисенок? — темная бровь скользнула вверх. — Ты собиралась напасть на меня или на Семенхару? Упомянутый древний вампир пересек порог моей квартиры, сразу после него зашел еще один мужчина. Взгляд карих глаз незнакомого мне кременианца с легким презрением и явным недовольством заскользил по скромному убранству жилища. — Добрый вечер, Венди, — вампир с длинными светло-пшеничными волосами, собранными в хвост, дружелюбно улыбнулся, протягивая мне руку, я ответила на его жест, приподнимая уголки губ. Сир Кая слегка притянул меня к себе и повернул в сторону второго гостя, — позволь представить, мой верный друг Айзек Флам*. Мужчина сделал шаг мне навстречу, небрежно сдул упавшую на лицо прядь волос цвета красной меди и протянул руку: — Рад личному знакомству, мисс Бэйт. Я кивнула, ответив на жест приветствия. — Можно просто Венди. Айзек был немного ниже Семенхары и чуть шире в плечах, несмотря на очевидные попытки выглядеть дружелюбно, на губах вампира застыла брезгливая усмешка. В отличие от Кая и его сира, которые явно отдавил должное современному стилю в одежде, предпочитая футболки и джинсы, этот кременианец был одет в строгие черные брюки и белоснежную идеально сидящую рубашку. — Мой друг хорошо разбирается в религиях Старого Света. — пояснил светловолосый вампир. — Мы можем пройти? — Да, разумеется! — я нахмурилась, освобождая проход. — В гостиную, пожалуйста, я сейчас все принесу. Мужчины кивнули и дружно прошли в указанном направлении, я присоединилась к ним через пару минут, поставив на стол обувную коробку. Айзек выгнул почти бордовую бровь, Семенхара откашлялся, пряча смешок, Кай же просто закатил глаза, очевидно, решив никак не комментировать ситуацию. Достав из кармана маленький флакон, наполненный алой жидкостью, я вылила содержимое поверх корявых символов, которыми была расписана коробка. Вампиры моментально ощетинились, едва не зажимая носы, мне не удалось сдержать смешок. — Ранди сказал, что кровь оборотня нейтрализует действие рун. — Какая мерзость! — Флам сдался, прикрывая орган обоняния и зло косясь на Кая, который, судя по выражению лица, был вполне готов к подобного рода исходу. — Ты сделал это нарочно, Неистовый?! — Не понимаю, о чем ты, Красноголовик, — хохотнул в ответ темноволосый вампир, — Венди же не могла знать о твоей неприязни к собакообразным. Айзек зарычал, глаза цвета темного шоколада стали приобретать зеленый оттенок. — Достаточно. — выдохнул Семенхара, открывая коробку и заглядывая внутрь, я успела заметить, как в его, казалось, всегда спокойных синих глазах, заплясали изумрудные искры. Древний вампир осторожно вытащил пулю, поднес ее ближе к источнику света и начал медленно вертеть, всматриваясь в причудливые узоры по всему диаметру. — Невероятно… — кременианец с медными волосами протянул руку, забирая пулю себе. — Это работа Крамера, вне всяких сомнений. — Уверен? — Кай прищурившись изучал гостя, тот лишь кивнул, зачарованно осматривая предмет. — Почему эта пуля такая особенная? — я обратилась к Семенхаре. — Ведь у подразделения тоже есть нечто подобное, серебро с соком осины внутри, в нашу первую встречу мой пистолет был заряжен ими. — Кто-нибудь объяснит мне, какого хрена её до сих пор не убили?! — Айзек скользнул по мне все таким же недовольно — презрительным взглядом. — Еще один подобный вопрос, Красноголовик и ты… — Венди важна, мой дорогой друг. — спокойно перебил Кая Семенхара. — Решил посвятить ее во все тайны Кремено, только потому, что ее трахает твой ненаглядный Неистовый? — продолжает провоцировать Флам. Я не знаю, что произошло в тот момент, ярость взорвалась во мне, словно гейзер, затопив все то, что должно было воззвать к здравомыслию. Внезапно злости стало слишком много, чтобы оставаться в пределах моего тела, и я позволила пролиться ей наружу. Нечто темное, мрачное, могущественное охватило все моё существо, позволяя дышать свободно. Я очнулась лишь тогда, когда ледяные пальцы Кая сжали мое запястье, хмурясь, я опустила глаза на свою руку, которая сжимала тот самый странный клинок из неестественного голубоватого металла, его лезвие было направленно точно в сердце замеревшего на месте Айзека. Звенящая тишина взорвалась в комнате, никто из нас четверых не смел первым подать голос и лишь спустя несколько секунд, когда мое дыхание выровнялось, и я медленно опустила руку, все еще сжимая оружие, Семенхара откашлялся. — Пули, что сделало твое подразделение опасны, но не смертельны, они действуют локально, замедляя процесс регенерации и временно обездвиживая нас. — древний вампир поворачивает голову в сторону Флама. — Изобретение Крамера отравляет саму суть кременианца, чем дольше пуля внутри тебя, тем слабее ты становишься, она воздействует не только на наши способности, но и на наш разум. Для пораженных смерть станет благом и единственным выходом. Хвала Великим Богам, если вампир вовремя это осознает и убьет себя, ведь, в противном случае, его ждет вечность в агонии, без возможности здраво мыслить, залечить раны или найти пропитания. Такая участь в разы хуже ада. Я испуганно бросаю взгляд в сторону темноволосого вампира, мое сердце сжимается, тело сотрясается от неистовой дрожи. Что если бы я не успела? Если бы яд проник слишком глубоко?! — «Все хорошо». — шепчет голос в моей голове, успокаивая, словно нежно поглаживая, пряча от страхов и невзгод. Я собираю всю свою волю, чтобы выпрямиться, чтобы встретиться со всеми присутствующими здесь взглядом. Не время раскисать, у меня еще слишком много вопросов. Я осторожно кладу клинок на стол, перед Айзеком, и, судя по тому, с каким ужасом он на него таращится, я влипла в еще одну очень большую кучу дерьма. — Как ты его взяла?! — Руками. — я хмурюсь, изучая вампира, Флам осторожно убирает пулю на место и тянется к ножу, но стоит пальцам соприкоснуться с металлом, как он резко отскакивает, едва не перевернув к чертям собачьим стол и диван позади себя. — Ты просто берешь его голыми руками?! — глаза Айзека мерцали словно два изумруда, получив мой кивок, он хмурится, приседая на корточки возле клинка и вертит головой в разные стороны. — Можно мне взять его? — я снова качаю головой в знак подтверждения, кременианец медленно тянет руку к оружию, а, затем, зашипев, отшатывается. — Черт тебя побери, Проклятая Лисица, позволь мне взять гребаный клинок, если хочешь получить ответы на свои вопросы! Ничего не понимая, я спокойно поднимаю нож, внимательно его изучаю и, не ощутив никакие препятствий, протягиваю вампиру: — Айзек, ты можешь взять его. Флам хмурится, осторожно кладет ладонь на странно переливающийся металл, громко выдыхает и забирает артефакт из моих рук. — Как ты выжила, взяв его? — Не уверена, что понимаю, о чем ты. — я хмурюсь, наблюдая за тем с каким благоговением мужчина рассматривает мою находку. — Поверить не могу, — Айзек поворачивается в сторону Семенхары, — это он! Это гребаный клинок Азраила! — Клинок кого? — я хлопаю глазами, чувствуя себя полной идиоткой. — Ангела Смерти, — почти шепотом поясняет вампир с волосами цвета красной меди. — Это одна из величайших утраченных реликвий Старого Света. Реликвия, которую никогда не искали. — он хмурится, заметив мой вопросительный взгляд. — По легендам, Ангел Смерти Азраил приходил дабы забрать души грешников, он являлся перед ними обличие ужасного монстра, люди кричали в ужасе, и три капли с его клинка попадали в их рты. Первая капля — останавливала жизнь, полностью парализовала жертву. Вторая капля — желчь смерти, убивала. Третья капля — закрепляла результат, дабы грешник не мог переродиться или восстать, став кременианцем. — вампир осторожно провел пальцем по переливающемуся лезвию. — Когда эра Старого Света закончилась, клинок Азраила пропал без вести, ходили слухи, что он убивает любого, прикоснувшегося к нему, поочередно выпуская капли. — О. БОЖЕ. МОЙ! — три пары глаз моментально уставились на меня. — Но я… Я думала это мой отец сделал, что это его типа охранная система, я не знала, что дело было в этом… — О чем ты говоришь? — Семенхара хмурится. — Первый раз, коснувшись клинка, я почувствовала резкий сладкий запах, а потом, меня парализовало. — Амброзия! — глаза Кая мерцали словно два изумруда. — Когда я поняла, что не могу двигаться, меня вытащил гуль, видимо, он тоже предположил, что это дело рук моего папаши и напоил меня настойкой из амброзии, после чего подвижность начала возвращаться. Скорей всего, это произошло до того, как была выпущена вторая капля. Со стороны Айзека послышался нервный смешок: — И часто с тобой происходит такая хрень? — Чуть ли не каждый день. — я закатываю глаза, сложив руки на груди. — Очевидно, тот факт, что ты пережила первую каплю, сподвиг Ниацринеля заключить с тобой сделку. — Семенхара задумчиво потер подбородок. — Ниац…что?! — я удивленно моргнула, переводя взгляд на каждого из присутствующих. — Я не заключала никаких сделок! — Ниацринель — демон, который управляет каплями яда, — поясняет Айзек — и, тот факт, что никто не может взять клинок без твоего разрешения, подтверждает наличие сделки. — мужчина подошел ко мне и протянул оружие. — Насколько мне известно, ты можешь использовать капли в любом порядке, цвет на рукоятке указывает на то, какой яд действует сейчас. Синий — первая капля, даже малейшая царапина обездвижит любого кременианца на какое-то время. Красный — вторая капля, убьет любого. Белый — третья капля, ты навсегда лишишь человека возможности стать Кременианцем. — И как мне ими управлять? — я хмурюсь, сжимая клинок в руках, он ощущается как нечто родное, нечто абсолютно необходимое. — Я думаю, это завязано на твоих эмоциях и целях, — выдыхает Семенхара, — на твоем месте, Венди Бэйт, я бы ни на секунду не расставался с этим клинком, пусть он станет частью твоей кожи, носи его всегда и везде, будь то встреча с друзьями или принятие душа. Подобные артефакты на дорогах не наваляются и, раз волей судьбы, он стал твоим, не пренебрегай этим. Я киваю почти на автомате, все мои мысли заняты альтернативной версией развития событий. Что если бы Бальд понял, как использовать клинок раньше, чем я успела бы до него добраться? Обездвижить. Убить. Закрепить результат. Это было бы идеально оружие, совмещающие все, чего он хотел. — Я могу забрать пулю? — я поднимаю голову на улыбающегося древнего вампира и киваю головой в знак согласия. Айзек и Семенхара, попрощавшись, направились к выходу, Кай же, продолжил стоять за моей спиной. Чуть теплые пальце заскользили вдоль линии позвоночника, вынуждая меня прогнуть спину и вызывая целый рой мурашек. — Если они правы и клинок будет взаимодействовать с твоими эмоциями, тебе следует быть аккуратнее. Есть вероятность, что первое время он будет влиять на тебя, сильнее, чем мы можем предположить. — я ловлю его, кажется, немного обеспокоенный взгляд. — Однако, я бы предпочел, чтобы ты воспользовалась советом и не расставалась с этим артефактом. — мужчина замолчал, громко по-человечески выдохнул и добавил полушепотом. — Так я буду меньше за тебя беспокоиться. Кременианец наклоняется ко мне и замирает всего в нескольких сантиметрах. Как будто хотел оставить на щеке прощальный поцелуй. Легкий, словно морской бриз летним днем. Бесконечно-нежный, словно и впрямь существуют чувства. Альтер-эго в голове бьет набатом по вискам и шипит, подобно змее: «Ты не вспомнишь этих слов». — Захария, ты идешь? Мы одновременно поворачиваемся в сторону двери, где с едва заметной улыбкой ждет Семенхара и синхронно делаем шаги в противоположные друг от друга стороны. — Ты выглядишь очень «голодным», Неистовый. — промурлыкал Айзек, одарив нас весьма недвусмысленным взглядом. Кай быстро преодолел разделяющие их расстояние и что-то шепнул вампиру на ухо, глаза Флама засияли, словно изумруды, клыки заострились, а я ощутила, как пальцы сильнее сжимают рукоять клинка. Обстановку разрядил мягкий смех древнего вампира, который, обняв за плечи своих «детишек» вывел их из моей квартиры, бросив на прощание очередное «Рад был встрече, лисица»!» Казалось, хуже участи, чем одиночество сейчас для меня не придумать. Забавно, эта мысль теперь жужжала под коркой головного мозга, не позволяя ни на чем сконцентрироваться. Я буквально рухнула на диван, продолжая зачем-то сжимать Клинок Азраила. Пропавшая реликвия Старого Света, которую никто не искал. Закрываю глаза, словно маленький ребенок, в попытке избавиться от личных кошмаров, необходимо срочно что-то предпринять, пока я не начала представлять реальную угрозу, вспыхивая при любом нелестном комментарии в свой адрес. В голову приходит абсолютно абсурдная идея, и я хватаю мобильник, пока отголоски здравомыслия не заставили меня передумать. — Аюшки? — слышится весёлый голос в трубке. — Дейвис, мне срочно нужен адрес Александрин Скил. — Ты решила угробить сестру писаки? — смеётся в трубку мальчишка. — Составить компанию? — Увы и ах, мой голубой друг, — лезвие в моих руках странно блеснуло, — мне нужна её помощь. Последующих вопросов, к счастью, не было, через пятнадцать минут у меня был адрес сестры Натана. Через сорок минут, я стояла в ее квартире, задумчиво изучая интерьер. Это была небольшая студия, без каких-либо излишек, на полке красовались две фотографии: одна — с милой обнимающейся парой в возрасте, вторая — с Натаниэлем и Александрин. На вид они были ещё школьниками, девочка корчила рожицу, явно дразня обидевшегося на что-то брата. Губы расползались в улыбке, дети на фото были слишком очаровательны и беззаботны, словно их не похищала безумная суккуб, будто у Ксани не ехала крыша от переизбытка сил. Я прошла к кухонной зоне и щёлкнула кнопку на электрическом чайнике, решив скрасить ожидание чашечкой чая. Хозяйка квартиры появилась чуть меньше, чем через час. Входная дверь открылась, девушка устало ухнула, скидывая с хрупких плеч сумку с фотоаппаратом. Глаза цвета крепко чая застыли на моей физиономии, губы скривились так, словно она увидела что-то максимально неприятное. Я не придумала ничего умнее, кроме как растянуться в улыбке и помахать рукой в знак приветствия. Кажется, Александрин не особо была удивлена моим появлением, достав фотоаппарат и протер линзу, она поставила его на полку, лишь после обратилась ко мне: — Снова пришла тыкать в меня пистолетом? — Прости, сегодня его у меня с собой нет. — беззаботно пожимаю плечами, делая глоток из чашки. — Я бы предложила тебе чаю, но, смотрю, ты не особо стесняешься. — Скил сложила руки на груди. — О, прости, — снова улыбаюсь, — я бы и тебе заварила, но не знала, когда ты приедешь, он вполне мог остыть к этому времени. Казалось прошло несколько минут, прежде, чем Александрин прекратила изучать меня склонив голову набок и решила приблизиться, заняв место на соседнем стуле. — Чем обязана такой чести? — Кай рассказывал, что ты едва не сошла с ума после того, как забрала силы Натана. — Видимо, ты очень близка с ним, раз он делится с тобой подобной информацией. — фыркнула девица, демонстративно вскинув темную бровь. — Если ты знаешь Кая, то должна понимать, что он делится лишь тем, что считает нужным и выгодным для него. — я делаю ещё глоток из чашки, продолжая свою мысль. — Как тебе удалось стабилизировать свое состояние? — Ха! — сестра Скила закатила глаза. — Ты всерьез решила, что я захочу с тобой пооткровенничать? — Нет, — качаю головой, обхватывая чашку двумя руками, словно это поможет хоть немного растопить лёд внутри, — мне не нужны откровения, мне нужна помощь. — Обратись к психиатру, Венди Бэйт! — фыркает девица. Я молча наблюдаю за тем, как Ксани встаёт со своего места, достает чашку, кладет в нее две чайные ложки растворимого кофе и одну сахара и заливает все это кипятком. — Вали в ту адскую бездну, из которой выползла и больше не появлялся в нашей с Натаном жизни. — злые карие глаза замирают на моей поникшей голове. — Я бы попросила тебя и от Кая отвалить, но, видимо, это будет чем-то невозможным для вас обоих. Если быть откровенной, я и не рассчитывала на ее помощь, лютая ненависть, которую питала ко мне мисс Дуршлаг не перебить одной дружеской улыбкой. Я достаю кинжал и кладу его на стол. — Ты знаешь, что это? Девушка с недовольным лицом подходит ближе и чуть наклоняется, намереваясь лучше изучить клинок. Карие глаза заметно расширяются, брови удивлённо ползут верх, она, очевидно интуитивно, делает шаг назад, пялясь то на меня, то на артефакт на столе. -Нет, — наконец выдыхает, — но явно что-то жуткое, я еще не видела, чтобы предметы обладали сиянием. — И что это значит? — Как минимум то, что в этом куске металла души больше, чем в тебе. — шипит девица, продолжая хмуриться и бросать взгляды на клинок. — Парочка вампиров явно преклонного возраста назвали это реликвией Старого Света. — я внимательно изучаю лицо сестры Натаниэля. — Ты знаешь об этом что-то? — Первый раз слышу. — кажется, впервые голос Ксани утратил враждебность. — Его называют Клинком Азраила, Ангела Смерти. — наблюдаю, как девушка поднимает на меня удивлённые глаза. — Он как-то влияет на мои эмоции и мне нужно научиться сдерживать то, что он во мне пробуждает, иначе, я могу стать опасна даже для тех, кто мне дорог. — Почему ты просто не избавишься от него в таком случае? — хмурится Скил. — Потому что тогда есть вероятность, что им завладеет мой отец, и все станет ещё хуже. Александрин молчит, делая глоток за глотком, поглощая кофе, задумчивый взгляд скользит то по мне, то по кинжалу, лишь когда чашка опустела, она обречённо выдала: — Ты когда-нибудь пробовала медитировать? — заметив мой растерянный взгляд, выдавила почти мягкую улыбку, — почему Кай так зависим от тебя? Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, вот значит по каким правилам решила играть сестрица Скила: ее информация в обмен на мою. Вопрос в том, насколько сильно я могла доверять ей и где гарантия, что она не использует все, что узнает против меня? — Он привязан ко мне из-за проклятия. — я отвожу глаза, старательно избегая удивлённо взгляда девушки. — И так будет до тех пор, пока не будут выполнены некоторые условия. — Какие условия? — девушка складывает руки в замок и кладет на них подборок. — При чем тут медитация? — я решаю поддержать игру, давая понять, что не собираюсь выдавать все и сразу. Любую правду нужно заслужить. — Меня научили иначе смотреть на свой мозг, — ухмыляется хозяйка квартиры, — с точки зрения Кремено. Оказывается, мы не так просты, как кажемся, наша уникальность заключена в том, что при желании мы можем управлять своими мыслями, эмоциями и воспоминаниями, запирать их в комнаты или клетки, прятать так далеко, насколько хватит фантазии. — Ты заперла силу, которую забрала у Натаниэля? — Какие условия? — лукаво улыбается, прожигая явно нетерпеливым взглядом. — Которые Кай не намерен выполнять, — я закатываю глаза, — он сказал, что мы в полном дерьме, ибо он не собирается тащить ещё и эту ношу. Она молчит, переваривая информацию, затем отвечает: — Возможность управлять своим сознанием опьяняет, она может превратить тебя в бездушную и безэмоциональную тварь. — тяжёлый вздох. — Я заперла не только силы, которые забрала у Натана. — Но и чувства к Каю. — шепчу едва слышно, даже не пытаясь использовать вопросительную интонацию. Девушка едва заметно кивает и бормочет: — Значит, он не влюблен в тебя? Я не сдерживаю приступ смеха, отставляя чашку с чаем подальше: — А разве он способен на подобные чувства? — Мне хотелось бы в это верить. Нежность, скользящая в глазах собеседницы, вынуждает меня чувствовать себя неловко, я прикусываю губу и спрашиваю: — Как давно ты заперла мысли о нем? — С той минуты, как поняла, что мне ничего не светит, и он совершенно не заинтересован во мне. — Помогло? — ловлю взгляд карих глаз, которые в коем-то веке не метают молнии ярости. — Да. — девушка кивает головой и розовые пряди падают ей на лицо. — Я испытываю к нему самые теплые чувства, но ни за что не согласилась бы стать его… — темные брови поползли верх, Ксани постучала пальцем по подбородку, видимо, подбирая подходящее слово, — …парой? — Мы с тобой начали не с той ноты, — я вздыхаю, отчаянно пытаясь сохранить ту внезапно дружеско — доверительную атмосферу, о которой, буквально пол часа назад, даже думать не смела. — Да брось, Бэйт, — Александрин смеётся, — это наша жизнь, ты ничего не добьешься от человека, предварительно не потыкав в него пушкой. — Помоги мне, — допиваю остатки чая, всматриваясь в мгновенно ставшее серьезным лицо Ксани, — пожалуйста. — Ты мне не нравишься, — отзывается хозяйка квартиры, пялясь на свои руки, — даже бесишь, если честно. — закатывает глаза. — Ты словно мертвец, не обладающий сиянием, но отчаянно пытающийся высосать его из других. — взгляд перемещается на клинок, все ещё лежащий на столе. — Беря в руки кинжал, ты становишься черной, как он, это, если честно, ещё более жутко, — выдыхает, — но ты дорога им, — поправляет локон светлых с розовым кончиком волос, — давай попробуем кое-что. От таинственного «кое-что» побежали неприятные мурашки, инстинкт самосохранения настольного рекомендовал бросить все и убежать куда подальше. Но я замираю, наблюдая за тем, как Ксани пододвигается ближе и протягивает мне свои руки. Я отвечаю на жест, доверчиво кладу свои ладони на её, молясь лишь о том, чтобы не пожалеть. — Если бы ты могла представить свой разум, чтобы это было? — голос Ксани изменился, стал тише, плавне, приятнее, заметив, как я нахмурилась, она попыталась разъяснить. — Проще всего сосредоточиться на каком-то месте, кто-то думает о комнате, кто-то о целом замке, можно представить библиотеку, книжную полку, а то и вовсе просто шкатулку. Все зависит лишь от восприятия. — Лабиринт. — я пожимаю плечами, когда темная бровь девушки дёргается вверх. — Закрой глаза, сосредоточиться на своем лабиринте, расскажи мне все, что видишь в нем, все, что чувствуешь. Я выполняю сказанное Александрин и пытаюсь материализовать все свои мысли, все свое нутро в скопление коридоров. Я слышу тиканье часов в гостиной, жужжание холодильника где-то справа, вечерний ветер, колышущий деревья за открытым окном, в общем, что угодно, кроме собственных мыслей. Девушка по-прежнему держит мои руки, выжидает, надеется, что я пойму. Может все зря? Может тактика Александрин не для меня? Я делаю глубокий вздох, чтобы признать поражение, готовая смириться с тем фактом, что в плане самоконтроля сестра Натаниэля значительно сильнее меня, но, прежде чем слова срываются с губ, замечаю маячащую тень где-то за горизонтом собственных мыслей. А затем смех, почти детский и немного безумный «познай себя» и эхом «окунись во тьму». Я лихорадочно мотаю головой, в попытке понять откуда звучит издевательский голос, а он все шепчет, прерываясь на смешки: «если долго-долго смотреть в бездну» и прямо за спиной возле уха: «то бездна начнет смотреть на тебя». Я делаю шаг вперёд, чувствую, как дрожит мое тело, впереди слышатся шаги и через мгновение я оказываюсь там, куда так отчаянно пыталась попасть. — Добро пожаловать, — хихикает тень, — чувствуй себя, как дома. И растворяется, оставляя после себя лишь холодные мурашки на моей спине и ощущение дурманящего страха. — Ты нашла свой лабиринт? — спокойный мягкий голос Александрин возвращает мне чувство относительной реальности. Это мой разум, я здесь хозяйка. — Нет, — уныло оглядываюсь по сторонам, — это не лабиринт, всего лишь один гребаный коридор. — Это тоже неплохо, — девушка чуть сильнее сжимает пальцы, как бы говоря, что она рядом, она — мой маяк, она вытащит меня, если наш эксперимент выйдет из-под контроля. — Расскажи мне все, что видишь, каждую деталь. — Тут нечего рассказывать, — хмурюсь, отчего-то разочаровавшись. Я ждала красок, яркости, чего-то грандиозного, но тут лишь темные стены, пустота и безумные детские смешки. — Там светло? — Нет, сплошная темень. — делаю несколько шагов вперёд. — Темень потому, что ты не включила свет? — почти чествую ее снисходительную улыбку. — Нет, потому, что стены темные. — Откуда ты это знаешь? — Пол тут ярко-красный. -Оу, — Ксани молчит несколько секунд, видимо анализируя полученную информацию, а затем продолжает опрос, — расскажи мне, там есть что-то возле стен? Приглядись внимательно. Я мысленно закатываю глаза и подхожу к одной из стен. Страх прошибает насквозь, вынуждая меня отпрыгнуть и закрыть рот рукой. Сквозь толстые металлические прутья клетки на меня смотрит девочка лет двенадцати, ее волосы все ещё отдают каштановым цветом, лишь спустя несколько лет они посветлеют и приобретут ярко-выраженную рыжину. Отцовское наследство. Ребенок расслабленно облокачивается на решетку, я ловлю ее взгляд обозленных на весь мир уже отдающих фиолетовым глаз. — Здесь клетки, — я прочистила горло, пытаясь избавиться от дрожи в голосе, — а в клетках все то, что я хотела бы забыть, то, с чем я, видимо, не смогла бы жить. — Они заперты? Я отпускаю глаза на защёлки и хмурюсь, осознавая, что они отсутствуют. — Нет, двери просто прикрыты. — Ты можешь это исправить. — теплые пальцы Ксани возвращают мне ощущение покоя, вселяют надежду на то, что я здесь хозяйка, каждая гребаная клетка принадлежит мне. Ухмылка девочки превращается в оскал, она кивает куда-то вглубь коридора и снова хихикает, как умалишенная. — Здесь что-то есть, в самом конце, — я прищуриваюсь, вглядываясь вдаль, но ничего не могу рассмотреть, лишь голос эхом скользит по стенам «иди же» и растворяясь в пространстве «вперёд». — Ты уверена, что следует идти туда? — руки Скил сжимают мои ладони, она, кажется, взволнованна, но когда я, черт побери, могла вовремя остановиться и не выяснить, какие ещё неприятности ждут мою несчастную задницу? Именно поэтому я игнорирую девушку и иду вперёд, мимо огромного количества клеток, откуда на меня, посмеиваясь, смотрят воспоминания. Чем глубже я отказываюсь, тем холоднее мне становится, кажется, здесь пахнет хвойным лесом и сыростью, словно где-то поблизости водоем. Впереди замечаю огромную массивную арку, древние колонны украшены замысловатыми узорами, как и соединяющая их балка, от нее буквально сочилась, разливалась тьма и сквозил холодный ветер. Я поежилась, обнимая себя за плечи, в попытке сохранить остатки тепла. Жуткая, мрачная песнь звучала по ту сторону прохода, она выла, призывая меня, умоляла пройти сквозь, приказывала взглянуть на то, что скрывается во мраке. Александрин что-то говорит, кажется, обеспокоенно зовёт меня обратно, но я следую зову, зловещему смеху. За этой аркой находится то, что я искала. То, ради чего я пришла. Останавливаюсь возле каменного сооружения и протягиваю руку вперёд, пальцы беспрепятственно пересекают границу, и я подаюсь всем телом, молясь лишь о том, чтобы это не оказалось моей последней ошибкой в жизни. Несколько секунд стою неподвижно, одной рукой на всякий случай держась за каменную колонну, словно, опусти я ее, и она исчезнет. Глаза привыкают к новому уровню темноты, и я, наконец, позволяю себе оглядеться. Небольшое озеро плещется мглой, обсидиановые волны ласково облизывают берег, усыпанный цветущими фиолетовыми шафранами, вокруг лужайки высокие деревья, изогнутые так, что их верхушки полностью скрывают небо. Здесь царит покой, леденящий душу, обещающий вечное забвение, где нет места как боли, так и любви. Но стоило мне сделать шаг вперёд, как ветер внезапно стих, погружая лужайку в почти немую тишину, а затем озеро закипело. Буквально. Волны с яростной интенсивностью начали выплёскиваться на берег, выдирая и утаскивая на дно окружающие цветы и кустарники, шипящий звук искажённой звучащей ранее песни едва не начал сводить с ума. Я рефлекторно закрыла уши с диким ужасом наблюдая, как над обсидиановой бурлящей поверхностью возникли тонкие костлявые руки и моментально потянусь в мою сторону. — «Подойди же», — жутким мертвым смехом со дна. — «окунись же»! И с каждым новым ударом волны становятся всё больше и ближе ко мне, позволяя уродливым бледным пальцам почти дотянуться до моей ноги. — БЕГИ, ДУРА! — мигренью взрывается в голове тандем голосов Александрин и моего альтер-эго. Молниеносным движением я прыгаю в арку, пересекаю темную поверхность и отползаю на несколько шагов с ужасом наблюдая, как черные волны, облизав порог алого пола, уползают обратно туда, где начинается территория хвойного леса. Я тяжело дышу, обнимая колени, пытаюсь понять, что это, черт побери, было. — Сосредоточься на мне, Венди! — я снова слышу Александрин, ее голос не затихает и не растворяется в грохоте волн. Вдох. Выдох. Следую указаниям, иду на звук, чтобы вновь открыть глаза в своей реальности, подальше от коридора своего сознания и жуткого озера, кипящего тьмой. Мир вокруг вновь наполняется привычными бытовыми звуками, я пытаюсь восстановить дыхание, ловлю обеспокоенный взгляд Ксани и устало улыбаюсь. Девушка тут же разрывает контакт, кажется, все это время она держала меня за плечи и потряхивала, приводя в чувство. Через пару минут передо мной стояла чашка горячего чая, от которого пахло ромашкой и ещё какими-то успокаивающими травами. — Ты должна знать, — постучав по подбородку указательным пальцем, нарушала молчание сестра Натана — Когда то озеро начало кипеть, ты держала в руках кинжал. Я испуганно опустила взгляд на упомянутое оружие, поджала губы, пытаясь хоть немного переварить информацию. — Я не слышала тебя, когда переступила за арку. — Но продолжала говорить, — Ксани улыбнулась, — признаться, это было жутковато. — выдержав паузу, девушка покачала головой и с видом «я_точно_буду_об_этом_жалеть» добавила, — я медитирую каждый вторник и пятницу в восемь вечера. Если обещаешь не бесить меня, можешь присоединяться, попробуем разобраться с твоим коридором и озером. Я киваю в знак благодарности, допиваю чай и встаю, намереваясь покинуть комнату и не злоупотреблять больше гостеприимством Скил. Девушка останавливает меня на самом пороге, тихо выдыхая: — На твоём месте, я бы заперла двери, ведущие к этому твоему озеру и старалась держаться от него подальше. — Там нет дверей, лишь арка. — бормочу неуверенно, ежась от воспоминаний. — Так придумай их, — улыбнулась девушка, — это же, черт побери, твой разум.